- Я не думаю, что это Ярай, - сказал Блейк. – На него это не похоже. Я думаю, Ярай просто хотел показать мне парня, который утром кричал о справедливости а вечером просадил в кости свой паспорт. Может быть он думал, что я расскажу об этом сенатору. Может быть он думал, что сенатора в самом деле интересует справедливость.
Ярвуд рассмеялся.
- Думаешь, нашего сенатора не интересует справедливость? – спросил он.
- Кажется, господина сенатора интересует только политический капитал, - сказал Блейк.
Ярвуд наклонил голову и повел штурвал влево.
- Откуда тебе знать, что похоже на Ярая, а что нет? – сказал он. – Сколько ты с ним провел, два часа, три? В любом случае, ты напрасно потратил время. У тебя были четкие указания. Прощупать наших вояк и по возможности проинспектировать базу. Вместо этого ты пошел по притонам.
Блейк закусил губу.
- Ярвуд, послушайте меня, - сказал он. – То заведение, где мы оказались ночью. Кажется, офицеры его любят. Я не знаю, как у наших офицеров с чувством долга, но когда люди после казармы гуляют с девочками, они болтают лишнее.
- Блейк, - насмешливо сказал Ярвуд. – С чего ты это взял? Ты когда-нибудь гулял с девочками? Или ты просто насмотрелся дурного шпионского кино?
Черт, краснею, подумал Блейк. Хорошо, что видеосвязь плохая.
- Я встретил там Гаттана, - сказал Блейк. – Едва ли он навещал особняк по делам в половине второго ночи. Я уже выяснил имя хозяина. Хозяин должен знать всех как облупленных. Я мог бы с ним поговорить.
- Тебя интересует притон потому, что там гуляют офицеры, - сказал Ярвуд, - или потому, что тебе понравилась Яника Вар?
Блейк немного задохнулся.
- Послушайте, чиф, - сказал он. – В моем брифе указано, что я должен отработать федеральный экспедиционный корпус Порт-Саура. Если я правильно помню, под брифом стоит ваш росчерк.
Ярвуд посерьезнел.
- Хорошо, что ты вспомнил о брифе, Блейк, - сказал Ярвуд. – У меня есть новости. С этой минуты твой бриф аннулирован. Вот тебе новая задача: сиди на месте и не высовывайся. Никаких активных мероприятий.
По прошлому опыту Блейк знал, что возражать бесполезно.
- Ярвуд, - сказал он. – Я понимаю, после того, что я устроил...
- Твои похождения тут не причем, - сказал Ярвуд. – Ночная прогулка, конечно, внесла свежую нотку в отношения между Порт-Сауром и метрополией. Но через пару суток о ней уже никто и не вспомнит, если ты будешь вести себя тихо. Так что веди себя тихо. Открылись новые обстоятельства. Дело вышло далеко за пределы твоего допуска. И твоей компетенции.
Ярвуд выдержал паузу.
- Я ценю твое усердие, Блейк, - наконец сказал Ярвуд. – Поэтому скажу прямо. У тебя есть выбор. Ты можешь послушать меня и сделать так, как я тебе сказал, то есть спокойно подождать в Порт-Сауре челнок в метрополию. А можешь не послушать. Тогда ты вылетишь из Порт-Саура в тот же день и будешь ждать обратный челнок на орбитальной станции.
Ярвуд помолчал, а потом добавил:
- И постарайся больше не драться в ресторанах.
Блейк вышел из ворот канцелярии, выудил из кармана бумаги и достал коммуникатор. Конверт с пятью звездами и чашечками весов в двойном круге он порвал и бросил в ближайшую урну. Потом свистнул в сторону стоянки такси и стал набирать номер. На том конце линии сразу отозвались.
- Добрый день, Блейк, - сказала Яника. – Я рада, что ты позвонил. Я буду рада намного больше, если у тебя найдется для меня свободное время.
- У меня только что образовалась целая уйма свободного времени, - сказал Блейк. – У меня его теперь полные карманы.
