– Но почему? – робко проговорила я. – Если не будет так, то, наверное, не будет вообще. Если уж вы так серьезно настроены, то что, глаз с меня не спустите, чтобы один другого не опередил? Нет уж, спасибо, – пока я говорила, меня всерьез испугала перспектива ежеминутно находиться под зорким контролем Мефистофеля и Авторитета. – Знаете что? – вдруг пришло мне в голову. – Я лучше возьму словарь и буду переводить эти песни. Вот и узнаю историю об этом… Териуме.
– Не вздумай! – вскинулся Мефистофель. – Это же совсем другое! – он перевел взгляд на гордо поднявшего голову Авторитета и, поморщившись, прошипел: – Уж лучше давай вместе.
Авторитет неопределенно хмыкнул. Но, видимо, выдвинутая мной перспектива его тоже совсем не устраивала, потому что он, помедлив, милостиво согласился. Таким тоном король выразил бы согласие проехаться в одной телеге со слезно умоляющими его об этом нищими.
Я молча ждала начала. Меня жег интерес: как они собираются рассказывать историю вместе? Ведь их рассказы были абсолютно разными. Мефистофель обычно показывал мне все со стороны, будто я находилась в своеобразном кинотеатре, а Авторитет предпочитал доставлять меня прямиком на место событий, но с тем, чтобы я (в отличие от проделок Мефистофеля!) оказывалась невидимой для окружающих. В конце концов, я пришла к выводу, что они остановятся на одном из этих двух вариантов, чему, уж конечно, будет предшествовать новая перепалка.
Но все оказалось совсем не так.
– Что ж… Начинаем? – криво улыбнулся Мефистофель.
Авторитет скосил на него глаза и снисходительно кивнул. Я уже успела пожалеть о своем предложении. Казалось, я все равно ничего не пойму, потому как рассказчики будут заниматься в основном перебиванием друг друга – что поделаешь, если уж они и не привыкли к чему-то, так это к тому, чтобы действовать заодно.
Именно так я думала в тот момент. Но скоро выяснилось, что Мефистофель и Авторитет – рассказчики с большой буквы, потому что история была для них превыше всего, и то, что они имели разные взгляды на ее мораль, ничуть не нарушало повествования.
Я не знаю, что они сделали. Мне показалось, что Мефистофель и Авторитет протянули друг другу руки, но, возможно, они коснулись и меня тоже. Я помню только яркую вспышку света, а в следующий момент мы, все трое, оказались в…
У меня сперло дыхание от ужаса и противоестественности происходящего, но в следующую секунду я напомнила себе, что все вокруг – всего лишь рассказываемая история. Дышаться сразу стало свободнее, хотя уж это-то было самым парадоксальным, ведь меня окружало пустое черное пространство, наполненное мириадами звезд.
– Ну что? – радостно спросил Мефистофель. – Отличается от того, что ты знаешь? – он указал вниз.
Еще как отличается, подумала я, но в ответ ему только кивнула, не отводя взгляда от раскинувшейся передо мной фантастической картины. Меня окружали звезды, но внизу, там, куда указывал Мефистофель, я увидела самые настоящие планеты. Должно быть, мы были очень высоко и смотрели на Солнечную систему сверху.
Однако здесь нужно сделать немаловажное замечание. Я сказала Солнечную, но наверняка снова ошиблась. Вообще-то я не так уж плохо знаю нашу систему – во всяком случае, могу перечислить все планеты от Меркурия до Плутона (кто бы там что ни говорил о том, что Плутон – это более не планета) и опознать их на иллюстрациях. И хотя я могла поклясться, что разглядела Юпитер и Нептун, присмотревшись внимательнее, была вынуждена сделать вывод, что здесь их быть не могло, тем более что находились они не на своих местах. Как ярко ни светила звезда, напоминавшая Солнце, это было нечто другое… Четвертой планетой от звезды был вовсе не Марс, а какой-то мрачный грязно-серый объект. Сразу за ним виднелась голубая планета, которую я сначала приняла за Нептун.
