Я оглядела дипломат со всех сторон. Действительно, тут были колесики с цифрами. Я покрутила их, внимательно прислушиваясь, если так можно выразиться о подушечках пальцев. Но мне не удалось определить, какое положение правильное, как это всегда удавалось с моим велосипедным замком, код которого я забывала вечно.
- Будем вскрывать, - решила я. - Эти две пожилые женщины будут понятыми. У вас есть в доме отвертка?
Госпожа Кутузова снова полезла в ту же самую дверцу серванта и на этот раз вытащила деревянный ларь, набитый мужским железом.
Мне потребовался час, чтобы сломать замки, а заодно ноготь. Дарья Филипповна помочь не могла, а поначалу охала и давала советы, совершенно неуместные для милиционера. Мне пришлось грубо по-милицейски ее одернуть. Не буду описывать, какой вид приобрел дипломат, но в итоге он раскрылся.
Не знаю, рассчитывала ли госпожа Кутузова обнаружить там деньги или чужие лифчики - скорее всего ей было сейчас все безразлично. Но я обнаружила там именно то, на что надеялась: все бумаги Кутузова. Наверху лежала выписка о ремонте автомашины Audi, под ней - договор аренды, ниже - пачка спортивных грамот, и так далее. Кроме бумаг, в дипломате оказались ключи, карточки, загранпаспорт, парочка старинных мобильников и еще какая-то мелкая снедь, которая так тошнотворно гремела и перекатывалась, пока я ломала замки.
- Старший курсант Анохина! - требовательно позвала я, перенося дипломат с пола на стеклянный столик. - Возьмите свой мобильник, и в присутствии двух понятых, - я, не глядя, кивнула на старух, - тщательно сфотографируйте все бумаги с обеих сторон и все предметы. Когда найдете завещание, не останавливайтесь. Когда все закончите, доложите мне, составим протокол. Вопросов нет?
- Так точно! - по-пионерски задорно ответила Даша и козырнула.
Я поморщилась: это было чересчур. Впрочем, не зря интуиция подсказала мне представить ее курсантом.
- У вас есть паспорта? - сурово спросила я у старух, чтобы прекратили моргать на Дашу совиными глазами.
Одна замешкались, а вторая скрипнула:
- Есть пенсионное…
- Держите при себе, - сказала я со всей многозначительностью, на какую была способна, и повернулась к вдове: - А мы пока пройдем на кухню, я задам вам несколько вопросов.
В кухне я села за стол и выложила перед собой блокнот формата A4, ручку и молча начала писать. Во-первых, мне все равно надо было исписать для себя пару страниц, во-вторых, таков общеизвестный стиль общения любого милиционера. Написав первые несколько фраз, я подняла взгляд на вдову:
- Эти женщины кем вам приходятся?
- Моя мать и наша соседка по этажу… Мне стало плохо с сердцем, и…
- Понимаю. - Я постаралась сделать голос бесцветным и постучала авторучкой по блокноту. - Но вы сейчас в состоянии беседовать?
Она кивнула.
- Постараюсь закончить формальности как можно быстрее, - пообещала я и продолжила писать.
Писать было противно - я ненавижу это со школы. После школы мне не приходилось много писать от руки, а лишь расписываться в ведомостях. Производить немыслимое число суетливых движений вместо того, чтобы просто нажать кнопку, - унизительно для жителя нашего века. Прибавьте сюда унизительную невозможность редактировать текст, которая заставляет вначале продумывать его в уме - как если бы строителю приходилось сперва выстраивать этаж из кирпичей рядом, а потом перекладывать их в том же порядке повторно, но уже с цементом. Впрочем, даже строитель имеет право поправить кирпич прежде, чем схватится раствор. Ну и, наконец, я просто спотыкаюсь, когда дохожу до конца слова - несколько раз ловила себя на том, что большой палец постукивает по столу, а зрачок пытается разглядеть, почему не появился пробел.
