- Все, чего я хочу, – сказал сеанатор, - это помочь тебе сделать твою работу. Ярвуд поселил тебя в тараканье гнездо, куда это годится? Поедешь в Ритц-Марина, там для тебя нашли свободный номер на первом этаже, сам я буду на четвертом. А сейчас, чтобы тебе было из чего состряпать первый отчет, немного изменим мою официальную программу. На местные потогонки я собирался завтра, однако, они у нас, как мне сказали, по дороге. Нанесем им визит.
Сенатор махнул в воздухе рукой и панель, разделявшая салон и водителя, пошла вниз. За спиной у Блейка, на переднем сиденье рядом с водителем обнаружился остроносый молодой человек, который немедленно зачастил:
- Фабрика "Рифу Саур", фундамент заложен в 3508-м году, первые поставки бета-гемолага пошли три года назад. Управляющий – Николас Дони Вар. Владелец – Энтони Ярай Вар. Снабжает корпорации "Глобал Фармако", "Накамура-Бауэр", "Лаборатории Вайета" и несколько других.
- Эти Ярай и Дони, они что, родственники? – сенатор с интересом повел головой.
- Нет, - секретарь зарылся носом в бумаги. – Третий слог имени указывает на то, что они принадлежат к одному народу. Пятнадцать лет назад приехали из республики Майвари, с юга. Бежали от коммунистов, когда те взяли там верх.
- Что у этого Ярая еще? – спросил сенатор.
- Четырнадцать других фабрик в черте Порт-Саура и пригородах, - сказал секретарь. – Двенадцать принадлежит господину Яраю непосредственно, еще на двух он трейдер. По сути, господин Ярай продает бета-гемолаг монопольно. Дела ведет через собственный банк. Несколько лет назад в этот банк свои счета перевели профсоюзы, но там ничего серьезного. Годовой оборот компаний господина Ярая в этом году составит больше сорока восьми миллиардов таллеров.
Губернатор присвистнул. Молодой человек состроил хищную гримасу.
- А если пересчитать на местные деньги, то ноликами от этого числа можно замостить весь город и еще немного останется.
Что за нос, - подумал Блейк, - не нос, а целый форштевень. Нос между тем повернулся в сторону дороги и сейчас указывал в окно.
- Кстати, это его рабочие идут на утреннюю смену.
За окном мелькали женские фигурки, одна за другой, и чем ближе машина подбиралась к городу, тем их становилось больше. Девушки неторопливо шли вдоль дороги, - некоторые парочками, держась за руки. У большинства на головах были пестрые косынки, едва скрывавшие густые светлые волосы, совсем как у матери Блейка, которая принадлежала к народу сун.
- Пляшут реки, острова, улетела голова, - задумчиво протянул сенатор строчку из детской песенки. – Сорок два миллиарда. А все же от дурных привычек ему придется отвыкать.
Воцарилось молчание. Остроносый повернулся и стал глядеть перед собой. Автомобиль успел миновать военный городок возле базы, вслед за ним рыбачий поселок и сейчас выскользнул к самой кромке побережья.
Через дымчатое пуленепробиваемое стекло море вызывающе запускало в глаза Блейку солнечные пряди. У горизонта неспеша ворочалось и набухало, словно напитывалось крепким черным кофе, облачное веретено, - сейчас оно было едва заметно, но, несомненно, обещало скорый ураган. В семи-восьми километрах от берега из воды вставала скальная громада, сверху щедро политая зеленью, а за ней, вдалеке, еще одна.
Перед вылетом Блейк загрузил в свой планшет туристический путеводитель по странам Саурского меридиана, чтобы было чем скоротать время, и сейчас припомнил первые страницы.
Мелкие острова здесь были щедро рассыпаны между крупными массивами суши, для каботажного плавания лучше и не придумать. Остров Саур занимал площадь в семьсот квадратных километров. Два материка сжимали его с юга и севера, словно горошину между пальцев. От материка на севере его отделял совсем узкий пролив. Четыреста лет назад северная империя Сун проглотила здешний город-государство, вместе со всеми его мелкими островами... А потом сюда явилась Федерация. Помнится, путеводитель лаконично сообщал, что острова и поныне обжиты контрабандистами и предупреждал что-то о морских прогулках. Не выходить в море после захода солнца...
