- Вас, наверное, предупредили: здесь всего один рудник, грузовой склад и пункт радиосвязи. По последним надежным оценкам, общая численность населения - семь человек.
Я смотрел на расстилавшуюся вокруг пустыню, растрескавшуюся от диких скачков температуры и похожую на огромные ржавые железные плиты, на хаос вулканических джунглей, желтеющих в песчаной дымке. Стояло раннее утро - четыре утра по местному времени, - а температура уже перевалила за 80°. Мы ехали, закрыв и зашторив от солнца окна, под громкое гудение охлаждающей установки.
- То-то небось весело субботними вечерами, - заметил я. - И больше ничего нет?
- Только тепловые бури. Ну и средняя температура в полдень 160°.
- В тени?
Таллис рассмеялся.
- В тени? У вас тонкое чувство юмора. Не забывайте, на Мураке тени нет. За полчаса до полудня температура начинает расти на два градуса в минуту. Оставаться снаружи - все равно что покончить самоубийством.
Мурак-Риф был настоящей дырой. В цехах за главным складом лязгали огромные рудодробилки и транспортеры. Таллис представил меня агенту компании, угрюмому старику по имени Пикфорд, и двум молодым инженерам, распаковывавшим новый грейдер. Никто и не пытался, хотя бы из любезности, завязать со мной беседу. Мы обменялись кивками, погрузили мой багаж на вездеход и уехали.
- Неразговорчивые ребята, - сказал я. - Что они добывают?
- Тантал, ниобий, редкоземельные элементы. Тщетные потуги: концентрация такая, что едва ли стоит разрабатывать. На Мурак заманивает баснословно дешевая лицензия, но дай им Бог свести концы с концами.
- Да, нельзя не радоваться, когда отсюда уезжаешь. Что удерживало вас пятнадцать лет?
- Надо пятнадцать лет рассказывать, - ответил Таллис. - Мне по душе пустынные холмы и мертвые озера.
Я что-то пробормотал, и Таллис, поняв, что я не удовлетворен ответом, собрал внезапно пригоршню серого песка с сиденья, поднял руку и дал песку просочиться сквозь пальцы.
- Превосходная архейская глина. Коренная порода. Плюньте на нее, и может случиться что угодно. Поймете вы меня, если я скажу: ждал дождя?
- А что, должен пойти?
Таллис кивнул.
- Примерно через два миллиона лет - так мне обещал кто-то из заезжих ученых.
Он произнес это с совершенно серьезным видом.
Следующие несколько дней мы проводили инвентаризацию припасов и оборудования. Тогда-то и зародилась у меня мысль: не утратил ли Таллис чувство времени? Большинство людей, подолгу предоставленных самим себе, находят занятия: играют в шахматы, или придумывают головоломки, или просто вяжут. Таллис, насколько я мог судить, ничем подобным не занимался. Единственным его развлечением, казалось, было смотреть из окна своего жилища - неуютного трехэтажного ящика, построенного рядом с магистралью охладителя, - на вулканические джунгли. Он был почти одержим этим - целыми днями и вечерами просиживал, глядя на сотни мертвых конусов, чьи краски, по мере того как день переходил в ночь, пробегали все цвета радуги от красного до фиолетового.
Чего же ждал Таллис? Первый намек я получил примерно за неделю до его отлета. Он собирал свое немногочисленное имущество, и мы освобождали маленькое складское помещение вблизи телескопа. В темноте у задней стены среди старых вентиляторов, груды гусеничных траков и прочего хлама валялись автономные терморегулируемые костюмы - два огромных неуклюжих мешка.
- Неужели приходилось пользоваться? - спросил я Таллиса, представляя себе мрачные последствия поломки генератора.
Он покачал головой.
- Их оставила исследовательская группа, работавшая на вулканической гряде. Из того, что лежит в хранилищах, можно устроить целый лагерь - если вдруг надумаете на уикэнде заняться сафари.
