* * *
Добираться в центр пришлось своим ходом. Поколебавшись, Колодников покинул автобус четырьмя остановками раньше той, что располагалась рядом с домом, и сразу же пожалел об этом своём поступке. За то время, пока он трясся в транспорте, чёрт его знает с чего, поднялся ветер, да такой, что чуть очки с лица не сковырнуло. На крышах гремела жесть, по улицам несло жёсткую, как стеклянная крошка, пыль. Алексей поспешил извлечь из кармана лыжную шапочку. Стоило её напялить, как ветер, атакуя с флангов, тут же предпринял попытку закатать край шапочки выше уха. Пришлось временами придерживать её, словно шляпу.
Одолевая напор полного всякой дряни воздуха, Колодников всё же планов не переменил и двинулся в сторону двухэтажного особнячка. Миновав кирпичный теремок, тяжёлые двери которого по-прежнему были опечатаны, он перешёл трамвайные пути и далее двинулся дворами, где, оказавшись в относительном затишье, вновь обрёл способность размышлять.
"Ну, допустим… - сосредоточенно соображал Алексей. - Допустим, ударил ты (легонько, невзначай!) этакого заморыша, а сам мужик здоровый… Ну и вернётся тебе потом твой же собственный шлепок. Ты от него и не покачнёшься даже, а он-то, заморыш, с сотрясением мозга в больницу угодил… Или наоборот… В молодости ты был бугай, а под старость тебя щелчком пришибёшь… И вот твои молодые затрещины падают на тебя старенького! Сразу можно гроб заказывать… И где же тут справедливость?.. Нет, если кто и прав, то, наверное, Кирюша Чернолептов. Бог всё-таки хоть иногда, но милует… А тут какая-то слепая беспощадность… Как будто в шестерёнки людей заматывает…"
Конечно, на рассуждения эти Колодникова навёл разговор с Геннадием Степановичем на крыльце уплотняемого райотдела. Честно сказать, своим намерением остаться опер просто потряс Алексея. И ладно бы не понимал всей грозящей опасности, а то ведь понимает!.. С некоторых пор до самозабвения ненавидя ментовку, Колодников тем не менее уже смирился с мыслью, что и впрямь неплохой он мужик, этот самый Геннадий Степанович. В семье, как водится, не без урода… Но допустить ещё и моральное его превосходство Колодников просто не мог - и судорожно доискивался теперь тайных причин столь редкого самопожертвования - редкого даже среди людей (что уж там о ментах-то говорить!). Предположим, обещало начальство повышение по службе, звёздочку (или там звезду) очередную накинуть, если останется… Вознаграждение особое…
Так и не разрешив этой загадки, Колодников вышел к неприметному жилому зданию в хрущёвском стиле и остановился озадаченный. У подъезда, к которому он, собственно, и направлялся, творилась та же суматоха, что и возле райотдела милиции или, скажем, во дворе дома номер двадцать один по проспекту Н. К. Крупской. А паника-то, стало быть, растёт, ширится…
Однако уже в следующий миг паника охватила самого Алексея - выносимые из парадного вещи были ему знакомы. Вон тот разъятый на отдельные квадраты составной диван - в особенности… Вскоре из зияющего проёма послышался голос Милы, а вскоре показалась и она сама - повелевающе указывая грузчикам, что на что ставить.
- Привет… - дрогнувшим голосом молвил Колодников, подойдя поближе.
Мила повернулась к Алексею, но тут ворвавшийся во двор ветер закружился широким смерчем, взвивая обрывки газет, целлофановые кульки, перетёртые в труху прошлогодние листья, раскидывая содержимое мусорных баков.
- Тьфу ты!.. - Мила сморщилась и с досадой отвернула лицо, пытаясь уберечься от колкой пыли. - Ну как нарочно!.. В такую погоду только и переезжать! Мерзость, а не погода!.. Привет…
Алексей глядел то на неё, то на укладываемые в кузов пожитки и всё никак не мог поверить. Сначала Борька, теперь вот Мила… Значит и впрямь страшные времена надвигаются. Самому впору чемоданы укладывать…
- Куда хоть едешь-то? - спросил в тоске Алексей.
- Соседями будем… - Мила сделала попытку улыбнуться, но тут же снова сморщилась и заслонила ладонью лицо от ветра.
