Их ледяные пальцы ложатся на мои плечи, и я вижу такую ярость, что почти не могу дышать, и я даже не думаю о том, чтобы позвать на помощь… И вижу зеленый луг, тянущийся от древних каменных руин к утесу над морем. Девушки в белых платьях бегут и смеются. Одна срывает у другой ленту, скрепляющую волосы.
- Дарует ли она нам сегодня силу? - спрашивает девушка с лентой. - И увидим ли мы наконец прекрасные сферы?
- Я очень на это надеюсь, мне хочется поиграть с магией, - говорит другая.
Девушка, чьи волосы, лишившись ленты, вырвались на свободу, спрашивает:
- Элеонора, а она обещала, что это будет именно сегодня?
- Да, - отвечает другая девушка высоким, напряженным голосом. - Она скоро придет. Мы войдем в сферы и получим все, все, чего только можем пожелать.
- И она думает, на этот раз ты сможешь взять нас с собой?
- Она так говорит.
- Ох, Нелл, это прекрасно!
Элеонора. Нелл. И я впервые вижу ее, идущую к остальным. Она полнее, чем теперь, вьющиеся волосы блестят, лицо спокойно, однако я ее узнаю: Нелл Хокинс, до того, как ее коснулось безумие…
Снова мои уши наполняются шорохом крылышек насекомых:
- Смотри внимательно…
Я как будто смотрю из окна бешено мчащегося поезда, все стремительно пролетает перед глазами… Девушки на скале. Женщина в зеленом, лицо скрыто. Ее рука сжимает руку Нелл. Ужас, нарастающий в глазах девушек…
Все исчезает. Я сижу на полу, дыша с трудом. Они показывают на платяной шкаф. Что же это может быть такое? Я ведь все там обшарила и ничего не нашла… Красная обложка дневника моей матери выглядывает из кармана пальто. Я тянусь к тетради.
- Это? - спрашиваю я, но девушки уже превратились в туман, и он рассеивается.
Комната становится такой же, как всегда. Видение закончилось. Я по-прежнему не имею представления, что же девушки хотели сказать. Я снова и снова перелистываю дневник, ищу какую-нибудь подсказку, но ничего не вижу. Я переворачиваю каждую страницу и наконец натыкаюсь на вырезку из газеты, сохраненную матерью. Когда я читала эту статью в первый раз, я решила, что это какая-то мелодраматическая фантазия, к тому же изложенная дурным языком. Но на этот раз меня пробирает ледяным холодом от того, что я читаю…
Три девушки в Уэльсе отправились на прогулку, и больше их никто не видел…
Я снова вчитываюсь в полустертые слова, чувствуя, как кровь все быстрее и быстрее мчится по венам.
Юные леди, бывшие любимицами в школе святой Виктории… чистые, светлые дочери Империи… всеми обожаемые… они просто отправились погулять у моря, поднялись на утес, не догадываясь о трагической судьбе, ожидавшей их… единственная выжившая… обезумела, как Шляпник… имеется кое-какое сходство с историей, случившейся в Шотландии, в школе Мак-Кензи… трагическое самоубийство… она утверждала, что у нее бывают видения, пугала других девушек… довели до смерти… другие похожие истории… Академия мисс Фэрроу для юных леди… Королевский колледж…
Названия всех этих школ мне знакомы. Я их знаю. Где же я могла слышать их прежде? И тут кожа покрывается мурашками: мисс Мак-Клити. Эти школы перечислены на листке, который она хранит в сумке под кроватью. Она вычеркнула их все. Осталась только школа Спенс.
ГЛАВА 28
Мы с Нелл Хокинс шагаем через безрадостный прогулочный двор Королевского госпиталя в Бетлеме. Двор расположен за зданием. День прохладный, но если Нелл хочет гулять, я буду гулять. Я сделаю что угодно в попытке докричаться до этой таинственной девушки, потому что уверена: где-то в глубине измученного ума Нелл лежит тот самый ответ, который мне так нужен.
Лишь несколько самых отчаянных душ решились сегодня выйти наружу. Нелл отказывается надеть перчатки. Ее крошечные руки покрылись пурпурными пятнами от холода, но она, похоже, не обращает на это внимания. Когда мы отходим на безопасное расстояние от дверей Бедлама, я протягиваю Нелл обрывок газеты.
