Сколько мог судить Блейк по ее понимающему взгляду, Мария Шиллингфорд сразу заметила, что ее гость мало что смыслит в технологиях захвата геогравитационного поля. Она явно повторяла простенький монолог, заученный для визитов больших гостей.
Мария заставила его нацепить халат, провела светлыми корридорами с оконцами в чистые зоны, показала центральный пульт и свой небольшой кабинет, где на стене висела густо исписанная грифельная доска, взявшаяся будто из музея, а за стеклами открывался превосходный вид на залив. Сейчас они сидели в общей столовой, сплошь из хрома и веселого желтого пластика.
- Исключение составляет только военная база Федерации, - сказала Мария. – Она питается автономно, от собственной станции.
Кошмар, - подумал Блейк. На что я только рассчитывал, когда думал, что сойду здесь за специалиста?
- Вчера я видел генерала Каркумму, - сказал Блейк. – Он пожаловался, что не может получить пиковую мощность, потому, что полюс Нордики дрейфует по замкнутой спиральной траектории.
Мария задумалась.
- Генерал Каркумма? – недоверчиво спросила она. – Ерунда. Полюс тут дрейфует по корридору инверсии. И на базе давно получили пиковую мощность. У них очень хороший техник. Он что-то напутал.
- Он меня проверял, - сказал Блейк, но так тихо, что Мария запнулась лишь на мгновение.
- На базе всего одна установка, с ней несложно управиться, - продолжала она. – У нас их двенадцать. Разогнать двенадцать установок, одновременно, в оптимальный режим – тут нужно больше интуиции и вдохновения, чем знаний. Как у великих дирижеров, знаете? У них нет неприкосновенной классики. Они редко исполняют все точно по нотам.
Мария помедлила.
- Жаль, что завод придется бросить, - сказала она и замолчала.
- Что значит бросить? – спросил Блейк.
- Бросить значить бросить, - сказала Мария. Казалось, ее глаза загорелись ярче и пламя в них из нежно-фиолетового стало бирюзовым. Она задумчиво водила взглядом по сторонам – по слоновьим гофрированным трубам вентиляции под потолком, пустым столам и стульям вокруг, по телевизору, тихо бубнившему в ближнем углу.
- Федерация уйдет отсюда через год, а завод останется местным инженерам, - сказала Мария. – Надеюсь, они к тому времени чему-то научатся.
- Мария, подождите, - сказал Блейк. – Я ничего не понимаю. Федерация держит Порт-Саур под своим крылом почти сто лет. С какой стати ей уходить через год?
Женщина пожала плечами.
- Трасса к Нордике. Федерация может бороться со здешними потогонками, но она не может бороться с эффектом диссипации, - сказала Мария, поглядела на Блейка и спохватилась.
- Простите, Блейк, - сказала она, - Вы знаете принцип прокладки звездных трасс?
- Конечно, - сказал Блейк. Он поворошил в памяти старые лекции. Ворошилось не очень: – Гравитационная установка складывает ткань пространства, как бы приближая одну звезду к другой. Потом прокалывает эту ткань и образует прямую трассу. В складке создается искуственная черная дыра. Она поглощает всю информацию, которая осталась в складке, и поэтому сохраняется принцип причинности.
Глаза и щеки у Марии заплясали и прежде чем Блейк понял, что происходит она уже смеялась, опустив голову и прикрыв лицо рукой.
- Извините меня, пожалуйста, - сказала она наконец, вытирая тыльной стороной кисти под глазами. – Всегда забавно, как достижения науки преломляются в массовом сознани.
- Ну спасибо, - сказал Блейк.
- Не сердитесь, - сказала Мария. – В принципе, все верно. Просто никогда не говорите физику про ткань пространства и черные дыры. Мы же не без странностей, вы понимаете. Сами мы можем придумывать какие угодно метафоры, даже самые дурацкие. Но как только их начинают употреблять неспециалисты у нас выделяется желчь.
- Я запомню, - сказал Блейк.
