Глава пятая
- Ярай, - сказал Блейк. – Не дури. Тебе нельзя за руль.
Ярай выудил из кармана брелок. Брелок был необычный – неказистый медный цилиндрик, миллиметров пять в диаметре. С одной стороны у него было донце с ободком; другая сторона была сплющена и растрескалась. У основания цилиндрик просверлили насквозь, вставили в отверстия обычное латунное кольцо, а на кольцо надели ключ. Ярай как раз дергал ключом в двери спортивной машины, с широким крокодильим оскалом и ломаными обводами.
- Полицию вызови, - сказал он беззлобно.
Блейк посмотрел вправо. За яраевым спортивным крокодилом припарковался внедорожник. У дверцы водителя молча затягивался сигаретой невысокий плотный майварец лет пятидесяти, в черных брюках и черной же водолазке с воротом. Еще в самом начале загула, когда они спустились из залы приемов на подземную стоянку, Ярай махнул в его сторону рукой и сказал: - Ядав.
Ядав неотвязно ездил за ними, а когда они останавливались у кабаков, внутрь не заходил.
Это был уже третий кабак, который они сменили за ночь.
В первом Дони сразу заявил, что ему пора домой. На сцене, словно в лихорадке, синкопировал квартет, вокруг вскидывали руки и гортанно подвывали, поэтому Блейк плохо разобрал его слова. Нам завтра ехать к тем людям, сказал Дони, помнишь? Нежелательно, чтобы завтра нам помешали какие-то досадные происшествия, которые могут случиться сегодня. Порт-Саур, сказал Дони, богат на досадные происшествия после двух часов ночи. При этом он выразительно смотрел на Ярая. Ярай только помотал головой.
Во втором кабаке Ярай сразу потребовал у официанта в синем фартуке принести ему "хаш". Блейк спросил, что это такое. Ярай не ответил и заявил, что Порт-Сауру будет хорошо и без Федерации, и что Федерация может убираться с Нордики к такой-то матери. Некоторое время он посвятил тому, что описывал эту самую мать и перебирал способы, которыми Федерация может к этой матери добраться.
- Ярай, - сказал Блейк, - Порт-Саур богат потому, что торгует с Федерацией. Как бы он разбогател, если бы не экспорт в метрополию?
Блейк помолчал и добавил:
- Кстати, мне сказали, что этот экспорт целиком твой.
- Тебе неправильно сказали.
- Я думал, что бета-гемолаг возишь только ты.
Ярай рассмеялся.
- Прости, Блейк, - сказал Ярай. – Я забыл, что ты только утром сошел с корабля. Бета-гемолаг вожу только я, это правда.
- Значит, - сказал Блейк, - бета-гемолаг это не единственная статья экспорта?
- Экспорт, экспорт... – сказал Ярай. – Что и куда экспортировала метрополия две тысячи лет назад?
Блейк слегка растерялся.
- Ничего, - сказал он. – Две тысячи лет назад метрополия состояла из одной планеты. И на ней царило Высокое средневековье.
- Как же она тогда разбогатела? – спросил Ярай. – Как получилось, что две тысячи лет назад вы били друг друга остро заточенными железными палками, а тысячу лет назад вышли в космос? Без экспорта?
Блейку всегда казалось, что он превосходно знает ответ на этот вопрос. Но сейчас ответ куда-то улетучился.
"Хаш" оказался сигарой со сладковатым дымом.
В третьем кабаке было примерно так же, как и в первых двух. Стоило только синим фартукам завидеть машину Ярая и внедорожник сопровождения, как немедленно поднималась суматоха. Им бежали навстречу, выносили плетеные кресла вместо жестких стульев, меняли бокалы и выжидательно гнули спину.
Они устроились на пустой открытой веранде с деревянным навесом и бумажными красными фонариками у потолка. Ветер недружелюбно трепал фонарики, забирался под скатерти, заставлял плясать вилки и ложки.
- Это правда, что в федеральной сети завелись синтетические интеллекты, и вы их приручили? – спросил Ярай.
- Это еще как посмотреть, - сказал Блейк, – кто кого в результате приручил. Но, в общем, правда.