- Приезжай прямо сейчас, - сказала Яника. – Харчевня "Корзина и удочка", по правую сторону от северных ворот морского рынка. И раз уж ты первый раз в Порт-Сауре, советую подъехать к южным воротам и пройти рынок насквозь. Это самый занятный квартал города и отнимет он у тебя не больше получаса. Я подожду.
Дневные лучи не проникали в крытый рынок "Гран-Марина Централ", но циклопическое помещение протяженностью в несколько тысяч шагов, сытое чрево неведомого левифана, было до краешков залито холодным светом неоновых ламп. Рынок гудел тысячью глоток и колыхался тысячью рук. В носу у Блейка яростно щипало от запаха морской соли. Он вошел на рынок через южные ворота в тот утренний час, когда повара порт-саурских ресторанов еще не закончили разбирали утренний улов, а хозяйки окрестных домов уже появились у прилавков, чтобы урвать свою долю.
Вокруг было буйство плоти и плоть эту охаживали сталью с ловкостью, казалось, недоступной человеку. Здесь вспарывали ножами толщиной со спицу, разделывали ножами, шириной с баранью лопатку и насаживали на крюки размером с якорь небольшого судна. В стороне наполняли водой крошечный каменный бассейн и выплескивали рыбин с изумрудными глазами. Грохот тележек служил аккомпанементом дробному звону такелажных цепей.
Прилавки тянулись бесконечными пестрыми лентами, и чего на них только не было.
Очищенные от потрохов тушки, перевитые зеленью и присыпанные колотым льдом. Красноперка, уложенная валетами и рогачи, уложенные пирамидами. Крабы-стригуны с угрожающе поднятыми клешнями и усами, задранными к светильникам под потолком. Связки морского гриба, свисающие с перекладин, вперемешку с копченой голотурией, называемой обыкновенно "морской шишкой" за неприличный вид. Зеленые водоросли, успокаивающие душу и приносящие сон; красные водоросли, в помощь мужьям в постели с молодыми неугомонными девицами; синие водоросли, спасающие от плохой крови – все уложены косматыми бухтами, с рыбой-фонарником, водруженной на самый верх.
И тут же металлические жаровни на тонких ножках, пышут пламенем, подрумянивают белые кубики филе бог весть каких морских гадов, нанизанные на тонкие деревянные палочки.
И торговцы в грубых перчатках по локоть, в фартуках с нагрудными кошельками, перебирают товар, отчаянно жестикулируют, выкрикивают цены на десять разных ладов.
И покупатели, женщины с молочными прядями, убранными под платок, с плетеными корзинками, недоверчиво перебирают щипцами розовые, сочащиеся ломти.
Когда Блейк ступил за северные ворота, голова у него шла кругом, так что резную вывеску с корзинкой, удочкой и красноперкой, попавшейся на крючок, он заметил не сразу.
В харчевне было сонно и пусто, лишь миниатюрная черноволосая женщина в белом свободном платье и плетеных сандалиях сидела за столом у окна. Свою белую шляпу с широкими полями и черной окантовкой Яника положила рядом. Блейк подвинул себе потемневший от времени, дубовый стул, сел напротив и увидел, что на столе покоится широкий желтый конверт.
- Привет, Блейк, - сказала Яника. – Тебе понравился рынок?
- Да, - сказал Блейк. – Познавательная вышла прогулка. Ваш базар совсем как ваш город. Никто не может окинуть его единым взглядом, все отчаянно торгуются, на все есть своя цена.
Яника улыбнулась.
- Я уверена, что он меркнет перед рынками метрополии, - сказала она.
- В метрополии нет ничего похожего, - сказал Блейк. – Если мне не изменяет память, рынки признали вредными для покупателей.
Яника махнула рукой. Беловолосый юнец в синем переднике соткался из воздуха и расставил перед ними тонкие фарфоровые тарелки с морским гребешком и синими водорослями.
- Наши покупатели не жалуются, - сказала Яника.
- Не сомневаюсь, что они в восторге, - сказал Блейк. – А я, между прочим, в восторге от полиции Порт-Саура. Мне сказали, что во всем городе нет здания со львами перед входом. Представь себе, здания со львами в самом деле нет. Есть только здание без львов.
