Я пожала плечами чуть энергичнее, чем следовало.
- Я все равно отправилась бы за ним. - И только тут я поняла, что сказала правду. Но поскольку он вампир, ваше одобрение делает охоту… - я поискала слово, - более безопасной для нас обеих.
Я вела опасную игру. Если Марсилия действительно решит, что я представляю угрозу для ее семьи, она меня убьет. Но если она не будет меня уважать, я тоже рискую расстаться с жизнью.
Она вздохнула и поставила стакан на столик.
- Ты выросла с волками, Мерседес, поэтому я понимаю необходимость игры в доминирование. Но двое моих пропали, и я опасаюсь за них. Стефан был у меня из сильнейших, но возврат останков одного из его спутников говорит мне, что он потерпел поражение.
- "Останки" - слишком сильно сказано, - сказала я. - Уоррен не умер.
Она помолчала, только слегка постукивала по стакану. Я подумала, что повела себя не так, как она ожидала. Неужели надо было с готовностью принять ее помощь?
Наконец Марсилия сказала:
- Я знаю: ты считаешь, что я допустила ошибку, послав Стефана одного. Были причины, по которым это воспринималось как наказание, но Стефан солдат. Получая приказ, он его исполнял. Он знал, что я в него верю, и знал, что у меня не было другого выбора - только послать его к этой твари.
В это я могла поверить.
- Марсилия имеет в виду, что он мог попросить меня о помощи, - вмешался Андре. Моя вина, что он этого не сделал. Мы со Стефаном очень долго дружили. Но я допустил ошибку, и он рассердился на меня.
Он посмотрел на меня и на мгновение встретился со мной взглядом, но отвернулся, когда, я отвела глаза. Я подумала: что он стал бы делать, позволь я ему зачаровать меня? А он продолжал как, ни в чем не бывало:
- Когда Дэниэл был человеком, он принадлежал Стефану. Он оказался слабее, чем можно было думать, и умер, когда я кормился от него. Есть всего мгновение на то, чтобы сделать выбор, Мерседес Томпсон. Менее пяти ударов сердца. И я подумал, что частично искуплю свою вину, если верну его вампиром, а не оставлю навечно мертвым.
Марсилия коснулась его руки, и я поняла, что речь Андре адресована не мне, а ей.
- Ты преподнес Дэниэлу дар, - сказала она. - Достойная компенсация за ошибку.
Андре склонил голову.
- Стефан так не думал. Я превратил Дэниэла в вампира, и это делало его моим. Стефан решил, что я сделал это нарочно.
Вампиров очень трудно понять, но, по-моему, у Стефана было право так считать. В ночь суда над Стефаном Андре был очень рад чему-то, связанному со Стефаном и Дэниэлом.
- Не очень красиво с его стороны, - сказала Марсилия.
- Я бы его вернул, - сказал Андре. - Но я ждал, пока Стефан сам попросит.
Вот как. У вампиров тоже бывают глупые игры в доминирование.
Марсилия покачала головой.
- Может, и хорошо, что Стефан не взял тебя с собой. Я бы сейчас говорила с ходячей, а два моих лучших солдата были бы мертвы. - Она снова переключила внимание на меня. - Вот как я предлагаю облегчить твою задачу, Мерседес. Я отдам тебе свою левую руку, - она кивком указала на Андре, - Для защиты тыла. Ведь правой у меня сейчас нет. И сообщу тебе все, что знаю.
- В обмен на что? - спросила я, хотя и машинально. Она считает Стефана мертвым.
Она на мгновение закрыла глаза, потом уставилась на мой лоб. Вампирская вежливость, наверное. Я себя почувствовала так, словно у меня лоб испачкан.
Марсилия сказала:
- В обмен на то, что ты найдешь эту проклятую тварь. Он убил Стефана, и я должна предположить, что и другие посланные к нему вампиры будут убиты. Ты наша единственная надежда. Последняя.
- К тому же, - сухо добавила я, - если я потерплю поражение, вы ничего не теряете. Она ничего не ответила, да в этом и не было нужды. - Так объясни мне, как убить колдуна.
