- Он имел в виду - находиться рядом с Виком. Вообще долго находиться рядом с людьми.
Вик выпалил:
- Я обмазан.
- Что? - Лукас растерялся, и я его в этом не винила.
- В смысле - я попросил родителей прислать мне святой воды. Причем потребовалось придумать серьезное объяснение, и теперь, как мне кажется, они решили, что я собираюсь стать священником, что, прямо скажем, вряд ли когда-нибудь произойдет, но воду прислали. Я держу ее на своем столе, во флаконе из-под одеколона. И теперь я обмазан. - Вик оттянул воротник рубашки, и его галстук с гавайскими танцовщицами закачался. - Святая вода, полил ей всю шею. Так что, если ты даже потеряешь голову и укусишь меня - а я надеюсь, что нет, - ты обожжешься. Все равно что откусить… э… жгучий перец. Так что ты сразу отскочишь. - Он оглянулся на остальных. - Правильно?
- Гм… возможно, - выдавила Патрис.
Остальные промолчали.
Похоже, Лукас пришел в такое же замешательство, как и все мы, но все же медленно кивнул.
- Ты знаешь, как ни странно, но это может помочь. Не думаю, что мы должны оставаться тут наедине, но…
Вик слегка расслабился. Между ними все еще оставалась дистанция, но она заметно сократилась. Может быть, Лукас сможет общаться с человеком, если будет знать, что того опасно кусать; может быть, их дружба с Виком постепенно восстановится.
- Да ладно, приятель. Я уже больше года не надирал тебе задницу в шахматы. Пора бы уже поучить тебя скромности.
- Он подначивает тебя, потому что меня больше победить не может, - пояснил Ранульф.
Вик шутливо оттолкнул его от доски.
Лукас протянул мне браслет, я его надела и снова обрела телесность. Казалось, что впервые за целую вечность я смогу провести время с друзьями, как обычный человек. Это почти нормальная жизнь, нормальнее уже не будет.
- Все получится, не сомневайся.
- Да, - отозвался Лукас.
Но я видела, что он все еще беспокоится из-за Вика и всего остального.
"Не торопи события", - сказала я себе (и ему тоже).
Сумерки наступали все раньше, листья осыпались с веток и застилали землю толстым ковром, и Лукас навсегда отдал мне мой браслет. Брошь он оставил у себя, чтобы я в любой момент могла оказаться рядом с ним, а браслет, по предложению Патрис, я положила в небольшую коробочку и спрятала за камнем в стене. Так я могла достать его всякий раз, как пожелаю обрести тело.
- Вдруг что-нибудь случится с моими вещами? Не хочу, чтобы из-за этого ты осталась бесплотной, - сказал Лукас, положив браслет на мою ладонь.
- Ничего не случится, - возразила я, хотя понимала, что он прав. Просто не могла догадаться, как скоро жизнь это подтвердит.
Позже той ночью мы с Лукасом решили, что мне пора снова попробовать войти в его сон.
- На этот раз я буду знать, что ты придешь, - сказал он, пытаясь настроиться. - Это поможет мне вырваться из кошмара.
То, как буднично он произнес "кошмар", подсказало мне, что теперь все его сны превратились в кошмар.
- Все будет хорошо, - заверила его я и поняла, что соврала, потому что вовсе не была в этом уверена.
Я не рассказывала Лукасу про таинственные царапины, полученные в его сне, где он дрался с Эриком. Они очень быстро перестали болеть и полностью исчезли через несколько дней. Кроме того, это всего лишь Царапины, и никакого особого вреда они мне не причинили.
Лукас, решила я, и так слишком за меня волнуется. Ничего особенного не произойдет, если после его сна у меня останется какой-нибудь мистический синяк или царапина. Но если Лукас начнет переживать заранее, это может повлиять на его мысли и даже на сам сон. Ему нужно избавиться от тревоги, а не получить для нее дополнительные основания. Так что я решила промолчать.
Поздно вечером я спустилась в комнату Лукаса и Балтазара. Они как раз собирались спать. Я не стала сообщать о своем появлении - Лукас и так почувствует мое присутствие, - но пожалела об этом, когда Балтазар снял с себя одежду. Всю одежду.
