- Если я их не знаю, это не означает, что их нет, - ответил Чарли.
Пожалуй, чересчур агрессивно.
- И вы уверены, что не знаете, сколько еще в городе этих Торговцев Смертью и где их найти?
- Мятник Свеж говорил, что по меньшей мере десяток, а больше я ничего не знаю. Кроме той женщины и старика в Миссии я на прогулках больше никого не засек.
В переулок въехала машина, и Ривера вышел к черному ходу встретить коллег. Затем повернулся к Чарли:
- Поезжайте домой, Чарли, и выспитесь, если сумеете. Я буду на связи.
Чарли не сопротивлялся, когда патрульный подвел его к машине и помог забраться на заднее сиденье. Изнутри Чарли помахал Ривере и бассет-хаунду. Патрульный крейсер задом сдал из переулка.
23
Трехнутый денек
То был трехнутый денек в Городе Двух Мостов. С первым светом зари на конструкциях моста Золотые Ворота расселись стаи стервятников и принялись глазеть на автомобилистов так, словно удивлялись, как это людям хватает наглости до сих пор оставаться в живых и куда-то ехать. Вертолеты дорожной полиции, вызванные, чтобы снять на пленку пернатых захватчиков моста, вместо этого десять минут снимали спиральную тучу летучих мышей, вившуюся вокруг пирамиды "Транс-америка", после чего, надо полагать, испарились в черном тумане, уплывшем по Заливу в открытое море. Утонули три пловца, состязавшиеся в Сан-Францисском триатлоне, и вертолет репортеров сумел заснять что-то под водой - некий темный силуэт, подплывший снизу к одному из пловцов и утащивший его на глубину. Многочисленные прогоны пленки выявили там отнюдь не зализанные очертания акулы - у существа обнаружился немалый размах крыльев и отчетливая рогатая голова. На скатов, наблюдавшихся ранее, совсем не походило. В парке Золотые Ворота внезапно поднялись на крыло все утки и покинули этот район; сотни морских львов, что, как правило, нежились на солнышке у Пирса 39, пропали тоже. И все голуби, судя по всему, исчезли из города.
Щелкопер, собиравший полицейскую хронику за ночь, обнаружил совпадения в семи сообщениях о пропаже людей или насилии в местных заведениях рынка вторичной розницы, и к концу дня все телестанции уже говорили об этом под эффектные кадры горящего здания, где раньше было заведение Антона Дюбуа в Миссии. Кроме того, с отдельными людьми происходило что-нибудь особенное: в тенях что-то шевелилось, из ливнестоков раздавались голоса и вопли, скисало молоко, хозяев царапали коты, выли собаки - и тысячи людей просыпались и понимали, что их больше не тянет на шоколад. То был поистине трехнутый денек.
Остаток ночи Ашер провел, суетясь и проверяя замки, потом перепроверяя, потом лазя в Интернете в поисках информации о Преисподниках - на всякий случай, вдруг кто-нибудь с последнего раза, когда он выходил в Сеть, вывесил новенький древний документ. Написал завещание и пару писем, затем вышел и опустил их в ящик на улице, а не оставил на стойке в лавке вместе с прочей исходящей корреспонденцией. Затем, уже на рассвете, когда бета-самцовое воображение разогналось до тысячи миль в час, совершенно вымотанный Чарли проглотил две таблетки снотворного, которые дала ему Джейн, и проспал весь трехнутый денек. На закате его разбудила звонком милая дочурка.
- Алло.
- Тетя Кэсси антисемит, - сказала Софи.
- Солнышко, на дворе шесть утра. Можно, мы обсудим политические взгляды тети Кэсси чуть позже?
- А вот и нет, на дворе шесть ночи. Пора купаться, а тетя Кэсси не дает мне взять Элвина и Мохаммеда в ванну, потому что она антисемит.
Чарли посмотрел на часы. Отчасти он обрадовался, что на дворе шесть вечера, а он разговаривает с дочерью. Хоть это осталось неизменным - что бы ни случилось, пока он спал.
- Ничего Кэсси не антисемит. - Джейн взяла отводную трубку.
