К нам подходит какая-то женщина. Она перестаралась, навешивая на себя нитки жемчуга и надев бриллиантовые серьги, которые куда приличнее было бы надеть вечером. Очевидно, с деньгами у нее все в порядке, и ей хочется, чтобы все это знали. Мне неловко на нее смотреть. Ее супруг, мужчина с чрезвычайно аккуратно подстриженными усами, снимает черный цилиндр, здороваясь с нами. В другой руке у него трость, украшенная затейливой резьбой.
Женщина искренне обнимает Энн.
- Какой сюрприз, не ожидала увидеть тебя здесь! Но почему ты не в школе?
- Я… я… я… - запинается Энн. - П-позвольте представить мою кузину, миссис Уортон.
Ритуал знакомства завершен, и мы наконец-то понимаем, что миссис Уортон - дальняя родственница Энн, та самая, которая устроила ее в школу Спенс, чтобы девушка через год-другой могла стать гувернанткой ее детей.
- Надеюсь, эта выставка составлена со вкусом, - говорит миссис Уортон, морща нос. - Мы посетили одну выставку в Париже, и это было нечто непристойное, вынуждена признать с сожалением. Там были изображены разные дикари, совершенно голые!
- И притом эти картины были ужасно дорогими! - со смехом добавляет мистер Уортон, хотя упоминать о деньгах - дурной тон.
- Ах… Я вижу, вы истинные знатоки искусства. Вам необходимо взглянуть на картины Моретти, - говорит мисс Мур, подразумевая дерзкое изображение обнаженной Венеры, богини любви, при виде которого я залилась краской.
Это откровенное оскорбление Уортонов, и я подозреваю, что мисс Мур сделала это сознательно.
- Посмотрим, непременно. Спасибо, - весело чирикает миссис Уортон. - Нам повезло, что мы тут встретились, Энни. Похоже, наша гувернантка, Эльза, уедет гораздо раньше, чем предполагалось. Она возвращается домой в мае, и ты нам понадобишься, чтобы сразу ее заменить. Шарлотта с Каролиной будут очень рады иметь гувернанткой родственницу, хотя я подозреваю, что Шарлотте очень хочется иметь рядом кого-то, кто стал бы называть ее мисс Шарлоттой, ей ведь уже восемь лет. Но ты не должна позволять ей уж слишком тобой командовать.
Миссис Уортон радостно смеется, не замечая страданий Энн.
- Ну, нам пора двигаться дальше, миссис Уортон, - заявляет мистер Уортон, предлагая жене руку.
Мы ему успели надоесть.
- Да, мистер Уортон. Я напишу миссис Найтингейл, - говорит его супруга, путая фамилию нашей директрисы. - Рада была познакомиться с вами.
Она позволяет мужу увести себя, как будто она - малое дитя.
Мы отправляемся в темноватую, уютную чайную, чтобы перекусить и выпить чаю. Эта чайная совсем не похожа на клубы и гостиные, в которых мы обычно бываем, - полные цветов и чопорных разговоров. Это место, куда заходят работающие женщины, и здесь все наполнено энергией. Мы с Фелисити под впечатлением силы искусства. Мы обсуждаем картины, которые понравились нам больше всего, а мисс Мур рассказывает нам все, что ей известно о художниках, и от этого мы ощущаем себя весьма искушенными, как будто мы - постоянные гостьи какого-нибудь прославленного парижского салона. Только Энн хранит молчание. Она пьет чай, съедает два больших куска пирога, без перерыва, один за другим.
- Если постоянно будешь вот так есть, не влезешь в бальное платье на Рождество, - предостерегает ее Фелисити.
- Да какое это может иметь значение? - возражает Энн. - Ты ведь слышала, что сказала моя кузина. Я уеду из школы уже в мае.
- Это вы зря, мисс Брэдшоу, - решительно произносит мисс Мур. - У нас всегда есть выбор. Ваше будущее пока что не определено.
- Нет, определено. Они ведь частично оплатили мое обучение в школе Спенс. Я в долгу перед ними.
- А что, если вы откажетесь служить у них, а вместо того предложите вернуть им деньги, как только найдете себе работу где-нибудь еще? - спрашивает мисс Мур.
- Я никогда не смогу вернуть такой долг.