- Гм… Балтазар? - окликнул его Лукас.
- Да? - Балтазар швырнул боксеры в корзину для стирки.
Я изо всех сил старалась не смотреть, но после брошенного украдкой взгляда поняла, что посмотреть очень хочется.
- Видишь ли, мы не совсем одни.
Балтазар на секунду застыл, быстро схватил подушку и прикрылся.
- Когда я говорил насчет совместного посещения душа, я шутил, Бьянка!
Я неровными буквами из инея вывела на стекле: "Извини!"
Лукас нахмурился:
- Когда это вы успели пошутить насчет совместного душа?
Балтазар, пытавшийся натянуть халат, не убирая подушку, нахмурился.
- Я иду в общий душ, чтобы уединиться. Звучит странно, но так оно и есть.
Он схватил пижаму и выскочил из комнаты.
Я прошептала Лукасу на ухо:
- Я не разговаривала с Балтазаром насчет совместного душа.
- Знаю, - ответил он, плюхнувшись на кровать. - Я тебе доверяю, просто иногда мне хочется его подколоть. Это забавно.
- Готов?
Он кивнул и сделал глубокий вдох, словно успокаивая себя перед сном.
- Да. Давай попробуем.
Через полчаса Лукас крепко спал, а Балтазар, похоже, решил принять самый долгий душ в мире. Я дождалась, когда густые ресницы Лукаса начали быстро подрагивать, собралась и нырнула в то, что, как надеялась, окажется его сном.
Мир вокруг сделался реальным, но ликование мое исчезло, едва я увидела, где мы оказались: в обветшалом заброшенном кинотеатре, где Лукаса убили. Он стоял чуть впереди меня в фойе, одной рукой стиснув кол, а другой зажимая нос и рот. Я не понимала почему, пока не учуяла запах дыма и не поняла, откуда эта мгла вокруг.
На экране что-то полыхало, но не фильм - это был пожар. Да, я попала в очередной кошмар. Сейчас посмотрим, удастся ли мне его прервать.
Но прежде чем я успела открыть рот, Лукас произнес:
- Черити.
- Привет, малыш. - Черити появилась из тени. Слово "малыш" прозвучало не как "милый" или "солнышко", а как если бы она обращалась к настоящему ребенку. На ее белокурых кудряшках плясали отблески пламени. Ее длинное кружевное платье было чистым - раз в жизни, во сне. - Как мой дорогой малыш себя сегодня чувствует?
- Отпусти меня, - проговорил Лукас, и его голос дрогнул.
- Не могу, даже если бы хотела. - Она торжествующе улыбнулась. - А я и не хочу.
- Лукас, - сказала я, - все хорошо. Не смотри на нее. Это просто сон. Посмотри на меня!
Но он не обратил на меня внимания. Я встала между ним и Черити, надеясь разрушить чары сна, не дающие ему узнать меня, но ничего не получилось. Лукас смотрел сквозь меня, словно меня и не было.
- Ты ищешь Бьянку? - Для того, кто не знал Черити, ее беспокойство могло бы прозвучать искренне. - Наверное, она оказалась в огне. Ты должен ее спасти!
Лукас побежал от нее в сторону пламени. Я резко повернулась, собираясь помчаться за ним, но Черити сказала:
- Теперь он мой, Бьянка. Ты больше никогда его не получишь.
Как это возможно, чтобы Черити меня видела, а Лукас даже не догадывался о моем присутствии, ведь она всего лишь часть его ночного кошмара?
Наши взгляды схлестнулись. Ее улыбка изменилась и стала менее вызывающей, но какой-то заговорщической. Как будто мы с ней разыгрывали общую шутку. Как все это может происходить в сне Лукаса?
Невозможно.
И я поняла, что она не часть кошмара. Она его причина. Все происходит по-настоящему. Здесь. В сознании Лукаса.
Должно быть, она увидела, что я все поняла, потому что улыбнулась шире, показав клыки.
- Я предупреждала тебя. Лукас мой.
Глава двенадцатая
- Как ты это делаешь?! - закричала я, перекрывая треск огня. - Как ты попала в сознание Лукаса?