В квартире стояла такая тишина, какая бывает только в провинциях. Я слышала, как ритмично капает из крана вода на брошенные в мойку чашки, как надорванно дышит вдова в белый платок, как шелестят в далекой гостиной бумаги под рукой Даши и пискляво шаркает над ними мобильник, изображая зачем-то звук старинного фотоаппарата.
Закончив писать расписку, я развернула сверток и выложила на стол бумажник, ключи и пачку денег, перевязанную резинкой, под которой торчал желтый листочек с суммой.
- Это ценные вещи, которые были найдены у вашего мужа. Пересчитайте, пожалуйста, прочитайте и распишитесь вот здесь, где галочка.
Я поставила галочку, вырвала лист с распиской и протянула ей. Вдова покорно пересчитала - шелест купюр смешивался с капаньем крана в мойке. Держалась она хорошо. Послушно расписалась в моем блокноте и старательным школьным почерком поставила дату.
Честно сказать, я взяла расписку вовсе не для артистичного официоза, а просто чтобы потом вдруг не возникло проблем. My way - не нарушать закон, и по возможности всегда этот факт фиксировать на тот случай, если когда-нибудь меня am Arsch packen. Пока что наш rendez-vous к вдове, несмотря на маскарад, являлся всего лишь актом передачи вещей покойного, что подтверждала расписка. А маскарад потом всегда можно объяснить тем, что я была шокирована случившимся и не хотела беспокоить вдову долгими объяснениями, кто я такая и как ко мне попали эти вещи.
- Скажите, ваш муж много пил? - продолжила я, перевернула лист и сразу начала писать вторую расписку для экономии времени.
Вдова замерла, всхлипнула, но быстро взяла себя в руки, и лицо ее снова обрело серьезность.
- В последний год - много.
- Понятно. Далее. Вспомните: у него были какие-то враги?
Она задумалась на миг, а потом помотала головой и вдруг с недоумением уставилась на мой костюм:
- Вы все-таки думаете, что это убийство?!
- Задать вам эти вопросы - моя обязанность, - мягко, но решительно ответила я. - Пожалуйста, вспомните.
- Я не знаю ничего об этом. Он никогда не упоминал про своих врагов.
- Хорошо, - продолжала я. - А друзья близкие у него были?
- Были, - кивнула она. - А зачем вам? Гена Азиатов, Митя Чумок, Валера Шашин.
- Продиктуйте их координаты.
Вдова печально покачала головой.
- Как это понимать? - насторожилась я и требовательно постучала ручкой по листу.
- Они умерли, - объяснила вдова и всхлипнула. - Петя так и говорил: следующий я…
Я насторожилась и позволила этой настороженности отразиться на лице во всей полноте.
- Расскажите подробнее, - потребовала я. - Что с ними случилось?
- Азиатов разбился… У Чумока открылась язва желудка, долго лечился, и… Валера Шашин утонул…
Я подробно записала это на отдельном листе - уже для себя.
- Шашин сам утонул?
- Да, летом мы на море ездили. Пошел купаться и утонул - прямо на наших глазах. Мы думали, ныряет… Плавал отлично…
- Они пили? - спросила я в лоб.
Вдова вздохнула и поджала губы.
- А как разбился Азиатов?
- Я не знаю. Петя просто сказал: Гены больше нет, разбился.
- Пьяный за руль сел? - спросила я.
- Не знаю.
Здесь мне следовало прямо спросить координаты их семей, но я представила себе еще три таких же разговора, и мне сразу захотелось встать и уйти. К счастью, вдова сама разрешила мои сомнения:
- Четыре друга были, - вздохнула она, - вместе в сборной когда-то играли.
- В сборной? - удивилась я.
Теперь я могла бы найти их самостоятельно.
- Да… Петя же играл в волейбол за сборную России. - Вдова помолчала и добавила с гордостью: - На олимпиадах выступали.
Это прозвучало неожиданно. Наш Кутузов действительно оказался совсем не прост.