Таллис стоял у двери. Я повел лучом фонаря по груде хлама и уже собрался выключить его, когда неожиданно что-то блеснуло. Я пробрался через завалы и увидел маленькую - полметра в диаметре и сантиметров тридцать высотой - округлую алюминиевую коробку с батарейным питанием, термостатом и селектором температурного режима. Типичный образчик роскошной безделушки, часть снаряжения дорогостоящей, с размахом предпринятой экспедиции, вероятно, походный бар или коробка для шляп. Крышку украшали выпуклые золотые инициалы: "Ч. Ф. Н.".
Таллис отошел от двери.
- Что это? - резко спросил он, наведя на ящик и свой фонарь.
Мне следовало оставить все в покое, но прозвучавшее в голосе Таллиса явное раздражение заставило меня поднять ящик и вынести его на свет.
Я сдул пыль, откинул вакуумные запоры и снял крышку. В ящике лежали маленький магнитофон, ленты и телескопический микрофонный "журавль", который тут же взвился в воздух и закачался у моего рта. Устройство было дорогим - уникальная, сделанная по спецзаказу игрушка, стоящая по меньшей мере пятьсот фунтов.
- Прекрасная работа! - вырвалось у меня. Я надавил на платформу-основание, и та мягко закачалась. - И воздушная подушка в сохранности.
Я пробежал пальцами по индикатору расстояния и избирательной шестиканальной воспроизводящей головке. Не обошлось здесь и без акустической ловушки - полезного устройства, которое настраивалось на любой порог шума: "слышало" даже, как ползет муха.
Ловушка сработала. Только я хотел посмотреть, что же записалось, как заметил: меня опередили. Лента была вырвана, да так грубо, что одна катушка даже слетела, остались лишь разлохмаченные концы ракорда.
- Кто-то очень спешил… - Я захлопнул крышку и протер рукой золотые инициалы. - Эта вещица, должно быть, принадлежит одному из исследователей. Не хотите отослать ему?
Таллис задумчиво смотрел на меня.
- Нет. К сожалению, оба члена группы здесь погибли. Около года назад.
Он рассказал мне о случившемся. Два геолога из Кембриджа договорились с Институтом, что Таллис поможет им разбить лагерь в десяти милях от обсерватории, в вулканических джунглях, где они собирались работать год, занимаясь анализом коры планеты. Геологи не могли себе позволить собственного транспорта, поэтому Таллис сам перевез снаряжение и разбил лагерь.
- Условились, что я ежемесячно буду подвозить им батареи, воду и провиант. Сперва все казалось в норме. Обоим было за шестьдесят, но жару они переносили хорошо. Оборудование работало, а на крайний случай у геологов был аварийный передатчик. Всего я видел их трижды. Когда я приехал в четвертый раз, то никого не застал. По моим оценкам, они отсутствовали в лагере уже около недели. Передатчик был исправен, оставалось много воды. Я предположил, что они вышли на сбор образцов, заблудились и погибли в полуденном пекле.
- Тел не нашли?
- Нет. Я искал, но в вулканических джунглях рельеф поверхности меняется буквально ежечасно. Я известил Институт. Два месяца спустя с Цереса прибыл инспектор и посетил со мной лагерь. Он зарегистрировал их смерть, велел мне разобрать оборудование и хранить его здесь. Ни родственники, ни друзья геологов за их личными вещами не обращались.
- Трагический случай, - сказал я и отнес ящик с магнитофоном на склад.
Мы вернулись в свое жилище. До полудня оставался час, и параболический солнечный отражатель над крышей сверкал как чаша, полная жидкого огня.
- На что они надеялись? Чей голос пытались записать в вулканических джунглях? - спросил я Таллиса. - Акустическая ловушка сработала.
- Разве? - Таллис пожал плечами. - И что с того?
- Ничего, просто любопытно. Странно, что причины их гибели не расследовались более тщательно.
- Зачем? Учтите, поездка сюда с Цереса стоит восемьсот фунтов, а с Земли - более трех тысяч. Экспедиция была частная. Кому взбредет в голову тратить деньги и время, чтобы доказать очевидное?