- А вот и да, - сказала Софи.
- Папуля, ты осторожней. Тетя Джейн поборник антисемитов.
- А вот и нет, - сказала Джейн.
- Нет, ты послушай, какая умная у меня дочь, - сказал Чарли.
- Я вот не знал в ее возрасте слов "антисемит" и "поборник", а ты?
- Гоям нельзя верить, папуля, - сказала Софи.
Затем прошептала:
- Они терпеть не могут ванны, эти гои.
- Папа у тебя тоже гой, малыш.
- О боже мой, они повсюду, как люди из стручков! - Его дочь выронила трубку, заверещала, после чего хлопнула дверь.
- Софи, отопри сейчас же, - раздался в трубке голос Кэсси.
Джейн спросила:
- Чарли, откуда она этого нахваталась? Это ты ее учишь?
- Это миссис Корьева - она происходит от казаков, и у нее остаточные муки совести за то, что ее предки делали с евреями.
- А-а, - сказала Джейн.
Если нельзя обвинить брата, ей неинтересно.
- Ну так в ванную к ней собак пускать нельзя. Они едят мыло, а иногда залезают в ванну, и потом…
- Пусть лезут, Джейн, - перебил ее Чарли.
- Может, только они и способны ее защитить.
- Ладно, только я буду выкладывать им самое дешевое мыло. Не французское.
- Мыло отечественных производителей их вполне устраивает, Джейн. Слушай, я ночью собственноручно составил завещание. Если со мной что-то случится, я хочу, чтобы ты вырастила Софи. Я туда это внес.
Джейн не ответила. Чарли слышал в трубке, как она дышит.
- Джейн?
- Конечно, конечно. Само собой. Да что это с вами со всеми такое? Что за большая опасность грозит Софи? Чего ты такой дерганый? И почему, блядь, ты не позвонил раньше, засранец?
- Я всю ночь занимался делами. А потом выпил две твои таблетки. И вдруг пропало двенадцать часов.
- Выпил две? Никогда не пей по две.
- Ага, спасибо, - ответил Чарли.
- В общем, ладно, со мной наверняка все будет хорошо, но если вдруг нет, ты возьмешь Софи и на время уедешь из города. В Сьерру или куда-нибудь. Кроме того, я отправил тебе письмо, где все объясняется, - по крайней мере, все, что мне известно. Распечатай его, только если что-то произойдет, хорошо?
- Ничему лучше не происходить, ебала. Я только что потеряла маму, и я… ну за каким чертом тебе надо все это мне говорить, Чарли? Что у тебя случилось?
- Этого я тебе сказать не могу. Ты должна мне верить - у меня выбора не было.
- Как тебе помочь?
- Делай ровно то, что делаешь. Заботься о Софи, береги ее и чтобы все время с ней были собаки.
- Ладно, только пускай с тобой ничего не случается. Мы с Кэсси намерены жениться, и я хочу, чтобы выдавал меня ты. И позаимствовать твой смокинг. Это же "Армани", да?
- Нет, Джейн.
- Ты не хочешь меня выдавать?
- Нет-нет, дело не в этом. Да я ей заплачу, лишь бы она тебя взяла. Не в этом дело.
- Значит, ты считаешь, будто геям нельзя разрешать жениться, так? Ну вот, ты все-таки раскололся. Я так и думала - за столько лет…
- Я просто считаю, что геям нельзя разрешать жениться в моем смокинге.
- А, - сказала Джейн.
- Ты наденешь мой смокинг от "Армани", и мне придется брать напрокат какую-нибудь срань или покупать что-нибудь новое и дешевое, а потом я на веки вечные останусь на свадебных фотографиях полным мужланом. Я же знаю, как вам, парни, нравится показывать свадебные фотографии - это как зараза.
- Под "нами, парнями" ты имеешь в виду нас, лесбиянок? - осведомилась Джейн прокурорским голосом.
- Да, ебанушка, я имею в виду лесбиянок, - ответил Чарли голосом агрессивного свидетеля.
- Ой, ну ладно, - сказала Джейн.