Машина, наконец, свернула вправо и пошла по двухполосной дороге, в тени разлапистого широколистника, высаженого по обочине. Только сейчас Блейк сообразил, что лимузин двигался во главе небольшого кортежа – вместе с ним к фабрике свернула легковушка местной полиции, "коробочка" охраны и автобус со съемочной группой, а остальные машины покатились дальше. Довольно быстро кавалькада уперлась в ворота, поднырнула под шлагбаум и рядком выстроилась во дворе потогонки.
Это было двухэтажное белое здание без архитектурных изысков. Часы на фасаде показывали половину девятого, утрення смена еще явно не началась. Работницы собирались под прозрачными навесами, метелками обметали туфли-лодочки, расчесывались широкими деревянными гребнями. Слева, у грузовых пандусов стояли фуры – из них как раз выгружали сырье в оранжевых пластиковых ящиках.
Пахло непередаваемо. Сенатор открыл дверцу, опустил на землю лаковую туфлю и поморщился. Сырьем потогонке "Рифу" служила рыбка размером с ладонь, которую справочники называли тристамеллой, а местные жители попросу красноперкой. Была она похожа на обычного земного карпа, с тем отличием, что запах ее внутренностей неподготовленного человека могла сразить наповал. Сенатор, судя по его кислой физиономии, подготовлен не был.
Потогонка "Рифу", как, впрочем, и все остальные фабрики в городе, производила бета-гемолаг - лекарство от болезни, о которой Блейк знал только, что в просторечии ее называют космическим малокровием.
Чтобы приготовить препарат имелись два способа. Во-первых, его можно было синтезировать в лабораториях на планетах метрополии. Изготовленная таким образом инъекция стоила примерно сотню таллеров. Другой способ, как объяснили Блейку на брифинге перед вылетом, был таков: красноперку ловили в морях Саурского меридиана, потрошили ее и доставали рудиментальный лимфатический узел. Содержимое лимфатического узла было готовым прекурсором. Инъекция, изготовленная из саурской красноперки, обходилась всего в шестьдесят центов. Насколько было известно Блейку, ничего кроме лекарства от малокровия Порт-Саур в метрополию не продавал. Человек по имени Ярай провернул на ней за год больше сорока миллиардов. Любопытно.
Сенатор проворно выбрался из лимузина и Блейк последовал его примеру. Рядом хлопали дверцы, из "коробочки" сыпалась охрана. На дворе началась легкая суматоха. Женщины бросили прихорашиваться и принялись с интересом разглядывать гостей. Поднялся гомон, кто-то засвистел, белокурая фигурка побежала внутрь фабрики. Суетились оператор и его помощник. Хлоя подошла к Блейку.
- Куда это тебя упекли? – спросила она.
Только сейчас Блейк оценил любезность сенатора, который вместе со своими топтунами послал за ним зеленый шеврон.
- Таможня выслуживается, - сказал Блейк торопливо, - Порылись для виду в сумке и отстали.
- Рылись прямо в машине сенатора? – спросила Хлоя.
- Cенатор предложил меня подвезти, - сказал Блейк.
Хлоя недоверчиво покачала головой. Врали ей явно не первый раз. Губы у Хлои сложились в делано вежливую улыбку, она развернулась и зашагала к съемочной группе.
Из дверей фабрики навстречу сенатору уже вышел старик в некрашенной льняной рубашке и брюках под стать, с лысой головой, формой и цветом похожей на абрикосовую косточку. Был он чрезвычайно высок, смугл, худощав и с виду совершенно не обеспокоен беготней, которую поднял приезд высоких гостей. Блейк поразился тонкой выделке черт его лица.
- Доброе утро, господин Отербридж. – Старик протянул вперед руку. – Я должен принести свои извинения за некоторый беспорядок. Мы ждали вас завтра.
