Исия сам ни на ноготь не верил, что к смерти беспризорника имеют отношение батальоны страха. Эти мерзавцы никогда не пытались спрятать тело и обставить дело так, будто это не убийство. Наоборот. Все напоказ. Но не верил он и в то, что мальчик упал с высоты пьяным. Особенно учитывая, что пацан принадлежал к банде Сурков. Это уже второй труп среди Сурков за сегодня. И Суна опять исчез бесследно. Совпадение? Ох, едва ли. Может, это паранойя, но тут ему виделась лапа синоби. Он представил себе, как глава этой узаконенной банды вызывает на ковер того самого педрилу - "Ты тут напачкал, прибери за собой…" И Йонои исчезает бесследно, оставив только корявую записку, над которой ломает голову протрезвевший Даллан.
Почему-то Исии захотелось помолиться кому-нибудь, чтобы этого не случилось. Наверное оттого, что больше он сделать ничего не мог. Кроме одного, пожалуй - накрыть всех ублюдков, которые убивают детей в Муравейнике. Хотя он честно признавался себе, что вряд ли сможет наложить руку на конкретного ублюдка, расправившегося с мелким карманником по кличке Нышпорка. Никто не видел, с кем и куда мальчик пошел. На этих детей обращали внимания не больше чем на бродячих котят - и тех, и других замечали только когда они царапались. Может быть, кто-то из Сурков что-то знал - но ему, "цапу", ничего не скажут, а Ран, который мог бы помочь - пропал неведомо куда.
Другой труп тоже не очень походил на работу "батальонов" - паренек лет шестнадцати, заколот в затылок, выброшен в один из рабочих коридоров.
- Где ты, малый? - беззвучно сказал Исия, глядя через окно вниз, в огромный провал глайдер-порта. - Где ты?
* * *
Это был, пожалуй, самый лучший сон в жизни. Упругая и мягкая постель, чистые простыни - и еще кое-что, удачно сочетающее чистоту с упругостью и мягкостью.
Девушка.
Сначала даже самой девушки не существовало - было только объятие, только руки. А потом он начал понемногу просыпаться, искать, трогать - и за руками обнаружились плечи, чуть прикрытые тонкой тканью, и шея, и ямка между ключицами, и грудь… Правда, раздавался какой-то тревожный сигнал - его собственное тело помнило, что грудь была больше - и не за счет пекторальной мышцы.
Но там, во сне, он отказывал этим ощущениям в праве голоса. И все еще там, во сне, у этого тела появилось лицо и имя.
- Бет… Моя Бет…
- Стоп. Так я не согласна.
Голос толкнул его в реальность, как в прорубь: "НИКАКАЯ ОНА НЕ БЕТ, ПРИДУРОК!"
- Я совсем не против такого поворота событий, - спокойно продолжала не-Бет. - Но быть постельной заместительницей я не хочу. Просто чтобы ты знал.
Дик не смог ничего ответить, так как не совсем пришел в себя. Он все еще переваривал поток информации, который выдало ему зрение.
Первое: прямо перед ним (под ним, если совсем честно) - та самая девушка, которая подобрала его у алтаря, привезла сюда - видимо, к себе домой - отправила в ванну, потом наложила на раненое плечо что-то вроде биошины и предоставила эту постель. Сеу Роксана Кордо. В своем тогдашнем состоянии он не смог даже разглядеть ее толком - какой-то энергичный серебристый вихрь, даже голос серебристый. А сейчас он видел, что у нее длинные и очень светлые волосы, темные, почти прямые брови, большие и - ну да, конечно! - серебристые глаза, бледные, но красиво очерченные и твердые губы…
Она была очень красива, но это был тот самый тип красоты, от которого у Дика пропало всякое желание. Тип вавилонянина-аристократа. Моро был скроен иначе, но по тому же лекалу. Если бы Дик продвинулся дальше в чтении Платона, он мог бы сказать о "дионисийской" красоте в противовес "аполлонической", присущей семейству Шнайдеров.
Второе: они были в спальне, явно девичьей, хотя и в спальне амазонки. Минимум убранства, максимум удобства. И наряд красавицы - тонкая рубашка - яснее ясного говорил о том, что она здесь дома и что она положила его в свою постель, прекрасно понимая, что собирается туда лечь сама.
