- Я не знал, понятно, что это будете вы. Мне казалось, должны явиться эти маленькие твари, которые шляются тут по району, - я их видел. Но вам, я чаю, музыка тоже должна понравиться.
Морриган переглянулись.
Маха прорычала:
- Кто сейчас говорит "я чаю"?
- Он лепечет, - сказала Бабд.
- Давайте его пытать. Вынимай у него глаза, Немайн.
- Вы помните, как выглядит клеймор? - спросил Антон.
- Здоровенный двуручный палаш, - ответила Немайн.
- Хорошо бошки оттяпывать.
- Я знала, я знала, - сказала Бабд.
- Она просто выделывается.
- Ну а в наше время клеймор означает нечто иное, - сказал Антон.
- Если работаешь с подержанными вещами три десятка лет, попадаются весьма занятные. - Он закрыл глаза и нажал кнопку.
Он рассчитывал, что душа его упокоится в книге - предпочтительно в надежно спрятанном первом издании "Консервного ряда".
Изогнутые противопехотные мины направленного действия "клеймор", которые Антон установил в колонках в глубине лавки, взорвались, швырнув две тысячи восемьсот шариков от подшипников в стальные шторы со скоростью, немногим меньшей скорости света, - и шарики эти разодрали в клочья Антона и все остальное на своем пути.
Рэй шел за любовью всей своей жизни квартал вверх по Мэйсон-стрит, а потом его любовь вскочила в канатный вагон и проехала остаток пути вверх по склону холма в Китайский квартал. Проблема в том, что вычислить, куда направляется вагон, легко, но ходят эти вагоны с интервалом минут в десять, поэтому Рэй не мог дождаться следующего, вскочить в него и крикнуть вагоновожатому:
"Поезжайте вон за тем антикварным транспортным средством - и газуйте посильней!"
Такси в пределах видимости тоже не наблюдалось.
Выяснилось, что бежать вверх по крутому склону в жаркий летний день в уличной одежде - не совсем то же самое, что бегать перед строем поджарых резиновых кукол по движущейся дорожке в спортзале с кондиционированным климатом.
Когда Рэй добрался до Калифорния-стрит, он обливался потом и не только ненавидел весь город Сан-Франциско и его обитателей в придачу, но и готов был навсегда позабыть Одри и вернуться к относительному отчаянию Украинских Рабынь, Отсасывающих Досуха издалека.
Передышка ему выпала на развязке Пауэлл-стрит, где вагоны разворачивали на вертушке у Китайского квартала, и Рэй сумел запрыгнуть в следующий и продолжить головокружительную погоню со скоростью семь миль в час - еще десять кварталов по Маркет-стрит.
Затем Одри выскочила из кабельного вагона, перешла прямо на островок посреди Маркет-стрит и села в древний трамвай, который тронулся, не успел Рэй дойти до остановки. Это просто какая-то дьявольская суперведьма общественного транспорта, подумал он. Вагоны ее поджидают, когда ей нужны, а стоит добраться до места ему, они уже уехали. Ей подвластен некий злой трамвайный амулет, в этом нет сомнений.
(В делах сердечных воображение бета-самца порою быстро ополчается на барахтающегося ухажера, и у Рэя оно в тот миг уже поглощало те крохи уверенности, что он собрал в кулак.)
Однако перед ним лежала Маркет-стрит - самая оживленная улица в городе, и Рэй сумел быстро поймать такси и проехать за Одри до самой Миссии. И даже пару кварталов дальше, пока Одри снова шла пешком.
Рэй держался в квартале за ней, и Одри его привела к большому нефритово-зеленому особняку в стиле королевы Анны чуть дальше 17-й улицы.
На колонне у входа висела табличка:
БУДДИСТСКИЙ ЦЕНТР "ТРИ ДРАГОЦЕННОСТИ".
Рэй уже отдышался и пришел в себя, поэтому с комфортом расположился за фонарным столбом через дорогу и смотрел, как Одри поднимается на крыльцо. Ей навстречу распахнулась застекленная дверь; выскочили две старушки - казалось, им не терпится что-то сообщить Одри, но они не могут взять себя в руки.