- Вы сможете, со временем. Это будет нелегко, однако возможно.
- Но тогда они ужасно обозлятся на меня, - говорит Энн.
- Да, скорее всего. Но вы от этого не умрете.
- Мне невыносимо знать, что кто-то станет так плохо обо мне думать.
- Значит, вы предпочитаете на всю жизнь отдаться на милость миссис Уортон, мисс Шарлотты и мисс Каролины?
Энн долго смотрит на крошки на своей тарелке. Как ни грустно, но я знаю, что она ответит. Она скажет "да". Энн слабо улыбается.
- Может быть, я стану кем-то вроде героинь романов… и кто-нибудь явится за мной. Какой-нибудь богатый дядюшка. Или, может быть, я случайно встречу очень хорошего человека, который захочет на мне жениться.
Энн немножко нервно поглядывает на меня, и я понимаю, что она думает о Томе.
- Чтобы ваши надежды осуществились, должно случиться слишком много совпадений, - говорит мисс Мур.
Энн тихонько фыркает. И в ее чашку падает крупная слеза.
- Ну, ну… - говорит мисс Мур, поглаживая Энн по руке. - Всему свое время. Что нам сделать, чтобы вас развеселить? Не хотите рассказать мне продолжение той чудесной истории о сферах?
- Там я прекрасна… - бормочет Энн, и ее голос звучит низко от душевной боли и подавляемых слез.
- Да, невероятно прекрасна, - говорю я. - Расскажи, как нас перепугали водяные нимфы!
Легкая улыбка трогает губы Энн.
- Но мы справились…
Мисс Мур делает вид, что сердится.
- Немедленно рассказывайте, незачем держать меня в неведении! Что это за водяные нимфы?
Мы рассказываем ей о случившемся, живописуя детали, и мисс Мур слушает очень внимательно.
- О, я вижу, вы в конце концов действительно взялись за книги. Это вполне согласуется с древнегреческими мифами о нимфах и сиренах, которые своим пением завлекали моряков и губили их. А вам удалось продвинуться в поисках вашего Храма?
- Пока нет. Но мы заглянули в "Золотой рассвет", это книжная лавка рядом с Бонд-стрит, и нашли там книгу о тайных обществах, написанную мисс Вильгельминой Вьятт, - сообщает Энн.
- "Золотой рассвет", - повторяет мисс Мур, отщипывая маленький кусочек пирога. - Не думаю, что мне знакома эта лавка.
- У мисс Мак-Клити в сумке была реклама этого магазина, - продает нас Энн. - Джемма сама ее видела.
Мисс Мур вскидывает брови.
- Она была открыта, - говорю я, краснея. - Я не могла удержаться и заглянула.
- И мы видели мисс Мак-Клити в том магазинчике, - говорит Фелисити. - Она спросила эту книгу, и мы тоже так сделали. В этой книге написано и об Ордене!
- А вы знали, что члены Ордена использовали анаграммы, чтобы в случае необходимости скрыть свои настоящие имена? - спрашиваю я.
Мисс Мур наливает нам еще чаю.
- А это действительно так?
- Да! - пылко подтверждает Энн. - И когда мы стали выяснять, какую анаграмму можно сделать из имени мисс Мак-Клити, у нас получилось "Мага титл - Киркэ"! Вот вам и доказательство.
- Доказательство чего? - спрашивает мисс Мур.
Она проливает чай и промакивает пятно салфеткой.
- Что мисс Мак-Клити - Цирцея, вот чего! И что она вернулась в школу Спенс с какими-то дьявольскими намерениями, - поясняет Фелисити.
- Вы имеете в виду преподавание рисования или латинского языка? - с улыбкой спрашивает мисс Мур.
- Это все очень серьезно, мисс Мур! - настаивает Фелисити.
Мисс Мур делает торжественное лицо.
- То есть в связи с посещением книжной лавки можно обвинить кого-то в ведьмовстве?
Получив выговор, мы молча продолжаем пить чай.
- Мы потом проследили за ней, - наконец говорит Энн, очень тихо. - Она пошла в Бедлам, где находится Нелл Хокинс.
Мисс Мур замирает, не донеся чашку до рта.
- Нелл Хокинс? Кто это?