- Точно так же, как любого другого вампира, - сказала она.
- Почти все, что я знаю, из "Дракулы". Будем считать, что я ничего не знаю.
- Хорошо, - согласилась она. - Деревянный кол в сердце действует. И еще погружение в святую воду или прямой солнечный свет. Говорят, великие святые могут убивать нас одной своей верой, но я, несмотря на твою овечку, - она махнула рукой в сторону моего ожерелья, - не думаю, что веры для этого достаточно. Однако возьми овечку с собой, Мерседес, она действует не только на вампиров, но и на демонов.
- Почему вампиры так боятся ходячих? Что такого умеют ходячие?
И Марсилия, и Андре застыли. Я не думала, что получу ответ. Но Марсилия ответила. В своем роде.
- Первое ты уже знаешь, - сказала она. - Многие наши способности на тебя не действуют. Наша магия с тобой бесполезна.
- Но заклятие истины сработало, - возразила я.
- Кресло не вампирская магия, Мерседес, вернее, не целиком магия. Но я думаю, что ты трудная добыча для любой магии. Магия крови, как и многие древние вещи, обладает своей силой. Это очень древнее кресло.
- Я не хотела отвлекать тебя от темы, - вежливо попросила я вернуться к главному.
Она чуть улыбнулась.
- Конечно. Не сомневаюсь. Еще ходячие умеют разговаривать с призраками.
Я замигала.
- И что?
Многие - даже внешне совершенно нормальные люди - могут разговаривать с призраками.
Она откинулась на спинку стула.
- Думаю, я ответила на твои вопросы. - Она бросила взгляд на Андре, и я поняла, что он ничего прояснять не станет. Думаю, тебе следует для начала узнать, куда в последнюю ночь отправился Стефан.
- Уоррен еще какое-то время не сможет говорить - напомнила я.
У него раздавлено горло. Сэмюэль считает, что излечение займет несколько дней.
- У Стефана была привычка разговаривать с его людьми, - сказала Марсилия. - Они напуганы. И со мной говорить не будут. Но, думаю, с тобой поговорят. Андре отвезет тебя к дому Стефана, и ты сможешь поговорить с его зверинцем.
И Марсилия исчезла. Наверно, закуталась в тень, как умеет малый народ, но я ее не чуяла, вообще никак не воспринимала ее присутствие.
- Терпеть не могу, когда она так делает, - сказал Андре, отпивая из стакана. - Наверно, в основном из зависти. Стефан тоже так умел. Только он смог перенять от нее этот ее дар.
Я помолчала, думая о Марсилии. Этим вечером она старалась походить на человека; впрочем, удалось ей это не очень. Тем не менее, я решила, что она говорила преимущественно правду о том, чего хочет от меня и почему. Она уверена, что я могу найти колдуна: либо благодаря своей способности сопротивляться магии вампиров, либо благодаря умению разговаривать с призраками.
Конечно, я не все время вижу призраков.
Я большое отклонение. Я меняю облик, но не привязана к фазам луны. И превращаюсь в койота. Я не человек, не вервольф и не малый народ. Не хочется об этом думать, но, возможно, я гораздо старше, чем выгляжу.
Я подняла голову и увидела, что Андре терпеливо смотрит на меня. Я привыкла к вервольфам, и на мой взгляд, он не походил на одного из лучших солдат Марсилии. Плечи у него не широкие, тело не мускулистое. Возможно, она ему льстила, судя по его присутствию за этим столом, но я так не думала.
- Она умеет телепортироваться? - спросила я. Меня учили, что единственные существа, умеющие телепортироваться, - это блуждающие огоньки.
Он улыбнулся и пожал плечами.
- Не знаю, как это делается. Но это одна из причин, почему мы так уверены в гибели Стефана. Если он с нами, его так легко не задержать.
- Ты не кажешься расстроенным, сказала я.
Мне не хотелось думать о Стефане как о мертвом. То есть об окончательно мертвом.
