– Нет, женщина, но ей тоже поставили клеймо. – Она достала мобильный телефон, загрузила снимок лица убитой и положила телефон на письменный стол Уэхара. – Знаете ли вы эту женщину, монсеньор?
Уэхара взял телефон и посмотрел на фотографию вблизи. На его лице отразилось отвращение.
– Какой ужас. Но я не имею представления о том, кто эта женщина.
– Ее зовут Антония Мерино.
Уэхара положил телефон на стол.
– Мне очень жаль, но это имя также ничего мне не говорит.
– А вашему секретарю?
– Он-то тут при чем?
– Возможно, синьора Мерино когда-то здесь была. Или он звонил ей по поручению отца Сорелли. Он ведь был и его секретарем, правда?
– Да, был. Но я все еще не понимаю, как вы пришли к такому выводу, commissario. Только из-за числа дьявола?
– Не только. – Клаудия повернула голову и посмотрела на Пауля. – Брат Кадрель нашел возле трупа визитную карточку отца Сорелли. – Она положила полиэтиленовый пакетик с находкой рядом с мобильным телефоном. – Разве только вы скажете мне, что визитка – фальшивка.
Уэхара так же тщательно осмотрел визитную карточку, как раньше – фотографию на мобильном телефоне.
– Нет, она настоящая.
Секретарь принес кофе. Он тоже не узнал умершую. Имя покойной также не вызвало у него никаких воспоминаний.
– Жаль, – заметила Клаудия. – Я надеялась, что наше расследование наконец немного продвинется вперед. Каждый день приносит нам новый изуродованный труп, а это не та известность, о которой мечтает начальник полиции.
– Убитым данная ситуация также не совсем приятна, – с укором произнес Уэхара.
– Разумеется, вы правы. Повседневная полицейская работа притупляет чувства.
– Чувства притупляются только тогда, когда человек этого хочет.
– Возможно, – коротко ответила Клаудия, очевидно, не желая пускаться в дискуссию с монсеньором на тему морали. – Однако, возможно, связь между Сорелли и мертвой женщиной на Виале Ватикано содержится в ваших документах. Не будете ли вы столь любезны позволить нам попросить вашего секретаря поискать еще раз?
– Разумеется. Еще что-нибудь, commissario?
– В общем, да. Поэтому я и привела с собой синьора Кадреля. Вы, конечно, слышали о том, что случилось вчера у развалин Сан-Ксавье, монсеньор.
– Да, это ужасно. Я не очень хорошо знал отца Анфузо, но мы несколько раз встречались. У него была очень насыщенная жизнь. – Уэхара посмотрел на Пауля. – Так, значит, вы оказались лицом к лицу с убийцей, брат Кадрель.
– У него было изуродованное лицо, – ответил Пауль и коротко сообщил о борьбе с человеком, которого он считал убийцей Анфузо или, по крайней мере, сообщником убийцы.
Клаудия снова взяла слово:
– Особенно меня интересуют последние слова отца Анфузо. Не могли бы вы повторить их, Пауль?
– Там нечего повторять: "Петр…" Затем он умолк.
– И правда, не много, и может означать все, что угодно, – заметил Уэхара.
– Теоретически – да, – согласилась Клаудия. – Но я не могу не думать о впечатляющем путешествии по катакомбам, монсеньор. Ренато Сорелли отвечал за археологические раскопки могил, в том числе и могилы святого Петра. Правильно?
– Правильно, но к чему вы клоните?
– Сначала убивают Сорелли, а затем Анфузо, который хорошо его знал. Умирая, Анфузо говорит о Петре, а Сорелли исследовал его могилу. Я достаточно долго служу в полиции, чтобы уловить связь. Не могли бы вы сделать мне одолжение и еще раз спокойно подумать над этим, монсеньор? Возможно, вы догадаетесь, что имел в виду Анфузо.
– Обязательно подумаю, – пообещал Уэхара.
Выйдя в коридор, Клаудия и Пауль чуть не столкнулись с мужчиной среднего роста, лет пятидесяти, который целенаправленно двигался к кабинету Уэхара. Паулю бросилось в глаза, что тот был в мирской одежде, костюме-тройке, сшитом на заказ.
