Мистер Найтуинг?.. А я и забыла, что миссис Найтуинг когда-то была замужем, когда-то и сама была такой же девушкой, как мы… Я попыталась представить ее юной и смеющейся, болтающей с подружками. Но ничего не получилось. Я могла видеть ее только такой, какой она стала теперь, с облачком седеющих волос, в очках, со строгими манерами.
- Ох, как это романтично! - восторженно, с придыханием произносит Сесили.
- Да, ужасно романтично! - соглашаемся все мы.
- Это было весьма дерзко с вашей стороны, Лилиан, - говорит мисс Мак-Клити.
На лицо миссис Найтуинг набегает тень.
- Это было просто глупое безрассудство.
- Интересно, а когда умер мистер Найтуинг? - шепчу я на ухо Фелисити.
- Понятия не имею. Я сама готова все отдать, чтобы узнать это, - шепчет она в ответ.
- Ну, не все, наверное.
- Разве тебе самой не интересно? Я бы фунт заплатила за ответ!
- Это уж слишком.
- Фунт, говоришь? - осторожно спрашивает Энн.
Фелисити кивает.
Энн откашливается.
- Миссис Найтуинг, а давно ли мистер Найтуинг покинул этот мир?
- Мистер Найтуинг уже двадцать пять лет пребывает на небесах, - отвечает директриса, не отрывая глаз от рюмочки.
Но миссис Найтуинг лет сорок пять, возможно, пятьдесят… Значит, она почти всю свою жизнь вдовеет. Какая жалость!
- Так он был тогда совсем молодым? - любопытствует Сесили.
- Да. Молодым, молодым… - задумчиво произносит директриса, все так же глядя в светло-красный шерри. - Мы провели вместе шесть счастливых лет. Но однажды…
Она умолкает.
- Однажды? - нарушает паузу Энн.
- Однажды он отправился на службу в банк, как обычно… - Миссис Найтуинг делает еще глоточек. - И больше я его никогда не видела.
- Но что же случилось? - с ужасом вскрикивает Элизабет.
Миссис Найтуинг вздрагивает, как будто ей задали вопрос, который она не в силах понять. Но потом собирается с силами и медленно отвечает:
- Его сбил экипаж, прямо на улице перед банком.
Воцаряется пугающее молчание - такое, каким обычно встречают неожиданные дурные вести, события, которые невозможно ни изменить, ни исправить. Я думаю о том, что всегда воспринимала миссис Найтуинг как неприступную крепость. Как человека, способного совладать с любой ситуацией. И мне трудно осознать, что на самом деле это не так.
- Как это было ужасно для вас… - произносит наконец Марта.
- Бедная миссис Найтуинг, - жалобно говорит Элизабет.
- Это невероятно печально, - добавляет Энн.
- Давайте не будем впадать в излишнюю сентиментальность. Все случилось очень, очень давно. Терпение. Вот что важно. Каждый должен научиться изгонять неприятные мысли и никогда к ним не возвращаться. Иначе нам придется всю жизнь провести в слезах, вопрошая: "За что? Почему?" - и это не приведет ни к чему хорошему.
Она осушает рюмку. Брешь в ее латах уже затянулась. Она снова все та же миссис Найтуинг.
- Ну а теперь - кто нам расскажет какую-нибудь рождественскую историю?
- Ох, я знаю одну! - восторженно восклицает Элизабет. - Это просто ужасная история о призраке по имени Марли, с длинной цепью…
Мисс Мак-Клити перебивает ее:
- Вы случайно не имеете в виду одну из рождественских историй мистера Диккенса? Я уверена, мы все с ней знакомы, мисс Пул.
Все хихикают, косясь на Элизабет. Она надувает губки:
- Но я очень люблю эту историю!
- У меня есть история, миссис Найтуинг, - чирикает Сесили.
Конечно же, у нее есть история, разве может быть иначе?
- Замечательно, мисс Темпл.
- Однажды жила-была девушка очень хорошая во всех отношениях. Характер она имела - выше всяких похвал. И вообще была доброй, вежливой и с хорошими манерами. Ее звали Сесили.
Я уверена, что знаю, к чему ведет рассказ мисс Темпл.