Ярай помолчал.
- Пять лет назад, - сказал Ярай, - я имел дела с одной компанией. Они обслуживали мои грузы в секторе Быка. Все вопросы с ними я решал через девушку, которую звали Кайт Карчемская. Симпатичная. Вначале только деловые вопросы. Потом – так... Она всегда отвечала, когда я звонил. Даже если я звонил по двадцать раз. Я звонил больше, хотя видеосвязь – это было очень дорого. Через полгода я подумал, что ближе нее у меня никого нет, и никогда не будет. Я полетел в сектор Быка. Мне сказали, что увидеть ее я никак не могу, потому что Кайт живет в распределенной сети.
- Ярай, - сочувственно сказал Блейк.
- Я думал, меня разыграли, - сказал Ярай.
- Нет, - сказал Блейк, - Это не розыгрыш. Иногда такое происходит, когда им исполняется пятьдесят-шестьдесят лет. Говорят, что к этому времени они заканчивают перемалывать информацию, доступную во всех пяти секторах. И пробуют перенять человеческие эмоции.
Ярай повернул голову. Улица была расцвечена неоном, красным и синим. Разноцветные вывески, круглые и квадратные, потрескивали и перемигивались. Блейк разобрал на одной иероглифы, которые сложились в надпись "Парикмахерская". Нигде, кажется, не было ни души – только в крошечном магазине через дорогу скучал какой-то забулдыга, да тучный продавец, из народа сун, в шлепанцах на босу, ногу цеплял табачную лавку на колесах к автомобилю, похожему на обмылок.
- Как же вы их отличаете? – спросил Ярай.
- По именам, - сказал Блейк. – Они берут себе женские имена и фамилии. Которые всегда начинаются с одной буквы.
Блейк подумал и добавил:
- Тебе не повезло, Ярай. Обычно, они берут себе имена и фамилии, которые гораздо созвучней. Часто даже рифмуются – сразу понятно, что это не человек.
- Зачем? – спросил Ярай.
- Не знаю, - сказал Блейк. - Никто не знает. Им так нравится.
Ярай смотрел в стол.
- Ты сказал "пятьдесят-шестьдесят лет". Они что, стареют?
- Они рождаются, дряхлеют и умирают.
Блейк хотел еще добавить, что старейшему СИ исполнилось четыреста с небольшим, что флиртуют с людьми они, в общем-то, не ради издевки или веселья, что Ярай не первый и, наверное, не последний. Но тут за спиной Ярая возник низкорослый плотный человек из народа вар и протянул телефон. Телефон был несообразно длинный, пузатый, с толстой антенной спутниковой связи. Из телефона зашелестело, и на лице Ярая появилась хищная улыбка. Он вскочил на ноги.
- Самое время, - сказал Ярай. – Поехали, я знаю место получше.
Теперь он выудил брелок с ключами и не вполне твердой рукой открывал машину. Блейк посмотрел вправо, где затягивался сигаретой Ядав. Ядав молча выщелкнул из пальцев окурок и полез во внедорожник. Черт бы тебя побрал, подумал Блейк, и сел на переднее сиденье.
- Понеслись, - сказал Ярай.
И они понеслись. Мимо неоновых вывесок, которые на трех языках обещали все блага на свете. Мимо мутных, бельмастых витрин, пустых столиков и лавок с морской снедью. Мимо жилых домов, с облупленными дверьми и придверными ступеньками, облитыми водой и блестевшими во тьме. Мимо совсем уж страшных лачуг, с палками для сушки белья, торчащими из окон. Мимо целого стада автобусов, припарковавшихся на ночлег за невысоким сетчатым забором.
Ярай расплескал несколько луж на крутых поворотах и выскочил на улицу, плохо освещенную и тесно застроенную. Улица отчаянно петляла, но верно уводила их в сторону Медвежьего холма. Через минуту Ярай уже затормозил возле приметного двухэтажного особняка, с высокими узкими окнами и плоской крышей. Тротуары вокруг были заставлены машинами. Вход в особняк сторожили два каменных льва с разинустыми пастями и высунутыми языками. Ставни на окнах были закрыты, но то, что в особняке даже не собираются ложиться, было слышно с порога.