Нелл держит бумажку в руке, и эта рука дрожит.
- Школа Святой Виктории…
- Вы ведь там учились?
Нелл вдруг опускается на скамью, как воздушный шар, из которого внезапно вышел весь воздух.
- Да, - говорит она, как будто что-то припоминая. - Я там училась.
- И что случилось в тот день у моря?
Глаза Нелл, полные боли, обращаются ко мне, как будто это она ждет ответа от меня. Она зажмуривается.
- Джек и Джилл поднялись на гору, чтобы набрать ведерко воды, - бормочет она. - Джек упал и сломал себе шею, и…
Она разочарованно замолкает на какое-то время.
- Джек и Джилл поднялись на гору, чтобы набрать ведерко воды. Джек упал и сломал себе шею, и…
А потом она начинает повторять те же слова снова и снова, все быстрее и быстрее:
- ДжекиДжиллподнялисьнагоручтобынабратьведерководы Джекупалисломалсебе шеюи… ДжекиДжиллподнялисьнагоручтобынабратьведерководыДжекупалисломалсебешеюи…
Я не в силах это выносить.
- И Джилл упала следом за ним, - заканчиваю я стишок.
Нелл снова открывает глаза. Они слезятся от холода.
- Да. Да. Но я не упала следом.
- О чем вы говорите? Я не понимаю.
- Мы поднялись на утес… на утес…
Она раскачивается на месте.
- Чтобы набрать ведерко воды. Из воды. Оно вышло из воды. Она заставила это явиться. Она его позвала.
- Цирцея? - шепчу я.
- Она - пряничный домик, она ждет нас, чтобы сожрать.
Странная миссис Соммерс проходит неподалеку, дергая себя за брови, когда никто этого не видит. Она подбирается все ближе и ближе, пытаясь услышать, о чем мы говорим.
- Но чего Цирцея хотела от вас? Чего она искала?
- Путь внутрь.
Нелл хихикает так странно, что у меня по спине бегут мурашки. Ее глаза бегают вправо-влево, как у ребенка, который хочет поделиться каким-то неприличным секретом.
- Она хотела внутрь. Она хотела. Она хотела. Она сказала, что мы станем ее новым Орденом. Королевами. Королевами с коронами. Джек упал и сломал корону…
- Мисс Хокинс, пожалуйста, посмотрите на меня. Можете вы мне рассказать, что там случилось?
Она выглядит такой печальной, такой отстраненной…
- Я в конце концов не смогла взять ее туда с собой. Я не смогла войти. Не целиком. Только вот так. - Она показывает на свою голову. - Я могла видеть разное. Я рассказывала ей. Но этого было недостаточно. Она хотела туда. Внутрь. Мы ее утомили. Она…
Миссис Соммерс подкрадывается еще ближе. Нелл внезапно поворачивается к ней и начинает пронзительно кричать, испуганная женщина бежит прочь. Мое сердце бешено колотится от вспышки Нелл.
- Я ей была нужна, я могла вернуть магии ее полную силу. У меня была сила, чтобы провести ее внутрь, отвести ее к Храму. Она всегда только этого и хотела, - шепчет Нелл. - Нет, нет, нет, нет! - отчаянно кричит она.
- Мисс Хокинс, - снова заговариваю я, пытаясь вернуть ее к прежней теме. - Это была мисс Мак-Клити? Она была там, в той школе? Она и есть Цирцея? Вы можете мне сказать?
Нелл обхватывает меня рукой за шею и притягивает к себе мою голову, пока мы не соприкасаемся лбами, и ее крошечная рука оказывается неожиданно сильной. Кожа на ее ладони шершавая, как джутовый мешок.
- Не пускай ее внутрь, леди Надежда!
Ответ ли это? Нелл продолжает приглушенным тоном:
- Те твари сделают что угодно, чтобы взять власть над тобой. Заставят тебя видеть разное. Слышать разное. Ты должна держаться от них подальше.
Мне хочется освободиться от этой маленькой руки, пугающей меня своей скрытой силой. Но я боюсь даже пошевелиться.
