Не сказав больше ни слова, он поднялся на ноги, кивнул онемевшему Понтию и преспокойно покинул помещение. Ну точь-в-точь как Мефистофель – будто это он, Авторитет, был правителем, а не Понтий.
Комната перед моими глазами начала меркнуть. В следующий момент я обнаружила себя рядом с Мефистофелем и Авторитетом на приветливом песчаном берегу. Очевидно, мы все еще были на Риоде.
– И что дальше? – спросила я, во все глаза глядя на Авторитета.
Мефистофелю это явно не понравилось, потому что он тут же оттеснил его и протараторил:
– Что-что! Этот придурок…
– Ратис, – Авторитет перебил его мягким, но вместе с тем таким угрожающим голосом, что не только мне стало неуютно, но даже Мефистофель замолк и весь как-то сник, – продолжил рассказывать людям о Создателе и призывать их отказаться от Териума. Его ученики проповедовали это везде, где только могли… В том числе и на Риоде.
– А как же ломка? Они же не могут просто взять и отказаться, – не понимала я.
– Ну, для этого и был послан Ратис, – улыбнулся Авторитет. – Не только чтобы вернуть людей на путь истинный, но и чтобы помочь им. Смотри.
По берегу шел человек, на вид лет тридцати. Ничем особо не примечательный, он выделялся разве только тем, что на его лице застыло выражение такой отрешенности от всего, что сразу становилось понятно – не то случилось нечто страшное, не то он уже давно страдает от безысходности. Этим он напомнил мне Прошедшегодня.
– Думаешь, ему лет тридцать? Как бы ни так! – голос Мефистофеля, как всегда, сочился ехидством. – Больше четырехсот! Он порядком устал от жизни, но перестать принимать Териум не может, а покончить с собой боится. Тут-то и появляется… – он закатил глаза и выкинул в сторону руку, словно представлял актера, вышедшего на сцену. – …Ратис!
Авторитет и впрямь двинулся навстречу несчастному. На секунду у меня мелькнула мысль, что он убьет его и таким образом избавит от страданий, но ничего такого не случилось. Он просто остановился перед ним и посмотрел ему в глаза долгим, пронзительным взглядом. Пораженный человек замер.
Так, в полном молчании, прошло не меньше минуты. Потом Авторитет заговорил… Как-никак, он играл роль Спасителя, и казалось само собой разумеющимся, что он будет с людьми мягок и добр. Поэтому эта сцена потрясла меня до глубины души: Авторитет улыбался и говорил спокойно и ровно, но облик… Облик его был властен.
– Хочешь ли ты быть свободным? – спросил он.
Несчастный, судя по всему, просто не нашел слов для ответа. Растерянный, он молча кивнул. Тогда Авторитет положил ладонь на его голову и прикрыл глаза. Ничего не произошло, но от него как никогда исходило ощущение силы.
– Ты – дитя Создателя, – сказал Авторитет. – Иди и живи своей жизнью.
Мужчина вскинул на него просветленные глаза и, улыбаясь рассеянной улыбкой человека, не способного поверить в свое счастье, медленно направился прочь.
– Теперь он не чувствует зависимости? – догадалась я.
– Именно, – улыбнулся Авторитет.
– И угадай, что с ним стало! – усмехнулся Мефистофель. – Буквально через месяц он заболел и умер!
– Ну и что? – спокойно проговорил Авторитет. – Он обрел покой, которого так жаждал. И он был счастлив, что выбрал этот путь.
– Слабак! – скривился Мефистофель. – Это называется "не уметь жить"!
– Это называется "жить вопреки законам мироздания", – резко ответил Авторитет. – Ничто не должно нарушать естественного хода вещей.
– А почему нет?
Воистину, спор Негодяя и Благодетеля, – подумалось мне. У меня же на этот счет было двоякое мнение. Не использовать неизбежную зависимость в своих целях, а тяготиться от нее… С одной стороны, такой подход действительно можно назвать слабостью. Но с другой – я прекрасно понимала Авторитета и этого несчастного. Была ли смерть следующим шагом на пути к чему-то большему или просто вечным забытьем, должно быть ужасно, если ты так долго убережен от перехода на, так сказать, следующую ступень, какой бы она ни была.
