- Нет, не будешь. Ты хочешь, чтобы его услышал каждый. Впрочем, все равно не получится. - Дживан вздрагивает и обнимает себя руками. Только сейчас Хэйден осознает, какая холодная стоит ночь. - Тебе нужно придумать что-то неубиваемое, - продолжает Дживан. - Чтобы оно постоянно воспроизводилось и меняло местоположение в сети - так его невозможно будет отследить и стереть.
- Типа игры "Шлепни крота", только в цифре.
Дживану требуется некоторое время для осмысления.
- Ну да, "Шлепни крота". Смешно.
- И ты… можешь это сделать?
- Наверное. А может, тебе лучше подойдет старое доброе радио? Это ведь не подкаст, его так запросто, нажав на кнопку, не удалишь.
Идея нравится Хэйдену. Сложность только в том, как сделать радиосигнал более дальнобойным.
- Ты так и не загрузил запись, - замечает Дживан.
Хэйден пожимает плечами.
- Мне всегда трудно довести дело до конца - это мое слабое место.
Дживан смотрит на монитор. Обычно Хэйден легко читает мысли собеседников, но сейчас он понятия не имеет, что происходит у Дживана в голове. Впрочем, что бы там ни крутилось, оно явно резонирует с мыслями Хэйдена, потому что Дживан протягивает руку и делает то, на что не отваживался Хэйден: нажимает кнопку "Отправить".
Они в молчании наблюдают, как загружается запись. Несколько секунд - и все кончено. Один клик или изменит мир, или погубит автора. А может, и то, и другое.
14 • Смотритель территории
Садовник по профессии, он согласился на эту работу просто потому, что это была работа. Ему предложили приличную зарплату и социальные льготы, даже жилье и кормежку.
- Не отказывайся, не будь идиотом, - сказала ему жена. - Ну и что, что это заготовительный лагерь? Если ты готов там жить, то и я готова.
Надежная работа в хорошо финансируемом учреждении - что может быть лучше? Особенно если учесть, что у него нет диплома по садоводству.
- И вообще, - заметила жена, - это же не ты будешь кого-то там расплетать.
Да, верно. За пять лет работы в заготовительном лагере "Лошадиный Ручей" он почти не сталкивался с детьми. В лагере царят очень жесткие правила: расплетов переключают с одного вида деятельности на другой строго по расписанию. Занятия спортом - чтобы улучшить физические кондиции и нарастить мышечную массу, а значит и повысить стоимость органов. Интеллектуальные и творческие задачи, чтобы измерить и развить умственные способности. Расплеты в лагере "Лошадиный ручей" слишком заняты, чтобы замечать садовника.
А вот десятины, которые располагают чуть большей свободой, время от времени заговаривали с ним.
- Что это за цветы? - спрашивали они - невинные, светлые, разительно контрастирующие с остальными расплетами, погруженными в темное, токсичное облако отчаяния. - Какие миленькие! Вы сами их вырастили?
Он всегда отвечал вежливо, но старался не смотреть на этих детей, зная их судьбу, пусть сами они и принимали ее безропотно. Его личное суеверие: не смотри в глаза обреченным.
Он не просто садовник - его навыки и успехи в садоводстве помогли ему вырасти до смотрителя территории. Теперь он сам выбирает себе занятия и раздает задания остальным. На себя он берет самое сложное: уход за живыми изгородями, дизайн клумб. Ему нравится самому высаживать на них цветы. Самая большая и красивая клумба располагается перед зданием, которое ребята называют "Живодерней". Особенно гордится он тем, что получилось этой осенью: головокружительное разноцветье трициртисов, аконитов и других осенних цветов, а среди них - яркие оранжевые тыковки.
- Ты должен гордиться тем, что делаешь, - твердит ему жена. - Твои клумбы - последняя частичка природы, которую видят эти дети перед расплетением. Это твой им подарок.
Вот почему он особенно заботится о том, чтобы каждое растение на клумбе перед Живодерней было высажено его собственными руками.
В последнее время его беспокоит усиление мер безопасности и приток в лагерь "защитного персонала". Новые охранники - вовсе даже и не охранники, а самый настоящий спецназ, присланный юновластями. У них боевое оружие и пуленепробиваемые доспехи. Просто страх берет. Смотритель слышал о недавних нападениях на заготовительные лагеря, но ведь лагерей великое множество, а те, что подверглись атакам, уж очень далеко отсюда. Какова вероятность, что Аистиный батальон выберет своей целью этот маленький лагерь в сельской части Оклахомы? По мнению смотрителя, параноидальные меры безопасности только тревожат всех без всякой на то причины.