- Это девушка, которая верит в существование Ордена. Она говорит, что Цирцея охотится за ней. И именно поэтому она сошла с ума, - с удовольствием отвечает Энн.
Похоже, она страдает склонностью к кровожадности.
- Мой брат, Том, работает в Бедламе ассистентом. Нелл Хокинс - его пациентка, - уточняю я.
- Очень интересно. И вы разговаривали с этой особой?
- Да, - киваю я.
- И она сказала вам, что знакома с мисс Мак-Клити?
- Нет, - качаю я головой, несколько смутившись. - Она безумна, и ее слова трудно понять. Но она училась в школе Святой Виктории, когда на нее свалилось это несчастье, и мы имеем все основания полагать, что мисс Мак-Клити служила там как раз в это время.
- Весьма удивительно, - говорит мисс Мур, добавляя в свою чашку молоко; она льет его и льет, пока чай не становится почти белым. - И вам это точно известно?
- Нет, - вынуждена признать я. - Но я уже отправила письмо директрисе этой школы. И думаю, что очень скоро все узнаю.
- То есть сейчас вы на самом деле ничего не знаете, - говорит мисс Мур, разглаживая салфетку на коленях. - Что ж, пока не узнаете, посоветую вам быть поосторожнее в обвинениях. Они могут привести к непредсказуемым последствиям.
Мы виновато переглядываемся.
- Да, мисс Мур…
- Энн, что это вы делаете? - спрашивает она.
Энн что-то царапает на обрывке бумаги. Она старается прикрыть листок ладонью.
- Н-ничего…
Фелисити ловко выхватывает бумажку из ее руки.
- Отдай сейчас же! - жалобно вскрикивает Энн, пытаясь отобрать листок.
Фелисити читает вслух:
- "Эстер Мур. Сэр Рутем".
- Это просто анаграмма вашего имени. Не слишком удачная, - оправдывается Энн. - Фел, отдай же!
Фелисити бесцеремонно читает дальше:
- "Терм Рэсу. Турэ Мерс".
И тут глаза Фелисити загораются. На ее губах появляется жестокая усмешка.
- "Том ад ой сл? Ад стой мол?" Ого!
Неважно, что все это - набор букв, не имеющий смысла. Но то, что Том и ад легли в одну строчку, заставляет Энн взорваться от унижения. Она резко выхватывает листок у Фелисити. Прочие посетители чайной наблюдают за нашим детским поведением, и я ужасно смущена, что наш визит сюда заканчивается подобным образом. Мисс Мур, наверное, никогда больше не пригласит нас на совместную прогулку.
Она и в самом деле смотрит на свои карманные часы.
- Пора вам, девушки, по домам.
В кэбе мисс Мур говорит:
- Я очень надеюсь, что вы не станете продолжать знакомство с водяными нимфами. Они, похоже, весьма и весьма отвратительны.
- Я с вами совершенно согласна, - с содроганием произносит Энн.
- Может быть, вы и меня включите в свою замечательную историю? Думается, мне было бы интересно сразиться с водяными нимфами.
Мисс Мур строит героическую гримасу. Мы все хохочем. Мне становится легче. День прошел замечательно; и конечно, мне было бы крайне неприятно, если бы мисс Мур больше не захотела с нами встречаться.
Энн и Фелисити благополучно доставлены домой, и мы вдвоем едем небольшой остаток пути до Белгрейв-сквер. Мисс Мур окидывает чудесный дом одобрительным взглядом.
- Может быть, вы зашли бы, познакомились с моей бабушкой? - спрашиваю я.
- Возможно, как-нибудь в другой раз.
Мисс Мур кажется немного встревоженной.
- Скажите, Джемма, вы действительно не доверяете этой мисс Мак-Клити?
- Да, в ней есть что-то неприятное, беспокоящее, - киваю я. - Только я не понимаю, что именно.
Мисс Мур кивает.
- Отлично. Я сама тоже проведу некоторое расследование. Может быть, ничего тут и нет, и мы потом просто посмеемся над собственной глупостью. А вам пока следует держаться с ней как можно более осторожно.
- Спасибо, мисс Мур, - говорю я. - Спасибо за все.
ГЛАВА 27
Когда я вхожу, миссис Джонс уже ждет меня у порога.