Яника взяла конверт, открыла его, выудила две глянцевых фотографии и положила их перед Блейком.
Блейк посмотрел на верхний снимок. Там была ночная прогалина, ярко освещенная прожекторами. Посреди прогалины лежала куча грязного тряпья цвета хаки. С одного боку из тряпья торчала босая нога с черными разводами, со второго боку – повернутый к небу тощий кадык и ухо, украшенное тряпичным узлом. Блейк сдвинул верхний снимок и посмотрел на второй. Глинистая канава, обросшая кустарником, а на дне канавы – неподвижная массивная фигура. Черная кожаная куртка, мясистый щетинистый затылок с коростой засохшей крови.
Оба его преследователя были совершенно, необратимо, окончательно мертвы.
- Не стоит недооценивать полицию Порт-Саура, - сказала Яника. – Когда это необходимо, она работает споро и ловко.
- Ты имеешь в виду, когда это необходимо тебе, - сказал Блейк.
Яника улыбнулась вновь и промолчала.
- Кто это? – спросил Блейк.
- Дардар по прозвищу Зёнка. Шума по прозвищу Маленький, - сказала Яника. - Лучшие кадры местной ячейки Красных рубашек. Есть у нас такой филиал майварских революционеров. Если верить листовкам, развешенным на порт-саурских столбах, они за то, чтобы все были равны и против того, чтобы человек эксплуатировал человека. А если верить их делам, то они совершенно не против такой эксплуатации, когда один человек платит, а другой стреляет во имя интересов того, кто заплатил.
- И кто же им заплатил? – спросил Блейк.
- Ты мне скажи. Не сделал ли ты себе каких врагов в первый же день, Блейк? – сказала Яника и засмеялась.
Когда она смеялась Яника резво откидывала волосы на бок и задирала свой прелестный подбородок, а глазах у нее при этом отплясывали чертики.
- Это не единственный конверт в моем распоряжении, - сказала Яника. – Есть и получше. Гораздо лучше. Скажу прямо, он так хорош, что все твое ведомство изойдет слюной от восторга.
- Я думал, что рынок заканчивается за северными воротами, - сказал Блейк. – Но теперь вижу, что все еще на рынке.
Он постучал пальцем по фотографиям.
- Я все понял, - сказал Блейк. – За тобой есть сила. Чего ты хочешь?
Яника откинулась на стуле.
- Через год с Нордики стартует последний челнок в метрополию, - сказала она. – Я хочу сесть в него с паспортом полного гражданина Федерации.
- Многовато паспортов для одной недели, – сказал Блейк себе под нос. – Разве ты не гражданка Федерации?
- Нет, - сказала Яника и возле губ у нее собрались терпеливые складки. – Порт-Саур – это приданная территория с особым статусом. Как, ты думаешь, тут заработали миллиарды на бета-гемолаге? Секрет в том, что Федерация не взымает в Порт-Сауре налоги. Но и не считает нас гражданами. Я резидент Федерации, но не ее гражданин.
- В чем же разница? – спросил Блейк.
- Ты знаешь разницу между человеком в инвалидном кресле и человеком, который стоит на своих ногах? – сказала Яника. – В метрополии без гражданства я всегда буду человеком второго сорта.
Она снова махнула рукой, и на столе перед ними появилось блюдо с моллюсками, пересыпанными снегом и желтыми дольками.
- На время переговоров в Порт-Саур приедет президент Сунгарской республики, Гамзай, по прозвищу Старик - сказала Яника. - Вернее, он не приедет. По дороге его ликвидируют Красные рубашки. Так уж вышло, что мне известны подробности. Дайте мне гарантии, что в течение года я буду полным гражданином. Тогда ты будешь спасителем президента и героем Порт-Саура. Твоей карьере не помешает хороший пинок.
В этот самый момент Блейк пытался совладать с увертливым ломтем жареного морского гребешка в своей тарелке. Ломоть запросто вывернулся из-под зубцов, вылетел через край словно на трамплине, описал параболу и влажно приземлился на пол. Блейк положил вилку и посмотрел на женщину, которая сидела напротив.