- Я создала Лукаса. - Черити накрутила прядь белокурых волос на палец, как будто кокетничала. Умерев в четырнадцать лет, она со своими по-детски пухлыми щечками выглядела слишком юной, чтобы быть такой порочной. - Я его сделала таким. А это значит - его сознание и все остальное принадлежат мне - сейчас и навсегда. Навсегда!
Никто никогда мне об этом не говорил. Ко мне это правило не имело отношения - дитя двух вампиров, я не нуждалась в "хозяине", чтобы превратиться. И хотя я всегда знала, что эти узы довольно крепки, мне даже в голову не приходило, что это заходит так далеко.
- Не заставляй его видеть такие сны. - Как противно, что приходится умолять ее, но я не знала, что еще можно сделать. - Ему и так хватает сложностей.
Черити склонила голову набок и шагнула ближе ко мне, жуткая и угрожающая даже в царстве воображения.
- Я не создавала этого кошмара. Лукас сам. Или это твоя работа? Спасти он пытается именно тебя.
Из глубины пылающего кинотеатра послышались мои собственные крики.
- Вновь и вновь тебе угрожают, - сказала Черити. - Вновь и вновь тебя убивают. Некоторым вампирам снится, как их убивали, другие во сне мучатся угрызениями совести. Но не Лукас. Фантомы его сознания, тысячи ночных кошмаров - все они об одном: он снова и снова теряет тебя.
И проснувшись, Лукас не находит утешения в том, что это был просто сон. Я на самом деле умерла. И то, что рядом с ним мое привидение, не может полностью исцелить эту рану. Заставляя его снова и снова переживать эти минуты, Черити удерживает Лукаса на грани превращения в убийцу.
- Это его сны, - шепнула она мне на ухо. - Я только делаю их ужаснее. Заставляю огонь пылать жарче и кровь течь быстрее, чтобы он еще сильнее боялся за тебя. Теперь я пью не его кровь, а его боль.
- Я тебя ненавижу!
- Его боль и твою.
Я побежала от нее в кинотеатр. Я могла бы мгновенно перенестись к Лукасу, просто пожелав оказаться рядом с ним, но здесь, в мире снов, я не обладала никакой властью. Меня удерживают прежние человеческие ограничения.
Я бежала и слышала, как Лукас кричит:
- Держись, Бьянка! Я иду!
Сцена в кинотеатре привела меня в ужас. Экран пылал, черные лохмотья сползали со стены и скручивались от жара. Пластиковые карнизы расплавились, пошли пузырями и стекали по стенам. А на сиденьях, пустых в ту памятную ночь, лежали мертвые тела, изуродованные, окровавленные. И каждое горло было разорвано.
Это все жертвы вампиров, поняла я. Те, кого видел Лукас. Те, кого он боялся убить сам. Некоторые трупы тоже горели.
С отвращениям, испытывая тошноту, я отвернулась от трупов, спотыкаясь, пошла прочь и упала. Я почувствовала, как язык пламени резко лизнул мою ногу. Охнув, я встала и увидела под коленкой красные волдыри, - должно быть, я упала на кусок тлеющего дерева.
Опасность становилась действительно реальной. Нужно выбираться отсюда.
- Лукас! - завопила я.
И услышала в отдалении собственный голос, тоже выкрикивающий его имя.
Пробираясь сквозь дым, чувствуя, как щиплет глаза и саднит горло, я увидела Лукаса. Он был в передней части кинотеатра, там, где часть потолка обрушилась искореженными кусками металла и балками. Под балками, с искаженным болью лицом, лежала… я. Точнее, копия меня из сна Лукаса. Мои длинные рыжие волосы разметались по полу, лужа крови растеклась вокруг моего живота. Я из сна обгорела гораздо сильнее, чем я настоящая. На нее даже смотреть было страшно.
- Лукас, нет! Я здесь! - Я подбежала ближе, надеясь, что он увидит меня.
И он увидел, обернувшись ко мне. Но выражение отчаяния не исчезло с его лица, и он сказал только:
- Все хорошо, Бьянка. Я вытащу тебя оттуда.