- Федерация проложила трассу к Нордике 3412-м, - сказала Мария. – Десять лет как погасили большую войну. Все планеты размочалены до самых ядрышек. Энергию добываем непосредственно из солнца. И тут, пожалуйста, новые колонии. Нордика, например, с ее обществом на уровне бог знает какого века, с царьками, войнами племя на племя. И мы начинаем подтягивать их за уши, до уровня хотя бы века двадцатого. Отдаем технологии, не все, конечно, а те, которые тут можно воспроизвести. Строим заводы... А потом оказывается, что звездные трассы рассеиваются. Вот эта складка, про которую вам рассказывали – считайте, что она распрямляется. Сначала очень-очень медленно, а потом очень-очень быстро. Вы летели сюда сколько, десять дней?
- Полторы недели, - сказал Блейк.
- Обратная дорога займет две, не меньше, - сказала Мария. – А через год этой трассы все равно, что и не будет. Двадцать шесть световых лет.
- Федерация проложит новую трассу, - сказал Блейк. – Люди этого хотят.
- Федерация уже ничего сюда не проложит, - сказала Мария. – Она одряхлела. Граждане метрополии хотят жить с комфортом, а не так, как после войны. Да что там, они уже и не помнят, что можно жить так голодно, как после войны, когда колонии взяли наскоком. Они хотят личные межпланетные челноки и бесплатное омоложение по страховке. И тут оказывается, что даже энергия из желтого карлика едва покрывает все их запросы.
- Никто не будет бросать дальний космос, Мария, - сказал Блейк, - Никто не будет отказываться от мечты, а космос – это вековая мечта человечества.
- Мечта, конечно, - Мария задумчиво вертела между пальцами пучок волос. – Это была мечта о старшем брате. А потом оказалось, что мы и есть старший брат. Старший, не очень умелый и не вполне головастый. Возьмите хотя бы революции на Нордике десть лет назад. Народная Майварская коммунистическая республика, как вам? Не думаю, что Федерация этого хотела.
- Ну что же, - сказал Блейк, - разве старшие братья бросают младших?
- Младшему брату мы выстроили завод, - сказала Мария. – Ему хватит на две сотни лет, а то и больше.
Мария помолчала.
- Вы никогда не задумывались, зачем он нам нужен, этот дальний космос? – сказала она. - Что метрополия получила от Нордики?
- Дешевый бета-гемолаг, например, - сказал Блейк.
- Ха, - сказала Мария. - Стоимость прокладки трассы перекрывает все выгоды от бета-гемолага в несколько десятков раз. Я уже не говорю о том, что вместе с бета-гемолагом метрополия получила чудный довесок.
- Какой еще довесок? – спросил Блейк.
- Вы пропустили утренний эфир, - сказала Мария и кивнула в сторону телевизора. Блейк повернулся.
На экране мельтешил выпуск новостей. Бегущая строка сообщала, что дело происходит в городе Сох. Мелькнул загаженный переулок с жестяными мусорными баками. Смутные фигуры улепетывали со всех ног, разбрызгивая мутные лужи. Из полицейских машин под вой сирен и перемигивание проблесковых маяков бодро сыпались стражи порядка. Отряд полиции сбивал замки на воротах складского здания и вскрывал контейнеры. Руки в перчатках резали упаковку и выуживали капсулу с тонкой оранжевой взвесью внутри. Было видно, что крышечка капсулы помечена миниатюрным красным иероглифом, похожим на пламя.
Блейк смотрел как люди в форме тащат контейнеры на свет божий и вдруг понял, что это значит. Все пять секторов Федерации уже много лет сидели на популярном стимуляторе. Последняя его разновидность называлась "Огненная туманность" или просто "Небьюла". Партии "Небьюлы" регулярно изымали на главном транспортном узле в секторе Весов, где сходились два десятка звездных трасс. Определить конкретную планету, производившую наркотик не представлялось возможным – по крайней мере, так всякий раз заявляли на пресс-конференциях. Кажется, теперь эта задачка разрешилась сама собой.
- Ничего себе, - сказал Блейк.