- К несчастью, Сесили постоянно преследовала очень дурная девушка по имени Джемина. - При этих словах Сесили косится на меня. - Джемина, будучи особой злобной, постоянно мучила бедную нежную Сесили, говорила о ней неправду и настраивала против нее кое-кого из ее лучших подруг.
- Как это ужасно! - вставляет Элизабет.
- Но, несмотря ни на что, Сесили оставалась вежливой и добродетельной. Однако напряжение оказалось слишком сильным для нее, и в один ужасный день дорогая девушка сильно заболела, не выдержав неустанных преследований Джемины.
- Надеюсь, эта Джемина получила то, что заработала, - фыркнув, заметила Марта.
- Надеюсь, эта Сесили встретила безвременный конец, - прошептала мне Фелисити.
- А дальше что было? - спрашивает Энн.
Эта история как раз для нее.
- Все узнали, какой нехорошей девушкой была Джемина, какое у нее было злое сердце, и все начали сторониться ее. Когда о доброте Сесили услышал принц, он привел к ней доктора и тут же влюбился в нее без памяти. Они поженились, а Джемина в конце концов превратилась в слепую попрошайку, потому что глаза ей вырвали дикие собаки!
Миссис Найтуинг выглядит слегка смущенной.
- Я не совсем понимаю, что в этой истории рождественского?
- О, - поспешно добавляет Сесили, - но это ведь произошло как раз в дни появления на свет нашего Господа! И Джемина в конце концов осознала все свои ошибки, попросила прощения у Сесили и отправилась работать в пригородный церковный приход, где она подметала полы в доме викария и его супруги.
- А, - произносит миссис Найтуинг.
- Ей, должно быть, нелегко было справляться с веником, если она ослепла, - ворчу я.
- Да, - радостно кивает Сесили. - Ее страдания велики. Но как раз поэтому история становится самой что ни на есть рождественской!
- Великолепно, - говорит миссис Найтуинг не слишком отчетливо. - Не спеть ли нам? Это ведь Рождество, в конце-то концов!
Мистер Грюнвольд садится к пианино и играет старинную английскую песню. Кое-кто из учителей поет вместе с нами. Несколько девушек начинают танцевать. Но мисс Мак-Клити сидит на месте, молчит и пристально смотрит на меня.
Нет, она смотрит на мой амулет. Когда она замечает, что я наблюдаю за ней, она одаряет меня широкой улыбкой, как будто мы с ней никогда и не ссорились, а, наоборот, всегда были добрыми подругами.
- Мисс Дойл, - окликает она меня и машет рукой, подзывая к себе, но ее опережают Энн и Фелисити.
- Давай танцевать! - настаивают они.
Девушки хватают меня за руки и тащат в середину холла.
Вечер тянется, как счастливый сон. Волнение праздника оказывается не по силам многим младшим девочкам. Прижавшись друг к другу, они дремлют возле камина, ангельские крылья смяты пухленькими ручками их подруг, а короны из цветных стекляшек и остролиста съехали набок, запутавшись в волосах. В дальнем углу сидят миссис Найтуинг и мисс Мак-Клити, склонив головы друг к другу. Мисс Мак-Клити говорит что-то настойчивым шепотом, а миссис Найтуинг качает головой.
- Нет, - говорит директриса, и ее голос звучит слишком громко из-за выпитого шерри. - Я не могу.
Мисс Мак-Клити мягко обнимает ее за плечи и продолжает в чем-то убеждать, но я ничего не слышу.
- Но подумай о цене! - отвечает миссис Найтуинг.
Ее взгляд встречается с моим, и я быстро отвожу глаза. Через мгновение она неуверенно поднимается на ноги, держась за спинку кресла, пока ей не удается обрести равновесие.
Лампы давно догорели, огонь в камине почти погас, все спокойно лежат в постелях… а мы с Энн встречаем Фелисити внизу, в большом холле. Немногие оставшиеся в гигантском каменном камине угли бросают зловещий отсвет на темную, похожую на пещеру комнату. Рождественское дерево выглядит мрачным гигантом. По центру выстроились мраморные колонны, украшенные резными феями, кентаврами и нимфами. Их вид заставляет меня содрогнуться, потому что мы с подругами знаем, что эти фигурки - не просто вырезанные из мрамора украшения. Это живые существа, запертые здесь магией сфер, магией того места, которое мы готовы вновь увидеть, ощутить, коснуться… если получится.