- Теперь, когда мы выяснили, кто есть кто, - так же спокойно сказала сеу Кордо, - мы можем продолжать. Или не продолжать. Как пожелаешь.
- Из… вините… - пробормотал Дик, и попытался перейти из позиции "сверху" в позицию "рядом".
- Осторожнее! У тебя сло…
Правая рука его подвела и он упал прямо на плечо.
- Оууууфффф!!!
- …мана лопатка, - со вздохом закончила девушка. - Ну, теперь перевернись на живот, я хочу посмотреть, пережила ли соединительная ткань эту нагрузку.
- Вы врач? - спросил Дик, подставляя ей спину и корча страшные рожи.
- Бионик. Родственная специальность, - она с влажным звуком отлепила что-то от его кожи и бросила рядом на покрывало. Дик потянулся левой рукой и нащупал нечто вроде наполненного гелем пакета, покрытого сверху мокрым бархатом. Он повернул голову - и увидел странное полупрозрачное… существо? В общем, оно шевелилось. Пульсировало. То, что он принял за бархат, было ворсинками, покрывавшими "брюшко", и эти ворсинки то и дело шевелились волнообразно.
- Что это? - спросил он, сглатывая.
- Хирургический биобот четвертого поколения "Мико", лаборатории Кордо. Экспериментальная модель. Кхм… одна из.
Все хирургические боты, виденные Диком до сих пор, не походили на это. Стационарные в госпитале "Ричарда Львиное Сердце" или лазарете "Паломника", занимали полкаюты: с ванной биогеля, со сканерами, с многочисленными конечностями, каждая под свою функцию. Портативные полевые, которых Дик умел собирать и разбирать, напоминали серебряных паучков о десяти ногах, с жальцем-инъектором, жвалами-степлером и брюшком, набитым антибиотиками, анальгетиками, шовным и перевязочным материалом, препаратами крови и прочими полезными в хозяйстве вещами. А это…
- Тебе опять повезло, смещения нет. Но знаешь, лучше воздерживаться от такой активности.
- Я очень сожалею, - Дик перевернулся, натягивая одеяло до самой шеи. - Я вел себя недопустимо. Вы можете требовать… чего угодно.
- Я имела в виду прыжки с переворотом, - Роксана Кордо села на постели по-турецки. - А это… Не самый плохой способ сказать "доброе утро".
Дик вынужден был согласиться. С самыми плохими он был знаком не понаслышке.
- И потом, ничего недопустимого в том, чтобы обнимать в ответ женщину, которая обнимает тебя, я не вижу. Повторюсь: если хочешь, мы можем продолжить.
Дик зажмурился.
- Нет. Извините меня. Я потерял лицо.
Он вдруг подумал - а если она зазвала его к себе домой именно за этим? Почему бы и нет. Вавилонские женщины в этом отношении были так легки на подъем, что просто удивительно, как тут еще умудрялись торговать водой. По прикидкам Дика, предложение давно должно было превысить спрос.
- Твои извинения становятся утомительными, - голос ее, однако, не выдал ни обиды, ни желания съязвить. - Понимаешь, я рассчитываю на установления нормальных отношений. Нет так нет. Давай поговорим. Мне страшно любопытно - как ты выжил, где ты был… Поэтому ты здесь.
- Но ведь вы пригласили меня раньше, чем узнали. Почему?
Она уперла руки в колени и подалась вперед.
- Суна Эрикардас, я узнала тебя с первого взгляда. Да, ты здорово изменился, похудел и подстригся. Но я тебя узнала по выражению лица. Я рисовала твое лицо много раз, и… Ты себе не представляешь… нет, я лучше не буду этого говорить. В общем, есть вещи, в которых женщина не ошибается.
- Сеу Роксана…
- Рокс. Умоляю тебя. Называй меня Рокс, договорились?
- Хорошо, сеу Рокс, - про себя Дик поморщился: звучало это как собачья кличка.
- Просто Рокс. А то я начинаю чувствовать себя старухой. Кстати, а как звучит уменьшительное от "Эрикардас"?