Рэю старушки показались знакомыми. Он затаил дыхание и полез в задний карман джинсов. Извлек две фотокопии водительских прав тех женщин, которых его просил отыскать Чарли. Ну точно, они - перед будущей миссис Мэйси стояли Эстер Джонсон и Ирэна Посокованович. И в тот миг, когда Рэй ломал голову над возможной связью, дверь буддистского центра опять открылась и наружу вылетело нечто похожее на речную выдру в мини-платьице с блестками и в сапогах стриптизерши. Оно кинулось в атаку на лодыжки Одри с ножницами наперевес.
Чарли с инспектором Риверой стояли у магазина "Свежая музыка" на Кастро, пытаясь разглядеть что-нибудь внутри, за вырезанными картонными фигурами и гигантскими конвертами альбомов. Если верить извещению на дверях, магазину следовало работать, но дверь была заперта, а свет не горел. Судя по тому, что представилось взору Чарли, в магазине за прошедшие годы, с тех пор как он познакомился с Мятником Свежем, ничего не изменилось, за исключением одного, но важного факта: пропал стеллаж с пылающими сосудами.
По соседству располагалась лавка мороженого йогурта, и Ривера завел Чарли туда и побеседовал с владельцем. Парень был слишком накачан для кондитера.
- Он уже пять дней не открывается, - сказал он. Никому ни слова не сказал. У него все в порядке?
- Я уверен, что у него все прекрасно, - ответил Ривера.
Через три минуты инспектор выяснил все телефонные номера и адрес Мятника Свежа у диспетчера полиции Сан-Франциско, и, прозвонив по всем и везде услышав автоответчики, они с Чарли отправились к Мятнику домой в Твин Пикс. У двери квартиры лежала горка газет.
Ривера повернулся к Чарли:
- Кого-нибудь еще знаете? Кто мог бы подтвердить то, о чем вы мне рассказывали?
- В смысле - других Торговцев Смертью? - уточнил Чарли.
- Я их не знаю, но знаю о них. С вами они, возможно, разговаривать не захотят.
- Хозяин букинистической лавки на Хэйт и старьевщик в начале 4-й улицы, так?
- Нет, - ответил Чарли.
- Ничего похожего. Почему вы спросили?
- Потому что оба пропали, - ответил Ривера.
- У старьевщика в кабинете все стены были в крови. А у букиниста на полу валялось человеческое ухо.
Чарли обмяк и навалился на стену.
- В газетах про это ничего не было.
- Мы такое не разглашаем. Оба жили бобылями, никто ничего не видел, мы даже не знаем, есть ли там состав преступления. Но теперь, раз пропал этот свежий мужик…
- Думаете, эти двое тоже торговали смертью?
- Я не утверждаю, Чарли, что я в это верю, - могло быть просто совпадение. Но когда мне сегодня насчет вас позвонил Рэй Мэйси, я все равно собирался с вами встречаться. Спросить, знали вы их или нет.
- Рэй меня сдал?
- Не кипишитесь. Может, он спас вам жизнь.
Чарли уже в сотый раз за вечер подумал о Софи - его беспокоило, что он не рядом с ней.
- Можно, я позвоню дочери?
- Конечно, - сказал Ривера.
- Но потом…
- "На полку их, Дэнно" в Миссии, - сказал Чарли, вытаскивая из пиджака мобильник.
- Дотуда минут десять. Мне кажется, хозяин - один из нас.
У Софи все было отлично - они с миссис Корьевой кормили адских псов "Сырными тритончиками". Девочка спросила, не надо ли Чарли помочь, и он чуть не разрыдался. Ответил, что нет, когда голос перестал дрожать.
Через семь минут они встали едва ли не поперек Валенсия-стрит: впереди пожарные машины палили из водометов по второму этажу того дома, где прежде располагалась лавка Антона Дюбуа. Чарли с инспектором вышли из машины, и Ривера предъявил бляху тому полицейскому, который первым прибыл на место происшествия.
- Пожарные бригады не могут проникнуть внутрь, - сообщил тот. - Там сзади тяжелая стальная дверь, а в этих ставнях с четверть дюйма стали, если не больше.
