6.5
- Крестовый поход? Ведь сам же хвастался, что ты самый-пресамый интернационалист и гуманист.
- Да, я гуманист, потому что дарую людям свободу от греха, и, следовательно, радости плотской жизни. Я интернационалист, потому что все люди мне одинаково отвратны. Но с русскими у меня отдельные счёты.
- А-а… помнится, в Откровении апостол Иоанн смутно намекает, что после Страшного суда спасётся один свободолюбивый, высокий и сильный северный народ. Не русские ли это?
- Леон, фи как примитивно! Разве можно так в лоб трактовать записанные на пергаменте представления античных грамотеев о конце света? Ведь для них и математика была целочисленной, небо - твердь, земля - плоская, а вещество - целостно и неделимо.
- Ну и что с того?
- Не надо углубляться в потустороннюю заумь библейских пророчеств. Они недоступны уму простого смертного. А объяснение вредоносности русских людей весьма приземлённое, как и все дела князя мира сего, то есть меня, любимого.
- Ближе к теме, будь так уж добр, скотина зверская!
- Русские - народ не крови, а почвы. Причём почвы холодной и бесплодной. Они жмутся к самой линии вечной мерзлоты. Выжить в таких условиях можно только в общежитии, братской взаимопомощи и при отсутствии внутривидовой конкуренции, то есть беспощадной борьбы всех против всех, на чём построена идеология европейского миропорядка.
- То есть в братской общине?
- Да, которая в Европе называется коммуна.
- Человек человеку - друг, товарищ и брат?
- Это и есть квинтэссенция ненавистной всем ереси коммунизма, Леон. Человек человеку - волк на самом деле. Только так и не иначе.
- Ну и каким боком сатана касается борьбы идеологий?
- Хорошенькое дельце! Победа коммунистических настроений во всем мире рано или поздно возвысит жалких обезьянок до уровня богочеловеков. Ты позабыл про протокоммунистические общины первохристиан, альбигойцев, теократический коммунизм Томаса Мюнцера в 16 веке, христианский социализм Парагвая в 19 веке, сталинский социализм?
- Но все эти попытки были краткосрочными и неудачными.
- А если маосталинисты в Москве продержатся у власти хотя бы сто лет, Леон?
- Тебе-то в том какой ущерб! Вон церковники всех коммуняк именуют прислужниками дьявола. Разве не так?
- Не так! Любой коммунизм это хитрый выверт первохристианства. Его последователи могут рано или поздно обрести утраченную ещё при живых апостолах благодать. Люди, ступившие на стезю любви к ближнему, через тысячу поколений обретут бессмертие, нулевую массу тела и ангельскую сущность.
- И что это значит?
- Они прорвутся через препоны пространства и преграды времени в мир высших сил, оттеснив даже самих архангелов.
- Понятно, Баал, если животные - безгрешны, а люди - стали ангелами, на кой тогда твоё воинство, которое только то и умеет, что обольщать да соблазнять, а люди под Божьей благодатью на соблазны не поддаются. Грядут массовые сокращения и увольнения чертей - ваша профессия больше не востребована. Для вас это полная аннигиляция.
- Аннигилирует только вещество при столкновении с антивеществом, а не духовные сущности, Леон.
- Ну, тогда массовая безработица для нечистой силы.
- Мыслишь ты в общих чертах правильно - моя школа. Поэтому, Леон, я и хочу создать из тебя величайшего политика, чтобы ты мог стать самодержцем всея Руси, погубить её навеки, уничтожить всех русских, от рождения зараженных вирусом любви к ближнему и склонностью к взаимопомощи, и тем самым устранить угрозу моему владычеству.
- А что я с того поимею?
- Ты ничего не проиграешь, а окажешься в прибытке.
- На том свете!
- Оборотистый ловкач и в потустороннем мире сможет уютно устроиться, если имеет влиятельных друзей.
- Ещё бы - сам князь мира сего Велиар набивается ко мне в покровители! Он велит рядом с моим котлом с кипящей смолой поставить кондиционер и холодильник с минералкой. Как мило!
- Вижу, ты ошалел от радости и потерял способность соображать. Тогда договоримся на следующей встрече.
- Встречи не будет!
- Не зарекайся, Леон. Когда ты созреешь, я тебя снова вызову. А пока аудиенция окончена… Ты в детстве любил запускать воздушного змея, помнишь?