Смотритель с помощником подравнивают шпалеру в форме дракона, когда, разрушая буколическую умиротворенность ясного дня, начинается атака. Первого взрыва он не видит - и скорее ощущает, чем слышит. Налетает ударная волна, и если бы смотритель не стоял за кустом на коленях, его отбросило бы назад. Кусок бетона размером с баскетбольный мяч пробивает дыру в сердце "дракона", перед этим разорвав пополам напарника. Забрызганный кровью своего мертвого товарища, смотритель падает на землю. Приподняв голову, он видит, что административного здания больше нет, на его месте торчат лишь иззубренные фрагменты стен. Повсюду вокруг продолжают сыпаться обломки.
И персонал лагеря, и расплеты в панике разбегаются в разные стороны. Следующим взрывом сносит сторожевую вышку, стилизованную под деревенскую ветряную мельницу. Разлетающиеся бревна крушат всё и вся на своем пути, а из-за бывшей фальшивой мельницы, оттуда, где когда-то была стальная ограда, на территорию устремляется поток вооруженных до зубов подростков. Такого оружия смотрителю никогда прежде не доводилось видеть. "Пах-пах-пах" - гремят винтовки, "тра-та-та-та-та" - строчат пулеметы; в воздухе стоит трагически-пронзительный визг гранатометов, отправляющих свой смертельный боевой заряд в сторону домов для сотрудников. Одна из гранат влетает в окно угловой квартиры на третьем этаже - уютной, с прекрасным видом на сад - и мгновением позже от взрыва внутри вылетают все стекла.
Смотритель едва сдерживает крик и вжимается в землю, хоронясь за густым плющом у основания шпалеры. Если его обнаружат - он труп. И если кто-то случайно пальнет в его сторону - он опять-таки труп. Остается только лежать тихо, как мышка, слиться с зеленью, которую он так старательно выращивал.
Спецназ юновластей со всей его военной подготовкой и вооружением едва ли может противостоять столь мощному натиску. Прячась за пуленепробиваемыми щитами, они открывают ответный огонь по устрашающей ораве подростков; кого-то им удается задеть, но не так уж и много. Потом из толпы атакующих выбегает безоружная девочка и устремляется к спецназовцам, подняв руки.
- Помогите мне, помогите! Не стреляйте! - кричит она.
Спецназовцы прекращают огонь и приоткрывают щиты. Девчонка подбегает к своим спасителям и… сводит ладони вместе.
В следующее мгновение от нее не остается даже ошметков.
Взрыв такой мощный, что вся команда спецназа взлетает, словно кегли, раскиданные шаром для боулинга; корчащиеся тела горят в воздухе.
Еще один безоружный парень, хлипкий на вид, но, видимо, фанатично преданный идее, бросается, раскинув руки, к броневику спецназа, и как только его ладони ударяются о кузов, раздается взрыв и броневик разваливается на две части: одна, словно пушечное ядро, разбивает главные ворота, вторая проносится по цветнику у Живодерни, сметая все на своем пути.
- С ними хлопатели! - вопит кто-то. - Боже мой, они откуда-то взяли хлопателей!
Теперь смотритель понимает: это нападение освобождением расплетов не ограничится. Атакующие собираются взыскать пресловутый "фунт плоти" со всех, кто хоть как-то причастен к расплетению. Если его поймают, пощады не жди. И неважно, что он всего лишь занимался украшением территории.
"Ты наблюдал, как сотни детей ведут на Живодерню, и ничего не делал, - скажет ему Аистиный батальон. - Ты делил стол и кров с людьми, державшими скальпель, и не сделал ничего, - скажут они. - Ты жил здесь, в месте, полном ночных кошмаров, и прикрывал их своими цветочками".
И единственное, что он сможет ответить в свою защиту, будет:
"Я просто выполнял свою работу".
За это его пристрелят, взорвут или выбьют табуретку из-под ног. И все потому, что он ничего не делал.
"Не шевелись, дурачина, - могла бы сказать ему жена. - Прикидывайся мертвым, пока все не закончится".
Но она уже больше ничего не скажет. Потому что одна из привилегий, которую дает должность смотрителя - угловая квартира на третьем этаже дома для сотрудников. Та самая, уютная, с прекрасным видом на сад.
15 • Дживан
- Тебе надо увидеть это собственными глазами, Дживан. Принять в этом участие. Как член Аистиного батальона ты должен побывать в бою, чтобы по-настоящему прочувствовать всю мощь наших свершений. Проникнуться их значимостью.
Вот таким образом Старки преподнес Дживану новость, что тот пойдет в атаку на лагерь "Лошадиный Ручей", причем в качестве солдата-пехотинца.
- Пока что ты был за кулисами, на заднем плане. Но сегодня ты превратишься в воина, Дживан. Твой день настал.