- Мисс Хокинс, пожалуйста… вы знаете, где найти Храм?
- Ты должна следовать истинному пути.
Ну вот, опять то же самое.
- Но там сотни разных тропинок. Я не знаю, какую из них вы имеете в виду.
- Она там, где ты меньше всего ожидаешь ее найти. Она спрятана прямо на виду. Ты должна смотреть - и ты ее увидишь, увидишь, увидишь, море, она выходит из моря, из моря… Я тебя видела! Мне так жаль, жаль, жаль!
Я снова потеряла связь с ней.
- А что случилось с другими девушками, Нелл?
Она начинает скулить, как раненый зверек:
- Я в этом не виновата! Я в этом не виновата!
- Мисс Хокинс… Нелл, все в порядке! Я их видела, они были в моих видениях. Я видела ваших подруг…
Она вдруг оскаливается и рычит на меня с такой яростью, что я пугаюсь, мне кажется, она может меня убить.
- Они мне не подруги! Они мне совсем не подруги!
- Но они пытаются помочь…
Нелл с криком отшатывается от меня.
- Что ты натворила? Что ты натворила?
Встревоженная сиделка оставляет свой пост у двери и спешит к нам.
- Мисс Хокинс, прошу вас… я совсем не хотела…
- Тсс! Они подслушивают у замочной скважины! Они нас услышат! - говорит Нелл, раскачиваясь взад-вперед, скрестив руки на груди.
- Здесь никого нет, мисс Хокинс. Только вы и я…
Она низко наклоняется ко мне, почти касаясь моих коленей… она похожа сейчас на хищницу.
- Они заглядывают прямо в мой ум!
- М-мисс Хокинс… Н-нелл… - запинаюсь я.
Но она уже далеко.
- Малышка Колвик села на холмик, ест творожок, простоквашу пьет, - выкрикивает она, оглядываясь по сторонам, словно обращается к невидимой аудитории. - Паук к ней подкрался, и рядом уселся, и так напугал он ее!
С этими словами мисс Хокинс вскакивает и мчится к ожидающей ее сиделке, и та быстро уводит девушку в больницу, оставляя меня в одиночестве на холоде, а вопросов у меня теперь еще больше… Поведение Нелл, ее внезапная агрессивность очень меня встревожили. Я ведь надеялась, что Нелл поделится со мной какими-то знаниями о Цирцее и Храме. Но не стоит забывать, что Нелл Хокинс - пациентка Бедлама. Она - девушка, чей ум разрушен чувством вины и огромным потрясением. И я не знаю, кому или чему можно еще верить.
Миссис Соммерс возвращается и садится на скамью рядом со мной, улыбаясь весьма неприятной улыбкой. На выдранных участках ее бровей кожа сильно покраснела.
- Это ведь все сон? - спрашивает она меня.
- Нет, миссис Соммерс, - отвечаю я, собираясь встать и уйти.
- Она лжет, знаете ли.
- О чем это вы? - удивляюсь я.
Общипанные брови придают миссис Соммерс тревожащий вид, она похожа на какого-нибудь демона, сбежавшего со средневековой картины.
- Я их слышу. Они со мной говорят, рассказывают всякое.
- Миссис Соммерс, кто говорит с вами и рассказывает вам всякое?
- Они, - сообщает она так, будто я должна и сама прекрасно все понимать. - Они мне рассказывают. Она не то, чем кажется. Она такие дурные вещи делала! Она в союзе с теми, дурными, мисс. Я слышу ее по ночам, слышу. Такие дурные, безнравственные вещи! Поосторожнее, мисс. Они идут за вами. Они все идут за вами.
Миссис Соммерс усмехается, демонстрируя чересчур мелкие зубы.
Пряча в сумочку вырезку из газеты, я ухожу от нее и врываюсь в госпиталь, стремительно прохожу по коридорам, мимо комнаты для шитья, мимо молчащего пианино и что-то бормочущей Кассандры. Я иду все быстрее и быстрее, я почти бегу. Когда я добираюсь до кареты и Картика, я совершенно выдыхаюсь.
- Мисс Дойл, что случилось? Где ваш брат? - спрашивает Картик, нервно оглядываясь по сторонам.
- Он говорит… чтобы я возвращалась, - с трудом выговариваю я.