На экране появилась Хлоя и беззвучно зашевелила губами.
- Это из Соха. Вы еще не ездили в Сох? – спросила Мария. – Он на берегу пролива. Через пролив построили большой мост, по которому проходит граница с Сунгаром, а потом сразу сунгарский город Яла. Такие близнецы. Там самые дорогие кварталы населены людьми, которые торгуют порошком. Между прочим, они выстроили себе очень красивые дома. К нам сбежали все майварские архитекторы.
- Откуда вы это знаете? – спросил Блейк.
- Это все знают, - равнодушно сказала Мария.
Блейк взглянул на экран. "Губернатор Порт-Саура в настоящее время недоступен для комментариев", - пробубнила с экрана Хлоя.
- Как вы думаете, - сказала Мария и усмехнулась, - Что скажет Конгресс Федерации после того, как этот выпуск попадет в федеральную новостную сеть? Найдутся ли у него деньги на новую трассу?
- Э-э, - сказал Блейк. В кармане у него запиликал коммуникатор.
- Через год, - сказала Мария и встала, - через год Порт-Саур сам будет решать свою судьбу.
Блейк взял трубку уже в машине. В трубке прерывисто зашипело, а потом раздался хохот, такой, будто неумелый исполнитель пытался играть на трубе, сидя на дне колодца.
- Блейк, - сказала трубка голосом Марка Фангао, - Дуй ко мне прямо сейчас. Тебе это понравится. Отдай телефон кэбби, я объясню дорогу.
Вскоре машина ткнулась носом в бордюр на тесно застроенной улочке, все еще не успевшей высохнуть после ночного ливня. Блейк выскочил наружу. Глазам его открылась примечательная картина.
Через дорогу возвышался знакомый особняк. Ставни и входные двери его были широко распахнуты. Припыленные окна непроницаемо блестели в лучах солнца, уже клонившегося на запад. В проеме виднелся холл с пустыми диванами на резных лапах. Статуй перед входом не было, - маячили только два облупленных гипсовых постамента, а на земле вокруг дробной россыпью белели осколки.
Во всю ширину улицы нахально расположился армейский транспортер. Выглядел он тут совершенно неуместно, словно круизный лайнер, выброшенный на скудный негостеприимный берег. Его крупные обводы, низкая посадка, холостое пофыркивание антигравов и серебристые лопатки антенн совершенно не вязались со щербатыми ступенями, облупленными деревянными рамами и жестяными водосточными трубами на домах вокруг.
Рядом, рассредоточившись вдоль фасада, стояли стриженные затылки, в полной тактической экипировке, с оружием в положении "нижняя готовность". "Громобои-компакты" у них в руках были такой модели, какую Блейк раньше видел только каталоге с грифом. Больше на улице не было ни души.
Марк выскочил из транспортера навстречу Блейку, на ходу стаскивая шлем.
- Видал я буйных сумасшедших, - сказал Блейк, - но чтобы так здорово вооруженного, точно первый раз.
- Будет тебе, - сказал Марк и глаза у него засмеялись, - я же ничего не делаю. Посмотри.
Блейк посмотрел и ему не очень понравилось. У винтовок были примкнуты магазины.
- Марк, - сказал Блейк, - ты правда ненормальный.
- Блейк, - в тон ему сказал Фангао. – Дай мне линейку, которой ты мерял норму и я приложу ее к тебе. Можно подумать, сам ты никогда не ходил против приказов начальства. Мне кажется, что из-за этого мы оба в одной и той же дыре. А теперь скажи мне спасибо. Я нашел твоих зверушек. По частям, правда. Их тут в совочек собирали, когда я подъехал.
Блейк глянул на осколки вокруг постаментов и вспомнил честное лицо полицейского детектива.
- Спасибо, - сказал Блейк. – Но военный парад на улице – это, все-таки, чересчур.
Фангао растянул рот в усмешке.
- Я сначала один появился. Говорю – давайте мне хозяна. Выходит такой старичок, черный и сморщенный. Зубов нет, еле разобрал, что он там бормочет. Стал передо мной, глаза закрыл и говорит: я хозяин, меня забирайте.