- Ваша бабушка сейчас в гостиной, мисс. Она велела вам прийти туда сразу, как только вы вернетесь.
Миссис Джонс произносит это таким зловещим тоном, что я сразу начинаю думать: случилось что-то ужасное с отцом или с Томом. Я несусь в гостиную - и вижу там бабушку в компании леди Денби и Саймона. Я только что с холода. У меня вот-вот потечет из носа от резкого перехода в домашнее тепло. Мне нужно как-то с этим справиться…
- Леди Денби и мистер Миддлтон приехали к нам с ответным визитом, Джемма, - сообщает бабушка, и на ее лице я отчетливо вижу испуг, вызванный моим встрепанным видом. - Мы подождем, пока ты переоденешься и вернешься к нам.
Это совсем не просьба.
Как только я привожу себя в приличный вид, мы отправляемся на прогулку в Гайд-парк. Леди Денби и бабушка шагают рядом, немного отстав от нас с Саймоном и давая нам возможность поговорить, оставаясь под присмотром.
- Чудесный день для прогулки, - говорю я, хотя на рукав моего пальто падают несколько снежинок.
- Да, - соглашается Саймон, жалея меня. - Довольно прохладный. Но чудесный.
Между нами повисает молчание, натянутое, как готовая вот-вот лопнуть эластичная подвязка.
- А вы…
- Как…
- О, извините, - говорю я.
- Это я вас перебил. Прошу, продолжайте, - говорит Саймон, заставляя мое сердце подпрыгнуть.
- Я просто подумала…
О чем, собственно? Мне совершенно нечего сказать. Я отчаянно пытаюсь хоть как-то завязать разговор и показать себя остроумной, веселой и рассудительной девушкой, такой, о которой любой молодой человек может только мечтать. Проблема в том, что я начисто лишилась всех этих качеств. И нужно нечто вроде чуда, чтобы я смогла придумать несколько связных слов о чем-нибудь достаточно умном.
- Я просто хотела сказать… я… как хороши деревья в это время года, вы согласны?
Деревья, полностью лишившиеся листвы и уродливые, как гномы, в ответ корчат мне рожи.
- Полагаю, в них есть некая элегантность, - отвечает Саймон.
Да, все идет хуже некуда.
- Мне очень неприятно вас беспокоить, мистер Миддлтон, - говорит бабушка. - Но, боюсь, сырость плохо влияет на мои косточки.
Она для пущей убедительности прихрамывает. Саймон заглатывает наживку и предлагает ей руку.
- Это не беспокойство, миссис Дойл.
Я никогда в жизни не испытывала большей благодарности за подобное вмешательство. Бабушка мой истинный спаситель; она идет под руку с сыном виконта через Гайд-парк, и все могут видеть нас из окон домов… и завидовать. Бабушка болтает что-то о своем здоровье, о том, как в нынешние дни трудно найти хороших слуг и прочую ерунду, и мне кажется, что я схожу с ума, - но тут Саймон бросает на меня взгляд украдкой, и я широко улыбаюсь. Он даже прогулку с бабушкой способен превратить в приключение.
- Любите ли вы оперу, миссис Дойл? - спрашивает леди Денби.
- Только не итальянскую. Мне, впрочем, нравятся наши Гилберт и Салливан. Они восхитительны.
Я смущена отсутствием у бабушки музыкального вкуса.
- Надо же, какое счастливое совпадение! В субботу в Королевской опере дают "Микадо". У нас ложа. Не желаете ли присоединиться к нам?
Бабушка надолго замолчала, и я испугалась. Но потом я осознала, что она вне себя от восторга. Она счастлива. Ей выпала настолько редкая возможность, что она была раздавлена свалившейся на нее удачей.
- Что ж, мы с удовольствием! - ответила она наконец.