- Не по-нял…
- Чего ты не понял? - весело спросила она. - Жить теперь будем рядом…
Алексей вникал.
- Т-то есть ты… В наш дом?!
- Нет… - с едва уловимым сожалением сказала Мила. - В ваш - не прорвёшься. Но всё равно - в двух шагах… Две комнаты, улучшенная планировка…
- Поменялась?.. - ошалело спросил Колодников.
- Купила… И довольно дёшево… Хотя всё равно подзанять пришлось…
Алексей медленно выходил из столбняка.
- Помочь? - спохватился он наконец.
- Нет, не надо, - бросила она, удаляя мизинцем соринку из уголка глаза. - Грузчиков хватает…
И верно. Не алкаши грузили - бригада. Коренастые парни в камуфле без погон работали привычно и слаженно. Было в них что-то от похоронной команды и ещё - от тех спецназовцев, что репетировали днями разгон демонстрации.
- Пашей лучше займись, - посоветовала она. - Не знаю уже, куда его деть! Скулит, под ногами путается…
- Глотовым, что ли?.. А где он?
- Да наверху! - отвечала Мила с досадой. - Пьяненький с утра припёрся, никак выставить не могу…
Лицо у Колодникова отвердело и стало суровым, чтобы не сказать беспощадным. Он круто повернулся и, играя желваками, ринулся в жерло подъезда, едва не сшибив с ног выносящего кресло парня. То и дело вжимаясь в стенку, чтобы пропустить грузчиков с ношей, кое-как добрался до распахнутых дверей Милиной квартиры.
Пьяненький Паша сидел на единственном оставшемся в кухне табурете и горестно клевал большим хрящеватым носом. Водка с закуской стояли на подоконнике. Просторные уши заместителя редактора утратили обычную восковую бледность и шли розовыми пятнами. Как, впрочем, и всё его узкое лицо.
Услышав зловещее приветствие Колодникова, Паша вскинул голову и уставил на друга исполненные горя глаза.
- Ну хоть ты скажи… - уныло выговорил он. - Мила, она - как? В самом деле или мозги пудрит?..
- Паша, ты дождёшься!.. - процедил Алексей, толчком указательного пальца сдвинув повыше дужку очков. - Ты у меня доиграешься, Паша!..
Не похожий сам на себя Паша Глотов (обычно в подпитии он был столь же энергичен и деятелен, как и в трезвом виде), как-то жалко взглянул на Колодникова, словно и впрямь ожидал брани и побоев. Потом засуетился, произвёл массу лишних движений, извернулся в талии и, поспешно наполнив рюмку, протянул Алексею. Всё это он ухитрился проделать, не отрывая задницы от табуретки.
- Вот… - произнёс он виновато и испуганно.
Глядя на него, Колодников тоже малость подрастерялся, но заставил себя насупиться и принял рюмку твёрдой рукой.
- Короче… - выпив и крякнув, просипел он весьма внушительно. - Ещё раз увижу, что к Миле клеишься, Бога не побоюсь - ноги повыдергаю! Имей в виду, я ещё в прошлый раз заметил…
Решительно шагнул к подоконнику и с хрустом закусил огурцом.
Несчастный Паша смотрел на свирепого друга, и худое лицо его малость подёргивалось.
- Да ни сном, ни духом… - побожился он, и узкие плечи его бессильно опали. - Я ж не поэтому пришёл, Лёш… - На близко посаженных серых глазах показались слёзы. - Ты же её лучше меня знаешь… Ты скажи: она - как?.. В самом деле медиум или придуряется?..
- Какая тебе разница? - окончательно опешив, спросил Алексей. - Газету раскупают - и ладно…
- Да Бог с ней, с газетой… - с отчаянием произнёс Паша. - Плавать я не умею, понимаешь? И никогда не умел…
После этих странных слов Алексей невольно оглянулся - сначала на Глотова, потом - ища, где присесть. Присесть было некуда. Подоконник занят закуской, табуретка - Пашей.