- А где же награды? - не выдержала я. - Почему у вас дома ни одного кубка?
- Они в шкафу… Он не любил хвастаться…
Я с удовольствием поставила в блокноте многозначительную галочку и сочла этот вопрос закрытым - разыскать остальных олимпийцев сборной сумела бы даже Дарья Филипповна.
- Вы единственная наследница?
- Что? - спохватилась она. - Да…
Я задумчиво постучала ручкой по блокноту.
- Детей у вас нет?
- Нет.
- Почему?
Она вскинула на меня глаза:
- Послушайте, зачем вы мне эти вопросы задаете?!
- Положено.
- У меня нет детей, - произнесла она тихо.
Я кивнула.
- Понимаю. Скажите, для чего ваш муж поехал в Москву?
- По делам… Я не знаю…
- С кем он планировал там встретиться?
- Я не знаю… - Она подняла на меня взгляд. - Вы все-таки считаете, что его… убили?
- Это стандартные вопросы, которые мы вносим в рапорт, - сухо объяснила я. - Я понимаю, вам сейчас очень тяжело. Но таков порядок. Вспомните, с кем он планировал встретиться? Где останавливался?
- Я не знаю. - Она снова покачала головой с каким-то отчаянием.
- Ваш муж от вас скрывал что-то?
Она задумалась и молчала откровенно долго.
- Не знаю, - выдохнула она наконец.
- Как это? - удивилась я. - Вы не были с ним откровенны?
Она едва заметно пожала плечами.
- Откровенны были, но о своих делах и поездках он мало рассказывал.
- Хорошо. - Я прочертила в блокноте длинную полосу, обозначая следующий рубеж разговора. - Значит, о поездках. Куда он ездил в последние годы?
- В Петербург. - Она принялась загибать пальцы. - У него тренер там живет, у него инфаркт, он ездил помогать.
- Хорошо. - Я снова прочертила в блокноте линию. - В какие города он ездил еще?
- Я не знаю, - покачала она головой.
- Надолго он уезжал?
- Как когда…
- Самая долгая поездка?
- Самая долгая… - Она задумалась. - Ну, вот он ездил на спортивные сборы год назад. Месяц или даже два его не было…
- А куда и с кем?
- Со сборной, наверно…
- С какой сборной? - не выдержала я. - Его возраст, мягко говоря, годился только для тренерской работы.
- Значит, тренировал, - покорно согласилась вдова. - Устал очень. А как вернулся - мы с ним на море поехали отдыхать.
- Хорошо. А с кем он вел бизнес?
- Сам.
- А точнее?
- Не знаю.
Я вздохнула. То ли она действительно ничего не знала о своем муже, то ли не хотела говорить. Нужно было ее встряхнуть.
- Очень странно, что вы ничего не знаете о вашем муже, - произнесла я строго. - Скажите, у вашего мужа были любовницы?
- Да, - спокойно кивнула она с такой неожиданной простотой, что я даже растерялась.
- Кто они, где живут?
- Я не знаю. - Она снова покачала головой. - Это было давно, и он с тех пор с ней не общался.
- Почему вы так уверены? - удивилась я.
- Она узнала, что он женат, и прогнала его…
В тот момент я подумала, что некоторых вещей о людях мне лучше не знать.
- Выходит, о его жизни и работе вы ничего не знаете, а о любовнице - знаете?
Она подняла на меня прозрачные глаза.
- Он собрался к ней уйти, и сам сказал мне об этом. Но она его прогнала. Это было очень много лет назад.
Похоже, вдова не могла ему этого простить даже после смерти. Разговор claramente зашел в тупик - выяснить тут я больше ничего не могла. К счастью, в этот момент в кухне появилась Дарья Филипповна, пытаясь зачем-то изобразить строевой шаг.
- Так точно! - отрапортовала она зачем-то. - Я все сделала! Завещания нет!
- Вольно, - пробурчала я.