Я хотел узнать подробности, но последняя фраза Таллиса красноречиво положила конец этому разговору. Мы молча пообедали, а потом отправились на обход солнечных батарей, чтобы заменить сгоревшие термопары. Исчезнувшая магнитофонная лента и две смерти наводили на подозрения; оба факта явно были связаны между собой.
В последующие дни я наблюдал за Таллисом более внимательно, надеясь разгадать окружавший его ореол таинственности.
И обнаружил то, что вызвало у меня крайнее удивление.
Я поинтересовался его планами на будущее. Они оказались весьма неопределенными; Таллис пробормотал что-то невнятно об отпуске, которого он явно не жаждал… Складывалось впечатление, что он об этом просто не думал. В последние перед отлетом дни все его внимание сосредоточилось на вулканических джунглях. От зари до поздней ночи он просиживал в кресле, безмолвно глядя на мертвую панораму рассыпающихся скал, мыслями витая где-то далеко-далеко.
- Когда вернетесь? - спросил я с деланной игривостью, недоумевая, зачем вообще он покидает Мурак.
Таллис принял вопрос всерьез.
- Боюсь, что не вернусь вовсе. Пятнадцать лет - срок немалый; вряд ли можно просидеть непрерывно на одном месте больше. После этого человек срастается…
- Непрерывно? - перебил я. - Но вы же летали в отпуск?
- Нет, и не собирался. Мне было некогда.
- Пятнадцать лет! - воскликнул я. - Боже мой, почему? Тоже нашли место! И что значит "некогда"? Вы же просто сидели, ждали неизвестно чего!.. Кстати, чего вы ждали?
Таллис слабо улыбнулся, хотел было ответить, но передумал.
Оставалось еще множество вопросов. Действительно ли погибли геологи? Чего все-таки ждал Таллис? Может, что они вернутся или подадут какой-то знак? Глядя, как Таллис меряет шагами комнату в то последнее утро, я был почти уверен, что он хочет сказать мне нечто важное. Как в дурной мелодраме, Таллис всматривался в пустыню, задерживая отлет, пока не взвыла в космопорте сирена тридцатиминутной готовности. Садясь в вездеход, я бы уже не удивился, если бы из вулканических джунглей выскочили вдруг, требуя крови, мстительные призраки двух геологов.
Мы прощались, Таллис осторожно тряс мою руку. "Вы правильно записали мой адрес? Вы уверены?" По каким-то причинам, противоречащим моим первоначальным подозрениям, он предпринял все меры, чтобы и Институт, и я легко могли найти его.
- Не беспокойтесь, - заверил я. - Я дам вам знать, если пойдет дождь.
Таллис хмуро посмотрел на меня.
- Только не ждите слишком долго. - Его взгляд устремился мимо меня к южному горизонту, сквозь песчаную дымку к безбрежному хаосу вершин. - Два миллиона лет - срок немалый, - добавил он.
У самого трапа я взял его за руку.
- Таллис, - тихо произнес я, - чего вы все время ждали? Там что-то есть, да?
Он отпрянул и как-то весь сразу подобрался.
- Что? - буркнул он, взглянув на часы.
- Вы всю неделю собираетесь мне признаться, - настаивал я. - Ну же, давайте!
Таллис резко качнул головой, пробормотал что-то о жаре и поспешно вошел в шлюзовую камеру.
Я стал кричать ему вслед: "Там два геолога!" Но тут взревела сирена пятиминутной готовности, и когда она стихла, Таллис уже исчез, а экипаж закрывал пассажирский и грузовой люки.
Я стоял на краю космопорта, пока корабль проходил предстартовую проверку, и злился на себя за то, что дотянул с расспросами до последнего момента. А через полчаса Таллиса на планете уже не было.