- Ричард, - поправил юноша. - Если по-простому, то Рики, можно Дик.
- Хм. Звучит как собачья кличка. Я думала, что Эрик.
- Нет, Эрик - это другое имя, - уязвленный, Дик произнес эти слова резче, чем хотел. - В Муравейнике меня еще называют Райан или Ран. Йонои Райан - это вообще-то мое настоящее имя.
- Ран - гораздо лучше, - одобрила сеу Роксана. - Очень тебе подходит. Ран, ты мой гость. Спальня, ванная и все остальное в твоем распоряжении. В ванной лежит одежда, которую подобрали для тебя. А разговор давай продолжим за… - она посмотрела на хронометр своего сантора, - за обедом.
Дик посмотрел туда же - и увидел, что время идет к концу второй смены. Он проспал почти сутки. Мастер Даллан, наверное, волнуется, мастер Исия, может быть, тоже…
Рокс подобрала с пола что-то атласное, цвета бордо, и бросила ему. Это оказался халат, все еще пахнущий духами и женщиной. Дик надел его, затянул пояс и выбрался из постели.
- Можно нескромный вопрос?
- Да, с… Рокс. Пожалуйста.
- Ты не носишь нижнего белья из принципа, или у тебя его просто нет?
Если бы сеу Кордо сама пожила в портовом районе без кондиционирования, она бы не спрашивала. Дик покраснел, ничего не ответил и пошел в ванную.
- Да, и ты не думал о том, чтобы начать бриться? - Рокс воткнула ему в спину еще один дротик.
Дик в некотором недоумении провел рукой по голове. Он не собирался брить ее второй раз - на макушке пока что не хватало материала даже "на два хороших разговора", как говаривала мистресс Хару.
- Я о тех четырех с половиной волосинах, которые торчат у тебя из подбородка, - растолковала Рокс. - В общем, депилятор ты тоже там найдешь.
- Спасибо, - буркнул Дик, окончательно раздавленный. Он терялся, когда женщины начинали подсмеиваться. Им ведь нельзя врезать как следует.
В ванной напротив зеркальной стены он примерно секунду не мог понять, что это за чужой парень в дурацком халате. А когда понял, глупо хохотнул, вспоминая, когда же видел себя в зеркале в последний раз. На "Паломнике"? Нет… В доме Нейгала, там тоже было зеркало во весь рост, перед которым он поправлял одежду и волосы после бани. Дик сбросил халат, перекинув его через край ванной, и шагнул к зеркалу, узнавая заново свое тело, которое теперь выглядело как чужое.
От прежней неуклюжей юношеской прелести мало что осталось. Главная перемена была ему не видна, так как не с кем было сравнить - но он вырос, вытянулся за эти месяцы, набрал тяжести и ширины в костях, и подростковая непропорциональность почти пропала. Округлыми его формы и раньше никогда не были, но сейчас казалось, он состоит из одних острых углов, даже мышцы - и под острыми углами сходились и пересекались многочисленные шрамы, тонкие, иссиня-лиловые. Дик пощупал свежий синяк, медузой распластавшийся над солнечным сплетением. Синяк отозвался болью - спокойной, остаточной. Так, просто сигнал о том, что нервы на месте. Он повернулся к зеркалу спиной и выкрутил шею, чтобы разглядеть, что там на лопатке. Там был еще более роскошный синяк, в эпицентре которого розовела зарубцованная рана. Надо отдать боту-слизняку должное: несмотря на мерзкий вид, поработал он отлично. Имперские боты так не умели. Они зашивали раны, вправляли кости, делали инъекции, но меньше чем за сутки нарастить на сломанной кости соединительную ткань и рассосать здоровый синячище - это нет.
Другие синяки выглядели устрашающе, но у тонкокожих людей синяки всегда так выглядят. Наверное, слизняк успел посидеть и на переносице (Дика передернуло) - вопреки давешним ощущениям ее не разнесло, только пятнышко темнело между глаз, как будто он надевал испачканный визор.