Клаудия не смогла полностью подавить стон, но заставила себя сделать приветливое лицо.
– Синьор Тарабелла, что вы тут делаете?
Начальник безопасности Ватикана упер руки в бока и выглядел при этом как борец-коротышка, вызывающий противника на бой. Одного взгляда на него оказалось достаточно, чтобы Пауль понял, что имела в виду Клаудия, говоря об "осенней мухе".
– Скорее я должен задать вам этот вопрос, комиссар Бианки. Как так получилось, что вы вынюхиваете здесь, в Ватикане, без моего на то разрешения?
– Без вашего разрешения? Я позвонила монсеньору Уэхара и спросила его, примет ли он меня. Он согласился. Он не сказал мне, что прежде должен получить разрешение у вас. – Клаудия, как всегда, уложила соперника на обе лопатки. – Похоже, он даже не подозревал об этом.
– Я буду жаловаться начальнику полиции на вас, комиссар, и на вашего коллегу.
Пауль старательно поднял руку, как нерешительный первоклассник.
– Тогда я вынужден попросить вас обратиться к генералу Общества Иисуса, синьор. Именно ему я подчиняюсь, а вовсе не начальнику полиции.
– Что вы там болтаете? Разве вы не полицейский?
– Нет, я иезуит. Нас иногда называют отрядом полиции Господа, но я считаю это преувеличением. Пауль Кадрель, вот как меня зовут. С кем имею честь?
– Олиндо Тарабелла, главный инспектор службы безопасности.
– О, я мог бы и догадаться.
– Почему?
Пауль покосился на Клаудию.
– Так как я много о вас слышал.
Ноздри Тарабеллы задрожали, выдавая его гнев.
– Я ожидал большей любезности от члена Общества Иисуса. Но смейтесь, смейтесь на здоровье. Вы еще удивитесь! Я действительно пожалуюсь на вас, на вас обоих. А что касается вас, комиссар, то я просто запрещаю вам проводить какие-либо расследования в Ватикане. В этих стенах у вас нет прав, пожалуйста, запомните это!
– Как жаль. Однако вы ведь обещали оказать поддержку римской полиции. Кроме того, я думаю, что Ватикан и сам заинтересован в раскрытии серии убийств. Мы ведь только что обнаружили третью жертву.
Тарабелла, похоже, был поражен.
– Третью жертву? О ком идет речь?
Клаудия окинула его ледяным взглядом.
– Не думаю, что вас это касается, синьор Тарабелла. Труп лежит за этими стенами, и это уже не ваша территория. Всего вам доброго!
Она прошла мимо Тарабеллы, и Пауль последовал за ней. Когда они покинули Бюро археологических раскопок и стали спускаться по винтовой лестнице, он заметил:
– Не думаю, что это было очень благоразумно, Клаудия. Возможно, помощь Тарабеллы нам еще пригодится.
– Я знаю, – отчасти яростно, отчасти подавленно ответила она. – Как представительница римской полиции, я должна была вести себя вежливо и дипломатично. Но как Клаудия Бианки, я могу сказать лишь одно.
– И что же?
– Этот тип просто действует мне на нервы!
40
Рим, Пьяцца Сан-Пьетро
Дождь усилился, но ни туристы, ни торговцы на Пьяцца Сан-Пьетро не были готовы подчиниться погоде. Туристы раскрывали зонты, торговцы накрывали целлофаном свой товар: маленькие копии собора Сан-Пьетро, изображения Папы и Богоматери в дешевых рамках, путеводители и брошюры о жизни великих святых.
– Как на ярмарке, – заметила Клаудия. – Коммерция не знает отдыха.
– Как и Бог, – ответил Пауль и добавил, сдержанно улыбнувшись: – Кроме, естественно, седьмого дня.
– Скажите честно, Пауль, разве у вас как у человека верующего не болит душа, когда вы видите это?
– Нет, а должна?
– Но ведь в этих дешевых сувенирах вряд ли можно найти Бога. Конечно, если он вообще существует.