- В седьмом классе… - еле слышно сказал Паша Глотов. - Я, главное, не хотел, говорил им: я же плавать не умею!.. А если лодка перевернётся… И так и вышло! Перевернулась… Я же ничего не соображал тогда!.. Мне бы только на днище влезть, мне потом руки разжимали - так вцепился…
Паша всхлипнул и умолк. Потом заговорил снова:
- А Никита… Это я потом уже узнал, что Никита… А тогда - чувствую: за ногу кто-то схватил и тянет… Я его другой ногой… Со всей силы…
Колодников почувствовал, как лицо его само собирается в тугую гримасу.
- Утонул он?.. - тихо спросил Алексей.
Паша вновь вскинул наслезённые съехавшиеся к переносице глаза.
- Утонул… - выдохнул он со страхом. - Но я-то не виноват! Милиция потом разбиралась - сказали: никто не виноват… Несчастный случай… А теперь… - Паша сидел неподвижно. На лбу его и на горбинке хрящеватого носа сияли мелкие капельки пота. - Если всё это правда… если накроет меня ночью… За что? За то, что плавать не умею?.. Да! Да! Да!.. Ударил ногой, утопил… Но с перепугу же, не со зла…
- Да может, он и не поэтому утонул-то… - неуверенно сказал Алексей.
- Может, и не поэтому… - обессиленно отозвался Паша Глотов. - А как узнать? Как теперь узнать?..
- А-а… - Колодников скорбно покивал. - Вон ты зачем пришёл… Думаешь, Мила тебе поможет?..
- Ну пускай хотя бы скажет!.. - взвыл Паша. - Бояться мне, не бояться?.. Уезжать, не уезжать… Ну ты сам подумай! Это же всё бросить! Газету только-только раскрутил!.. С нуля ведь поднял… Такую газету!..
Снаружи стонало и погромыхивало. Потом ветер поднапрягся и с громким хлопком распахнул форточку, заставив вздрогнуть обоих. По кухне загуляли сквозняки. Паша Глотов заматерился шёпотом, схватил рюмку и, наполнив, оглушил без закуски.
"Господи… - глядя на него, в смятении думал Алексей. - Бедный Пашка… Как же мне повезло!.. Как же мне повезло, Господи…"
- Уезжай, Паша, - бросил он угрюмо и отрывисто. - Не гневи Бога. Уезжай!..
* * *
За каких-нибудь полтора часа внезапно нагрянувший ветер и впрямь придал городу прифронтовой, а то и блокадный облик. Он вымел из потаённых углов и выволок на улицы такую чёртову прорву мусора, что Алексей только диву давался: откуда взялось столько дряни?..
Окончательно распоясавшись, ветер валил рекламные щиты на разножках и толкал на стоянках машины с такой силой, что те с перепугу включали противоугонные устройства и принимались надрывно выть и причитать.
Прохожих и лотошников поубавилось, и тем не менее жизнь продолжалась. Лица идущих навстречу выражали досаду по случаю мерзкой погоды, но не более того. Исхода беженцев также не наблюдалось… Не чувствуют за собой никакой вины или просто надеются на русский "авось"? В Америке бы уже, наверное, была всеобщая паника… Как в тридцать восьмом…
И Алексею невольно вспомнилось, как лет десять-двенадцать назад его угораздило попасть в шторм на Волге. Плоскодонная дюралевая "Москва" содрогалась и скрипела всеми своими хрупкими сочленениями. Двухметровые волны брали кораблик на излом. Пока шли вперевалку вдоль берега, было ещё ничего. Приключения начались, когда "Москва" поравнялась с причалом и легла в разворот.
Первая же волна шлёпнулась всей своей студенистой тушей прямо в одно из трёх огромных окон на носу - крайнее слева. Лист оргстекла вылетел из хлипкой резиновой рамки и упал на передний ряд сидений (слава Богу, пустой), а по салону от носа к корме прокатился мутный полуметровый вал октябрьской ледяной воды.
Вскочившие пассажиры, приглушённо матерясь, отряхивали с оскорблённым видом рукава от влаги. Следующая волна всё так же аккуратно, не разбив, выдавила следующее окно - и вал прокатился по салону вторично. Судорожно поджавший ноги Колодников видел, как сантиметрах в пяти от его подошв проплыла чья-то серенькая беретка с трогательным хвостиком. И лишь тогда пришла на ум изумлённая восторженная мысль: "Братцы! Да ведь мы, кажется, тонем!.."