- Не забудь, что ты задолжала мне фунт, - говорит Энн Фелисити. При этом у нее слегка постукивают зубы.
- Не забуду, - отвечает Фелисити.
- Мне страшно, - признается Энн.
- Мне тоже, - говорю я.
Даже Фелисити растеряла свое обычное бахвальство.
- Что бы там ни случилось, мы не уйдем оттуда друг без друга…
Ей незачем договаривать: "Как ты ушла оттуда без Пиппы… бросив ее умирать…"
- Согласна, - киваю я. Глубоко вздохнув, я стараюсь привести в порядок нервы. - Дайте мне руки.
Мы соединяем руки и закрываем глаза. Так много времени прошло с тех пор, как мы в последний раз проникали в сферы… Я боюсь, что мне не удастся вызвать видение двери света. Но вскоре я ощущаю знакомое покалывание на коже, тепло… Я приоткрываю один глаз, потом второй… Вот она, перед нами: сияющая дверь, прекрасный портал в другой мир.
На лицах Фелисити и Энн вспыхивает благоговение.
- Только я не знаю, что мы найдем там теперь, - предупреждаю я подруг, прежде чем мы делаем шаг к двери.
- Есть только один способ это выяснить, - отвечает Фелисити.
Я открываю дверь - и мы входим в сферы.
С деревьев сыплются цветы, и лепестки щекочут наши носы. Трава все так же зелена в вечно летнем тепле. Справа от нас течет нежно звенящая река. Я слышу тихую песню, что всплывает из ее глубин и образует серебряные круги на поверхности. А небо! В нем пылает самый великолепный закат самых счастливых дней. Мое сердце готово разорваться. Ох, как я скучала по этому месту! И как только я могла думать о том, чтобы расстаться с ним навсегда?
- Ох! - вскрикивает Фелисити. И со смехом кружится, вскинув ладони к золотому, оранжевому небу. - Как все это прекрасно!
Энн подходит к реке. Она наклоняется и с улыбкой всматривается в свое отражение.
- Здесь я так прекрасна…
И это правда. Она выглядит так, как могла бы выглядеть Энн, будь она лишена забот, страхов и слабостей и если бы ей не нужно было заполнять пустоту своей жизни с помощью печенья и лепешек.
Фелисити проводит кончиками пальцев по стволу ивы - дерево оживает, кора движется, как бегущая вода, и ива превращается в фонтан.
- Это просто невероятно. Мы можем здесь сделать все, что угодно! Что угодно!
- Смотрите! - зовет нас Энн.
Она набирает в пригоршню траву и закрывает глаза. Когда она разжимает руки, на ее ладонях лежит рубиновый кулон.
- Помогите мне его надеть!
Фелисити защелкивает замочек. Украшение сверкает на коже Энн, как сокровище раджи.
- Матушка? - зову я, гадая, придет ли она поздороваться со мной.
Но я слышу только песенку реки и радостный смех моих подруг, когда они превращают цветы в бабочек, камни - в драгоценности. Мне казалось, я уже поняла, что матушка ушла окончательно и что это лишь к лучшему, но я продолжаю надеяться…
За деревьями стоит серебряная арка, ведущая к сердцу сада. Именно там я столкнулась с убийцей, посланным Цирцеей, темным духом из Зимних Земель. Именно там я расколотила вдребезги руны Оракула, освободив свою мать и выпустив магию. Да, магия теперь ничем не связана. Именно поэтому мы и явились сюда. Но здесь пока что все выглядит как прежде. И вроде бы ничего не заметно дурного, неправильного.
- Идите за мной, - говорю я подругам.
Мы проходим под аркой и оказываемся на знакомом месте. Там, где стояли, выстроившись в круг, высокие могущественные руны, теперь виднеется лишь обожженная земля да еще растут странные крошечные поганки.
- Вот спасибо! - говорит Энн. - Неужели ты действительно это сделала, Джемма?