В коридоре мигали старушечьи глаза.
- Значит, паспортов при себе у вас нет? - констатировала я, глянув на старух.
Старуха, которой я велела хранить пенсионное, только развела руками, а вторая заторопилась:
- Я сейчас схожу…
- Не надо, - объявила я. - Тогда не будем писать протокол, просто напишете расписку, что по просьбе госпожи Кутузовой в вашем присутствии был вскрыт дипломат с вещами покойного и все вещи остались в сохранности. - Я вырвала уже заготовленный лист. - Где галочка - имя-фамилию, адрес прописки разборчиво, число и подпись.
* * *
Переодевались мы в туалете "Макдоналдса". Дарья Филипповна явно вошла во вкус: она была возбуждена как клоун-дипломник, который впервые вышел на арену и сорвал несколько детских улыбок. Она все порывалась начать мне что-то рассказывать, но я жестко пресекла ее, объяснив, что обсуждать свои служебные проблемы в кабинках привокзального "Макдоналдса" брезгуют даже солдаты-педерасты.
Впрочем, когда мы сели в поезд, разговора тоже не вышло. Забронировать люкс мне не удалось, а в купе оказались попутчики: унылый деловой Dad в пиджаке à la clochard и зеленой рубашке и стареющая девушка лет тридцати с обиженно-незамужним лицом, читавшая книгу в старомодной пластиковой обертке. Dad тут же выставил на столик четыре бутылки пива и теперь пытался растерзать кусок колбасы. Терзал он ее неумело - крошечным ножиком-брелком. Со связки ключей он его не снял, поэтому каждый проезд тупого лезвия по бывшему коню сопровождался мелодичным звоном.
- Ну а сами вы, девочки, из Москвы будете? - бодренько начал он, обводя плавным взглядом нас с Дарьей и пассажирку. - Симпатичные какие, давайте-ка знакомиться! Меня зовут…
- ** ** ************ **** ************ * ******, - четко произнесла я прямо ему в лицо и отвернулась к окну.
Брови Даши удивленно поднялись, а барышня загородилась своей книжкой и на лице ее отразился самый настоящий ужас, который свидетельствовал о том, что она, во-первых, точно не из Москвы, а во-вторых, уверена, что меня сейчас начнут убивать на ее глазах вот этим самым колбасным ножиком. Dad непонимающе открыл рот и в таком печальном виде застыл.
- У нас человек умер, - объяснила я, выдержав паузу. - Знакомиться он тут будет…
- Простите, я же не знал… - сдавленно пробормотал Dad, подумал немного, спрятал обратно в сумку три бутылки из четырех и больше не произнес ни слова до самой Москвы.
Часть 3
Суета на букву икс
Фотографии
Фотки я перекинула в ноутбук с Дашиного мобильника и, придя домой, начала их смотреть. Поначалу шли грамоты, квитанции на машины и оплаченные штрафы - надо же, кто-то в Ельце платит штрафы. После документа на квартиру, принадлежащую, кстати, его супруге, потянулись бесконечные справки, муниципальные бумаги, договора, подряды и аренды, в смысл которых я решила пока не вдаваться - мало ли какие документы могут накапливаться у владельца автомойки? Дальше шли личные письма, похожие на переписку с невестой из армии - естественная церебральная брезгливость не позволила мне читать их, когда я наткнулась второй раз на паттерн "мой котик". В конце оказались старые пожелтевшие фотографии, покрытые бликами от вспышек Дашиного мобильника. Я просмотрела их невнимательно: в основном Кутузов с супругой на морях, и была пара фоток, где Кутузов стоял с ружьем над тушей зайца, словно это был кабан… Routine. Определенно ни он, ни его жена фотографией не занимались.
Нельзя сказать, будто совсем ничего не привлекло моего внимания - нет, привлекло. Там была еще целая фотосессия молодого господина Кутузова, сделанная, видимо, в один день одним мастером - Кутузов с мячом, у сетки, на фоне трибун, с медалью на пьедестале, в прыжке - и так далее.