– Кто не верит в Бога, Клаудия, вряд ли найдет его. Но тот, кто верит, может увидеть его даже в маленьком соборе Сан-Пьетро из пластика или в слишком крикливом изображении Марии. Вера – отнюдь не вопрос художественного ремесла.
Клаудия остановилась на краю Пьяцца Сан-Пьетро и внимательно посмотрела на своего собеседника.
– А чего же?
– Вера – это вообще не вопрос. – И Пауль приложил правую руку к сердцу. – Вера – это любовь и уверенность, которую мы чувствуем здесь, внутри.
– Вот это я называю умело уходить от ответа! Вы можете многому научить отпетых мошенников, которые сидят у меня в комнате для допроса. Но оставим этот разговор: я уже вижу наше такси.
Клаудия вызвала по мобильному телефону патрульную машину, которая должна была отвезти ее на квартиру Антонии Мерино в Трастевере. Когда сине-белый "Фиат-Мареа" Polizia Municipale, городской полиции, медленно объехал вокруг Пьяцца Сан-Пьетро, комиссар махнула рукой. Это действительно приехали за ними, и они сели на заднее сиденье.
Пока они ехали к Тибру, Клаудия позвонила в управление, но никто не смог ничего сказать ей о покойной и о ее семье.
– Вероятно, в квартире синьоры Мерино мы встретим ее родственников, – предположила она. – Это самая неприятная часть. Хорошо, что на этот раз со мной будет священнослужитель.
– Я не священник, – возразил Пауль.
– Не священник? – Клаудия окинула его внимательным взглядом. – Но ведь и не полицейский Господа, так? Кто же вы тогда такой, Пауль?
– Я не понимаю…
– Я говорю о вашей роли в данной истории. Вы лично в ней замешаны, это не подлежит сомнению. Но у вас также есть официальное распоряжение руководства вашего ордена оказывать нам всяческую помощь в расследовании. Если бы вы были полицейским, вам бы этого не позволили. У нас такое правило: если кто-то лично замешан в деле, его отстраняют от участия в расследовании.
– Вы хотите сказать, что предпочли бы избавиться от меня?
– Нет, наоборот. Вчера я, наверное, была излишне резка с вами, так как в данном случае никто не интересовался моим мнением, но ваша поддержка мне очень нужна. Я хочу сказать, мне важно узнать, что вы думаете о происходящем. Вы можете помочь нам, так как знали Сорелли и Анфузо, но это может помешать вам быть объективным. Прежде всего, ваша личная заинтересованность делает вас довольно уязвимым. Психологически, разумеется. Поэтому вы должны разобраться в своей роли. Это важно в первую очередь для вас!
На Виа делла Кончилиационе и на берегу Тибра им еще удавалось ехать быстро, но когда патрульная машина углубилась в переулки Трастевере, то в некоторых местах она ползла, словно черепаха. Когда они оказались наконец возле дома, в котором жила Антония Мерино, Клаудия попросила обоих коллег в форме подождать в машине.
– Форма часто производит угнетающее впечатление, – пояснила она.
Они стояли перед многоэтажным многоквартирным домом, в котором, судя по табличкам с фамилиями жильцов, жило двенадцать семей. Однако некоторые из табличек так выцвели, что Пауль спросил себя, соответствуют ли они реальному положению дел. Им даже не пришлось звонить: входная дверь не закрывалась и была просто прикрыта. На лестничной клетке стояли детский автомобиль и трехколесный велосипед. Из одной квартиры доносился крик младенца, смешиваясь с громкими звуками поп-музыки, которую другой квартиросъемщик, вероятно, включил на полную мощность, чтобы не слышать детского плача. На третьем этаже Пауль и Клаудия нашли квартиру, рядом со звонком которой крупными буквами было написано: "МЕРИНО".
Они насторожились, потому что дверь была незаперта, а лишь прикрыта, и между ней и стеной виднелась крохотная щель. Клаудия пробежала пальцами по замку и прошептала:
– Вскрыт. Будьте осторожны и оставайтесь снаружи! Будто по волшебству, в ее правой руке появился пистолет.
Она перезарядила оружие и сняла его с предохранителя.
– Не входите туда одна! – предостерег ее Пауль, тоже шепотом. – Позовите своих коллег, которые ждут внизу!