История о Териуме с ее разграничением на добро и зло и приверженностью Авторитета и Мефистофеля к этим истинам казалась ясной, как день. Мефистофель за принятие Териума и выполнение любой своей прихоти, чему способствует зависимость людей. Авторитет – за освобождение от Териума и естественный порядок вещей. Но, как выяснилось, все было не совсем так, и кое в чем Авторитет и Мефистофель вполне могли согласиться. Признаться, такой дьявольский дуэт вызвал у меня не самые приятные эмоции.
– Понтию и священникам это все, конечно, не нравилось, – с удовольствием продолжил рассказ Мефистофель. – Люди должны принимать Териум! От Ратиса нужно было избавиться!
Волшебным образом мы снова оказались в Цетрисе, в одном из его многочисленных залов. Там было очень людно, народ словно бы ждал чьего-то выступления, и Мефистофель не замедлил, призывно вскинув руки, с воодушевлением воскликнуть:
– Дайте людям Териум! Насильно, если потребуется! Сейчас эти безмозглые идиоты хотят слушать ложь этого Ратиса, но это не продлится долго!
Толпа, состоящая сплошь из священников и других правительственных лиц, одобрительно взревела.
– Безмозглые идиоты, – повторил Мефистофель уже лично мне. Ему явно понравился этот нелестный эпитет. – Положение Ратиса осложнялось тем, что, хотя он показывал всякие там чу-де-са, – издевательски произнес он по складам, – ему далеко не все верили.
– Безмозглые идиоты, – к моему вящему изумлению, усмехнулся Авторитет.
– Что? – растерялась я. – Я не понимаю… Разве ты не говорил, что твоя миссия – люди?
– Во-первых, не моя, а Ратиса, – сказал Авторитет. – Во-вторых, избранность совершенно не мешает считать людей идиотами.
Возражений у меня не нашлось – в этом действительно был смысл. Но не успела я задать следующий вопрос, как Мефистофель обратил мое внимание на зал. Теперь перед людьми выступал священник.
– Мы не делаем ничего неправильного, – говорил он. – Мы говорим людям, что им не нужно бояться Создателя. Териум – их Создатель! Наш Создатель!
– Напоминает культ, – заметила я.
– А ты что думала! – ухмыльнулся Мефистофель. – Но вера в Создателя – не более чем вера, а все, что касается Териума, есть закон. И, по здешнему мнению… – он снова сделал шаг вперед и обратился к толпе: – Единственная надежда людей на спасение – это Закон!
И люди опять поддержали его одобрительным гулом.
– Иначе и быть не могло, – сказал Авторитет. – Все они получают Силвертериум и не испытывают никаких неудобств. Здесь и было решено убить Ратиса.
– Знакомый сюжет, – кивнула я, снова вспоминая библейскую историю.
– Жестокое, но здравое решение, – спокойно продолжил Авторитет.
Мы снова оказались в бескрайнем космосе, но я даже не заметила, что земля исчезла из-под ног, а тело переместилось в невесомость.
– То есть как? – я во все глаза смотрела на Авторитета. – Ты считаешь это правильным?
– Разумеется, – усмехнулся Авторитет. – Териум открывает огромные возможности, не находишь? Вечная жизнь. Безграничная власть. Это было безупречной системой, пока не появился Ратис.
– Он был по-своему прав, – вставил Мефистофель, поразив меня еще больше. – Он бросил вызов системе и все-таки сумел ее разрушить.
У меня пропал дар речи. В голове все перевернулось с ног на голову. Авторитет хвалит Териум? Мефистофель одобряет Ратиса?
Авторитет заметил мое состояние и улыбнулся.