Опера! Я еще ни разу не бывала в опере. Привет, голые уродливые деревья! Вы это слышали? Меня пригласили посетить оперу вместе с Саймоном Миддлтоном! Ветер шуршит в лишенных листвы ветвях, и этот звук похож на аплодисменты. Сухие листья летят через дорожку и прилипают к мокрым камням, и мы топчем их ногами…
По дороге навстречу нам медленно едет блестящий черный экипаж, который влекут за собой два могучих черных жеребца, тоже блестящие, словно отполированные. Кучер надвинул цилиндр низко на лоб. Когда экипаж равняется с нами, сидящий в нем человек выглядывает из тени и нагло улыбается мне. Его левую щеку пересекает шрам. Это тот самый мужчина, которого я видела на вокзале в день приезда в Лондон, тот самый, что преследовал меня. Ошибиться тут невозможно. Когда экипаж проезжает мимо, мужчина касается полей шляпы и смотрит на меня все с той же бесцеремонной улыбкой. Экипаж налетает на выбоину и подпрыгивает на огромных колесах. Из темноты возникает женская рука, затянутая в перчатку, хватается за дверцу. Я не вижу лица женщины. Рукав ее пальто треплет ветер. Ткань трепещет, как некое предостережение, - темно-зеленая, богатого, сочного оттенка…
- Мисс Дойл?..
Это Саймон.
- Да? - спохватываюсь я, вновь обретая голос.
- С вами все в порядке? Вы как будто побледнели.
- Боюсь, мисс Дойл слегка простудилась. Ей нужно немедленно вернуться домой и устроиться поближе к огню, - настойчиво говорит его матушка.
На дороге снова пусто. Даже ветер угомонился и больше не играет сухой листвой. Но мое сердце продолжает колотиться с такой силой, что мне кажется: все могут услышать его бешеные удары. Зеленый плащ уж очень похож на тот, что был в моем видении, и он, я уверена, принадлежит Цирцее, и он ведь очутился в окне экипажа, в котором ехал член братства Ракшана…
Как только Саймон и леди Денби уходят, бабушка приказывает Эмили приготовить для меня горячую ванну. Я погружаюсь в глубокую емкость, вода поднимается до самых краев, и к подбородку бегут крошечные волны. Чудесно. Я закрываю глаза, руки свободно ложатся на поверхность воды.
Острая боль налетает стремительно, и я едва не погружаюсь в воду с головой. Тело застывает, оно уже не подвластно мне. Вода заливается в рот, я кашляю и отплевываюсь. Панический страх заставляет меня вцепиться в края ванны, я отчаянно пытаюсь выбраться из нее. И слышу пугающий шепот, похожий на жужжание роя насекомых.
- Идем с нами…
Боль утихает, тело становится легким, как снежинка, будто я внезапно заснула. Я не хочу открывать глаза. Я не хочу видеть их. Но они могут знать ответы на мои вопросы, и я медленно поворачиваю голову. Они здесь, призрачные, полупрозрачные, все в тех же потрепанных белых платьях и с темными кругами под неживыми глазами.
- Что вам нужно? - спрашиваю я.
Я все еще кашляю от попавшей в горло воды.
- Следуй за нами, - говорят они и проходят сквозь закрытую дверь.
Я торопливо набрасываю халат и открываю дверь. Они висят в воздухе перед моей спальней, слегка освещая дальний конец темного коридора. Они жестом зовут меня и проскальзывают в комнату.
Я вся мокрая, дрожу, но спешу за ними и даже набираюсь храбрости, чтобы заговорить:
- Кто вы такие? Вы можете мне рассказать что-нибудь о Храме?
Они не отвечают. Вместо того подплывают к шкафу и ждут.
- Мой платяной шкаф? Но в нем ничего нет. Только моя одежда и обувь.
Они качают полупрозрачными головами.
- Там все ответы, которые ты ищешь.
В моем шкафу?! Они такие же сумасшедшие, как Нелл Хокинс. Как можно осторожнее я обхожу их и начинаю отодвигать в стороны платья и пальто, роюсь в шляпных коробках, переставляю туфли, ища то, что я вроде бы должна здесь найти, хотя что это может быть такое, я даже отдаленно не представляю. И наконец я взрываюсь от разочарования:
- Я же вам говорила, здесь ничего нет!
Ужасающий скрип их остроносых туфель заставляет меня попятиться. Ох, боже, что я натворила, я разозлила их! Они идут ко мне, раскинув руки, все ближе, ближе… я наконец натыкаюсь на кровать. Я в ловушке.
- Нет, прошу вас… - шепчу я, сжимаясь в комок, крепко закрывая глаза.