Шторы пучились наружу, и на них виднелись тысячи мелких бугорков.
- Что произошло? - спросил Ривера.
- Пока не знаем, - ответил полицейский.
- Соседи сообщили о взрыве, и пока это все, что нам известно. Выше никто не жил. Все соседние здания мы эвакуировали.
- Спасибо, - сказал Ривера.
Он посмотрел на Чарли и поднял бровь.
- Филлмор, - ответил тот.
- Ломбард на углу Фултон и Филлмор.
- Поехали, - Ривера взял Чарли за руку, чтобы тот быстрее хромал к машине.
- Так я больше не подозреваемый? - спросил Чарли.
- Если выживете - разберемся, - ответил Ривера, открывая дверцу.
Из машины Чарли позвонил сестре:
- Джейн, мне нужно, чтобы ты забрала Софи и собачек и отвезла их к себе.
- Конечно, Чарли, только мы недавно ковры почистили… Элвин и…
- Ни за что не разлучай Софи и собак ни на секунду, Джейн, ты меня поняла?
- Господи, Чарли. Ну еще бы.
- Я не шучу. Ей может грозить опасность, а они ее защитят.
- Что происходит? Вызвать полицию?
- Я и так с полицией, Джейн. Прошу тебя - поезжай за Софи немедленно.
- Уже выхожу. А как мне их всех вместить ко мне в "субару"?
- Как-нибудь. Если надо, привяжи Элвина и Мохаммеда к заднему бамперу и езжай медленно.
- Но это ужас, Чарли.
- Нет, не ужас. Они справятся.
- Да нет, когда я в прошлый раз так делала, они оторвали мне бампер. Ремонт обошелся в шестьсот долларов.
- Поезжай. Перезвоню через час. - И Чарли отсоединился.
- Ну что, эти клейморы - паскудство, я вам так скажу, - произнесла Бабд.
- Как мечи они мне раньше нравились, а теперь… Вот обязательно их нынче делать так, чтоб бабахали и кидались этой… Немайн, как эта дрянь называется?
- Шрапнель.
- Шрапнелью, - сказала Бабд.
- А я только начала в себя приходить…
- Заткнись! - рявкнула Маха.
- Но больно же, - ответила Бабд.
Морриган текли по стоку под 16-й улицей в Миссии. Теперь в них вновь осталось еле-еле два измерения, и походили они на драные черные боевые флаги - прохудившиеся тени, что сочились черной слизью. Немайн оторвало одну ногу, и Морриган сунула беглую конечность под мышку, а сестры волокли ее саму по трубе.
- Немайн, лететь можешь? - спросила Бабд.
- Ты тяжелая, знаешь.
- Только не здесь, а туда я больше не пойду.
- Нам придется еще что-то делать Сверху, - сказала Маха.
- Если хочешь поправиться в этом тысячелетии.
Когда три дивы смерти вытекли к широкой развилке под Маркет-стрит, перед ними в трубе что-то заплескалось.
- Что это? - спросила Бабд.
Все остановились. Что-то проплюхало мимо по трубе, к которой они приближались.
- Что это было? Что это было? - встревожилась Немайн, которой за сестрами ничего не было видно.
- Похоже на белочку в бальном платье, - ответила Бабд.
- Но я сильно ослабла и могу бредить.
- К тому же ты идиотка, - сказала Маха.
- Это же дармовая душа. Лови давай! Ею мы вылечим Немайн ногу.
Маха и Бабд выронили сестру-унидекстру и кинулись к развилке. И тут им дорогу заступил бостонский терьер.
Когда Морриган ретировались по трубе, звук был такой, словно кошки рвут кружево.
- Эгей, эгей, эгегей, - пела Маха, и то, что оставалось от ее когтей, царапало бетон.
Фуфел отрывисто и угрожающе протявкал и кинулся на Морриган в бой.
- Новый план, новый план, новый план, - бормотала Бабд.
- Ненавижу собак, - изрекла Маха.
В ретираде они подхватили сестру.
- Мы, богини смерти, мы, кто скоро будет повелевать всей подлежащей тьмой, - и бежим от крохотного песика, - сказала Немайн.