Сенатор вдруг окаменел фигурой; весь его вид теперь каким-то неуловимым образом выражал недоумение от протянутой ему коричневой, жилистой руки и совершеннейшую невозможность ее пожать, словно сенатор и его визави находились в параллельных пространствах.
- Господин Дони, - протянул сенатор из параллельного пространства, - Слову "завтра" я отучился еще в юности. Уверен, если я приеду завтра, вы успеете снести свою потогонку и построить тут курорт.
- Завтра здесь все будет так же, как и сегодня, - старик убрал руку за спину и пожал плечами.
- А вот на это вам не стоит рассчитывать, – сказал сенатор, и на его лице появилась доброжелательная улыбка. – Я хотел бы посмотреть цех.
Вслед за Дони все двинулись внутрь, образовав небольшой водоворот у турникетов. Блейк потоптался по ногам, поработал плечами, умял чьи-то костистые бока и довольно быстро оказался внутри.
Просторное, двухэтажное помещение на уровне второго этажа опоясывала галерея, разделенная перегородками на кабинеты. Цех оплетала миниатюрная эстакада в пояс высотой, по которой катили тележки с сырьем. Возле эстакады, с виду беспорядочно, были разбросаны разделочные столы. В какую сторону ни повернись – везде Блейк видел цветастые платья, белые локоны, убранные под форменные шапочки, и руки, ловко управлявшиеся с электрическими ножами, укрепленными на кронштейнах. Все побросали работу как только сенатор в сопровождении Дони вошел в зал и сгрудились, разглядывая приезжих во все глаза.
- Разделка проходит в три этапа, - начал было Дони.
Экскурсии, однако, не получилось. Из толпы вдруг вынырнул парень лет тридцати. Был он слегка изможден, с белыми патлами на голове и слезящимися глазами, ноги его ни секунды не стояли на месте, перетаптывались и чуть ли не пускались в пляс.
- Я скажу! – парень рванул к сенатору, но резко затормозил в трех шагах, захлебываясь словами, - Сколько можно? Сколько можно просить? Не платят! Честно заработанные, между прочим. И клопы! Я Идре говорю... А он такой... Сам, говорит, купи баллончик и трави. А на что купить-то, если не платят?
- Пошел вон, скотина, - процедил Дони. Лицо его слегка побледнело.
- Ну что же вы, что же вы, - брови сенатора поднялись на высоту, должную обозначать любопытство, - Пусть рассказывает. Не платят, значит?
- Не платят! – торжествующе закричал парень с клопами. – Нанимаешься к ним в Бехшере, говорят заплати семь тысяч вперед, потом за полгода больше заработаешь.
Сенатор скосил глаза на помощника. Тот немедленно сунул свой фоштевень ему в ухо и зашептал, досточно громко, чтобы Блейку было слышно:
- Бехшер, столица Бехшерской провинции, в республике Сунгар, отсюда двести с небольшим километров к северу.
- Жилы тянут, - заискивающе продолжил парень, - За еду полторы сотни отдай. Линейному мастеру сотню отдай каждого третьего числа. Паспорт забрали и не пускают! В барак засунули. У меня под Бехшером сад был! А тут клопы. Четыре года уже здесь. Вам всякий скажет.
Парень стал озираться по сторонам, ища поддержки у женщин, столпившихся вокруг. Те, однако, молчали. Сенатор повернулсяк Дони.
- Семь тысяч за билет в кандалы, это дороговато, вы не находите?
- Семь тысяч портовых талассов, господин сенатор, - спокойно сказал Дони. Лицо его уже вернуло себе привычную смуглость. – На деньги Федерации это всего лишь двадцать таллеров.
- Дешево же вы их себе покупаете, - на лице сенатора крепко сидела вежливая улыбка.
- Этот человек свободен идти куда захочет, - пожал плечами Дони, - Его документы лежат у меня для сохранности. Я верну их, как только он отдаст долг.