– Это Нуфридон, – сказал Авторитет, положив руку мне на плечо.
– Это Нуфридон, – скривившись, повторил Мефистофель, явно его передразнивая.
У меня по-прежнему голова шла кругом от того, что я нахожусь в космосе – неважно, во сне или наяву, впечатления все равно самые что ни на есть острые, – но, чтобы не выглядеть совсем уж дурой, которой бесполезно что-либо рассказывать, я робко заметила:
– Похоже на Нептун. Там, наверное, много воды.
– Не воды, а льда, – поправил Мефистофель. – Там все во льду и дикий холод.
– Но она довольно близко от Солнца, – немного удивилась я. – Ну, я имею в виду, от этой звезды…
– Верно, – сказал Авторитет. – Но ее орбита немного сместилась, и Нуфридон теперь почти все время находится в тени Краноса, – он указал на грязно-серую планету, занимающую почетное четвертое место.
– Запоминай! – велел Мефистофель. – Кранос! Нуфридон! А вон там – Риода, – указал он на еще одну голубую планету, на которой, в отличие от Нуфридона, виднелись материки – я, правда, увидела всего два. – Единственная нормальная здесь планета… Но что более важно…
– Начнем с пророчества, – резко оборвал его Авторитет.
– Далось оно тебе! – процедил Мефистофель сквозь зубы, но тут же сдался:
– Ну ладно, пророчество так пророчество…
Космического пространства (слава богу!) как не бывало. На синем небе исчезали последние звезды, слабый свет освещал неприветливую пустынную местность. Больше всего это место напомнило мне Палестину, репортажи из которой я когда-то видела по телевизору – та же дикая и с виду полностью опустошенная местность. Только песок, мотки колючей проволоки тут и там, и плачевного вида одинокая лачуга.
Рядом с нами вели ленивую беседу люди в камуфляжной форме. Их было довольно много, некоторые вооружены.
– Где мы? – осторожно спросила я.
– На Земле, – фыркнул Мефистофель. – Ждем пророка. Будешь пророком?
– обратился он к Авторитету.
– Нет, – спокойно ответил тот.
Смысл их короткого диалога остался для меня тайной, но задать вопрос я не успела.
Дверь лачуги приоткрылась. Люди в форме напряглись. На улицу вышел безоружный мужчина средних лет. Вид у него был такой, что сразу становилось понятно – он провел не одну бессонную и потому мучительную ночь.
– Это Михей, – сказал Авторитет с откровенно довольной улыбкой.
– Классический пророк современности! – язвительно добавил Мефистофель, глядя на Михея с явным неодобрением.
– Смотри внимательно, – не обращая на него внимания, Авторитет снова схватил меня за плечо, и я услышала его голос рядом с моим ухом: – Он действует едва ли не вопреки собственной воле. Он не хочет говорить, но знает, что должен.
– Почему должен? – спросила я, не отрывая взгляда от Михея, как и военные.
– Потому что он видел видения! – смешно всплеснул руками Мефистофель.
– Я, положим, тоже вижу, – возразила я чисто из чувства противоречия. – И что с того?
– Мы тебе не видения, Проволока, – смертельно обиделся Мефистофель. – И вообще молчи.
Призыв был отнюдь не лишним. Михей как раз начал говорить, и это очень не понравилось военным.
– Слушайте! – голос его звучал очень внушительно, но взгляд усталых глаз был обреченным, словно он с самого начала был уверен в том, что что бы он ни говорил, к нему не прислушаются. – Через меня говорит Создатель! Он все еще думает о вас. Думает, несмотря на то, что день за днем вы истребляете друг друга!