Он так и не сумел разрушить могущественные чары сна, и теперь я понимала, почему Лукас так отчаянно верит в свои иллюзии. Черити постаралась. Полная решимости достучаться до него, я пошла вперед, но холодные пальцы сомкнулись вокруг моего запястья.
- Он должен понять, что не сможет тебя спасти, - заявила Черити. Ее белокурые волосы отсвечивали пламенем. - А ты должна понять, что не сможешь спасти его, потому что он мой.
Меня пронзил разряд тока, как на электрическом стуле, только в тысячу раз сильнее. Я отчаянно завизжала, и боль прекратилась.
Я открыла глаза и увидела, что снова парю под потолком в комнате Лукаса и Балтазара. Черити выкинула меня из сна.
- Что за…
Балтазар сел, а глаза Лукаса широко распахнулись. Должно быть, я визжала не только во сне, но и в этом мире.
Лукас увидел меня и заморгал.
- Бьянка?
- Я здесь! - Я кинулась к нему и крепко обняла, стараясь стать как можно плотнее. - Со мной все хорошо!
- Во сне ты… С тобой этого не случилось, правда? Тебе не пришлось пройти через это?
- Нет, - ответила я, вспоминая ту изломанную, обгоревшую копию себя.
Задев ногой край кровати, я поморщилась, и Лукас обеспокоенно посмотрел вниз. Сквозь пижамные штаны сочилась серебристая кровь и виднелся длинный багровый рубец ожога.
- Бьянка! - Лукас выпрыгнул из кровати и всмотрелся внимательнее. Он закатал штанину и поморщился. Конечно; моя призрачная кровь обжигала его. Но Лукас не обращал на это внимания. Он ощупывал мою рану, и от его обожженных пальцев поднимался дымок. - Это на самом деле случилось. То, что происходит в моих снах, способно причинять боль тебе!
- Это пройдет. Ничего страшного. Как только я один раз растаю, все пройдет. - Я старалась говорить уверенно, но мой голос невольно дрожал. Ожог болел сильнее, чем, как я предполагала, это возможно после смерти.
Балтазар, сонно потиравший лоб, подошел к нам, увидел мой ожог, и глаза его широко открылись.
- Как это произошло?
Я обернулась к нему, и мой страх мгновенно перешел в гнев.
- Почему ты ничего не рассказал нам про хозяина вампира?
- О чем ты? - Растерявшись из-за смены моего настроения, Балтазар, похоже, не знал, как ответить. - Вы же оба знаете, кто такой хозяин, правда? Не понимаю, как вы можете этого не знать.
- Я имею в виду то, что хозяин способен приходить в твои сны. - Я встала с кровати Лукаса и подошла к Балтазару почти вплотную, так что ему пришлось выпрямиться. Нога болела, но я не обращала на это внимания. - Почему ты не рассказал нам об этом?
Лицо Балтазара вытянулось, он как-то сразу обмяк, поняв, о чем я.
- Черт, побери! - выругался он. - Черити.
Лукас побледнел.
- Погодите… в моих снах… Черити настоящая?
- Что, ты думал, что твоя святая сестричка не станет этого делать? - напирала я. - Или просто гораздо забавнее позволить нам выяснить все самим?
Настроение Балтазара изменилось так резко, что я немного испугалась. Он придвинулся ко мне с таким мрачным бешенством, какого я у него никогда не видела.
- Ничего забавного в этом нет. Ни для тебя, ни для Лукаса, ни для меня.
- Так почему же ты?..
- Во-первых, заткнись, - произнес Балтазар. Лукас поднялся с колен, готовый начать спорить и защищать меня, но Балтазар на него даже не посмотрел, не отрывая взгляда от меня, - Во-вторых, я не предупредил вас, потому что такое случается не часто. Хозяин должен по-настоящему хотеть устроить что-нибудь вроде этого.
- Кроме того, подобные вещи… надолго ослабляют вампира. Иногда на несколько недель, вот почему никто этого не делает. Если Черити подчиняет себе сны Лукаса каждую ночь, она должна быть… сверходержима.
- Другими словами, сплошное милосердие, - огрызнулась я.