Клаудия покачала головой.
– Я не хочу зря тратить время.
Она еще немного нажала на дверь и проскользнула в квартиру. Пауль остался на лестничной площадке; его обуревали смешанные чувства. Конечно, Клаудия была права, когда приказала ему подождать снаружи. В отличие от нее, у него не было ни специального образования, ни оружия. Но он беспокоился о Клаудии, хоть и знал ее совсем недолго. Беспокоился так же, как и о любом другом человеке?
Он задвинул этот вопрос как можно дальше и последовал за Клаудией. Есть у него оружие или нет, но он не может и не хочет стоять и смотреть, как она подвергает себя возможной опасности.
В квартире царил хаос. Все шкафы были открыты, ящики вырваны, а их содержимое вывалено на пол. Возможно, сделавший это все еще находится в квартире! Эта мысль усилила беспокойство о Клаудии, и Пауль заметался по прихожей в поисках ее. Внезапно кто-то набросился на него и швырнул его на пол. Не прошло и секунды, как холодное дуло пистолета уперлось ему в– затылок.
Затем Пауль услышал знакомый голос:
– Ах, это вы. Но вы ведь должны были ждать снаружи, Пауль!
Он встал.
– Квартира пуста?
Клаудия вернула пистолет в кобуру под курткой.
– К сожалению, мы прибыли слишком поздно. Тот, кто устроил здесь беспорядок, давно скрылся. К тому же я чуть не застрелила вас.
– Извините, – пробормотал он. – Но я беспокоился о вас. Во мне проснулся благородный рыцарь.
– Ого. Если вы рыцарь, то кто тогда я?
– Есть только одна роль: благородная дочь владельца замка, которая с нетерпением ожидает своего спасителя.
Она усмехнулась.
– Я готова поверить, что вы опоздали на несколько столетий, Пауль.
41
Рим, Виа Остиенсис
Дождь барабанил по крыше темно-зеленой "альфа-ромео", которую Альдо Росси на слишком высокой скорости вел по мокрой дороге. К счастью, Виа Остиенсис была широкой и многополосной, да и час пик уже миновал. Сирена и полицейская "мигалка", которую Клаудия прилепила на крышу, позволяли им спокойно проехать, невзирая на поток транспорта, но у Пауля все равно сосало под ложечкой. Или это просто переваривался обильный ужин?
Альдо Росси забрал Пауля и Клаудию из квартиры Антонии Мерино, где теперь работали криминалисты. В документах, обнаруженных в квартире, они нашли относительно хорошую фотографию покойной. Согласно бумагам, Антония Мерино была вдовой и воспитывала дочь Катерину.
Звонок в школу позволил им выяснить, что Катерина в этот день отсутствовала без уважительных причин. Ее бабушка и дедушка, которые, согласно сведениям классной руководительницы, синьоры Петаччи, часто присматривали за девочкой, не подходили к телефону. Поэтому Клаудия, Альдо и Пауль мчались к ним на огромной скорости.
– Если вы подозреваете, что родители Антонии Мерино в опасности, следовало послать туда патрульную машину, Клаудия, – сказал Пауль.
– Сначала нужно выяснить, что случилось. Люди в форме вызывают слишком большую шумиху, и убийцы могут запаниковать. Когда доберемся до Виа Колосси, мы выключим сирену и уберем "мигалку" с крыши. Тогда наша "альфа" будет такой же машиной, как и все остальные.
– Или кучей железного лома, – вставил Пауль. – Но чего конкретно вы опасаетесь? Бабушка и дедушка Катерины не подходят к телефону – и что с того? Может, они просто поехали за покупками в центр или в супермаркет.
– А может, и нет, – возразила Клаудия. – Антония Мерино мертва, но никто не сообщал о ней как о пропавшей без вести. Ее дочь не появлялась в школе. Родители не подходят к телефону. Учитывая обстоятельства, нужно быть готовыми к наихудшему!
– У Клаудии на такие дела шестое чувство, – проворчал Альдо, лихо обгоняя автоцистерну. – У нас ее называют дамочкой с чутьем.