- Это же моя свадьба, наверно, я могу сама купить себе смокинг.
- Вот это будет мило, - сказал Чарли.
- Мне все равно теперь брюки в седалище надо немного расставлять.
- Вот и умница.
- Так ты береги себя и меня выдай.
- Очень постараюсь. Как считаешь, Кассандра пустит на вашу свадьбу маленькую еврейскую девчонку?
Джейн рассмеялась.
- Звони мне каждый час, - сказала она.
- Не буду.
- Ладно, тогда как сможешь.
- Угу, - ответил Чарли.
- Пока.
Вылезая из постели, он улыбался - и спрашивал себя, не в последний ли раз способен это делать. Улыбаться.
Чарли принял душ, съел бутерброд с арахисовым маслом и желе и надел тысячедолларовый костюм, за который заплатил сорок баксов. Несколько минут похромал по спальне, решил, что нога себя чувствует вполне прилично и без пеногипсового каблука можно обойтись, поэтому оставил его у кровати. Включил кофеварку и позвонил инспектору Ривере.
- Трехнутый был денек, - сказал Ривера.
- Чарли, вам надо забирать дочь и уезжать из города.
- Я не могу. Это касается меня. Держите меня в курсе, хорошо?
- Дайте слово, что не станете делать глупостей и совершать подвиги.
- Такого не заложено в мою ДНК, инспектор. Если что увижу - позвоню.
Чарли отсоединился, не имея ни малейшего понятия, что ему делать. Однако что-то делать он должен. Позвонил Джейн пожелать Софи спокойной ночи.
- Я просто хотел тебе сказать, что я тебя очень люблю, солнышко.
- Я тебя тоже, папуля. А чего ты звонишь?
- У тебя встреча или что?
- У меня мороженое.
- Это мило. Послушай, Софи, папе надо кое-что сделать, поэтому я хочу, чтобы ты несколько дней пожила у тети Джейн, ладно?
- Ладно. Тебе помочь? Я свободна.
- Нет, солнышко, но спасибо.
- Ладно, папуля. Элвин смотрит на мое мороженое. Он, по-моему, голодный, как медведь. Я пошла.
- Я тебя люблю, солнышко.
- И я тебя, папуля.
- Извинись перед тетей Кэсси за то, что назвала ее антисемитом.
- Ладно. - Щелк.
Она первой повесила трубку. Зеница ока его, свет его жизни, гордость его и радость - первой повесила трубку. Чарли вздохнул, но ему получшело. Боль сердечная - естественная среда обитания бета-самцов.
Несколько минут Чарли на кухне точил лезвие шпаги о корпус электрического консервного ножа, который им с Рэчел подарили на свадьбу, а потом спустился проверить лавку.
Только открыв дверь на заднюю лестницу. Чарли услышал из лавки странные животные звуки. Вроде бы со склада, но свет там не горел, хотя в двери его падало достаточно. Началось? Тогда понятно, что делать дальше.
Чарли извлек шпагу из трости и, пригнувшись, сполз по лестнице, ступая на края ступенек, чтобы минимизировать скрипучесть. На полпути он увидел источник животных звуков и отпрянул, перепрыгнув чуть ли не пол-лестницы наверх.
- Растуды твою налево!
- Это нужно было сделать, - сказала Лили.
Она сидела верхом на Рэе Мэйси, ее плиссированная юбка в клеточку покрывала (милосердно) коллегу, в особенности - те детали его анатомии, кои могли подвигнуть Чарли на ослепление себе глаз, что он и без того намеревался сделать.
- Нужно, - отдуваясь, подтвердил Рэй.
Чарли снова заглянул на склад - парочка по-прежнему занималась тем, чем занималась: Лили скакала на Рэе, будто на механическом быке, и одна голая грудь ее подпрыгивала, вывалившись из разреза поварской куртки.
- Он был подавлен, - сообщила она.
- Я видела как он нашим пылесосом ставит себе засосы. Это ради вящего блага, Ашер.
- Так прекратите же, - сказал Чарли.
- Нет, нет, нет, нет, нет, - изрек Рэй.