- А что ты? – спросил Блейк.
- А я говорю, управляющего не надо, давайте хозяина.
Марк покачал головой.
- Даже и не знаю, - задумчиво сказал Марк, - может быть, очки носить? Чтобы не думали, что я дурак. Совсем уже. Подсунули мне мне зиц-председателя, который на пенсии сидел уже тогда, когда я еще в училище не завербовался. А он уперся – я хозяин, и все тут. Ну я тогда и вызвал своих. Ты не волнуйся, Блейк. Это всегда срабатывает. Не первый раз уже. Становишься демонстративно под объектом, так хозяин или сам приезжает, или сразу его патроны. Договариваться.
- Подожди, - сказал Блейк. – Что значит, не первый раз? А где был первый?
В отдалении запел мотор и в душных парах, которые закатное солнце поднимало над застоявшимися с утра лужами, сгустился темный силуэт. Черный, похожий на носорога, представительский седан неторопливо выехал к особняку, остановился там, где стоял Блейк, и дверца пассажирского сиденья тут же распахнулась.
Сначала показались миниатюрные ступни, схваченные ремешками закрытых белых туфель, потом дверцу обхватили тонкие изящные пальцы, и наружу вышагнула женщина. Смоляные пряди она убрала под косынку, завязанную в широкий узел о четырех хвостах, которые ложились на спину. Замысловатый пояс-косичка перехватывал талию. Узкие бежевые шорты на Янике едва-едва открывали аккуратные колени.
Блейк открыл рот, а потом молча закрыл. Марк посмотрел на Янику, потом на Блейка, и вновь перевел взгляд на Янику. Глаза его насмешливо запрыгали.
Яника стояла молча и смотрела куда-то в просвет между Блейком и Фангао. Потом она развернулась, не сказав ни слова, нырнула назад в темную утробу кожаных сидений и уехала.
В автомобиле, по дороге в гостиницу Блейк достал планшет, примкнул блок спутниковой связи и запросил помощь Анны Аннборо из распределенной сети. Статус помощника сенатора дал ему приличный уровень допуска в базу данных полицейского управления Порт-Саура. Блейк загрузил снимок Яники, который сделала камера на армейском транспортере. Через пару мгновений он уже смотрел на нужную ему запись. Запись лаконично сообщала, что Янике тридцать один год, и что родилась в деревне, на континенте, который подпирал остров Саур с юга.
Блейк поднял взгляд от скупых строчек, откинулся на подголовник и тут у него зазвонил коммуникатор.
- Это комиссар полиции Лестер Хоршид Вар, - глухо прошелестел коммуникатор. - С кем я разговариваю?
- Господин комиссар, - сказал Блейк, - Это помошник сенатора Эдвардс. Я сам хотел с вами связаться. Мне сказали, что вас нет в городе. Мы могли бы встретиться с вами и поговорить?
- Что вы делали возле здания семь на улице Ченоя? – спокойно спросили в трубке.
- Э-э, - сказал Блейк, - я хотел узнать, кто им владеет.
- И как, узнали?
- Да, - сказал Блейк. – Насколько я понимаю, хозяйку зовут Айрис Яника Вар.
На другом конце линии помолчали.
- Господин Эдвардс, - наконец сказали в трубке. – Я хотел бы попросить вас оставить запросы о моей жене.
Глава восьмая
Подаренный отцом новомодный механический "Пилот Рашион" выглядел обманчиво скромно: всего лишь одна, минутная стрелка, и большое оконце с цифрами, указывающими час. Стрелка упиралась в четверть восьмого утра.
Блейк положил часы назад на прикроватный столик и сел, опершись на подушки. Комнатка была узкая, тесная, сырая. Бирюзовые стены расписаны белыми лилиями. На дальней стене – овальное зеркало и календарь с полуголой девицей.
Никто не накидывал ему на голову мешок, не волок за локти через обжигающе колючий кустарник, не швырял с размаху в холодный кузов. Это был всего лишь сон и сон этот мутными клочками рассеивался по углам.