Он пожал плечами. Это могло означать что угодно.
- Я считаю, что Стефан погиб, Мерседес Томпсон. И белое я надел в знак траура по нему. Как и Марсилия. Но я ничего не могу сделать в связи с его смертью, только искать убийцу. - Он замолчал и очень осторожно поставил стакан. - Мы недостаточно знаем друг друга, чтобы я плакал у тебя на плече.
Тень гнева в его голосе подняла его в моем мнении.
- Хорошо, - сказала я. - В таком случае объясни, как найти дом Стефана.
Мы уже были на полпути к выходу, когда толпа перестала расступаться перед нами. Андре реагировал быстрее меня. Он остановился, а я все еще пыталась миновать особенно громоздкую женщину, вставшую у меня на пути.
- Подождите-ка, утята, - сказала она таким низким голосом, что меня пронизала дрожь. - Чую человека в трактире малого народа.
Музыка прекратилась, прекратились разговоры, наступила тишина.
Только тут я сообразила, что речь обо мне, хотя обращалась она ко всем присутствующим. Мне пришло в голову несколько глупых и несколько остроумных замечаний о ее обонянии. Я ведь вообще не человек - не в том смысле, какой она подразумевает. Но любые замечания будут глупыми, потому что только глупец начинает подпрыгивать и кричать, стоя на улье.
Иногда, если волк совершит тяжелое преступление, вся стая участвует в наказании, разрывая провинившегося на куски. Но прежде наступает мгновение гнетущей тишины, когда стая окружает преступника. Потом кто-то из волков делает первое движение, и вспыхивает безумная ярость. В этой толпе возникало такое же ощущение: как будто собравшиеся ждали сигнала.
- Дядюшка Майк разрешил мне быть здесь, - негромко сказала я, не бросая вызов. Я не знала, к какому виду малого народа относится эта дама и что делать, чтобы избежать стычки.
Она открыла рот, явно не умиротворенная, и тут кто-то закричал:
- Штраф!
Мне показалось, что крик донесся со стороны стойки, но его тут же подхватило множество голосов. Когда они стихли, женщина, стоящая передо мной, оглянулась и спросила, ни к кому в частности не обращаясь:
- Какой будет штраф, утята?
Штраф, подумала я. Какой-нибудь дар? Или жертва?
Сквозь толпу протиснулся дядюшка Майк и остановился передо мной. Лицо у него было задумчивое. О его влияний говорило то, что все ждали его решения.
- Музыка, - сказал он наконец. - Гостья в ответ на наше гостеприимство принесет нам в дар музыку.
Дядюшка Майк отступил, а крупная женщина расчистила в толпе проход, и я увидела небольшую сцену, на которой по-прежнему стояли три музыканта. Две гитары и контрабас. Не знаю, откуда доносилось буханье барабана: никакого барабана не было видно.
Один из гитаристов улыбнулся, соскочил со сцены и знаком предложил остальным сделать то же. Сцену оставили для меня.
Я посмотрела на дядюшку Майка и пошла к сцене. Андре, я заметила, растворился в толпе. Вампира не тронут. Не тронули бы и вервольфа. Но я не вампир и не вервольф - легкая добыча.
Я задумалась, помешал бы дядюшка Майк толпе разорвать меня или нет. Ведь он понимает, что волки станут мстить. Хотя что мне проку в их мести? Помощь дядюшки Майка была бы гораздо полезней.
Когда я поднялась на сцену, один из гитаристов театральным жестом протянул мне свой инструмент.
- Ценю доверие, - осторожно сказала я, - но играть не умею.
Я играю только на пианино, да и то очень плохо. И мне повезло, что уроки музыки включали и занятия пением.
Я поискала вдохновения. Напрашивающимся выбором была бы кельтская песня, но я отбросила эту мысль, едва только она пришла мне в голову. У народных песен десятки вариантов, и десятки любителей станут утверждать, что именно их вариант самый верный. Петь кельтскую песню среди малого народа кельтского происхождения, когда собравшиеся ищут повод убить меня, просто глупо.