Вы только и думаете о том, как ударить в спину своего ближнего. Вам нет никакого дела до обделенных. Вы преклоняетесь перед богатством и могуществом и отдаете все ради этого, в том числе и свои души! Не об этом я думал, когда даровал вам жизни! Не об этом! Поэтому я рассею вас по далеким галактикам, я пошлю вам жестокое угнетение, и вы пожалеете, что родились на свет. Вы будете страдать, блуждая в темноте, вы будете жаждать смерти, но она не придет к вам. Вы будете вынуждены взывать о помощи для того, чтобы умереть, ибо путь земной станет для вас невыносимым! Но я пошлю вам Спасителя. Он будет расти среди вас, и вы не признаете его. Вы узрите знамения и чудеса, но отвернетесь от них. Но однажды вы сможете…
Пока Михей говорил, один из военных, чье раздражение нарастало с каждой фразой, произнесенной пророком, вскинул автомат и начал тщательно прицеливаться, но Михей ничего не замечал. Остальные отнюдь не препятствовали своему товарищу, напротив, нетерпеливо подгоняли его.
Наконец, солдат нажал на курок, и раздался выстрел. Я от неожиданности вскрикнула, но, как было в истории Авторитета, меня никто не услышал. Молодой солдат не зря так долго прицеливался – Михей упал замертво.
– Вот! – довольный Мефистофель хлопнул меня по плечу. – Запоминай, Проволока – именно так во все времена заканчивали пророки.
Я украдкой посмотрела на Авторитета. Он с улыбкой кивнул мне.
– Пророки – может быть, – сказала я Мефистофелю. – Но не Ораторы.
– Причем тут ораторы? – поморщился Мефистофель.
– Потому что принцип один и тот же, – пояснила я свою мысль, думая, конечно, об истории, рассказанной мне Авторитетом. – Этот пророк… Михей… Он просто с самого начала ни на что не рассчитывал и вообще не хотел говорить, вы сами сказали. Но если бы он захотел призвать народ к чему-нибудь, он бы смог. И тогда мог закончить по-другому. Люди бы пошли за ним… Если бы он был Оратором.
– Да, – подтвердил Авторитет. – Но, увы, он не Оратор, а Пророк. Впрочем, – он снисходительно усмехнулся, без малейшей жалости глядя на труп Михея, который от души пинал один из солдат, – быть Пророком – это не так бесполезно, как может показаться. Если, конечно, тебя устраивает быть всего лишь инструментом, который направляет поток в нужную сторону… Ведь если бы не он, мы бы не узнали об этом пророчестве, не так ли?
Мефистофель что-то приглушенно ворчал. Я насилу припомнила сказанное Михеем – после выстрела все вылетело у меня из головы. Но через минуту мне удалось вспомнить, не дословно, но все же. Напоминало нашумевшую библейскую историю, ставшую основой для христианской религии. Знала я все это слабо, но единый костяк кто угодно бы усмотрел – человечество прогнило, будет вам Спаситель и, хоть вы его и убьете, это есть часть необходимого замысла, который смоет ваши грехи. Очень в духе "Seventh Avenue", ну да надо надеяться, что история будет не об этом. Ведь речь шла о каком-то Териуме, о чем я и напомнила рассказчикам.
– Териум! – Мефистофель привлек меня к себе и так близко приблизил свое лицо к моему, что я разглядела свое отражение в его красных глазах. – Ты хочешь жить вечно, Проволока?
– Нет, – без запинки ответила я.
Стоило на мгновение вспомнить о терзающей меня долгое время апатии и представить, что это может длиться по самую вечность, когда я и сейчас-то чувствовала себя уставшей от бессмысленной жизни, и ответ на вопрос Мефистофеля становился очевидным. Кстати говоря, Авторитету моя реакция явно понравилась – во всяком случае, он довольно улыбнулся.
– А вот и неправда! – мерзавец Мефистофель, все еще сжимая меня в тесном объятии, щелкнул меня по носу. – Все хотят жить вечно! А если и не хотят, то только до того момента, как над ними пронесется смерть. Страх перед смертью заставляет желать вечной жизни! Такова человеческая природа.
Я подняла голову и вопросительно посмотрела на Авторитета, но тот, пусть и без большой охоты, подтвердил:
– Это правда. Мало кто избегает этого желания.