- Любопытно, - сказал Блейк, – откуда такая уверенность насчет президента и его предполагаемой гибели. С президентом тоже договорились?
- Предшественник господина президента имел неосторожность принимать присягу на центральной площади столицы, - сказала Яника. – Он пробыл президентом примерно шесть минут, после чего его разорвало на клочки. Между прочим, накрыли его из "Радуги". На черном рынке она не продается. Говорят, Красные рубашки украли ее из порт-саурского федерального арсенала.
- Что же они украли на этот раз? – спросил Блейк.
- В этот раз ничего красть не нужно, - сказала Яника. – Безопасность господина президента во время поездки обеспечивает Каркумма. Увы, но за последние несколько лет Каркумма изрядно расслабился. Он приготовил для господина президента самолет, который вылетит из столицы в Порт-Саур. Для отвода глаз по земле отправится автомобильный кортеж с двойником.
- Хороший план, - сказал Блейк.
- В теории, - сказала Яника. – На деле господин президент панически боится подниматься в воздух. В юности он разбился на двухмоторнике и чуть не сгорел заживо. У него просто истерика делается при виде любого аппарата с крыльями. Сейчас он, конечно, согласен лететь. Но в последний момент струсит и посадит в самолет двойника, а сам сядет в машину. Кортеж и маршрут готовит саурское ведомство безопасности, которое обильно течет, хуже ржавого ведра в дождь. Если он доберется в Порт-Саур - это будет настоящим чудом. Только он не доберется. Красные рубашки очень сильны Бехшерской провинции.
Яника помолчала.
- Между прочим, нейтрализовать их лучше всего изнутри.
- Что значит изнутри? – спросил Блейк.
Яника махнула рукой и на столе появились чашки с филе морских гадов, нарезанным кубиками и утопленном в перечном масле.
- Ты к ним завербуешься, Блейк, - сказала она. – У них сейчас не хватает, как бы лучше сформулировать, низовых работников.
- Пушечного мяса, - сказал Блейк.
- Борцов за свободу, - сказала Яника. – Ты подходишь по психотипу. Молодой бунтарь из семьи военных. Прошел специальную подготовку в училище, но потом поссорился с отцом и перевелся в гражданский университет...
Яника внимательно смотрела на Блейка, и Блейк вдруг понял, что ему стоит усилий не отводить взгляд.
- За время учебы в университете разочаровался в буржуазных ценностях, - продолжала Яника. – Конечно, с порога они тебя не возьмут. Но у меня в Бехшере есть человек, прозвище – Белый. Он многим мне обязан. Он проведет к нужным людям.
Это безумие, подумал Блейк. Это такое безумие, что даже может сработать. Чертов город. Любой внятный план тут немедленно катится в тартарары. А план, взятый из горячечного бреда?
- Я не могу в одиночку обезвредить террористическую ячейку, - сказал Блейк.
- На улице Ченоя ты не был один, - сказала Яника.
Блейк потер пальцами виски.
- Значит гражданство, - сказал Блейк. – Ладно. Немножко не мой профиль, но ладно.
- Говорят, что у тебя есть покровитель, который может все, - сказала Яника.
Блейк вздохнул.
- Мой покровитель только что надавал мне по ушам и приказал не высовываться, - сказал Блейк.
Яника наклонила голову и немного подумала.
- Ну что же, - наконец сказала Яника, - Ты можешь разменять карту, которую Ярай сдал тебе прошлой ночью. Сенатор Отербридж не прочь пощипать Ярая и Ярай как раз подставился по крупному. В моем особняке нет камер – это повредило бы делу. Я думаю, что сенатор Отербридж окажет тебе услугу в обмен на подробный рассказ, как Ярай провел позапрошлую ночь.
- Не очень-то ты любишь Ярая, - сказал Блейк.
Яника помолчала.