Работа профессионального фотографа почему-то ничем не отличается от работы дилетанта, кроме того простого факта, что на снимки профессионала приятно смотреть, а у дилетанта они отвратительны. При этом ясно, что фотограф не заставлял молодого Кутузова позировать с поднятой рукой, не оттягивал ему губу в одну сторону, а ухо в другую, и не подвешивал над ним волейбольный мяч на леске. И тысячу кадров он тоже не делал, чтобы тупо найти один удачный, как принято у нынешних обладателей импортной оптики, которые густо обмазывают бесчисленные гигабайты своих карт фотографическим навозом в надежде дома отыскать жемчуг. А тут - поди ж ты, как живой, хоть на обложку глянца.
Я еще раз полюбовалась старинной фотосессией, заставившей меня вдруг испытать к Кутузову такое светлое чувство, какое испытывали к нему, наверно, фанатки тех лет. Не из них ли появилась его супруга? Или она - тяжкий груз совместной школьной скамьи? Когда фотосессия закончилась, остаток архива я уже пролистала, почти не глядя, - с той скоростью и небрежностью, с какой нажимают на спуск цифровой мыльницы.
Пусто.
И настроение мое испортилось. Оказалось, очень неприятно сознавать, что поездка не принесла никакой информации. Чем жил Кутузов, с кем дружил, куда ездил и в каком Nazi Ort получил свою мистическую способность - оставалось такой же тайной, как и до Ельца.
Я села у доски и стала рисовать кружочки, а в кружочках - портреты. Этого со мной давно не случалось. Конечно, был в Питере тренер, если, конечно, еще не умер от своего инфаркта, узнав о гибели всех спившихся питомцев. Я нарисовала тренера, как представляла его себе: почему-то у меня вышел старик с волейбольной сеткой вместо бороды. Человек в минуты размышлений любит наносить механическую штриховку, а ничто человеческое мне не чуждо.
Затем я нарисовала троих друзей, из которых помнила только одну фамилию - Азиатов. Детдомовец, что ли? Пририсовала к каждому круг - родственники, которые смогли бы, наверно, что-то о них рассказать. Рядом с Азиатовым я нарисовала большой круг - детдомовцы любят семьи больше прочих. У остальных вышли круги поменьше. Отдельно в углу доски я изобразила автомойку в виде titanique душа. Возможно, там остались наемники, которые расскажут что-то о привычках хозяина? Я в это верила слабо, а в Елец снова ехать не хотелось. Но меньше всего хотелось терять надежду.
В такой печали я и потащилась спать, чуть было не забыв почитать на ночь почту. Пришлось вылезти из-под одеяла и приволочь с кухни нотик. Первым делом я удалила спам. Особенно мне понравилось начало "Если у вас много свободного времени и мало денег…" Я усмехнулась. Если у вас много свободного времени и мало денег - этот мир не для вас. Он для тех, у кого много денег и мало свободного времени.
Из неинтересного было письмо от Даши, которая рассыпалась по клавишам в благодарностях - писала, что такой интересной поездки у нее никогда не было, и она до сих пор под впечатлением (ну не дура?), а завтра приготовит мне курсантский рапорт. Так она выразилась.
Из интересного было письмо от моего волшебного хакера xDarry. В отличие от малолеток это был настоящий рыцарь старой школы, и поэтому я о нем не знала ничего. Ну, кроме того, что живет xDarry в Канаде, куда уехал много лет назад. Тем не менее мы были знакомы давно, и именно xDarry я в своей жизни обязана многим - этот человек испытывал ко мне какую-то irrational симпатию и реально много для меня сделал, причем совершенно бескорыстно. А еще большему научил. xDarry был моим последним вариантом в решении любых компьютерных troubles, когда все павлики оказывались бессильны. Теперь xDarry писал, что будет проездом в Москве, и предлагал встретиться.