- Помню, - буркнул Шмонс.
- Это весьма забавно, Леон.
Инопланетянин поймал руку Шмонса, парящего в воздухе и завертел его над головой:
- Лети ввысь, мой воздушный змей!!!
Земное притяжение вернулось, и Шмонс рухнул в темноту.
ГЛАВА 7.0 ЧАЛДОНСКОЕ ГОСТЕПРИИМСТВО
Для живущих довольно высоко на склоне горы под названием Етагырка поздней осенью за окном темнело не позже четырёх часов дня из-за горных хребтов, заслоняющих солнце. Тёмные окна отражали в свете слабосильной электролампочки раннюю вечерю обитателей зимовья мутно и неясно, словно на истёртой копии кинофильма. Двойные стёкла ещё не были разрисованы морозными узорами, это случится ближе к утру.
Ерофеич с нескрываемой опаской посматривал на только что проснувшегося гостя, который студнем растёкся на стуле - руки обвисли, глаза уставилась в полутёмный угол избы. Прежнего жизнерадостного потребителя жизненных ценностей словно подменили.
- Лёва, - осторожно подёргал Ерофеич гостя за рукав. - Ты пришёл в себя или всё ещё дремлешь?
Гость как бы его и не слышал, а шевелил губами, пуская слюнявые пузыри.
- Эх, поднять подняли, а разбудить забыли, - попробовал невесело пошутить Ерофеич, хотя ему было не до шуток. Выпученные остекленевшие глаза гостя теперь неподвижно вперились в отверстый зев русской печи, где полыхали берёзовые поленья.
- Лёвыч!!! - потряс Ерофеич гостя за грудки. - Очнись.
Но и это не помогло. Дородный гость напоминал малыша-аутиста, раз и навсегда ушедшего в свой внутренний мир.
- Шманец, мать твою! - отхлестал Ерофеич его по пухлым щекам.
- Что?.. А?.. Где я? - неожиданно пришёл в себя дородный мужчина и как пушинку откинул от себя худосочного Ерофеича.
- В зимовье на Етагыре. У меня в гостях. В полной безопасности, тепле и уюте. И в сытости, причём.
- Что со мной случилось?
- Ты споткнулся в шахте на лестнице и скатился по ступенькам. Удачно - ни одного синяка… Ужинать будешь? То ись обедать. Ты же почитай что и не завтракал сёння по-человечески, как вышел из вертолёта. А у меня после долгого пути мы только слегонца выпили и подзакусили. До горячего не дошли.
Гость молча прислушался к себе, словно кто-то иной изнутри должен был подсказать ему ответ. Потом бодро ответил безо всякой подсказки:
- И в самом деле что-то жрать захотелось. Видно, в шахте аппетит нагулял.
- А я всегда жрать хочу, - гыгыкнул худой как щепка Ерофеич. - Обидно просто - жру в три горла, а брюха, как у тебя, так и не наел… Фёкла, корми нашего очень дорогого гостя!
Крохотная женщинка в расшитых штанах из оленьей замши-ровдуги и такой же яркой рубахе навыпуск стрелой метнулась к печи, придерживая вязаную шапочку, чтобы не слетела. Она у неё еле держалась на макушке, чтобы хозяйка могла слушать в оба уха.
- Она у тебя всегда такая шустрая?
- Не, тока когда я команду подам. Выдрессировал, что тот клоун обезьянку в цирке.
- Ну ты и зоопсихолог!
7.1
Изба прогрелась от жара русской печки до того, что иногда в трёхсотлетних брёвнах с громким треском или лёгким пощёлкиванием пробегала незримая продольная трещина. Гость с хозяином разделись до белья и вязаных носков, а то в ватных штанах сидеть уж слишком жарко. Тунгуски-прислужницы они не стеснялись.
Маленькая женщинка первым делом достала с пода русской печи хрустящие сухари из оленины, горшок с томлёной мелкой рыбёшкой из лососёвых что-то вроде хариуса. После долгого томления в печи духовитое месиво можно было черпать ложкой и смело отправлять его в рот, потому что все рыбьи косточки уже перепрели. Выставила запеченного пресноводного лосося - тайменя. Из хлебного лабазика под потолком прислужница вынула каравай в рушнике.