Тут же вспомнился "Морской волк" Джека Лондона: женский пронзительный визг, давка у шлюпок… Так вот ни черта подобного! Пассажиры "Москвы" с нездоровым, но радостным любопытством наблюдали за собственным караблекрушением. И только когда высадило третье (последнее) окно, а в салоне вовсю гуляли волны, народ (причём далеко не весь) с видимым сожалением потянулся по лесенке на палубу, то и дело оглядываясь и явно боясь прозевать, как будем тонуть…
Да, господа, это вам не Америка…
Хотя лет десять-двенадцать назад мы ещё точно знали, что кораблекрушения случаются только за границей, у проклятых капиталистов. Советские были, непуганые… А впрочем, какая разница: советские, несоветские!.. Взять нынешний случай: одни ведь богатенькие бегут, да и то не все, а так - самые робкие… А прочие вон играют в домино да посмеиваются.
Смешное и страшноватое видение посетило Колодникова. Ну, допустим, Апокалипсис… Вот именно так, как он описан Иоанном. Изливаются с неба чаши, восходит звезда Полынь, лезет из моря многорогий тысячеглазый зверь… А кто-то даже на этом будет наваривать бабки. До последнего. "А то, типа, поздно потом, братва!.." Хм… А неплохая, кстати, мысль. Фирма "Двадцать четыре старца".
"БЕРЁМСЯ ОТМАЗАТЬ НА СТРАШНОМ СУДЕ ПО ШЕСТОЙ, СЕДЬМОЙ И ВОСЬМОЙ ЗАПОВЕДЯМ. ОПЛАТА - ПО ДОГОВОРЁННОСТИ".
А что? Звучит вполне солидно… Нисколько не хуже, чем на тех листовках насчёт кармы…
Вот ведь времечко, а? Стоит пошутить, как выясняется, что это уже было сказано всерьёз. Тебе - шуточки, а люди с этого со всего деньги давно гребут…
* * *
О Пашином несчастье Колодников решил дома не говорить, чтобы не вызвать у Александры неприятных воспоминаний об ознаменованном оплеухой вечере, и ограничился лишь рассказом про суматоху в райотделе да ещё про то, как ему с помощью оперуполномоченного удалось выручить трудовую книжку.
- Кстати… - как бы невзначай добавил он. - Встретил на обратном пути Кирюшу Чернолептова. И знаешь, что он мне сказал?.. Приятельница твоя квартиру в соседнем доме покупает… Ну, медиум, ты ещё с ней тогда блюдце по столу гоняла… Как её? Мила, что ли?..
Новость эту Александра восприняла равнодушно, ничего такого не заподозрив, и лишь поморщилась, когда Колодников помянул её давнее увлечение спиритизмом. Грех, братцы, грех. "Ворожеи в живых не оставляй…" Так, кажется, у Моисея?..
- И где только люди деньги берут?.. - закруглил Алексей, весьма натурально позёвывая.
Но тут в разговор внезапно вмешался Димка.
- Это которая сейчас всем гадает? - сердито спросил он. - Тюрморезова?.. Ну, она у меня ещё "извини" попросит! Подельника мне спугнула, овца…
- А ты-то её откуда знаешь? - не поняла Александра.
- Откуда… - Димка фыркнул. - Говорил ведь лоху: не держись за гадалок - за Бога держись!.. Нет, пошёл… А она ему, слышь, ма… Забирай, говорит, все бабки, какие есть, и уматывай из города! А то двух дней, говорит, не проживёшь…
- Н-ну… так, наверное, карты выпали… - осторожно и вроде бы насмешливо предположил Алексей.
- Ага! - сказал Димка. - Выпали!.. А то я не знаю, кто её подговорил… и за сколько… А ты ещё спрашиваешь, где люди деньги берут! Там и берут…
Глава 20
Спать легли - ещё одиннадцати не было. А уже в начале двенадцатого послышались крики. Ветер, кстати, так и не унялся - даже с наступлением ночи. Снаружи ныли провода, на крыше громыхала жесть, стёкла окон вздрагивали. Сначала Алексею почудилось, что кричат во дворе, но потом, когда стену пронизал истошный женский вопль, стало ясно, что именно за стеной он и испущен - в соседней квартире.
"Что это они на ночь глядя? - с неудовольствием подумал Алексей и, приподняв голову, сердито взбил кулаком подушку. - Дня было мало - счёты свести?.."