У входа скучали два худощавых человека, из народа вар, в белых рубашках. На поздних гостей они будто и не взглянули. Ярай и Блейк пошли внутрь.
Полутемный зал на первом этаже был полон распаренных мясистых затылков и уставлен низкими круглыми столиками – словно кто-то невиданно щедрый высыпал пригоршню мелочи из кармана. Музыканты в углу дули и барабанили, воздух колыхался и трепетал в неслыханном разгульном ритме.
Всюду крутились девушки в юбках длиной не больше ладони. Были они все, как одна, с густыми прядями цвета молока, распущенными и переброшенными на грудь, и когда Блейк присмотрелся, то увидел, что кроме юбок и молочных прядей ничем больше они не прикрыты. Еще одна девушка с белыми волосами выкручивалась и изгибалась на сцене, разматывая со своих бедер длинную кумачевую тряпицу.
Бровастая пожилая тетка переваливалась по залу с подносом в руках – на подносе исходили холодом и влагой носовые платки, скатанные трубочками. Один из мясистых затылков повернулся, запустил на поднос руку, взял носовой платок и приложил ко лбу. Блейк узнал в мясистом затылке Гаттана.
Ярая, впрочем, это зрелище не заинтересовало. Он сделал знак рукой, нырнул под барную стойку. Блейку ничего не оставалось, как последовать за ним: мимо равнодушного бармена, в железную дверь с круглым оконцем, на кухню, где лихорадочно гремели сковородками и стучали ножами, мимо ящиков с овощами и деревянных палет для хлеба, - пока, наконец, они не вышли в узкий корридор с тремя дверьми и лестницей на второй этаж.
В корридоре обнаружился еще один жилистый человек из народа вар, в белой рубашке, судя по невозмутимой физиономии – родной брат тех, что стоял у входа. Он сунул Яраю небольшой конверт, тот запустил пальцы внутрь, а потом открыл дверь в комнату по левую сторону и шагнул в полумрак.
В небольшой комнатке было тихо. Мерно бил лопастями вентилятор у потолка, коренастые столы сияли новеньким зеленым сукном, у стен переминались с ноги на ногу зеваки. Глухо стучали кости с цветами и драконами, высились горки черных и золотых фишек.
Ярай подошел к одному из игроков, сидевшему за ближним столом и с треском, одним движением, развернул к себе, вместе со стулом. Никто не двинулся с места, но в комнате стало как-то безлюдно.
- Раскажи-ка еще раз, как тебе не платят, - сказал Ярай.
Ну и ну, - подумал Блейк. За столом горбился паренек, который выскочил на сенатора во время визита на фабрику. Белые его патлы с утра пришли в еще больший беспорядок.
- А-а... э-э... – сказал паренек.
- Продешевил ты, братец, - сказал Ярай. – За такой паспорт на Воловьем мосту вдвое больше дают.
В руке у Ярая белел небольшой пластиковый прямоугольник.
Блейк узнал парня, но парень явно не узнал Ярая. Зато он хорошо видел темные волосы, смуглую кожу, нос с горбинкой и широко расставленные глаза.
- Ты чего лезешь? – сказал парень, - Иди себе...
Тут парень перешел на варский. Ярай выслушал его молча, а потом выудил из-под пиджака хромированную штучку, о которой Блейку доводилось читать только в книгах – с волнистой насечкой, внушительным барабаном и курносым рыльцем. Живот у Блейка наполнился холодными камешками.
- Подожди, - сказал Блейк и сделал шаг вперед. – Стой. Так нельзя.
- Почему? – спросил Ярай, не поворачивая головы.
- Нельзя убивать людей, - сказал Блейк.
Ярай рассмеялся и посмотрел на Блейка. Зрачки у него были размером с сувенирный таллер.
- Я все время забываю, что ты у нас первый день, Блейк.
Блейк почувствовал, как от злости у него начинают дрожать кончики пальцев. Сколько раз ему за минувшие сутки напомнили, что он ни черта, в сущности не понимает? Раза три, не меньше. Блейк поднял к лицу левое запястье, где как ни в чем ни бывало тикал "Пилот Рашион", сжал кулак и немного отвел руку.