– Все зависит от того, какое место ты занимаешь в истории. Подчинить людей себе с помощью Териума – почему нет, если человек все равно не может жить без того, чтобы чему-нибудь поклоняться? Одна зависимость сменилась другой, не более.
– Просто представь, как ты раздаешь людям Териум! – подхватил Мефистофель. – А они боготворят тебя за это! Вся власть в твоих руках!
Я призадумалась. Звучало неплохо, ничем не хуже, чем призывы Оратора, сумевшего воодушевить огромную толпу. Мне невольно представилось, как я, подобно Мефистофелю, стою перед людьми и кричу что-нибудь вроде "Териум – это все! Это смысл ваших жизней!"
– Неплохо? – улыбнулся Авторитет. – А теперь представь, что ты – одна из тех, кого заставили употреблять Териум.
Мне вспомнился несчастный, которого освободил Авторитет, то есть, конечно, Ратис. Да уж, спору нет, роль Спасителя в этом случае представляется очень даже позитивной. Я окончательно растерялась.
– Так чем закончилась история? – спросила я, чтобы скрыть свое замешательство.
– А вот чем!
Мефистофель указал на Кранос. Только тогда я заметила, где мы находимся. Вид у планеты сейчас был жуткий, и меньше всего на свете мне хотелось бы оказаться там. По серой поверхности плясали молнии, повсюду сверкали вспышки белого света, сыпались искры…
– Ратиса предал один из его последователей, и его убили, – сказал Авторитет. – Или, говоря языком этой истории, его призвал к себе Создатель. Сразу после этого на Краносе началась дикая буря.
– Молнии сделали свое дело, – проговорил Мефистофель с некоторой досадой. – После этой бури Териум потерял свою силу.
– Добрая половина священников, употребляющих Силвертериум, покончила с собой, не желая жить в ожидании конца, – продолжил Авторитет. – Понтий исчез. Система рухнула, и постепенно все вернулось на круги своя. Люди вернулись к вере в Создателя и стали жить, как жили, и умирать, как умирали. Большинство из них уже не боялись смерти… Она пугала, когда была невозможной из-за принятия Териума, но не казалась столь ужасной, когда выбора все равно не было.
– Пришлось сделать ставку на Создателя! – усмехнулся Мефистофель.
– Во всем есть свои плюсы и минусы, – сказал Авторитет. – Высшая сила неведома для людей, но Териум был вполне реален.
Я глубоко задумалась. Кое-что во всей этой истории не давало мне покоя, а именно – стороны Мефистофеля и Авторитета.
– Ладно, я все еще Проволока, мне положено колебаться, – наконец, проговорила я. – Но вы-то на чьей стороне?
Мефистофель и Авторитет переглянулись и, не сговариваясь, хором сказали:
– Дайте людям Териум!
В тот момент я еще не совсем понимала, почему они оба так ратовали за отрицательную линию сюжета, но именно тогда я окончательно осознала, что, хоть Мефистофель и Авторитет являются противоположностями, добра и вселенской справедливости ждать не приходится ни от кого из них.
Глава XV: Двоякая мораль, странное сновидение и последняя история Мефистофеля
Я лежала на полу в своей комнате. Здесь по-прежнему играла музыка, но едва я это отметила, последние звуки заключительной песни смолкли. Мефистофель и Авторитет, ухмыляясь одинаково недобро, возвышались надо мной и явно ожидали от меня каких-нибудь действий. Но у меня в голове все еще царила полная неразбериха, так что я ограничилась тем, что встала с пола и присела на диван.
– Ну что? – спросил Мефистофель торжествующе и одновременно нетерпеливо.
– Ну… Замечательная история, – промямлила я. – Только я не совсем понимаю, почему вы оба за Териум.
– Потому что твое существование – единственное, что должно волновать тебя! – нетерпеливо проговорил Мефистофель. – Неужели непонятно? Ты же сама говорила, что не против принять Териум! Но и это еще не все! – его красные глаза засверкали. – Ведь ты получишь не только вечную жизнь, но еще и массу возможностей! Власть! Богатство! Тебя будут боготворить, и у тебя будет все, что только пожелаешь!