- Да.
- Но как? - спрашивает Фелисити. - Как ты умудрилась разбить нечто такое, что простояло здесь многие века?
- Я не знаю, - отвечаю я.
- Ух! - выдыхает Энн.
Она наступила на поганку. Та лопнула, почернела, размокла…
- Смотри под ноги! - предостерегает Фелисити.
- И где мы будем искать этот твой Храм? - спрашивает Энн.
Я вздыхаю.
- Понятия не имею. Картик сказал, что никакой карты не существует. Я только и знаю, что он где-то в сферах.
- Мы даже не знаем, насколько велико это место, - говорит Энн. - Или как много сфер существует на самом деле.
- И тебе совсем не от чего оттолкнуться? - спрашивает Фелисити.
- Нет. Храм не может оказаться где-нибудь здесь, в саду, иначе бы мы его заметили. Полагаю, надо выбрать какое-то направление и… В чем дело?
Фелисити бледнеет. Энн тоже. Что бы это ни было, оно находится за моей спиной. Все мои мышцы напрягаются, я медленно поворачиваюсь лицом к угрозе…
Она выходит из оливковой рощицы, на ее темных волосах красуется цветочный венок. Все те же фиолетовые глаза. Все та же бледная кожа и ошеломительная красота.
- Привет, - говорит Пиппа. - Я так и думала, что вы вернетесь.
ГЛАВА 11
Фелисити бросается к ней.
- Погоди! - кричу я, но ее уже ничем не удержать.
Она мчится к Пиппе со всех ног, крепко обнимает ее. Пиппа целует Фелисити в щеку.
- Это ты! - Фелисити и смеется, и плачет одновременно. - Пиппа, Пиппа, милая, ты здесь!
- Ну да, я здесь! Энн! Джемма! Ох, да не надо так таращиться!
- Пиппа! - кричит наконец Энн, тоже устремляясь к подруге.
Я едва верю собственным глазам. Пиппа, наша Пиппа, все такая же прелестная, как всегда. Что-то ломается во мне. Я опускаюсь на траву, рыдая, слезы падают и превращаются в маленькие лотосы.
- Ох, Джемма, милая, не надо плакать! - просит Пиппа.
Подвижная, как олененок, она вмиг оказывается рядом со мной. Холодные руки, которые я видела во снах, гладят меня по волосам, только эти руки сейчас теплые, как летний дождь.
- Не плачь!
Я поднимаю голову и смотрю на нее. Пиппа улыбается.
- Если бы ты видела свое лицо, Джемма! Правда, ты такая серьезная!
От этих слов я смеюсь. И еще немножко плачу. Вскоре все мы хохочем сквозь слезы, держась за руки. У меня такое чувство, будто я вернулась домой после долгого, утомительного, пыльного путешествия.
- Дайте-ка мне взглянуть на всех вас, - говорит Пиппа. - Ох, как я по всем соскучилась! Вы должны мне все-все рассказать. Как там миссис Найтуинг? А Сесили и Марта? Все такие же невыносимые кривляки?
- Просто ужасные, - отвечает Энн, хихикая.
- Джемма как-то утром, на днях, пролила варенье на платье Сесили, чтобы заставить ее замолчать! - смеется Фелисити.
Пиппа изумленно открывает рот.
- Не может быть!
- Боюсь, что это действительно так, - признаюсь я, чувствуя себя ужасно глупо из-за того, что позволила себе подобную выходку.
- Джемма! - восклицает Пиппа, сияя. - Я тебя обожаю!
Мы с хохотом валимся на траву. Нам нужно так много сказать друг другу! Мы рассказываем Пиппе обо всем - о школе Спенс, о девушках, о ее собственных похоронах…
- И что, неужели все ужасно плакали? - спрашивает Пиппа.
Энн кивает:
- Да, просто кошмарно.
Пиппа дует на одуванчик. Пушинки взлетают в воздух и превращаются в рой светлячков.
- Мне приятно это слышать. Было бы противно думать, что люди сидели вокруг моего гроба с каменными лицами. А цветы были красивые? Цветы ведь были?
- Цветы были самые чудесные, просто изумительно прекрасный водопад цветов, - говорит Фелисити. - Они, похоже, стоили целого состояния.