- Ярай вообразил, что без Федерации он будет свободен, - сказала она. - Что ему будет удобней распоряжаться своими миллиардами. Но что толку в миллиардах, если без Федерации вся эта планетка будет стоить не больше миллиона? Ярай был и остается мальчиком, который в спешке переворачивает страницы, нетерпеливо ожидая финала, когда другие вчитываются неспеша.
- Я хотел бы услышать историю, которая произошла между тобой и Яраем, - сказал Блейк.
Яника тряхнула головой.
- С чего ты взял, что есть какая-то история? – сказала она.
Блейк молча смотрел на нее. Яника стала крутить лежавшие на столе металлические щипцы с зубчиками, потом резко отбросила их в сторону и махнула рукой. Теперь на столе появились необъятные тарелки с красноперкой, а к ним – миниатюрный кувшин обернутый дерюжкой, темно-синего стекла, с тонким горлом.
- Я родилась на южном континенте, в деревне под столицей, - сказала Яника. - Как называлась деревня я уже не помню, а столица называется Порт-Пилар. В первый год, как я переехала в Порт-Пилар у меня появились трое знакомых. Их звали Хоршид, Ярай и Гасседак.
Глава девятая
В первый год, как Яника переехала из деревни в Порт-Пилар у нее появились трое знакомых. Их звали Хоршид, Ярай и Гасседак.
А вышло это следующим образом. В родную деревню Яники, стоявшую на берегу реки Тарга, явился чиновник и сказал, что деревню выселяют, потому что ниже по течению возводят плотину гидроэлектростанции. Чиновник суетился и показывал какие-то бумаги, пока к нему не вышел кто-то из старейшин и сказал:
- Пока два поколения предков лежат в земле, Праотец дозволяет общине сниматься и переезжать на новое место. На нашем кладбище лежат четыре поколения.
И даже повел чиновника к погосту, хотя тот упирался, размахивал бумагами, а потом назвал старейшину грязным словом. Чиновника в конце-концов отпустили целого, только обрезали ему брюки и легонько стегнули прутом по мягкому.
Спустя месяц, когда до сезона малого изобилия оставалось всего несколько дней, Яника проснулась перед зарей от грохота и железного воя. Все кругом трещало, рушилось и горело. Яника выскочила во двор и увидела, что через село беспощадной волной катятся диковинные машины с длиннющими елдаками во лбу, из елдаков бьет огонь, а верхом на них сидят прокопченные черти, совсем как на картинках из старой книги, которую показывала ей мать. Отовсюду доносился скрежет, высокий, страшный, и тут огромный воздушный молот будто саданул ей в висок, и она разом перестала что-то слышать.
Много позже, когда Янике вернулся слух, ей объяснили, что это были "учения" и нерадивый командир броневзвода запутался в карте. После учений от села мало что осталось, родителей не вышло положить в землю даже головешками. Яника поехала в Порт-Пилар, снимать комнату у дальней тетки.
Город встретил ее неприветливо. Днем выбивали стаккато поезда монорельсовой дороги, от них стучало в висках и шла носом кровь. Ночь укутывалась назойливым неоновым светом, от которого невозможно было заснуть. Город кружил голову и требовал деньги. Денег у Яники не было. Ей указали на двери борделя для военных, потом на ворота потогонки, где шили одежду, и сказали – выбирай.
На пятое утро в Порт-Пиларе Яника пошла к фабричным воротам.
Ее немного подержали в корридоре, сказали оттиснуть отпечаток пальца на непонятных бланках и вместе с двумя новенькими девочками отправили в цех.
Девочки хватали женские блузки-безрукавки с линии подачи и складывали их вчетверо, а Яника отматывала с большого мотка кусок прозрачного пластика, заворачивала в него блузку и лепила ярлык. Ярлыки лежали в глубокой корзинке и пока корзинка не пустела до дна идти домой было нельзя.
В первый день они начали работать утром, когда солнце едва-едва поднялось над крышами домов и закончили на следующее утро, когда солнце приближалось к зениту.
Линия подачи в цехе, куда их определили, шла верхом, моток с пластиком висел у Яники над головой, так что работать пришлось стоя, и после шестнадцати часов смены Яника не чувствовала ног.