- Уже полтора часа как второй, - сказал Блейк.
Он целил Яраю в локоть, но ничего не успел – он прыгнул и ударил на мгновение позже, чем было нужно. Ярай спустил курок и стал разворачиваться к нему. Лицо Блейку забрызгало горячим, и вместо того, чтобы подсечь руку с револьвером он заехал Яраю точно в подбородок.
Они свалились друг на друга под треск досок и дробный стук – это сыпались на пол игральные кости. Ну все, подумал Блейк. Сейчас поднимут крик, скрутят Ярая, здесь будет полно полиции, а у меня полно неприятностей.
Скрутили Блейка. Кто-то схватил его сзади, швырнул в сторону, прижал к стене. Блейк опомнился и увидел, что его держит невесть откуда взявшийся Ядав. Рядом Ярай не спеша поднимался на ноги.
- Надо валить, - сказал Ядав, повернув к нему голову. – Место чужое.
Вот так, подумал Блейк. Интересно какое будет лицо у Ярвуда, когда он будет читать мой отчет. Впрочем, может статься, он не мой отчет будет читать. А, скажем, информационную справку. Где в подробностях будет описана канава, откуда вынули труп человека, похожего на помощника сенатора.
Ярай сунул револьвер обратно под пиджак и стал теребить встопорщившийся воротник. Потом бросил на Ядава короткий взгляд и Блейка опустили на стул. Блейк стал смотреть, как матово-черное озерцо растекается по полу и подбирается к его туфлям.
Ядав подошел к Яраю и заговорил что-то на ухо. Ярай слушал-слушал, а потом повернулся и вышел вон.
Блейка крепко взяли и повели наружу. Снаружи кричали и размахивали руками, заводили моторы. В сторонке шумно блевали и отфыркивались. Перед Блейком, едва он вышел на воздух, открыли заднюю дверцу ядаевой машины. Увильнуть не было никакой возможности. На заднем сиденье его плотно стиснули, словно баранью вырезку между лепестками электрического гриля. Ядав сел за руль. Всю дорогу он жевал потухшую сигарету.
Доехали быстро. Блейк неловко выбрался на тротуар. Перед ним был портик и карусельная дверь его гостиницы, блестела медная окантовка на гранитных ступенях, и едва слышно пахло нашатырем, которым только что протирали стекла.
Малиновый диван в холле оккупировал хорошо одетый постоялец, зевавший над вчерашней газеткой. Паренек в синем фартуке драил журнальный столик. Портье мерно стучал по клавишам терминала, сняв форменную фуражку. Его белые пряди, аккуратно уложенные завитками на лысине, сияли под светом янтарных ламп.
Ядав повертел головой, выбросил свой чинарик в пепельницу, достал новую сигарету и дернулся в сторону постояльца с газеткой. Двигался он с плавно и уверенно, но почему-то зацепил Блейка плечом. Блейк отлетел в сторону и опрокинул вазу – на тонкой ножке, с черным геометрическим рисунком на красных сытых боках. Ваза гулко покатилась по янтарному паркету. Блейк ощутил, как взгляды портье и официанта сопровождают вазу в ее путешествии по траектории, которая заканчивалась мраморной колонне.
Звонко и грациозно, со звуком "крак!" ваза ударилась о колонну и разлетелась на тысячу маленьких кусочков.
Ну и денек, - подумал Блейк. Он закрыл глаза, а когда, через мгновение, открыл их, то увидел, что Ядав стоит перед портье и тычет пальцем в его сторону.
- Ну что вы, - сказал Ядав, - Молодой человек тут не при чем. Это я его толкнул.
- Верно, верно, это он, - подал голос постоялец с дивана.
- Я должен буду попросить вас... – начал портье.
- Ну конечно, конечно, - Ядав замахал руками. – О чем разговор. Вот копия моего паспорта. И я дам вам телефон моего поверенного. И за ваши хлопоты...
Ядав выудил из кармана увесистый бумажник.
- А молодого человека отпустите. Пусть идет.