- Ого! Хлебушек у тебя белый. Будто и не в лесу живёшь.
- Чай не тунгус немытый, а бывший страж порядка и будущий буржуйчик заморский как-никак.
Гость вынул из рюкзака несколько банок импортных консервов:
- Ананасы небось твоя чувырла таёжная и не пробовала? Только вот перемёрзли в дороге, наверное.
- Сожрёт и так, не балованная, - ухмыльнулся Ерофеич. - Фёкла! Что у тебя на столе всё орешки, грибы, рыба да оленина на закуску. Настрогай гостю медвежатины и изюбрий окорок копчёный из кладовки принеси.
- Не в коня корм.
- Чаво?
- Говорил же тебе, язву залеченную лелею.
- А как ты её нажил?
- Нервы, понимаешь. Страх. Бессонница. Дёргаешься туда-сюда. Игра опять же сутки напролёт.
- Ещё бы спокойно спать при таких деньжищах!
- Теперь вот на диете мучаюсь. Насчёт птички как у тебя?
- Рябчиков в этом году нет совсем. Тетеревей мало было и те все вышли. Глухарей ты с язвой есть не станешь. Они зимой хвою объедают, насквозь проскипидаренные. Мороженая куропатка пойдёт?
- Пусть запечёт парочку. Сам охотишься или дань с тунгусов собираешь?
- Не помню уже, когда карабин или дробовик в последний раз в руках держал. Тунгуска моя - злая до охоты. Девка спрытная, только слабосильная по малорослости и недовесу. Медведя или лося завалит, а на гору сюда не втащит. Я крупную добычу на снегоходе подбираю, на месте разделываю и домой везу.
- Она овсянку умеет варить?
- Моя тунгуска всё умеет, док.
- И манную кашу без комочков?
- И манную кашу, если ты крупу с собой привёз.
- На сгущённом молоке?
- Обижаешь! Корова у неё, почитай, всю зиму доится. Молочко своё, натуральное. Маленькая коровка, мохнатая, якутская, но справная.
- Неужто и впрямь дойная?
- А то как же! Доится коровка наша, а, Фёкла?
Тунгуска закивала в ответ, как китайский фарфоровый болванчик.
- К бугаю далеко водить?
- Бугаёк был свой. Тожить малорослый и мохнатый. Молодой, да больно буйный. Рогами стенку сенника разворотил. Забить пришлось. К весне за подтёлком в район съезжу. И ещё телочку подкуплю.
- На кой ляд тебе тёлочка, если мы к лету за бугор уйдём, мужик?
- Тьфу-ты! Я так-то и как бы забывши оказался. И то верно - на кой мне бугаёк тот!
- Сено где косишь?
- Тунгуска моя окашивает опушки и ворошит граблями траву на просушку. Я потому копенки в сенник свожу. Завёл бы коз и овечек, да ребятишек нету, кому бы их пасти. Кабанчиков кажидный год выхаживаю на сало. Как без жирного зимой в тайге? Забили уже молодняк. Свиноматка с хряком остались, тоже махонькие, сало жестковатое, так север же!
7.2
- Как ты только с таким хозяйством управляешься?
- Не я. Тунгуска у меня двужильная. Яички всмятку могу предложить кажидный день на завтрак, как раз для диеты полезно. А курочек резать не стану до весны. Да и невкусные они, эти несушки… Ты, Лёва, скажи честно, как себя чувствуешь?
Ерофеич спросил о здоровье гостя так осторожно, как обращаются с душевнобольными. Не сводил с него глаз.
- О чём ты?
- Ты уже не того?
- Чего - того?
- Не с приветом, спрашиваю?
- А что было-то?
- Мне показалось, что ты малость припадошный стал после того, как упал в шахту.
Гость вздрогнул, весь как-то подобрался, сжав губы и закрыв глаза.
- Про шахту, мужик, забудь, - потянулся гость к бутыли. - У личности с тонкой психической конституцией случаются нервные срывы, понимаешь. Запредельное торможение психики с последующей разрядкой в виде краткосрочного запоя.
- Я таких заумных словов не знаю, только вижу, за тобой нужен глаз да глаз, как за дитём малым.