– А вдруг нет? – возразила я. – Не все же такие, как Понтий… Он ведь один дал людям Териум, вот его и боготворят…
– Так надо не тупить и присоединиться к нему! – возмущенно затрепыхался Мефистофель.
Я невесело улыбнулась. Мне вспомнилось, с какой ухмылкой шествовал Мефистофель позади Понтия, а в ушах прозвучали его слова, брошенные мне когда-то. "Я поклонюсь ему, выскажу все слова почтения, которые только смогу придумать, и он просто не сможет мне отказать"… Что ж, если путь Негодяя и Эгоиста и был чем-то привлекателен, то только своей легкостью.
Я перевела вопросительный взгляд на Авторитета. Он улыбнулся:
– Териум оказался замечательным средством, с помощью которого можно вести людей. Это как вера в Бога – только гораздо реальнее.
– Но и гораздо слабее! – возразила я. – Ведь именно вера в Бога все и разрушила, если разобраться…
– Нет, – резко ответил Мефистофель.
– Действительно, нет, – и на этот раз согласился с ним Авторитет. – В этой истории разрушила все не вера в Бога, а сам Бог. Согласись, это разные вещи.
– Но ведь так или иначе все рухнуло! – я вскочила на ноги от необычного для меня избытка эмоций. – Ведь урок именно в этом! Нельзя было полагаться на Териум!
– Смотря что ты ставишь своей целью, – проговорил Авторитет. – Если постоянный устой для человечества по самую вечность, то ты заведомо обречен на провал. Все рухнет, если ты сделаешь Териум главной движущей силой. Но с тем же успехом все рухнет, если ты поведешь за собой людей с помощью чего-нибудь другого. Любой мир лишен постоянства. Ничто не может длиться вечно. Поэтому не стоит думать о возможном финале. Подумай о том, что ты можешь сделать на данный момент… К чему можешь прийти… Что сделать для человечества…
– Не слушай его! – перебил Мефистофель. – Плевать на человечество.
Но я удовлетворенно кивнула им обоим.
– Хорошо, – сказала я. – Вот теперь я поняла.
В самом деле, все оказалось достаточно просто: Мефистофель, Негодяй и Эгоист, находил в распространении Териума выгоду только для себя, а Авторитет – для всех людей. К Ратису тоже каждый относился по-своему. Авторитет видел в нем очередного Оратора, который, однако, в сравнении с Териумом выбрал себе в покровители не слишком устойчивую силу. Как ни прекрасна порой вера людей, все-таки подсадить их на Териум и приструнить непреложным законом было в сто раз легче, чем заставить всех поголовно исполнять заповеди Создателя. Ну а Мефистофель видел в Спасителе бросившего вызов системе – и все было бы замечательно, да только Ратис делал это не ради собственной выгоды, что Мефистофелю, понятно, не нравилось.
Но даже после таких выводов в истории оставалось немало того, над чем мне хотелось поразмыслить – не только о самом рассказе, но и о Мефистофеле и Авторитете. Ведь это было в первый и, кстати, последний раз, когда я ознакомилась с таким необычным методом повествования, и надеяться на то, что однажды Мефистофель и Авторитет снова согласятся поведать мне историю вместе, увы, не приходилось. Териум стал исключением, в котором было слишком много противоречий, чтобы один мог позволить рассказывать другому без своих замечаний. Если бы за дело взялся Мефистофель – я бы, безусловно, заняла его сторону. Но если бы рассказывал Авторитет, я бы прониклась его позицией. А так мне предстояло обдумать все и сразу.
Возможно, именно поэтому, а, быть может, и по какой-то другой причине после истории о Териуме Мефистофель и Авторитет на некоторое время оставили меня в покое. Я не была в Пустоши, и вообще ничего странного не происходило – только Палочник шуршал в трубах (не показываясь, к счастью, наружу), да голова предательски побаливала от отголосков Вопля.