- Напротив, - сказал сенатор. - Вы вернете ему паспорт прямо сейчас.
Блейк затаил дыхание. Брови сенатора сошлись у переносицы. Дони молча возвышался над ним, его руки покоились на груди, лицо было неподвижно. Наконец, достал из кармана брусок магнитного ключа на шнурке, не глядя протянул его в сторону и мотнул головой. Одна из девушек, в красной юбке-волане до пят, подхватила шнурок и побежала на верхнюю галлерею.
Блейк шагнул вперед, стараясь не обращать внимания на взгляд, который тут же вперил в него Отербридж.
- Господин Дони, кем он у вас работает? Я смотрю, в цеху у вас только женщины.
С минуту Дони тяжело и молча его оглядывал. Потом он отвернулся, взял у вернувшейся девушки белый лаковый прямоугольник с красной полосой и протянул своему должнику. Парень вытянул руку. Паспорт скользнул у Дони между пальцев и спланировал на пол. Парень нырнул вниз и заскреб по полу, устланному гладкими керамическими плитами. Блейк заметил, что кисть у него ходит в каком-то сбивчивом ритме, а большой палец не сгибаясь торчит вбок, будто сигналит всем окружающим, что утро для его хозяина закончилось отлично.
В гостиницу Блейк ехал в автобусе.
А Дони, когда все разошлись, поднялся на галлерею в свой кабинет. Он опустился за стол и некоторое время глядел на телефон. Потом снял трубку и отстучал короткую дробь на клавишах.
- Ядав, - сказал Дони, - нужно разъяснить одного человека. Прилетел сегодня, вместе с Вараном, только что был с ним на фабрике, но на холуя не похож. Молодой, лет двадцать пять-двадцать шесть. Волосы у него светлые, и глаза тоже. Похож на человека из народа сун. Узнай и отзвонись.
Глава третья
Гостиница "Ритц-Марина", как вскоре понял Блейк, стояла в самом центре города. Это было здание в классическом стиле, четыре этажа серого гранита. Дорические колонны подпирали неглубокий портик, скрывали в тени несколько ступеней и карусельную дверь из стекла и бронзы. Над входом был выгравирован щит со львом и двумя полумесяцами. Гостиницу омывали уличный шум, разноголосица, перестук каблуков, рычание моторов. Слева торговались у пряных лотков, справа протирали начисто витрину и расставляли манекены.
Блейк подхватил сумку и пошел внутрь. Холл был забран янтарным деревом. Лимузин Отербриджа ушел от блейкова автобуса далеко вперед и в гостинице явно только-только затих кавардак, поднятый приездом господина сенатора. Напротив стойки портье пустовали малиновые диваны и кресла. Между ними торчали напольные пепельницы, и тут же зачем-то - красные амфоры в половину человеческого роста, с черным геометрическим рисунком, широкими сытыми боками и узкой ножкой. Корридорный в малиновой куртке спешно проводил Блейка мимо лестницы на верхние этажи, провел в правое крыло, ловко распахнул перед ним дверь в номер и тут же пропал, не дожидаясь чаевых.
Номер был аккуратный, светлый и невыразительный, с малиновым торшером и малиновым узорчатым покрывалом на небольшой двуспальной кровати. Как и все гостиничные номера, он навевал мысли о том, что сменить одного человека на другого так же просто, как перестелить постельное белье. Да ну, к черту – подумал Блейк, - надо было сказать сенатору спасибо и поехать куда собирался, в этот самый клоповник, как там его, "Старик Шан". Чтобы мешала спать скрипучая рассохшаяся лестница на второй этаж, на стенах красовались разводы от недавнего дождя и тянуло подгоревшим тестом из соседней лавки. Но что ты скажешь, здесь и правда будет проще работать.
Блейк задвинул сумку под кровать и навалился на балконную ручку, сдвигая вбок массивную стеклянную панель.