Пиппа кивает с улыбкой.
- Да, это замечательно, я рада, что мне устроили такие чудесные похороны. Ох, расскажите еще! Обо мне говорят в большом холле? Кто-нибудь меня вспоминает, грустит по мне?
- Ох, да! - пылко отвечает Энн. - Мы все грустим!
- Ну, зато теперь вы знаете, что нет причин обо мне сожалеть, - говорит Пиппа, сжимая руку Энн.
Мне не хочется задавать Пиппе этот вопрос, но я должна это сделать.
- Пиппа… я вообще-то думала, что ты…
Умерла. Нет, это слово я произнести не в силах.
- Думала, что ты ушла за реку. В другой мир, по ту сторону сфер. Когда я уходила, ты со своим рыцарем…
Энн резко выпрямляется.
- А где твой рыцарь?
- А, этот… Мне пришлось его прогнать. - Пиппа зевает. - Он вечно делал то, что я ему велела. Ужасно скучно.
- Но он был такой красивый! - изумленно произносит Энн.
- Да, действительно красавчик, правда? - хихикает Пиппа.
- Извини, - осторожно говорю я, боясь разрушить общее состояние счастья. - Но я все-таки не понимаю. Почему ты не ушла на ту сторону?
Пиппа пожимает плечами.
- Бог мой… да просто рыцарь объяснил мне, что совсем не обязательно пересекать реку. Здесь, в сферах, есть множество разных племен, разных существ, которые вечно живут именно в сферах. Они - часть этого мира.
Пиппа откидывается назад, опершись на руки.
- Так ты просто вернулась обратно? - настойчиво продолжаю я.
- Ну да! А потом решила набрать цветов и сплести венок. Вам он нравится?
- О да! - восклицает Энн.
- Я и тебе такой же сделаю.
- И мне тоже! - просит Фелисити.
- Конечно, - кивает Пиппа. - Мы все будем в венках.
Я невероятно растеряна и смущена. Матушка говорила, что души обязательно должны переходить на другую сторону, иначе они разлагаются и становятся нечистыми. Но передо мной наша прежняя Пиппа, счастливая и сияющая, все с теми же глазами цвета свежих фиалок, девушка, которую мы все хорошо знали…
- А долго я уже здесь? - спрашивает Пиппа.
- Два месяца, - отвечаю я.
- В самом деле? Мне иногда кажется, что все случилось только вчера; а иной раз чудится, что я здесь уже целую вечность. Два месяца… значит, вот-вот Рождество наступит? Вот чего мне не хватает, так это рождественского утра.
Ни одна из нас не находится, что сказать. Энн вдруг задумчиво смотрит на меня.
- А может быть, ее душа не выполнила еще свое предназначение? Может, она именно поэтому до сих пор здесь?
Фелисити поддерживает ее.
- Может быть, предполагается, что она поможет нам отыскать Храм? - восклицает она.
- Какой храм? - спрашивает Пиппа.
- Когда я расколотила руны, я высвободила силу Ордена, отпустила ее в сферы, - поясняю я. - А Храм - это источник всей здешней магии. Кто-то должен теперь найти Храм и связать магию, чтобы можно было управлять ею.
Глаза Пиппы округляются.
- О, как это удивительно и интересно!
Энн быстро говорит:
- Да, вот только этот Храм ищут все, в том числе и шпионы Цирцеи.
Пиппа хватает меня за руки.
- Так, значит, мы должны первыми найти его! Я все сделаю, чтобы помочь тебе, Джемма! Мы можем и местные существа попросить о помощи.
Я качаю головой:
- Картик предупредил меня, что мы не должны никому доверять здесь, в сферах, пока магия остается на свободе.
Не доверяй никому. Не доверяй ничему.
Но это ведь не может относиться к Пиппе…
- Картик? - переспрашивает Пиппа, как будто пытаясь вспомнить давно забытое. - Тот индийский юноша? Ракшана?
- Да.
Пиппа понижает голос:
- Будь с ним поосторожнее! Даже здесь есть шпионы Ракшана. Им нельзя доверять.
- Что ты имеешь в виду?