Но нельзя сказать, что за все это время я совсем не видела своих Голосов. Как-то раз они навестили меня в довольно необычном сновидении, причем необычном настолько, что я долгое время сомневалась, а сон ли это?
Видение было тем страннее, что, строго говоря, меня там не было. От всего моего существа только и осталось, что зрение и слух; как будто я созерцала очередную историю Мефистофеля, с той только разницей, что теперь рассказчик являлся обыкновенным персонажем. Так же дело обстояло и с Авторитетом. Казалось, после истории о Териуме было бы, чему удивляться, но на этот раз они даже не подозревали о моем присутствии. Просто вели меж собой беседу.
Разговор происходил в Пустоши, однако этот ее участок мне не был знаком. При созерцании унылого пейзажа почему-то щемило сердце, как бывает, когда посещаешь развалины некогда прекрасного города. Песка здесь почти не было, только невзрачная серая пыль, напоминающая пепел и едва прикрывающая каменистую землю. Кое-где виднелись довольно массивные глыбы, но больше всего внимание привлекали странные каменные изваяния – будто закручиваясь, они устрашающей кривой, повторяющей ствол давно умершего дерева, вздымались ввысь. Некоторые из этих изваяний увенчивались изгибами, по форме похожими на полумесяцы. Там-то, устроившись со всеми удобствами, и расположился Мефистофель. Он помахивал спущенными вниз ногами, словно маленький ребенок. Авторитет стоял на земле и отстраненно глядел куда-то в сторону. Голоса их отдавались эхом, но я была уверена, что это особенность моего восприятия.
– Ты же его видел! – говорил Мефистофель.
– И что? – по неприязненному тону Авторитета было понятно, что поднятая тема его совершенно не трогает.
– Как что! – воодушевленно воскликнул Мефистофель. – Это же будет… Ты только представь! Да мы просто обязаны так сделать! Ради себя, – самокритично добавил он.
– Хорошо хоть признаешь свой отвратительный эгоизм, – хмыкнул Авторитет.
Я про себя удивилась. Кто бы мог подумать, что они и при желании, а не только из необходимости, могли общаться вполне спокойно, не создавая сокрушительного напряжения! Но что между ними происходило сейчас, я решительно не понимала. Похоже, Мефистофель пытался подбить Авторитета на какие-то действия. Но какие?
– Заметь, твои любимые законы и правила не нарушаются никоим образом!
– продолжал Мефистофель. – Потому что прежде никто и не думал так делать – следовательно, и запрета нет. Это уникальная возможность! Одно веселье, как ни посмотри.
– И знаешь, почему никто и не думал так делать? – оборвал его Авторитет.
– Потому что это глупо и бесполезно.
– Все веселые вещи глупые и бесполезные, а если нет, то не такие уж они и веселые, какими кажутся на первый взгляд. Ну же! Мы ничего не теряем.
– А с чего ты взял, что им понравится эта идея? – Авторитет, судя по всему, начал колебаться, хотя внешне старался ничем этого не выдать.
– Кто ж откажется повеселиться, если твоя Проволока на ладан дышит? И вообще, – Мефистофель оттолкнулся от каменного изгиба и спрыгнул на землю. – Пойдем да спросим.
Авторитет ухмыльнулся поистине садистской ухмылкой. Мне в уши вдруг стал вливаться неразборчивый гул, который постепенно сменился знакомым отзвуком Вопля.
Я проснулась с жуткой головной болью и ломотой во всем теле. Оно и немудрено – я опять умудрилась заснуть за столом.
Тупо уставившись в погасший экран монитора, я подумала о только что увиденном сне. Странное видение. Уж не подслушала ли я ненароком вполне реальный разговор Мефистофеля и Авторитета? Учитывая, каковы их сущности, крайне сложно представить, что они могут вот так взять и присниться без видимой на то причины, и не в абракадабре какой-нибудь, а в удивительно слаженном сновидении. Появились бы они снова! Я бы рискнула допросить их с пристрастием.