Здесь есть также несколько германских иных, и они не так щепетильны относительно своей музыки, но единственная немецкая песня, которую я знала, была "О Tannenbaum" детская рождественская песенка, которая вряд ли произведет впечатление, да и голос у меня не из сильных. Я могу петь громко, но подлинного таланта у меня нет.
А выбор песни очень важен. Мы ведем игру, и, если я начну выигрывать, даже дядюшка Майк не спасет мою шкуру. Лучше всего легкое оскорбление. Не удар по лицу, а толчок в бок.
К тому же нужна мощная песня, потому что голос у меня не красивый и не мягкий. Что-то такое, что неплохо звучит а капелла. Несмотря на работающие кондиционеры, в трактире было жарко и душно, и мои мысли начали путаться. Конечно, возможно, это просто страх.
Жаль, сейчас не зима - воздух был бы холодный и свежий. Может, поэтому, а может, из-за воспоминания о "Елочке", но я поняла, что именно буду петь. И почувствовала, как изгибаются мои губы.
Я сделала глубокий вдох, напрягла диафрагму и запела:
- О святая ночь, звезды ярко сияют.
В жаркую июльскую ночь в трактире, битком набитом малым народом, изгнанным с родины христианами и их мечами из холодного железа, я пела христианский гимн.
Я слышала, как поют этот гимн - негромко, и в воздухе словно сгущается магия ранних христиан. Хотела бы я петь так же. Но я пела громко: так мой голос звучит лучше.
Закрыв глаза, я позволила простой вере этих слов проникнуть в меня, окружить, словно волшебством. "Преклоните колена". Тут я открыла глаза, посмотрела на женщину, которая все это затеяла, и остальное пела только для нее.
Когда стихла последняя нота, женщина запрокинула голову и рассмеялась. Повернувшись к дядюшке Майку, она потрепала его по плечу, так что он отлетел на полшага.
- Отличный штраф, - сказала она. Повернулась и сквозь толпу направилась в угол.
Если я надеялась на аплодисменты, меня ждало разочарование. Все разошлись и занялись своими делами, тем, что делали, пока я не оказалась в центре их внимания. Тем не менее, это все-таки не хуже, чем петь "Ночь пятницы" в Осиновом Ручье в присутствии Брана.
Когда мы менялись местами, один из музыкантов, тот самый, что предлагал мне гитару, улыбнулся.
- Чуть недотягиваешь на высоких нотах, - сказал он. - Но неплохо.
Я тоже улыбнулась в ответ, чуть печально.
- Крутая аудитория, верно?
- Ну, тебя ведь не съели, утенок, - ответил он, подражая женщине.
Я помахала ему и направилась к выходу. Андре я не видела. Но у двери меня ждал дядюшка Майк и открыл ее для меня.
Стоя на пороге, я придержала дверь и посмотрела на него.
- Откуда ты знал, что я умею петь?
Он улыбнулся.
- Тебя ведь вырастил валлиец, Мерседес Томпсон. Разве Томпсон не валлийская фамилия? К тому же койотов называют певцами прерий. - Он пожал плечами. - Конечно, на кону стояла не моя жизнь.
Я фыркнула.
Он коснулся пальцем лба и закрыл за мной дверь.
Глава девятая
Андре ждал на стоянке у одного из черных мерседесов семьи, готовый везти меня к дому Стефана. Как будто я спятила и сяду в машину с малознакомым вампиром!
Вопреки возражениям Андре я поехала за ним на своей машине. Так безопаснее, а кроме того я смогу сразу от Стефана ехать домой; иначе Андре пришлось бы везти меня к дядюшке Майку.
Конечно, отчасти он был прав: по дороге можно поговорить и выработать план действия. Если бы я доверяла ему чуть больше, и если бы завтра мне не нужно было на работу. Счета не будут ждать из-за того, что мой друг разрезан на гамбургеры, а госпожа вампиров хочет, чтобы я нашла колдуна, убившего около полусотни человек.