- Да, сэр, - только и сказал Дживан. Это его обычный ответ Старки.
Но когда первая ракета разносит здание администрации и аистята начинают палить во все, что движется в клубах дыма, Дживан понимает, что ему не следовало появляться на поле боя. Многие атакующие, опьяненные мощью своего оружия и должным образом настроенные Старки, мастером играть на самых агрессивных сторонах их натуры, превратились в маньяков. Есть и такие, которые держат оружие неохотно, понимая, что как бы ни было отвратительно расплетение, здесь происходит что-то неправильное; но они не знают, как сопротивляться захватившему их мощному потоку.
Ни один из этих ребят не был так близок к Старки, как Дживан. Никто из них не работал вместе с ним над военными операциями, никто не был свидетелем его припадков бешенства; никто, кроме Дживана, не не ведает, что скрывает непроницаемый занавес его глаз, никто не догадывается, что за кулисами первого шоу, предназначенного для публики, идет другое…
Старки считает себя непобедимым. Он не просто верит, что предназначен для величия, но что само величие предназначено для него, и с каждой победой он верит в это сильнее и сильнее. Хэйден обозвал его "Верховным Аистократом". Хоть это довольно метко, Старки предпочел бы титул "Владыка аистят", потому что и в самом деле смотрит на себя как на короля, которому уготована участь стать божеством. Он - избранник небес с достоинством и привилегиями бога.
Когда твоя вера в себя так сильна, она заражает других. Чем больше аистята верят в своего командира, тем больше они хотят в него верить и тем пламеннее их чувства. Дживан тоже был таким. В первые дни в батальоне он с готовностью отдал бы жизнь за Старки. Теперь он осознает всю слепоту своего поклонения - как раз в тот момент, когда он и вправду по воле бывшего кумира может лишиться жизни.
Команда Дживана бросается в атаку. У их оружия такая мощная отдача, что при каждом выстреле бойцы едва не опрокидываются навзничь. Дживан молится только, как бы остаться в живых.
- Сегодня ты солдат, - сказал ему Старки, по-братски похлопывая его по плечу. Но Дживану хорошо известно, что на самом деле стоит за словами предводителя. "Ты уже не представляешь ценности" - вот что имел в виду Старки. Теперь, когда за его спиной вся мощь и ресурсы хлопателей, компьютерные фокусы Дживана ему не нужны. Всю техническую подготовку операции сделал кто-то другой, да и железо у этих умельцев не сравнить с тем, что когда-либо имелось в распоряжении аистят. Дживан теперь лишний. Вот почему сегодня он солдат.
Вокруг кипит сражение, и превосходство нападающих таково, что Дживан засмеялся бы, если б только кругом не свистели пули и люди не падали замертво. Лагерные охранники - весьма слабый противник для Аистиного батальона.
Дживану приказано стрелять во всех, кому больше семнадцати. Но, как и многие другие, он лишь палит в воздух, заходясь при этом в воинственном кличе; так что со стороны кажется, будто Дживан сеет смерть, тогда как в действительности он лишь производит шум. Он старается не оставаться на открытых местах, где в него легко попасть, и вскоре оказывается в окружении зеленых шпалер, когда-то искусно выстриженных, а сейчас изуродованных и поникших под градом пуль и осколков. И тут он замечает движение - сквозь плющ кто-то ползет. "Стреляй в любого старше семнадцати". Наблюдает ли Старки за схваткой? А вдруг он видит, какой из Дживана липовый боец могучего Аистиного батальона? Что сделает предводитель, когда решит, что от него теперь вообще никакого толку?
Дживан наводит ствол своего автомата на ползущего человека, но тот, увидев нацеленное на него оружие, вскакивает и бросается на противника. Автомат падает на землю, под плющ. Завязывается схватка - кто первым дотянется до него.
Незнакомец, по-видимому, садовник, размахнувшись, бьет Дживана огромными садовыми ножницами по лбу как раз над левой бровью. Кровь, которой почему-то слишком много для такой небольшой раны, заливает Дживану глаза. Он хватает автомат, но садовник выдергивает оружие из его скользких окровавленных ладоней. Возвышаясь над Дживаном посреди испорченных шпалер, он целится ему в лицо, положив палец на спусковой крючок, и Дживан осознает, какую чудовищную ошибку допустил. Надо было застрелить этого человека без всяких колебаний в ту же секунду, когда увидел его. Потому что либо ты убиваешь, либо тебя убивают. Старки не оставил места ни для чего другого.
Садовник издает мучительный вой. Его палец плотнее надавливает на спусковой крючок… еще плотнее… еще… И тут он роняет автомат и валится на колени. У Дживана мелькает мысль, что его противник получил выстрел в спину, но это не так. Вой садовника переходит в низкие глухие рыдания.