– Но кто-то все-таки избегает, – сказала я. – И я явно из их…
Я хотела сказать, что, как обычно, принадлежу к меньшинству, потому как последнее, чего может захотеться в состоянии апатии, так это жить вечно. Умирать, конечно, тоже не хочется, но стать бессмертным – это вообще из ряда вон. Если и за двадцать лет жизни можно начать сходить с ума от скуки, то что случится, проживи ты пару веков?
Все это я хотела высказать, но вместо этого, к стыду своему, пронзительно закричала. Прямо перед нами вдруг разверзлась бездонная пропасть, и Мефистофель без всякого зазрения совести столкнул меня туда. Вся жизнь с ее немногочисленными событиями невольно пронеслась у меня перед глазами, как я ни вдалбливала себе, что все происходящее – не более чем сон. Безотчетный страх буквально парализовал сознание.
Я крепко зажмурилась. Ощущение, что я падаю вниз, мигом исчезло. Меня словно бы аккуратно поймали и поставили на землю.
– Вот так-то, Проволока! – донесся до меня ехидный голос Мефистофеля. – Что теперь скажешь?
Я открыла глаза. Передо мной стояли Мефистофель и Авторитет, но пейзаж вокруг совершенно изменился. Над головой было бесконечное черное пространство с багровыми прожилками, слабый-слабый мерцающий свет, падающий непонятно откуда, освещал убогую серую пустыню. Впереди высились горы, безмолвные и тоже грязно-серые, навевающие мысли о всяких фантастических историях – именно в таких вот горах обычно прячется убежище главного злодея. Единственным отличием было то, что то ли из-за их цвета, то ли из-за чего-то еще, но при виде них возникал не страх, а тоска. Как будто тебя вывезли из роскошного города, в котором бурлит жизнь во всех ее проявлениях, и бросили здесь, в неприветливой долине смерти, где нет ничего, кроме серых гор и серой земли, покрытой серым же песком.
Впрочем, как я разглядела, безжизненным это место все-таки не было. Вдали виднелись непонятные сооружения, напоминающие вышки связи, и приземистые строения. Довольно большие пространства были охвачены сетчатыми оградами, земля кое-где разрыта. Оттуда струился свет. Все это напоминало шахтерские работы. Дополнял картину мерный гул работающих машин, хотя никакой техники мне отсюда видно не было.
– Так что? – отвлек меня от осмотра местных достопримечательностей Мефистофель. – Хочешь жить вечно?
– Не особенно, но…
– Могу напомнить тебе о Вопле.
– Ладно, ладно, я поняла, – я вынуждена была признать его правоту.
Не то чтобы после падения я кардинально пересмотрела свои взгляды, но до меня дошло, куда он клонит. Действительно, страх перед смертью отгоняет от человека желание умереть, а там, в принципе, и до стремления к вечной жизни недалеко. В конце концов, в человеке и в самом деле это заложено, и в современном мире непрекращающаяся жажда жизни тоже весьма заметна. Кажется, кто-то даже до сих пор ищет Святой Грааль, так что, в общем, диагноз налицо.
– В таком случае, ты попала по адресу! – возликовал Мефистофель.
– Это Кранос, – сказал Авторитет. – Четвертая планета.
Я вспомнила грязно-серый объект, который видела сверху, когда мне была любезно предоставлена возможность окинуть взглядом всю систему.
– Понятно, – кивнула я. – Но причем здесь Териум? И вообще, что это такое?
– Это то, что тебе нужно! Это для тебя – все! – Мефистофель, чересчур увлекшийся повествованием, раскинул руки в стороны, и теперь в его голосе звучало неподдельное вдохновение – ну, как есть Оратор! – Это то, чего испокон веков жаждали люди! Это сама жизнь! Настанет момент, и ты будешь способна убить за него! Териум – это смысл твоей унылой жизни!
Мефистофель протянул мне руку, сжатую в кулак, и когда я опустила на нее свой взгляд, картинно раскрыл ладонь. В ней лежало нечто вроде кристаллов такого же грязно-серого цвета, как и все вокруг. Я говорю "кристаллы", потому что сложно подобрать слово точнее, но на самом деле оно слишком звучно. Выглядели эти крохи, надо сказать, довольно убого.