- Вот и приступай к обязанностям моего телохранителя уже сейчас, если на то пошло. Считай, что я тебя нанял, и зарплата пошла набегать. А пока хлопнем осторожненько по маленькой, чтобы обо всём забыть.
- А что забывать-то?
- Да про всё невесёлое забыть хочется, чтобы заглушить тоску, - сказал гость будто бы самому себе, опять уставив глаза в полутёмный угол избы.
Ерофеич чокнулся о стакан Шмонса, но глаз с рук гостя не сводил. Рядом со Шмонсом лежал слишком острый кухонный нож.
- Ага, вон и мои куропаточки подоспели, - как-то уж слишком по-детски обрадовался гость.
Ерофеич выдохнул с облегчением - важный человек как бы уже и пришёл в себя. Могуч уж больно и обилен плотью. Такой в припадке ярости похлеще бугайка дом разворотит.
7.3
После обильного обеда с умеренной выпивкой гость повеселел и оживился. Щёки порозовели. Красиво очерченные восточные глаза загорелись прежним издевательским огоньком, а сочные губы уже не покидала ехидная улыбочка. Он стал похож на того баловня судьбы с барскими замашками, каким он заявился в зимовье.
- Спасибо за угощение, мужичок. Попил, поел, теперь развлекай меня. Что у нас дальше по культурной программе?
- Баньку Фёкла истопила.
После парной гость и хозяин уже в свежем белье ещё разок попотели в горнице перед самоваром.
- Травку-то на чай опять же твоя тунгуска собирает?
- А кому ещё травы знать! Ни одна собака не отыщет заветное зелье в тайге, к примеру, от укуса змеи, как моя тунгуска.
- У вас тут ещё и змеи водятся? Ведь мерзлота вечная под нами.
- Есть маненечко на тёплых местах, где змеючкам можно яйца откладывать на прогреве.
- А как твоя тунгуска у тебя насчёт сексапильности?
- Чаво?
- В постели она как, спрашиваю?
- Испытана в деле - полный порядок по этой части! Никто ещё не жаловался.
- Ты от себя говоришь или отзывы со стороны были?
- Ещё скоко! Пробрались как-то неподалёку отсюда в тайгу китайские геологи. Штук пятнадцать. На летний полевой сезон, как водится. А в подручных у них русские рудознатцы - все самые заветные местечки иноземцам выдают как на духу. Привычку такую нам немцы, то ись иноземцы, навязали - родиной торговать. За водку, конечно. Китайцы денег им почти не плОтют, да и куда в тайге с деньгами-то? Зато водка у китайцев ящиками не переводится. Ну и технический спирт у них канистрами, хотя сами китайцы его почему-то не пьют. Только для русских и тунгусов держат.
- Понятно, гуляют разведчики недр напропалую, а баб в округе с собаками не сыщешь.
- Точно угадал! Пристали ко мне как с ножом к горлу, сдай нам напрокат твою подкаменную тунгуску по таёжному гостеприимству, как у северных народов заведено. Уступил её разок начальнику ихней партии. Другие пронюхали, начальника побили маленько за то, что не всем баба досталась, и тоже мне юани за неё тычут. И пошло-поехало, разве что я билетики на сексуальное обслуживание не продавал, как в том борделе на районе, замаскированном под массажный салон.
- Клиенты довольные остались?
- Обижаешь! Да им по пьяному делу хоть кастрированного трансвестита, как ты говорил, подсовывай. Только не к добру баба мужикам в тайге.
- А чего так?
- Тут дело такое, док, - что на корабле, что в тайге, что в тундре при мужиках опасно бабу держать. Дошло, само собой, до поножовщины. С пьяных глаз один китаец другого пырнул. А мне такое горе на кой надо? Китайский вертолёт прилетит разбираться, с высоты мою зимовёнку сфоткает и на карту нанесёт. Международная полиция миротворцев також тут как тут будет. Ну, я всю геологическую партию с их раненым китайцем кратким путём через Морошкин луг к фершалу и направил. А лужок тот - место с виду чистое, для езды удобное, только не луг то на самом деле, а болото, вековой травой затянутое. По берегам плавучая трава хоть вездеход удержит, а в самом центре и пешком провалишься. Ну и укрыл тот Морошкин лужок под собой всех китайцев заодно с их русскими запроданцами. И следов от них не осталось.
- И как ты выкрутился?