- Но в чем дело? Вы вся горите. Я отвезу вас домой.
- Нет. Не там. Мне нужно с тобой поговорить. Наедине.
Картик пристально смотрит на меня, едва дышащую; он поражен.
- Я знаю одно местечко. Я никогда не приводил туда молодых леди, но лучше мне сейчас ничего не придумать. Вы мне доверяете?
- Да, - отвечаю я.
Он подает мне руку, и я хватаюсь за нее, поднимаюсь в карету и позволяю Картику направить лошадей, куда ему вздумается, полностью отдавая свою судьбу в его власть.
Мы едем через мост, направляясь в закопченное, мрачное сердце восточного Лондона, и я с запозданием сожалею, что позволила Картику куда-то меня везти. Улицы здесь узкие и грязные. Продавцы овощей и мясники кричат от своих лотков, зазывая покупателей:
- Картошка, морковка, груши!.. Отличные кусочки баранины, ни единой жилки!..
За каретой бегут дети, выпрашивая хоть что-нибудь - монетку, что-нибудь съестное, работу… Они наперебой стараются завладеть моим вниманием.
- Мисс, мисс! - кричат они, предлагая любую "помощь" за жалкую монетку.
Картик останавливает карету в переулке за лавкой мясника. Дети бросаются ко мне, хватают за пальто.
- Прочь! - кричит Картик, причем говорит с акцентом кокни, которого я прежде никогда не слышала. - Вы слыхали о черепе и мече, а, негодники?
Глаза детей округляются при упоминании о символе Ракшана.
- Точно, слыхали, - продолжает Картик. - Так что быстро убирайтесь отсюда, раз уж поняли, о чем я говорю.
Дети бросаются врассыпную. Остается только один мальчик, и Картик бросает ему шиллинг.
- Присмотри за каретой, парень, - говорит он.
- А то! - отвечает мальчишка, пряча монету в карман.
- Весьма впечатляет, - говорю я, когда мы пересекаем грязную улицу.
Картик позволяет себе коротко, победоносно улыбнуться.
- Чему только не научишься, чтобы выжить!
Картик идет впереди меня. Он движется как охотник - напряженные плечи, осторожный шаг… Мы поворачиваем на одну извилистую улочку, застроенную дешевыми домами, потом на другую. Наконец мы выходим в короткий переулок и останавливаемся перед маленькой таверной, зажатой между обветшавшими домами. И подходим к тяжелой деревянной двери. Картик стучит как-то по-особенному, короткими ударами. Грубо вырезанное смотровое окошко в двери открывается изнутри, в нем появляется чей-то глаз. Окошко закрывается, нас впускают. В таверне темно и пахнет вкуснейшим карри и благовониями. Крупные мужчины сидят за столами, согнувшись над тарелками с горячей едой, их грязные руки сжимают кружки с пивом, как будто эти кружки - единственная стоящая вещь в целом мире. Я теперь понимаю, почему Картик никогда не приводил сюда леди. Насколько я вижу, я вообще тут единственная особа женского пола.
- Мне здесь ничто не грозит? - шепчу я сквозь стиснутые зубы.
- Не больше, чем мне самому. Просто надо заниматься своим делом и не таращиться на других, и все будет в порядке.
Почему этот ответ вызвал у меня ощущение, что Картик похож на гувернантку, которая по вечерам рассказывает своим подопечным страшные сказки, а потом ожидает, что они будут всю ночь мирно спать без кошмаров?
Картик ведет меня к столику в глубине помещения, где потолочные балки нависают особенно низко. Вообще этот зал кажется расположенным где-то под землей, как кроличье жилище.
- Куда ты пошел? - испуганно спрашиваю я, когда Картик куда-то направляется.
- Тсс! - Он прижимает к губам палец. - Я намерен тебя удивить.
Ну да, как раз этого я и боюсь. Я складываю руки на шершавой поверхности деревянного стола и стараюсь стать незаметной. Картик возвращается, неся тарелки с какой-то едой. Он с улыбкой ставит одну тарелку передо мной. Это доса! Я не видела этих тонких пряных печений с тех самых пор, как уехала из Бомбея, от кухни Сариты. Я кладу печенье в рот, и меня охватывает тоска по доброте Сариты, по стране, которую мне так хотелось покинуть, по стране, которую я, возможно, никогда больше не увижу…
- Очень вкусно, - говорю я и беру второе печенье. - Как ты узнал об этом месте?