Лицо тоже было чужим. Щеки ввалились, подбородок и скулы стали резче, губы - жестче, глаза запали и смотрели как из тени, а между бровями залегли две складки. Нос заострился, но смотрел вперед все так же дерзко. И на подбородке действительно обреталась какая-то жалкая поросль. Он понимал теперь, почему до сих пор остается неузнанным. Чтобы узнать его, требовалось вглядеться. Знакомому человеку это не составило бы труда, наблюдательные люди вроде господина Исии тоже могли понять, что к чему, но вот до Элала дошло только когда он увидел шрамы. А сеу Кордо узнала его по выражению лица. Интересно, как. Что там особенного было, кроме разбитого носа?
Он нашел на полке возле умывальника все необходимое для утреннего туалета - зубную щетку какой-то очень продвинутой модели (слава Богу, не пиявку, которая ползает во рту, или чего похуже!), депилятор, полотенце, а также - нижнее белье, длинные черные брюки, пояс из металлических чешуек и узкую темно-коричневую тунику с воротником-"крылышками" и рукавом в три четверти. На полу стояла коробка с мягкими туфлями.
Побрившись, одевшись, Дик подивился преображению: теперь из зеркала смотрел респектабельный, слегка щеголеватый молодой вавилонянин. Юноша впервые с удивлением заметил, что вполне заслуживает права называться симпатичным. А то и красивым, чем черт не шутит. Этот костюм подчеркивал то, чего сам Дик, предпочитавший мешковатую одежду, в упор не замечал раньше - стройные ноги, узкую талию и широкие плечи, осанку флордсмана, светлую и гладкую кожу необычного оттенка. В сознание вторглась пугающая мысль; прежде он считал, что Моро сделал то, что сделал, из чистой подлости - раздавить, унизить, опоганить. Но сейчас он понял, что тут могло быть и нечто другое. Как у этого, как его там - Алкивиада. И сеу Рокс, вполне возможно, не насмехалась над ним, предлагая любовь. И из порта она его забрала сюда, потому что…
- Вот паскудство, - пробормотал он и открыл дверь.
Сеу Рокс была уже одета - в то же, что и вчера. Серебристые волосы убирала гребнями гем-горничная.
- Сударыня, - громко и резко сказал Дик. - Если можно… верните мне мою старую одежду.
- П-почему? - изумилась леди Рокс.
- Если я сунусь в этом в Муравейник, все подумают, что я это украл. Или нашел себе "мамочку".
Поскольку Рокс продолжала сидеть, не издавая ни звука, Дик счел нужным пояснить:
- Это, знаете, такие женщины, которые дают ребятам подарки и деньги за то, что ребята с ними спят.
- Но… - девушка снова запнулась. По лицу видно было, что в голове ее теснятся не меньше пяти реплик, каждая их которых хочет попасть на язык первой, и производят некоторый затор. В конце концов вперед вырвался вопрос:
- Но почему ты хочешь уйти?
- Выйдите пожалуйста, - обратился Дик к служанке. - Я не могу при вас говорить.
Служанка сначала не поняла, что на "вы" обращаются именно к ней, потом нерешительно воззрилась на госпожу, та махнула рукой - иди.
- Вы тут сказали сейчас, что постельной заместительницей быть не можете, - сказал Дик, когда она вышла. - Ну так вот, я тоже мальчиком-приживальщиком быть не могу.
Леди Рокс провела рукой по волосам, один гребень выпал.
- Да как ты посмел, - прошептала девушка, и Дик понял, что сказал не то: сквозь шепот прорывались слезы. - Как у тебя язык повернулся сказать… Я же… я… люблю тебя!
Дик, ощутив некоторую неуверенность в коленках, нашел рукой за своей спиной кровать и осторожно сел на край.
- Сударыня, - сказал он. - Я дурак. И если я вас обидел - то простите меня. Но как такое может быть, если вы меня совсем не знаете?
Рокс нервно запустила руку в волосы.
- Мне казалось, я достаточно знаю тебя. Я… участвовала в траурном поезде императора. Видела тебя. Ты был… прекрасен.
Дик опустил голову и сжал пальцы до хруста.