Я крепче взялась за руль, стараясь не смотреть на приборную доску, по которой Стефан, всегда спокойный, невозмутимый Стефан, ударил кулаком. Что его так рассердило? То, что колдун его побил?
Что сказал Стефан? Он понял - с его памятью что-то неладно, потому что он не помнил меня. Как будто я для него не важна.
Стефан вампир, напомнила я себе. А вампиры - это зло.
Я протянула руку и коснулась вмятины. Он сделал это, потому что меня обидели, подумала я.
А он для меня важен? Я не хочу, чтобы он уходил навсегда.
Дом Стефана стоял на холмах Кенневика, в новом микрорайоне к западу от 395 автострады. Большой кирпичный дом хаотической планировки, с большим кольцом подъездной дороги. В таких домах вырастают целые поколения детей. В окружении домов с фальшивыми колоннами, с окнами высотой в два этажа, он должен был выглядеть неуместно. Но на самом деле казался довольным собой. Я легко могла представить себе Стефана в таком доме.
- Лучше постучись, - сказал Андре, когда я вышла из машины. - Меня они сегодня уже не впустили и не без причины. Стефан мог простить мне Дэниэла, но его стадо помнит.
В его голосе звучало легкое сожаление, как у ребенка, разбившего мячом окно.
Несмотря на поздний час, во всех окнах горел свет. Когда я подумала над этим, то решила, что вполне естественно, если люди вампира подолгу не ложатся спать.
Когда Марсилия направила нас сюда, мне это показалось логичным шагом. Но я не подумала, что это значит.
Я помешкала, прежде чем постучать. Мне не хотелось встречаться с людьми Стефана, не хотелось думать, что он держит их, как фермер - стадо овец. Стефан мне нравился, и я хотела, чтобы так и оставалось.
Занавеска на окне рядом с дверью чуть дрогнула. Они уже знают, что мы здесь.
Я позвонила.
За дверью послышался шум, как будто там собралось много людей, но, когда дверь открылась, на пороге стоял только один человек.
Женщина выглядела на несколько лет старше меня - лет тридцати пяти. Темные кудрявые волосы до плеч. Строгая сшитая на заказ блузка и слаксы; с виду - деловая дама.
Она могла бы показаться привлекательной, если бы не распухшие красные глаза и нос и слишком бледная кожа. Она, Молча приглашая, сделала шаг в сторону. Я вошла, но Андре резко остановился на пороге.
- Ты должна пригласить меня снова, Наоми, - сказал он.
Она ответила дрожащим голосом:
- Нет. Пока он не вернется. - Потом посмотрела на меня и спросила: - Кто вы и что вам нужно?
- Меня зовут Мерседес Томпсон, - ответила я. - Я пытаюсь выяснить, что случилось со Стефаном.
Она снова кивнула и, ни слова не сказав Андре, закрыла дверь.
- Мерседес Томпсон, - сказала она. - Стефану вы нравились, я знаю. Вы вступились за него перед другими вампирами, а когда сочли, что у него неприятности, позвонили нам. - Она посмотрела на дверь. - Стефан отменил для Андре допуск в дом, но я не была уверена, что это сработает теперь, в его отсутствие. - Она снова повернулась ко мне и с видимым усилием сосредоточилась. Когда она не боится, то выглядит привлекательнее. - Чем могу помочь, мисс Томпсон?
- Не похоже, чтобы вы стремились помочь.
Конечно, можно и более вежливо обращаться к тем, кто кормит своей кровью вампиров, но я не знаю как.
- А чего вы ожидали? - едко спросила она. - Бледных детей, покрытых татуировками и следами укусов?
- М-м-м, - сказала я. - Я видела Дэниэла.
Ее выразительные глаза затуманились.
- А, Дэниэл. У нас есть еще несколько таких же. Так что стереотип присутствует, но распространяется далеко не на всех. Идите в стаю другого вампира, там вы скорее увидите то, чего ожидали. Стефан совсем не типичен. - Она глубоко вздохнула. - Пройдем на кухню, я налью вам чаю, и вы сможете задавать вопросы.