- Амар мне рассказал. Владелец этого заведения родом из Калькутты. Видишь вон тот занавес? - Картик показывает на висящий на стене гобелен. - За ним скрыта дверь. Тайная комната. Если я когда-то тебе понадоблюсь…
Я осознаю, что Картик открывает мне тайну. Приятно ощущать, что он мне доверяет.
- Спасибо, - говорю я. - Ты скучаешь по Индии?
Он пожимает плечами.
- Теперь моя семья - Ракшана. А они не поощряют преданности какой-то одной стране или обычаям.
- Но разве ты не помнишь, как прекрасны на закате горы Гаты или поднесенные богам цветы, плывущие по воде?
- Ты говоришь, как Амар, - усмехается Картик и тоже принимается жевать горячие печенья.
- Что ты имеешь в виду?
- Он иногда тосковал по Индии. И подшучивал надо мной. "Братишка, - говорил он, - я собираюсь вернуться в Бенарес и обзавестись толстой женой и двенадцатью детишками, которые не дадут мне ни минуты покоя. А когда я умру, ты развеешь мой пепел над Гангом, чтобы я никогда больше не родился в этом мире".
Картик никогда не говорил так много о своем брате. Я понимаю, что нам пора перейти к обсуждению дела, но мне хочется побольше узнать об Амаре.
- И он… женился?
- Нет. Братьям Ракшана запрещено жениться. Это мешает, отвлекает от нашей цели.
- О!.. Да, понимаю.
Картик берет еще одну досу и разламывает на аккуратные ровные кусочки.
- Как только ты даешь клятву братству Ракшана, ты отдаешь им саму свою жизнь. И Амар это знал. Он с честью выполнял свой долг.
- Он занимал высокое положение?
На лицо Картика набежала тень.
- Нет. Но он мог бы, если бы…
Если бы остался в живых. Если бы он не погиб, пытаясь защитить мою мать, пытаясь защитить меня.
Картик отодвигает свою тарелку. Он уже полностью сосредоточен на деле.
- Так что ты должна была мне рассказать?
- Я думаю, что мисс Мак-Клити - это Цирцея, - говорю я.
И рассказываю ему об анаграмме, о том, как мы проследили мисс Мак-Клити до Бедлама, о вырезке из газеты и о странном разговоре с Нелл Хокинс.
- Мисс Хокинс сказала, что Цирцея пыталась проникнуть в сферы с ее помощью, но у них ничего не получилось. Нелл могла лишь мысленно видеть сферы. А когда и это ей не удалось…
- Когда именно ей не удалось?
- Я не знаю. Я видела только разные обрывки в моем видении, - говорю я. Картик бросает на меня предостерегающий взгляд, но я именно этого и ожидала. - Я знаю, что ты хочешь сказать, но мне продолжают являться те три девушки в белом, подруги мисс Хокинс. Это одно и то же видение, но оно с каждым разом становится немножко отчетливее. Девушки, море и женщина в зеленом плаще. Цирцея. А потом… я не знаю. Случается что-то ужасное. Но я не вижу этого.
Картик тихонько барабанит кончиками пальцев по столу.
- Она сказала тебе, как найти Храм?
- Нет, - отвечаю я. - Она просто повторяет одно и то же насчет того, что нужно увидеть истинный путь.
- Я понимаю, что тебе очень нравится мисс Хокинс, но ты должна помнить, что на нее нельзя положиться.
- Но то же теперь касается и магии, и сфер, - возражаю я, вертя в руках перчатки. - Я не представляю, с чего начать. Мне кажется, это невозможно. Я должна найти нечто такое, чего вроде бы и не существует, и пока все, чего мне удалось достичь, это разговор с сумасшедшей из Бедлама, которая твердит о том, что необходимо придерживаться истинного пути, следовать пути. Да я бы с радостью последовала по этому чертову пути, если бы знала, где он находится.
Картик от изумления разевает рот. А я слишком поздно осознаю, что выругалась.