Очередной взрыв сотрясает здание справа, и оба противника падают ничком в заросли плюща. Куски стекла, камня, бетона рассекают воздух вокруг них, окончательно уничтожая шпалеры. Лежа на земле с залитыми кровью глазами, Дживан вдруг делает нечто невообразимое. Он не понимает, что на него нашло, почему он так поступает, но он смертельно перепуган, потерял связь с окружающим, и ему жизненно необходимо эту связь восстановить. Он протягивает руку сквозь заросли, хватается за пальцы садовника, покрытые грязью и кровью, и крепко сжимает их. И мужчина сжимает его ладонь в ответ.
Дживан не видит его лица, его загораживают листья, но посреди всего этого хаоса пожатие руки - оазис утешения. Для обоих.
- Не все мы сволочи, - шепчет садовник.
- Мы тоже, - отзывается Дживан.
И дальше они молча ждут, прячась под плющом с единственным желанием - выжить, пока стрельба не утихает и генерал-триумфатор Старки не вступает на подмостки театра войны, чтобы провозгласить свою победу.
16 • Бэм
В начале боя Бэм и ее команда занимают позицию у дальнего входа в лагерь. С этого пункта им видна погрузочная платформа позади Живодерни, откуда медицинские минивэны транспортируют холодильные контейнеры с живыми органами к тем, кто их более достоин. Или, по крайней мере, чьи кошельки или страховые полисы в состоянии оплатить новые запчасти. Сегодня около платформы стоит только один минивэн, готовый увезти очередную партию товара.
Команда Бэм - "Отряд Марабу", названный так по желанию Старки, требующего именовать каждое боевое подразделение в честь какого-нибудь вида аистов - ждет у электрифицированных ворот, спрятавшись в густой дубраве. Поздний сентябрь, и большие листья на дубах только-только начали желтеть. У "марабу" есть взрывчатка, чтобы снести ограждение. Но Бэм твердо намерена этого избежать.
Когда в противоположной стороне лагеря раздаются первые взрывы, "марабу" приходят в возбуждение. Они снимают с предохранителей свое оружие - то самое, владению которым их обучили весьма поверхностно. Ребята послабее еле поднимают его, уже не говоря о том, чтобы пользоваться в бою.
- Предохранители на место! - командует Бэм.
Кроткая большеглазая девочка по имени Бри смотрит на нее с ужасом. Она больше напугана приказом Бэм, чем предстоящим боем.
- Но… если мы не снимем их…
- Выполнять!
Отовсюду раздаются щелчки - бойцы ставят оружие на предохранители. Бэм делает глубокий вдох. От очередного взрыва, раздавшегося где-то в районе Живодерни, сотрясается земля, и сверху на "марабу" сыплется град желудей. С их позиции им видны только деревья и погрузочная платформа. Осколки, взметнувшиеся над Живодерней, падают на платформу. Мелкие куски бетона барабанят по крыше стоящего около нее автомобиля.
- Пора атаковать! - кричит Гарсон Де-Грютт, мускулистый парень с до боли пронзительными серыми глазами и коротким ежиком волос на голове. Сразу ясно: метил когда-то в военные бёфы. Должно быть, Аистиный батальон для него - шанс претворить свою мечту в жизнь.
- Мы должны атаковать! - повторяет он.
- Молчать! - рявкает Бэм. - Мы во второй волне.
Это ложь, конечно. Старки придерживается стратегии "олл-ин": все в бой, никаких резервов. Победить или умереть. Но Бэм намерена спасти жизни своих подчиненных. Такова сегодня ее личная миссия.
- Смотрите! - восклицает Бри.
Люди в белых халатах и операционных костюмах выскакивают из задних дверей Живодерни. Хирурги, медсестры - все те, кто, собственно, осуществляет расплетение. В душе Бэм вскипает волна ярости. Медперсонал в отчаянии рвет дверцы минивэна, но те не поддаются. Очередной взрыв, Живодерня сотрясается, вылетает несколько стекол. Медики бросают минивэн и бегут к воротам. Один из врачей нажимает кнопку на пульте дистанционного управления, и ворота начинают открываться.
- Здорово, не надо взрывчатку тратить! - радуется Гарсон. - Молодец, Бэм!
- Закрой свой поганый рот! - рычит та. Увидев, что его оружие опять снято с предохранителя, она буравит парня взглядом до тех пор, пока тот не ставит предохранитель на место.
Медики, семь-восемь человек, выскакивают за ворота.
- Что, так и дашь им уйти? - изумленно вопрошает Гарсон.
Бэм смотрит ему прямо в глаза:
- Пойдешь сам и перестреляешь?