– В глубинах Краноса Териум ждет, – вдруг пропел Мефистофель.
– Чтобы дать тебе вечную жизнь, – к моему вящему удивлению, продолжил Авторитет. Он все-таки скорее сказал, чем пропел, но заданный мотив определенно слышался.
В мгновение ока мы оказались в совершенно другом месте, однако, вне всякого сомнения, на той же планете. Наверное, мы были под землей. Свет здесь был искусственный и выхватывал из темноты неровные стены. Гул машин слышался гораздо сильнее, чем прежде, но никакой техники я опять-таки не увидела. Зато тут были люди – в наглухо закрытых костюмах, напоминающих те, в которых работают с радиацией, они тем не менее значительно отличались друг от друга. Облачение одних, несмотря на свою закрытость, было почти что тряпьем, у других, наоборот, сияло новизной, да еще и отличалось продольной желтой полоской. Эти "полосатые" стояли и бдительно следили за другими, а те, в которых угадывались чернорабочие, занимались усердными раскопками.
– Пусть кровь и слезы добытчик прольет… – продолжил Авторитет.
Мы как раз стали свидетелями сцены, подтверждающей мою догадку: один из копателей, обессилев, уперся руками в землю (я заметила, как на его перчатках проступили пятна крови), за что тут же получил по шее от ближайшего надзирателя и был вынужден пересилить себя и возобновить работу.
– Но надзиратель за ним проследит, – ехидно закончил Мефистофель. – Понимаешь, что к чему? – обратился он ко мне.
– Не совсем, – призналась я. – Этот Териум дает человеку вечную жизнь?
– Да, – сказал Авторитет. – И добывают его здесь, на Краносе. Но давай вернемся к началу, – недовольно покосился он на Мефистофеля.
Мы снова оказались снаружи, на каком-то холме. С возвышенности нам открывался потрясающий вид. Потрясающий по своей обширности, но пейзаж был все так же убог. Просто отсюда становился заметным огромный масштаб работ – вокруг было множество шахт, вблизи которых медленно ползали машины с ковшами.
– Пророчество Михея сбылось, – начал Авторитет. – Прошло множество лет, но оно сбылось. Технологии совершенствовались. Люди расползлись по Вселенной и заселили другие галактики.
– И потом – свершилось! – подхватил Мефистофель. – На Краносе был обнаружен Териум! Он не только дает вечную жизнь, но и защищает людей от болезней. Принимая его, человек живет вечно. Правда, есть две небольшие загвоздки.
– Во-первых, Териум делает людей бесплодными, – сказал Авторитет.
– Во-вторых, принимать его нужно постоянно, раз в неделю.
– А если не принимать? – поинтересовалась я. – То все-таки умрешь?
– О, мало у кого получается не принимать Териум! – протянул Мефистофель. – Если его не принимать, начинается дикая… Как это называется?
– Ломка, что ли? – брякнула я наобум.
– Точно! – щелкнул пальцами Мефистофель.
– Приняв Териум однажды, остановиться крайне тяжело, – сказал Авторитет. – Это выше людских возможностей… Человек испытывает страшные мучения. Так что если он принимает Териум, то единственная для него возможность умереть – это покончить жизнь самоубийством. Но это запрещено законом.
– И что, работает? – я скептически приподняла брови, потому как последнее показалось мне крайне глупым. Ну, запрещено, а толку? Наказанием ведь не испугаешь, ибо тебе будут глубоко безразличны любые угрозы – какая разница, если все равно умрешь?
– Еще как работает, – усмехнулся Авторитет. – Попробовать убить себя можно, но далеко не все на это решаются. Потому как если человек попытается покончить жизнь самоубийством, но у него этого не выйдет, то его ждет страшное наказание – обезвоживание.
– В человека будут впихивать Териум, и умереть он не сможет, – добавил Мефистофель. – Так что придется ему страдать от жажды неделями, а то и месяцами. Но это, в общем, неважно. Кое-кто пытается, ну и черт с ними – это полоумное меньшинство! А большинство боится смерти и покорно принимает Териум.