Балкона, в общем-то, не было. Сразу за порожком имелась хорошо разрыхленная клумба, усеянная мелкими желтыми цветками. За ней плотно и глухо шумел парк, расчерченный тонкими гаревыми дорожками. В глубине, в неясных искрящихся просветах, угадывалась набережная, доносились отголоски дневной суеты, смутные вопли зазывал перемалывались в утробном гудении машин.
Где-то поблизости наверняка имеется рынок, куда рыбаки стаскивают утренний улов - сообразил Блейк и сразу вспомнил, что ужасно голоден, просто до ломоты в животе. Почему бы и нет? – подумал он, – всех нужных людей увижу его на вечернем приеме, а до него еще уйма времени.
Блейк соскочил прямо на клумбу. Минуту отняла возня с балконной защелкой. Еще через полминуты, слегка оцарапанный, Блейк выбрался на улицу.
Рынка, однако, не оказалось. Оказалась небольшая, на сотню шагов, оживленная площадь, с брусчаткой, заставленной автомобилями и полосатыми ресторанными зонтиками.
Блейк двинулся наугад, под белую вывеску с завитушками. К дверям матового стекла пришлось протискиваться между двумя машинами. Слева щерился спортивный болид, со спесивыми обводами и таким клиренсом, чтобы было совершенно неясно, как он не сел намертво в первой же выбоине. Справа исходил масляным жаром черный, похожий на носорога представительский седан.
Внутри ресторана оказалось просторно и на удивление пусто - кроме Блейка здесь была только парочка, сидевшая у широкого витражного окна, да несколько официантов в синих фартуках сосредоточенно выжидали у барной стойки.
Блейк в раздумьи покачался на носках, шагнул вперед и втиснулся за круглую столешницу. Скатерть была накрахмалена до морозного хруста. На белом полотне стояла небольшая, но массивная пепельница, а рядом с ней - перевернутые винные бокалы, с салфетками, повязанными на тонких ножках на манер галстуков.
Блейк сделал вид, что читает страницу с горячим и принялся разглядывать мужчину и женщину, сидевших от него в пяти шагах.
Парочка была необычная. Напротив Блейка елозил и дергался коротко стриженый парень, с виду моложе него на несколько лет, в щегольской розовой рубашке и жилетке, блестевшей, словно икра. Из-под рукавов рубашки выползали язычки какой-то затейливой татуировки. Щуплое запястье обхватывал массивный хронометр в корпусе из белого металла. Грудью парень навалился едва ли не в тарелку, с торчащим из нее рыбьим хвостом, скалился и неразборчиво шипел через стол.
Лицом к нему, спиной к Блейку, сидела хрупкая черноволосая женщина. Пряди ее были прилежно собраны в клубок и заколоты короткой серебряной спицей с ярким рубиновым проблеском на конце. Узкие изящные плечи скрывало черное платье со стоячим воротником, по которому змеилось тонкое серебряное шитье.
Блейк по привычке примерился к своим соседям. Семейная сцена? – подумал он, и пробежал глазами первые строчки в меню. - Похоже. Жаль, разговаривают на варском. У мальчика испачкались подголовники в машине и он просит маму... нет, мачеху, чтобы та уболтала отца купить ему новую. Впрочем, нет, какая мачеха. Тетка. Тетка только что сообщила племяннику, что пока он не сведет татуировки, она ни при каких обстоятельствах не может сделать ему...
Татуированный резко поднялся на ноги, с грохотом опрокинул стул, уватил тарелку и швырнул ее в стену, так, что битый фарфор полетел в одну сторону, а рыбий хвост - в другую. В следующее мгновение он уже наклонился над женщиной и поймал ее руку в захват. В кулаке парень сжимал бокал. Бокалом он ударил о стол – теперь в его ладони лежал стеклянная игла зазубренным венчиком на конце – и стал заносить руку. Официанты словно испарились.
...Протекцию – Блейк оторопело докрутил в голове остаток мысли. – Вот тебе и протекция. Даже поесть не успел.
- Эй, племянничек! – крикнул он. Татуированный даже не дернул головой и начал опускать руку. Блейк швырнул в него пепельницу. Увесистый хрустальный медальон ударил парню в плечо.