- Это благотворительность, - сказала Лили.
- Знаешь, Лили, - заговорил Чарли, стараясь не смотреть на парочку, - свои позывы к благотворительности ты могла бы удовлетворять иными способами. Например, Санта в Армии спасения, что ли.
- С этими ебаться неохота. Они почти все конченые алкаши и воняют. Рэй, по крайней мере, чистенький.
- Я не имел в виду чикать Санту, я имел в виду - быть им. Звонить в колокольчик, ходить с красным котелком. Господи.
- Я чистенький, - изрек Рэй.
- А ты заткнись, - сказал Чарли.
- Она тебе в дочери годится.
- Он был на грани самоубийства, - сказала Лили.
- Я, может, ему жизнь спасаю.
- Спасает, - подтвердил Рэй.
- Рэй, заткнись, - рявкнул Чарли.
- Это презренный секс из жалости, от крайнего отчаяния, вот и все.
- Это он знает, - сообщила Лили.
- Я не против, - подтвердил Рэй.
- Кроме того, я стараюсь ради великой целить продолжала Лили.
- Рэй от тебя жмется.
- Куда? - спросил Рэй.
- Как? - спросил Чарли.
- Он нашел женщину, которая скупала все сосуды. Она была с теми клиентами, которых ты пропустил. Где-то в Миссии. Он не собирался тебе рассказывать.
- Я не понимаю, о чем ты, - сказал Рэй.
- Быстрее, пожалуйста.
- Скажи ему адрес, - сказала Лили.
- Лили, - произнес Чарли.
- Это вовсе не обязательно.
- Да, - подтвердил Рэй.
Раздался громкий шлепок. Чарли открыл глаза. Парочка по-прежнему была перед ним - делала то, что делала, - но правая щека Рэя ярко горела, а Лили замахивалась, чтобы влепить ему еще раз.
- Говори!
- На Герреро-стрит, между 18-й и 19-й, номера не знаю, но это большой зеленый особняк, не проглядишь. Буддистский центр "Три драгоценности".
ШМЯК!
- Ай, я же ему сказал, - взвыл Рэй.
- Это за то, что адрес не выяснил, СУКА! - сказала Лили.
Затем повернулась к Чарли.
- Готово, Ашер. Я хочу высокую должность, когда ты покоришь Преисподнюю.
Чарли подумал, что первым делом после покорения Преисподней отредактирует "Великую большую книгу Смерти", чтобы в ней объяснялось, как разбираться с такими вот ситуациями.
Но вслух он сказал:
- Она твоя, Лили. Будешь заведовать пытками и дресскодом.
- Мило, - сказала Лили.
- Извини, Ашер, мне тут нужно закончить.
- И Рэю:
- Слышал? Никаких больше фланелевых рубашек, курвиметр!
ТРЕСЬ!
У хрюков, исходивших от Рэя, усилились частота и интенсивность.
- Ну да, - сказал Чарли.
- Я выйду в другую дверь.
- Увидимся, - сказал Рэй.
- Я больше никогда не буду смотреть вам обоим в глаза, хорошо?
- Неплохо, Ашер, - ответила Лили.
- Будь осторожнее.
Чарли всполз обратно по лестнице, вышел через парадное квартиры и спустился на лифте в подъезд, всю дорогу подавляя рвотные позывы. На улице он тормознул такси и поехал в Миссию, безуспешно стирая из памяти картину совокупления своих работников.
За "дармовыми душами", что сбежали через канализацию, Морриган дошли до пустынной улочки в Миссии. Теперь дивы смерти ждали в ливнестоках на обоих перекрестках и наблюдали за зеленым викторианским особняком. Приходилось осторожничать - алчную натуру сестер отчасти укротил тот факт, что накануне ночью их с особой жестокостью подорвали.
"Дармовыми" они называли эти души, потому что маленькие лоскутные существа сами приносили их к сестрам по канализации, - эти дары являлись в миг величайшей слабости Морриган. После того как проклятый бостонский терьер целые мили гнал их по трубам и сестры, избитые и изможденные, спаслись на высоком карнизе подземной развязки, перед ними возникла процессия из двадцати с лишним кошмариков, разодетых как на бал. Крохотные твари несли самое нужное, то, чем сестры могли исцелить раны и вернуть силу, - человеческие души.