- Ну и к чему ты это, поскакушка? - спросила Маха.
А в Филлморе Кэрри Лэнг закрыла свой ломбард на ночь и стала ждать, когда очистятся ультразвуком драгоценности, принятые днем, чтобы их можно было выложить в витрину. Ей хотелось поскорее все закончить и убраться отсюда - пойти домой, поужинать, может, на пару часов выйти погулять. Ей было тридцать шесть, не замужем, и она считала своей обязанностью гулять - чем черт не шутит, вдруг встретит хорошего парня, - хотя на самом деле предпочла бы остаться дома и смотреть по телевизору детективы. Она гордилась тем, что не стала циником. Ростовщик, как и судебный поручитель под залог, склонен рассматривать людей с худшей стороны, и что ни день Кэрри в себе давила опаску: вдруг последний на земле приличный парень уже стал барабанщиком или сторчался?
Однако в последние дни Кэрри не очень стремилась выходить на улицу: уж очень много странностей она видела и слышала в городе. В тенях шебуршились какие-то твари, из ливнестоков что-то шептали голоса. Чем дальше, тем больше ей нравилось сидеть дома. Кэрри даже стала брать с собой на работу бассета-пятилетку Бодряка. Взаправду защитить ее пес, конечно, не мог, если нападавший не был ростом ниже колена, хотя гавкал громко и была надежда, что однажды Бодряк обгавкает какого-нибудь мерзавца. Если у мерзавца под рукой не будет собачьей галеты. Но, как впоследствии выяснилось, те, кто вторгся вечером в ломбард, ростом были гораздо ниже колена.
Кэрри служила Торговкой Смертью девять лет и, когда первое потрясение прошло (что заняло каких-то четыре года), стала полагать все это причудой бизнеса. Но по намекам в "Великой большой книге Смерти" она понимала: что-то происходит. И это ее нервировало.
Выйдя в торговый зал, чтобы открутить до пола защитные жалюзи, Кэрри услышала, как за спиной в темноте что-то шевелится, - что-то низенькое, у гитарной стойки. Проходя, оно зацепило струну ми, и нота завибрировала предостережением. Кэрри остановилась и проверила, с собой ли у нее ключи, - вдруг придется выскакивать в переднюю дверь. Она расстегнула кобуру револьвера 38-го калибра, затем подумала:
"Какого черта, я же не легавый", вытащила оружие и прицелилась в еще звучавшую гитару.
Полицейский, который ухаживал за ней много лет назад, уговорил ее всегда носить с собой на работе "смит-и-вессон". И пусть раньше ей ни разу не приходилось его выхватывать, она знала, что грабителей револьвер отпугивает.
- Бодряк? - позвала она.
Ответило ей какое-то шорканье в задней комнате. Ну зачем она выключила почти весь свет? Рубильник - в глубине склада, путь освещали только лампочки в витринах, которые почти не отбрасывали света на пол, а именно там что-то и шевелилось.
- У меня пистолет, и стрелять я умею, - сказала она и почувствовала себя дура дурой, еще не успев договорить.
На сей раз ей ответил приглушенный скулеж.
- Бодряк!
Нырнув под заслонку прохода в стойке, Кэрри кинулась на склад, по ходу обводя помещение стволом револьвера, как полицейские в телевизоре. Опять скулеж. В полумраке она различила Бодряка - пес лежал, как всегда, у черного хода, однако морда и лапы у него были чем-то обмотаны. Монтажной лентой.
Кэрри потянулась к выключателю, но что-то ударило ее под коленки. Она попыталась извернуться, и что-то двинуло ее в грудь, сбив на пол. Острые когти впились в запястья, и она выпустила револьвер. Затылком Кэрри стукнулась о косяк, и в голове словно замигал стробоскоп, потом что-то шарахнуло ее по черепу - больно, - и все вокруг почернело.
Когда Кэрри пришла в себя, везде по-прежнему было темно. Она не понимала, сколько провела в отключке, а шевельнуться, чтобы взглянуть на часы, не могла.
"Боже мой, они свернули мне шею", - подумала она.