– Серьезно? Впервые слышу. – Клаудия выглянула в окно. – Скоро мы что-нибудь узнаем. Там впереди церковь – базилика Сан-Паоло. Нужно выключить музыку и иллюминацию, Альдо.
– Да я и так понял.
Клаудия опустила окно и убрала синюю мигалку с крыши; Альдо в это же время выключил сирену.
Хотя отношения между ними, похоже, были натянутыми, они представляли собой слаженную команду, и Пауль завидовал им. Обоим? Или он скорее завидовал Альдо? Однако в данной ситуации у него просто не было времени на то, чтобы обдумать это, и он испытал облегчение.
"Альфа-ромео" проскочила мимо большого здания Сан-Паоло-фуори-ле-Мура – церкви, реконструированной после пожара, случившегося в девятнадцатом столетии. Альдо в последнюю секунду ударил по тормозам, чтобы свернуть за базиликой направо. Еще чуть-чуть, и задняя часть их машины врезалась бы в рефрижератор.
– Повезло, – со вздохом произнес Пауль.
– Нет, – возразил Альдо. – Получилось. Я участвую во всех тренировках городской полиции. И в тех, которые устраивают карабинеры.
Виа Колосси оказалась маленькой улочкой, расположенной недалеко от базилики и Виа Остиенсис. Поскольку прямого сообщения с Виа Остиенсис она не имела, поток транспорта не надоедал жителям района. Обилие газонов и деревьев усиливало и без того благоприятное впечатление от квартала. Тем не менее в конце улицы, лежавшей за Виа Остиенсис, размещалось несколько фабричных цехов.
Клаудия смотрела на номера домов.
– Поезжай направо, Альдо, дом Филиппо Мерино уже недалеко.
Пауль почувствовал раздражение оттого, что Антония оставила себе фамилию отца – Мерино, хотя и побывала в браке. Он тут же напомнил себе о существующем в Италии праве на имя, согласно которому оба супруга могли не менять фамилию при вступлении в брак. Мужа Антонии звали Джулио Серрати, и фамилию эту носила также их общая дочь Катерина.
Альдо заехал правыми колесами "альфа-ромео" на газон у обочины и заглушил мотор, после чего обернулся к Паулю.
– Вам лучше подождать нас в машине, пока мы не выясним, что к чему.
– Бесполезно, Альдо, – немного преувеличенно вздохнула Клаудия. – Наш новый сотрудник прислушивается только к Господу и своему генералу, но не к римской полиции.
– Тогда пусть пеняет на себя, – ответил Альдо.
Они вышли из машины и направились к зданию, в котором жили родители Антонии Мерино. Это был двухэтажный дом с плоской крышей, рассчитанный на две семьи. Филиппо Мерино и его жена Риккарда Гуццони проживали в правой части здания. Ничто не указывало на наличие опасности – как и на то, что родители Антонии Мерино дома.
– Как поступим дальше? – спросил Альдо, когда они подошли к входной двери.
– Просто позвоним, – решила Клаудия.
Альдо нажал на кнопку звонка, после чего в доме прозвучала короткая мелодия. Но двери никто не открыл.
– Что дальше? – спросил Альдо.
– Жми. Не отрывай пальца от звонка!
– Дает о себе знать шестое чувство?
– Нет, настойчивость.
Альдо бил в набат в течение двух или трех минут. Внезапно они услышали, как хлопнула дверь, и по ту сторону матового стекла зашевелилась смутная тень. Рука Альдо оторвалась от кнопки звонка и полезла под куртку. К кобуре, догадался Пауль.
Клаудия тихо покачала головой.
– Остынь, Альдо. Мы ведь не хотим напугать пожилых людей.
– Если, конечно, мы будем иметь дело именно с ними, – проворчал Альдо и неохотно убрал руку.
– Вот сейчас и узнаем, – тихо проговорила Клаудия, пока незнакомец по ту сторону стекла возился с входной дверью.
Дверь открылась, и перед ними возник мужчина лет шестидесяти. На нем был синий свитер, светлые брюки и тапки. Тонкие черты лица под белыми, но еще густыми волосами казались напряженными.
– Я ничего не покупаю, – неприветливо произнес он и хотел снова закрыть дверь.