Лукас не участвовал в нашем споре, но все нами сказанное здорово на него подействовало.
- Черити в моей голове, - пробормотал он. - Это она сводит меня с ума.
Балтазар поморщился.
- Да, она. Это ненормально, это извращение - и теперь я и сам понимаю, что Черити больна. Даже когда я скучал по ней, даже когда думал, что могу все исправить… - Голос его дрогнул, но он сумел договорить: - Я всегда знал, что она сломлена.
- Балтазар… - произнесла я гораздо мягче, пытаясь предложить ему спасительную соломинку.
- Боже, ты можешь раз в жизни просто замолчать и дать высказаться кому-нибудь другому? - Он подошел ко мне совсем близко, ближе, чем когда-либо, кроме тех случаев, когда мы целовались. - Третье и последнее. Я хочу, чтобы ты наконец поняла одну вещь. Пусть после твоей смерти я наделал кучу ошибок, не я превратил Лукаса. Это сделала Черити. И не я решал, позволять ли Лукасу восстать из мертвых. Так что прекрати меня в этом обвинять.
С этими словами Балтазар повернулся, схватил халат и сигареты и направился к двери. Я хотела возразить, но подумала, что это будет последней каплей. И тут Лукас сказал:
- Эй, Балтазар.
Он замер, взявшись за ручку двери.
- Что?
- Не нужно было так орать. - Лукас поежился и добавил: - Но вообще-то ты прав.
Балтазар просто вышел из комнаты, хлопнув напоследок дверью. Я услышала, как сразу несколько человек недовольно заворчали, жалуясь на шум.
Лукас тоже это услышал.
- Надеюсь, когда он орал, никто не разобрал твоего имени.
- Просто поверить не могу, что ты перешел на его сторону!
- Я на твоей стороне, и не важно, что произойдет. - Лукас положил руки мне на плечи, ставшие достаточно плотными, чтобы выдержать его прикосновение. - Но ты все время к нему цепляешься с… думаю, с момента нашей смерти. И это звучит довольно дико.
- Он не должен был тащить тебя за собой той ночью!
- Я не должен был с ним идти. Но это мой выбор, мое желание. Кроме того… - Похоже, Лукасу сильно не хотелось в этом признаваться, но он все же сказал: - Твоя смерть стала для него почти таким же ударом, как для меня. И если я в тот момент не отвечал за свои поступки, то и он тоже.
Я отплыла от него подальше, на подоконник, села и подтянула коленки к груди. Обнимать себя, как ребенок, - это своего рода утешение, которое я так и не переросла. И в те минуты мне казалось, что я должна была перерасти еще многие вещи, но так и не сделала этого.
- Я понимаю, как сильно тебе хочется возложить на кого-то вину, - сказал Лукас. - На кого-нибудь здесь и сейчас, чтобы всыпать ему по первое число. Но Балтазар наш друг, Бьянка. И очень много для нас сделал.
Я медленно кивнула:
- Я дура.
- Ты не дура. - Помолчав немного, он добавил: - Ты хотела уничтожить меня, чтобы не позволить восстать вампиром. Балтазар тебя отговорил.
- Да. Но я позволила ему себя отговорить. - Тяжесть незаданного вопроса давила на меня просто невыносимо. Я должна была спросить. - Я поступила неправильно? Лукас, я так тебя люблю! Я не могла дать тебе уйти. Но понимаю… понимаю, что ты, наверное, хотел бы именно этого.
- Что сделано, то сделано. Я знаю, что ты поступила так из любви, и этого мне достаточно.
Я все еще чувствовала себя ужасно - из-за того, что вообще обдумывала возможность уничтожить его, из-за того, что не смогла этого сделать - но знала, что Лукас меня простил. Если бы этого действительно было достаточно!
Жаль, что я не могу плакать.
Он погладил меня по руке, словно так мог развеять мою печаль.
- Как нога?
- Не очень хорошо. - Я покрутила ногой и поморщилась. - Впрочем, когда я растаю, станет легче.
Мы больше никогда не будем этого делать, - сказал Лукас и решительно посмотрел на меня. - Если Черити может ранить тебя в моих снах, ты в них входить не будешь.