Блейк снова посмотрел на циферблат и понял, что проспал... Сколько же он проспал? После звонка Хоршида он поехал в федеральную канцелярию и забронировал сеанс связи с Ярвудом по защищенной линии. О том, чтобы вернуться в Ритц ему не хотелось и думать. Он отправился в первый попавшийся клоповник, не глядя сунул хозяину клоповника мелкую купюру, взял ключи от номера и сразу залез под простыни.
Выходит – спал тринадцать с лишним часов.
До сеанса связи с метрополией оставалось не так много времени. Звонок был важный, опаздывать не стоило. Блейк вздохнул и стал собираться.
Стрелка едва отщелкала на циферблате пятнадцать минут, как он захлопнул за собой дверь комнаты, шагнул по корридору и стал спускаться по лестнице.
Рассохшиеся ступени отчаянно скрипели, им вторили стены и перила – весь дом, казалось, жаловался на климат, чересчур тяжелый для него, инвалида. Брейк принюхался. Запаха горелого теста не было. Тянуло перебродившей кислятиной.
Он спустился по лестнице и заглянул в окошечко, где сидел портье – старик из народа сун, в белой застиранной рубашке. Старик заметил Блейка, небритые челюсти его задергались, он зашарил руками и выудил откуда-то, чуть ли не из-под своего тощего зада, два запечатанных конверта.
Нашли меня все-таки, - подумал Блейк. Он помотал головой и окончательно проснулся.
Конверты он теребил всю дорогу к федеральной канцелярии. На одном стояла знакомая метка управления господина сенатора, пять звезд и чашечки весов в двойном круге. Второй был подписан от руки округлыми аккуратными иероглифами.
В канцелярии его уже ждали. Женщина с лицом сухим и морщинистым, словно вяленый гриб, провела его в нужный кабинет через пыльные корридоры и два шлюза со сканерами. В кабинете не было окон, но стояло удобное кресло и терминал с док-станцией. Блейк положил на док-станцию свой планшет и немного над ним поколдовал. У него еще осталось несколько минут на содержимое конвертов.
В первом конверте была записка, надиктованная господином сенатором. В самых учтивых выражениях Отербридж сообщал, что несмотря на свой чрезвычайно плотный график он полностью находится в курсе досадных происшествий, выпавших на долю его штатного помощника, и не собирается оставлять виновных без наказания. Господин Отербридж также выражал уверенность, что увидит своего штатного помощника в самом скором времени и вместе с ним разберется, какую роль господин Энтони Ярай Вар сыграл в событиях злополучной ночи.
Во втором конверте было всего пару строк и номер телефона.
Несколько минут Блейк просто сидел и водил по ним глазами. Возможно, он просидел бы и дольше, но тут его планшет наконец ожил, предупредил, что качество сеанса будет никудышным, и потребовал отпечаток пальца. Блейк повиновался.
На экране был Ярвуд. Картинка то и дело рассыпалась на мелкие серые кирпичики, но все равно было заметно, что настроение у Ярвуда прекрасное. По левую руку у него располагалось затонированное окно, куда нещадно било солнце, а слева виднелась приборная доска с целой уймой ручек и дисков.
Хобби Ярвуд себе выбрал необычное – он собирал и пилотировал самолеты той эпохи, когда они еще перемещались с помощью реактивного двигателя и подъемной силы крыла. В пальцах у Ярвуда был штурвал, а на худом вытянутом лице – довольное выражение, какое редко доводилось видеть его подчиненным.
- Блейк, - сказал Ярвуд. – Я уже прочитал сводку из Порт-Саура. Сегодня хороший день и я не собираюсь портить себе вылет из-за позорных проколов своих младших сотрудников.
Блейк счел за лучшее промолчать.
- Ты меня удивил, - сказал Ярвуд. - Вот уж не думал, что ты нарвешься как только выйдешь из челнока. Как ты собираешься работать дальше, если самый богатый человек Нордики заказал тебя в первый же вечер словно телячью отбивную?