- Да, я слышал, - сказал он. - "Такой молодой, такой хорошенький - какая жалость, что он должен умереть!" Как будто старых и некрасивых - можно…
- О, боги! - девушка вскочила и зашагала по комнате, агрессивно заламывая пальцы. - Какой же ты все-таки… тупой! Да если бы ты был некрасивым и старым - это все равно было бы прекрасно, пойми. Ты был один, никого на твоей стороне, а с Рихардом была вся сила дома Рива, и все равно он не заставил тебя сдаться! Ты сам себя судил строже, чем они, и отвергал прощение…
- М-м-м! - Дик с силой впечатал лицо в ладони. - Нет, нет! Это вы ничего не поняли! Что же я, дурак - отвергать прощение? Не было там никакого прощения - меня хотели пощадить, потому что я пилот, потому что я мог принести им пользу. Только прощением там и не пахло. Он меня покупал! Он говорил: давай так - я сделаю вид, что забыл, как ты зарезал мою сестру, а ты сделаешь вид, что забыл, как по моему приказу сожгли всех твоих… и что сделали со всеми, кого ты любил, и что сделали с тобой… А я говорю - нет, если так считаться, то крови твоей сестры будет маловато, чтобы должок закрыть, а если прощать друг другу без счета - то отпусти меня и всех моих, дай вернуться домой и не мучай больше живых ради мертвых. А он сказал: нет, я так потеряю лицо. А я сказал: ну тогда убей меня, если лицо тебе дороже. Вот. И все. И ничего в этом прекрасного нет!
Рокс больше не вышагивала по спальне.
- Ты знаешь… - сказала она после долгого молчания. - Я помню этот ваш разговор наизусть. Я много раз просматривала запись - вы говорили совсем другое.
- Какая разница, что мы там говорили вслух, - Дик уронил руки. - Вы тут, в своих пещерах, очень много рассказываете про то, как вам не нравится ложь, и наша вера, которая, по-вашему, вся ложь… Может, я и не самый лучший человек на свете - но кто-то же должен был поставить этого вашего сёгуна перед правдой.
- Ран… Ричард… я просто пытаюсь объяснить тебе, почему я полюбила тебя. Почему ты на все хочешь найти возражение?
- Да потому что все это ерунда! Вы тут страшной ерундой перенимаетесь, меня это бесит иногда. Данг вот ляпнул один раз - как, мол, хорошо я держался. Да какая, к черту разница? Я что, виноватей или правей выхожу от этого? Вы бы точно так же восхищались, будь я пиратом или еще какой мразью, лишь бы красиво плюнул перед смертью…
- Нет. Поверь мне, нет. По крайней мере, не я.
Дик потер лоб и спросил:
- Так чего же вы все-таки хотите, сударыня?
- Быть… твоим другом… наверное. Если ты окажешь мне эту честь.
Дик немного подумал - и принял ее ладонь.
- Это ваша дружба для меня честь, сударыня, - сказал он.
Они пообедали яичницей с беконом, поджаренным хлебом и настоящим кофе, в который Дик с отвычки бухнул столько сахара, что пришлось разбавлять еще дважды. За этим занятием он рассказал ей в самых общих чертах историю своего спасения и жизни с Сурками - не упомянув, однако, ни о Салиме, ни о господине Исии. Он понимал, что леди Кордо - девушка проницательная, но пока еще не знал, что и в какой мере может ей доверить, и предоставил ей кое о чем только догадываться.
- Так это член враждебной банды так тебя отделал? - спросила она. - Не сочти праздным любопытством, но к возвращению отца я должна сочинить какую-то легенду про тебя и то, как ты здесь оказался. Пока что мне нравится романтическая версия - я поехала проведать свой алтарь, меня атаковали тамошние грабители, а ты меня спас.
- Се… то есть, Рокс, а почему нельзя сказать правду? То есть, не обязательно говорить, кто я такой… Но лучше просто сказать, что ты нашла меня у алтаря и привезла сюда.
- Э-э-э… Они будут несколько эпатированы. Понимаешь, Ран, чтобы не возбуждать подозрений домашних, я еще вчера сказала, что мы любовники.
Дик поперхнулся кофе.
- Ну, а как еще можно объяснить, что ты ночуешь в моей спальне?
- Да мне бы и диван этот подошел, - Дик хлопнул рукой по своему сиденью.