Мимо что-то проплывало, и каждый предмет тлел красным, едва высвечивая то, что их несло: крохотные черепа - клыки - когти - мертвые пустые глазницы. Сосуды души словно плыли над самым полом в сопровождении почетного караула падали. Затем Кэрри ощутила на себе чьи-то когти - эти твари касались ее, двигались под ней. Она попыталась заорать, но рот ей плотно заклеили.
Она почувствовала, как ее поднимают, затем различила дверь черного хода - та открылась, и Кэрри пронесли наружу в каком-то футе от пола. После чего вздернули почти стоймя, и она поняла, что падает в темную бездну.
Черный ход в ломбард был открыт, а в углу задней комнаты лежал обмотанный монтажной лентой бассет. Ривера осмотрел все помещение, не убирая пистолет и в одной руке держа фонарик. Никого не обнаружив, позвал из переулка Чарли.
Войдя, тот сразу включил свет.
- Ой-ей, - сказал он.
- Что? - спросил Ривера.
Чарли показал на стеллаж с разбитым стеклом.
- Тут она держала сосуды. Когда я заходил, он был почти полон. А теперь - ну, в общем…
Ривера осмотрел пустой шкаф.
- Ничего не трогайте. Что бы тут ни произошло, вряд ли это дело рук того же негодяя.
- Почему? - Чарли заглянул на склад, где лежал связанный бассет-хаунд.
- Из-за него, - сказал Ривера.
- Собаку не связывают, если хотят кого-то замочить и наоставлять везде кровь и обрубки тел. Не та ментальность.
- Может, она сама его связывала, когда сюда нагрянули? - сказал Чарли.
- По виду она вроде как полицейская такая дама.
- Ну да, все полицейские любят собачий бондаж - вы на это намекаете? - Ривера вложил пистолет в кобуру, вытащил из кармана перочинный нож и подошел к ерзавшему на полу бассету.
- Нет, не на это. Извините. Но пистолет у нее был.
- Наверняка она не выходила наружу, - сказал Ривера.
- Иначе включилась бы сигнализация. Что это на косяке? - Он пилил ножом ленту на лапах бассета, стараясь их не задеть, и головой показывал на проход из лавки на склад.
- Кровь, - ответил Чарли.
- И клочок волос.
Ривера кивнул:
- Там на полу тоже кровь? Ни к чему не прикасайтесь.
Чарли посмотрел на трехдюймовую лужицу слева от двери.
- Н-да, похоже.
Инспектор освободил собаке передние лапы и теперь удерживал ее коленями, чтобы распутать ленту на морде.
- Там следы, не смажьте. Что это - частичные отпечатки обуви?
- Похожи на птичьи. Может, куры?
- Нет. - Ривера отпустил бассета, который тут же попытался напрыгнуть на итальянские парадные брюки инспектора и облизать ему физиономию в честь такого праздника. Ривера удержал пса за ошейник и подошел к Чарли.
- И точно куриные, - сказал инспектор.
- Ага, - подтвердил Чарли.
- А у вас на пиджаке собачьи слюни.
- Мне нужно об этом сообщить, Чарли.
- Собачьи слюни - решающий фактор для вызова подкрепления?
- К черту слюни. Собачьи слюни здесь ни при чем. Мне нужно об этом сообщить и вызвать напарника. Он и так разозлится, что я столько ждал. Мне нужно отвезти вас домой.
- Если не сведете пятно с костюма за тысячу долларов, собачьи слюни будут очень даже при чем.
- Сосредоточьтесь, Чарли. Как только вызову сюда опергруппу, я отправляю вас домой. Как мне звонить, вы знаете. Чуть что - сообщайте. Что угодно.
Ривера позвонил по мобильнику диспетчеру и вызвал патрульную и оперативно-следственную группы, как можно скорее. Когда он закрыл телефон, Чарли сказал:
- Так я больше не под арестом?
- Нет. Оставайтесь на связи. И не высовывайтесь, ладно? Может, даже имеет смысл несколько суток провести вне города.
- Не могу. Я Люминатус, у меня есть обязанности.
- Но вы не знаете, каковы они…