Блейк постоял немного. Потом пожал плечами и пошел в номер. Замок охотно принял ключ и мягко провернулся под нажимом. От света, струившегося с улицы через задернутые шторы, в номере было сумеречно. Блейк поддел пальцем выключатель у двери. Выключатель клацнул, но света не было.
- Не вздумай орать, - сказали Блейку сзади. В шею уперлись тяжелым и холодным. На голову накинули мешок и затянули на шее ремень, судя по характерным щелчкам, с храповым фиксатором.
День еще не закончился, подумал Блейк.
Тут зашипел инъектор и в плечо ему кольнули иглой.
Глава шестая
На следующее утро после прилета федеральной делегации губернатор Порт-Саура, высокочтимый господин Дастидар пробудился в своей обширной постели с терпким привкусом во рту.
Солнечные лучи настырно лезли через неплотно прикрытые ставни и ощупывали его мясистый подбородок. За дверью невнятно бормотали и, кажется, передвигали стулья.
– Яси, - позвал Дастидар и спросонья зашарил рукой там, где обычно спала жена. Жены не было, как не было ее там вчерашним утром и утром, которое предшествовало вчерашнему. Дастидар окончательно проснулся.
Дверная ручка задергалась, хрустнула, дверь раскрылась и в проем кубарем влетел пес. Он заскреб коготками по лакированному полу, вскочил на простыни, потоптался и сунул морду под одеяло. Собаку Дастидар купил совсем недавно, месяца четыре назад. В тот день он получил из метрополии письмо от жены с просьбой похлопотать о скорейшем присвоении ей полного гражданства Федерации.
Год назад Ясоя Дастидар улетела в метрополию отдохнуть – на две недели. Две недели затянулись на два месяца, потом на три, а после на пять. Дастидар очень любил жену. Он сел писать письмо своему давнему приятелю, с которым тридцать лет назад учился в университете и делил кабинет в федеральной канцелярии. Отправив письмо, он поехал в питомник, и выбрал себе щенка саурского фоксхаунда.
Дастидар подошел к окну, поднял раму и распахнул ставни.
Ночной тайфун прошелся по двору словно разгулявшийся молотобоец: повалил ограду, намял жестяные бока водонапорной башенке, вырвал с корнем пару саженцев в саду и забросил на покатую крышу левого крыла. Окна, впрочем, все были целы.
- Ну, кадрак, - сказал сенатор и повернул голову с ту сторону, где над верхушками широколиственника виднелась черепичная крыша мэрии. – Если ты опять не эвакуировал Медвежий, я тебе задний скальп сниму и подарю неструганную табуретку.
Как был, в белой майке и трусах, прикрываших колени, Дастидар прошел в кабинет и сел в кресло за рабочим столом. Терминал подмигивал огоньками и просил отпечаток пальца, на тарелке аккуратно свернулась лепешка с красным рыбным ломтем внутри, исходил паром фарфоровый чайник, и лежала папка с докладом от комиссара полиции Хоршида, который губернатор положил себе прочитать еще вчера, да так и забыл.
Дастидар набулькал себе из чайника, взял лепешку и перевернул первую страницу доклада.
Бумаги в папке лаконично фиксировали, что в Бехшере активизировалась местная ячейка Красных рубашек.
Были фотографии. Была справка об идеологии террористов, на один лист – его Дастидар отложил не читая. Был рапорт о наблюдении за двумя Красными рубашками, жившими в Порт-Сауре. Приводились некоторые финансовые документы, сообщавшие, что деньги Красные рубашки берут из двух источников. Первым источником были заказные убийства. Вторым источником, все всяких сомнений, являлся майварский атташе по вопросам технологий.
Дастидар взялся за голову и застонал.
Через три дня намечались небывалые переговоры. Ждали президента Сунгара, Гамзая, по прозвищу Старик, лично. Ждали товарища генерального секретаря Майварской республики, Давида Аттани Вара, из Порт-Пилара, через спутник. Небывалые переговоры. Просто таки исторические. Вести исторические переговоры должен Отербридж – вот он и вздумал явиться заранее.
Вчерашний день накатывал на Дастидара мутными урывками.
Отербридж.