Перевернулся на другой бок - и такое ощущение, что в результате неловкого этого движения прищемил сердце. Как будто иголочкой кольнули. Ахнул, приподнялся на локте… Широкое супружеское ложе пискнуло и слегка содрогнулось. Рядом с Колодниковым вскинулась Александра. Села, выпрямила спину.
- Что это?.. - спросила она дрогнувшим голосом.
"Скандалят…" - хотел было буркнуть Алексей, как вдруг понял, что приглушённые, едва различимые крики доносятся как бы отовсюду. Даже сверху, хотя квартира электрика Борьки была заведомо пуста - вот уже, наверное, вторые сутки. Должно быть, кричали на четвёртом…
Александра нервно дёрнула шнурок ночника, и по потолку из дырочек абажура разбежались цветные блики. Колодников также сел, оглядел в тревожном недоумении стены, а потом его вдруг прошиб цыганский пот.
- Слушай, Саш… - в страхе вымолвил он. - Неужели…
Алексей не договорил, но супруга поняла его с полуслова. Доносящиеся отовсюду крики могли означать только одно: четыре отростка чёрной похожей на расплывшийся крест кляксы, которую они видели на листовках, несколько мгновений назад сомкнулись, слились воедино, в одно пятно, покрывшее разом почти весь центр города. Возмездие ворвалось в квартиры…
- Гос-споди… - прошептала Александра и позвала испуганно: - Дима!.. Ты слышишь?..
В комнате сына вовсю погромыхивали стулья и что-то, по обыкновению, падало. Спешно влезал в штаны, надо полагать… Вскоре Дмитрий - уже одетый - возник в дверном проёме, перегородив его плечищами.
- Пойду посмотрю… - недовольно пробасил он.
Александра стояла в ночной рубашке у открытой боковой дверцы серванта и, подхватив себя одной рукой под левую грудь, ворошила другой упаковки таблеток, весьма натурально при этом постанывая. Подобные представления обычно следовали после очередной размолвки, и Алексей по привычке ощутил досаду и раздражение. Нашла время!.. Если на то пошло, у него у самого сейчас отчётливо покалывала в груди с левой стороны всё та же тоненькая иголочка, хотя прежде на мотор Колодников никогда, слава Богу, не жаловался.
- Сердце? - спросил он.
Александра, кинув таблетку под язык, издала жалобный утвердительный стон. Попросить у неё ещё одну пилюлю для себя? Алексей подумал, угрюмо прислушался к ощущениям - и не попросил. Он вообще не верил в лекарства, делая исключение лишь для анальгина.
Димка тем временем кое-как зашнуровал кроссовки и вышел, хлопнув дверью. Супруги переглянулись в тревоге. Колодников снял со спинки стула рубаху, джинсы и принялся одеваться.
- Ты тоже с ним?.. - спросила Александра, вцепляясь в его рукав. Явно боялась остаться одна в квартире.
- Нет… - поразмыслив, угрюмо бросил Алексей. - Хватит с меня. Находился уже, насмотрелся… Да отпусти ты! В окно только выгляну…
Он отдёрнул штору и припал лбом к стеклу. Двор был залит мертвенным синеватым светом. Непонятно, по чьей инициативе, но в стеклянный колпак над каждым парадным поставили по новой мощной лампе. Колодников ждал, когда внизу на крылечке появятся широкие плечи и крутой затылок Димки, но так и не дождался. Видимо, тот решил для начала разведать, что творится в их собственном подъезде.
Где-то у мусорных баков взахлёб голосило противоугонное устройство. Ветер вздымал и подолгу держал в воздухе обрывки полиэтилена, как будто и впрямь по двору бродили привидения чекистов. Одно взмыло и остановилось, кривляясь, перед самым окном, возле которого стоял Алексей. Потом опало, сморщилось и, вильнув, скользнуло вниз и вправо…
Потом кто-то выскочил из подъезда напротив и пробежал к арке, выводящей на проспект. Обернулся и проорал, неистово маша рукой кому-то невидимому:
- Я встречу!.. - или что-то в этом роде.
Вскоре показались люди и в ближней части двора. Кого-то выносили из соседнего подъезда, среди легковушек метались тени, хлопали дверцы. Вспыхнули фары, противоугонное устройство заткнулось…