Шли дни, и воспоминания о Таллисе отодвигались на задний план. Я постепенно обживался в обсерватории, старался организовать свой быт так, чтобы время текло незаметно. Почти каждый вечер ко мне заходил Майер, металлург с рудника, - забыть о смехотворно малой добыче и поиграть в шахматы. Это был крупный мускулистый мужчина лет тридцати пяти, который ненавидел климат Мурака и вообще все с ним связанное, немного грубоватый, пожалуй, но после общения с Таллисом его присутствие как-то меня развлекало.
Майер встречался с Таллисом всего раз или вообще ничего не слышал о гибели двух геологов.
- Идиоты, что они там искали? И вообще, при чем тут геология? На Мураке геологам делать нечего!
Угрюмый старик Пикфорд, представитель компании, был единственным, кто помнил погибших, но время не пощадило и его воспоминаний.
- Торговцы, вот кто они были, - заявил он мне, попыхивая трубкой. - Таллис им подсоблял на тяжелых работах. И чего они сюда приперлись?.. Нашли где продавать свои книги!
- Книги?
- Полные ящики! Вроде бы Библии.
- Наверное, справочники, - уверенно поправил я. - Вы их видели?
- Конечно видел! - проворчал Пикфорд. - Разукрашенные, дорогие, в переплетах… - Он резко дернул головой. - Говорил ведь им, что ни шиша тут не продадут!
Типичный пример "академического" юмора. Похоже, Таллис и те двое ученых подшутили над Пикфордом, выдав свою справочную библиотеку за коммерческие образцы.
Думаю, этот эпизод изгладился бы вскоре из памяти, если бы карты Таллиса не подогревали мой интерес. Их было около двадцати, полмиллиона снимков вулканических джунглей с воздуха в радиусе двадцати километров от обсерватории. На одной из них был отмечен лагерь геологов и возможные маршруты к нему - километров десять пересеченной местности, однако вполне преодолимой для вездехода.
В глубине души я допускал, что высосал все это из пальца. Бессмысленная стрелочка на карте, едва заметный загадочный крестик, а я срываюсь с места ради какой-то дурацкой шахты или двух таинственных могил… Я был почти уверен, что Таллис не повинен - по умыслу или небрежению - в смерти двух человек, и все же ряд вопросов оставался без ответа.
На следующий день я проверил вездеход, сунул в кобуру ракетницу и отправился в путь, предупредив Пикфорда, чтобы тот прослушивал волну передатчика "крайслера" - вдруг подам сигнал бедствия.
На рассвете я вывел вездеход из гаража и направил его вверх по склону между двумя рядами солнечных батарей по маршруту, отмеченному на карте. Сзади меня медленно поворачивался телескоп, без устали следя огромным стальным ухом за разговором Цефеид. Температура держалась около 70° - вполне прохладно для Мурака. С неба цвета спелой вишни, прорезанного синими полосами, на серый пепел вулканических джунглей падал ярко-лиловый свет.
Обсерватория скоро пропала из вида, закрытая столбом поднявшейся пыли. Я миновал синтезатор воды, надежно нацеленный на десять тысяч тонн гидрата кремния, через двадцать минут добрался до ближайшего вулканического конуса - белого широкоплечего гиганта в шестьдесят метров высотой - и, объехав его, попал в первую долину. Вулканы с кратерами метров пятнадцати в поперечнике теснились, будто стадо громадных слонов, разделяемые узкими наполненными пылью долинами шириной метров сто. Там и сям между ними виднелись озера застывшей лавы - прекрасное дорожное покрытие. Вскоре я заметил следы вездехода Таллиса.
Через три часа я достиг лагеря, вернее, того, что от лагеря осталось. Довольно мрачная картина представилась мне на берегу одного из озер застывшей лавы: разбросанные топливные элементы, баки для воды - все тонуло в волнах пыли, поднятой утренним ветром. На дальней стороне озера окрашенные в лиловый цвет вершины вулканов выстроились в уходящую к югу гряду. Острые скалы за ними как бы разрезали небосвод надвое.