Восстановившись таким образом, Морриган сумели прогнать назойливого песика. Дивы смерти вернулись - не к тому, конечно, состоянию, что было у них до взрыва, они теперь, возможно, и взлететь не смогли бы, но вполне в силах оказаться еще разок Сверху. Особенно если под рукой столько душ.
А на улицах тем вечером не было никого, кроме торчков, шлюх и бездомных. После трехнутого дня почти все в Заливистом Городе решили, что лучше, наверное, посидеть дома. Безопаснее. С точки же зрения Морриган (насколько им вообще хотелось туда глядеть), людям в домах было не безопаснее, чем тунцу в консервной банке, хотя этого еще никто не знал. Никто не ведал, от кого они прячутся, кроме Чарли Ашера, а он сейчас выходил из такси прямо у Морриган перед носом и на глазах.
- Новое Мясо, - сказала Маха.
- Надо ему дать новое имя, - сказала Бабд.
В смысле, не такой уж он теперь и новый.
- Тш-ш, - шикнула Маха.
- Эй, любовничек? - окликнула из стока Бабд.
- Скучал по мне?
Чарли заплатил таксисту и встал посреди улицы, оглядывая большой нефритово-зеленый дом в стиле королевы Анны. В башенках наверху и одном окне внизу горел свет. У входа в полумраке едва различалась табличка: БУДДИСТСКИЙ ЦЕНТР "ТРИ ДРАГОЦЕННОСТИ".
Чарли сделал первый шаг к дому и заметил движение за решеткой под крыльцом: там сверкнули чьи-то глаза. Наверное, кошка. Тут у него зазвонил мобильник, и Чарли откинул крышку.
- Чарли, это Ривера. У меня хорошие новости - мы нашли Кэрри Лэнг, женщину из ломбарда, и она еще жива. Ее связали и бросили в мусорный контейнер в квартале от ее заведения.
- Это здорово, - ответил Чарли.
Но здорово ему не было. То, что шевелилось под крыльцом, уже вылезало на поверхность и выстраивалось в шеренгу лицом к нему. Двадцать или тридцать тварей - чуть больше фута ростом, одетые в старинные причудливые костюмы. Вместо лица у каждой был череп мелкого зверя - кошки, лисы, барсука (прочих Чарли не узнал): одни кости, пустые глазницы, мертвые. Однако все они на него смотрели.
- Вы не поверите, что ее туда засунуло, Чарли. Маленькие твари, она говорит, крохотные монстры.
- Ростом где-то четырнадцать дюймов, - сказал Чарли.
- Ну да, а откуда вы знаете?
- Сплошь зубы и когти, будто куски животных присобачили друг к другу просто так, и все разодеты как на маскарад?
- Чарли, что это вы мне рассказываете? Что вам известно?
- Одни догадки, - ответил Чарли и отстегнул защелку на трости.
- Эй, любовничек? - раздался у него за спиной женский голос.
- Скучал по мне?
Чарли обернулся. Она выползала из ливнестока почти рядом.
- И плохая новость, - продолжал между тем Ривера.
- Мы нашли старьевщика и букиниста из Миссии. Вернее, то, что от них осталось.
- Это и впрямь плохая новость, - сказал Чарли.
Он двинулся по улице - подальше от сточной гарпии и крыльца с марионетками Сатаны.
- Эй, Новое Мясо, - донеслось с другого перекрестка.
Чарли снова обернулся - из стока выползала еще одна гарпия, и глаза ее сверкали под уличным фонарем. За спиной у него раздавался дробный перестук мелких челюстей.
- Чарли, мне все равно кажется, что вам лучше ненадолго уехать из города, но если не уедете - и никому не говорите, что я вам это сказал, - вам лучше обзавестись пистолетом. Может, даже парочкой.
- Сдается мне, это неплохая мысль, - ответил Чарли.