Я обошел лагерь в поисках каких-нибудь следов пропавших геологов. Перевернутый на бок, лежал старый походный металлический столик, поцарапанный, с облупившейся зеленой краской. Я поставил его на ножки, выдвинул ящики, но нашел лишь обуглившийся блокнот да телефон, трубка которого утонула в расплавившемся корпусе.
Температура перевалила за 100°, когда я влез в вездеход, и через несколько километров мне пришлось остановиться, потому что кондиционер пожирал почти всю энергию двигателя. Температура за бортом достигла 130°, небо, превратившееся в клокочущий котел, отражалось в близлежащих склонах, отчего по тем будто струился расплавленный воск. Я задраил окна, выключил передачу и все равно вынужден был гонять старый двигатель, чтобы дать достаточно энергии кондиционеру. И так сидел больше часа в тусклом свечении приборной панели, оглушенный ревом мотора, со сведенной судорогой правой ногой, проклиная Таллиса и геологов.
В тот вечер я приготовил свои бумаги и твердо решил заняться наконец диссертацией.
Как-то днем, два или три месяца спустя, расставляя фигуры на доске, Майер произнес:
- Я видел утром Пикфорда. Он хочет кое-что показать тебе.
- Видеозаписи?
- Нет, по-моему, Библии.
Я заглянул к Пикфорду, приехав в следующий раз в поселок. В перепачканном и мятом белом костюме он затаился в тени за конторкой.
- Те торговцы, - сказал он, обдав меня клубами табачного дыма, - ну, о которых вы спрашивали… Говорил же вам, они продавали Библии!
Я кивнул.
- Ну и?..
- Кое-что сохранилось.
Я загасил свою сигарету.
- Можно взглянуть?
Пикфорд взмахнул трубкой.
- Идите сюда.
Я последовал за ним в лабиринт склада, где хранились устаревшие модели вентиляторов, радиоприемников и видеоскопов, много лет назад завезенные на планету для удовлетворения спроса, который на Мураке так никогда и не возник.
- Вот. - У задней стены склада стоял большой - метр на метр - деревянный ящик, обитый стальной лентой. Пикфорд вытащил откуда-то разводной ключ. - Я подумал, может, вы захотите купить…
- Давно здесь этот ящик?
- С год. Таллис забыл забрать его. Попался мне на глаза только на прошлой неделе.
Вряд ли, подумал я, скорее ты ждал, пока Таллис благополучно уедет…
Пикфорд сорвал крышку и аккуратно развел в стороны плотную упаковочную бумагу. Под ней оказался ряд томов, корешок к корешку, в черных сафьяновых переплетах.
Я вытащил наугад одну книгу, довольно увесистую, и поднес ее к свету.
Пикфорд не обманул, это была Библия.
- Вы правы, - произнес я. Пикфорд придвинул стул и сел, не сводя с меня глаз.
Я вновь посмотрел на Библию. Протестантская Библия на английском, с иголочки, будто только из типографии. На пол из книги выскользнул издательский купон, и я понял, что книга не из личной библиотеки.
Переплеты слегка различались. Я вытащил еще один фолиант и обратил внимание, что это уже католическая Библия.
- Сколько у них всего было ящиков? - спросил я Пикфорда.
- С Библиями? Еще четырнадцать, значит, всего пятнадцать. Они заказывали их уже с Мурака. - Старик вытащил очередную книгу и протянул ее мне. - Совсем новенькие, а?
Это был Коран.
Я стал доставать книги и с помощью Пикфорда сортировал их. Всего оказалось девяносто штук (мы сосчитали): тридцать пять Библий (двадцать четыре протестантских и одиннадцать католических), пятнадцать экземпляров Корана, пять - Талмуда, десять - Бхагават-Гиты и двадцать пять - Упанишад.
Я взял по одному экземпляру каждой и заплатил Пикфорду десять фунтов.
- Милости прошу в любое время, - сказал он мне вслед. - Может, и о скидке договоримся!
И тихонько засмеялся, очень довольный собой.
Когда Майер зашел ко мне вечером, то сразу же заметил шесть книг у меня на столе.