Больше Чарли вымолвить ничего не успел. Прямо по курсу раздался треск и грохот, звяк стекла и хруст дерева. В соседней комнате опрокинулся стол, Мятник Свеж заорал:
- Ни с места! - перепрыгнул через означенный стол и устремился прямиком к Чарли и Одри с пистолетом в руке.
Очевидно, не сознавая того факта, что росту в нем семь футов, а дверной проем, установленный в 1908 году, в высоту всего шесть футов и восемь дюймов.
- Стойте! - крикнул Чарли где-то на полсекунды позже, чем нужно, ибо Мятник Свеж вогнал четыре дюйма своего лба в очень красивую притолоку резного дуба с такой силой, что от удара сотрясся весь дом.
Ноги его продолжили путь, тело потащилось за ними, и на какой-то миг Мятник расположился параллельно полу дюймах в шести, после чего решила вмешаться сила тяготения.
Хромированный "орел пустыни" пролязгал через все фойе и ударился в парадную дверь. Мятник Свеж плоско и вполне бессознательно приземлился между Чарли и Одри.
- А это мой друг Мятник Свеж, - сказал Чарли.
- Он редко так делает.
- Ух ты, не каждый день такое увидишь, - произнесла Одри, глядя на дылду в отключке.
- Ну да, - подтвердил Чарли.
- Даже не знаю, где он отыскал шелк-сырец мшистого оттенка.
- Это разве не лен? - спросила Одри.
- Нет, это шелк.
- Хм-м, а такой мятый, что я решила - должно быть, лен или смесь.
- Ну, я думаю, от этой суеты…
- Да, наверное, - кивнула Одри и посмотрела на Чарли:
- Итак…
- Мистер Ашер. - Женский голос справа.
Двери разъехались, и появилась женщина постарше.
- Ирэна Посокованович. Когда они виделись в последний раз, Чарли сидел в машине Риверы и в наручниках.
- Миссис Посохов… миссис Посоква… Ирэна! Как вы?
- Вчера это вас не очень заботило.
- Нет-нет, что вы, заботило. По правде. Извините меня. - Чарли включил самую чарующую свою улыбку.
- Надеюсь, у вас при себе нет перечного газа.
- Нет, - ответила Ирэна.
Чарли посмотрел на Одри:
- У нас вчера вышло маленькое недоразумение…
- Зато у меня вот что есть, - сказала Ирэна, извлекла из-за спины электрошоковый пистолет, прижала его к груди Чарли и выдала разряд в сто двадцать пять тысяч вольт.
Сотрясаясь в болезненных судорогах на полу, Чарли видел, как к нему подступают разодетые в антикварные наряды зверюшки, - или же твари, похожие на зверюшек.
- Свяжите обоих, ребята, - сказала Одри.
- Я приготовлю чай.
- Чаю? - спросила Одри.
Вот так второй раз в жизни Чарли Ашера привязали к стулу и подавали ему горячее питье. Одри склонилась над ним с чашкой в руках, и, сколь неловка или опасна ни была ситуация, Чарли не мог отвести взгляд от выреза ее рубашки.
- Что за чай? - спросил он, пытаясь тянуть время и рассматривая гроздь шелковых розочек, которая довольно примостилась на застежке ее бюстгальтера.
- Чай мне нравится такой же, как мужчины, - ухмыльнулась в ответ Одри.
- Слабый и зеленый.
Теперь Чарли взглянул ей в глаза - они улыбались.
- Правая рука у вас свободна, - сказала Одри.
- Но нам пришлось забрать пистолет и шпагу, потому что здесь на такие вещи смотрят косо.
- Вы самый приятный тюремщик, какого я встречал, - сказал Чарли, беря у нее чашку.
- На что это вы намекаете? - осведомился Мятник Свеж.
Чарли перевел взгляд вправо: мистер Свеж тоже сидел привязанный к стулу, как будто его взяли заложником на детском утреннике, - его колени располагались у подбородка, а одно запястье было привязано к ножке у самого пола. Кто-то утвердил у него на голове большой пакет со льдом, который чем-то напоминал шотландский берет.
- Ни на что, - ответил Чарли.
- Вы тоже были замечательным тюремщиком, не поймите меня превратно.
- Чаю, мистер Свеж? - спросила Одри.
- А кофе есть?
- Секундочку. - И Одри вышла из комнаты.
Из фойе их куда-то перенесли - Чарли не понял, куда именно.
В свое время помещение, должно быть, служило салоном, но теперь его переоборудовали в гибрид кабинета и приемной: компьютер, металлические столы, конторские шкафы и несколько старомодных дубовых стульев для сотрудников и посетителей.
- По-моему, я ей нравлюсь, - сказал Чарли.
- Она вас привязала к стулу, - ответил Мятник Свеж, свободной ругой дергая за монтажную ленту на лодыжке. Пакет льда с глухом стуком брякнулся на пол.
- Когда мы встречались раньше, я даже не заметил, какая она симпатичная.
- Вы не поможете мне освободиться, пожалуйста? - спросил Мятник.
- Не могу, - ответил Чарли.
- Чай. - И он повел рукой с чашкой.
У дверей что-то защелкало. В комнату резво вбежали четыре крохотных двуногих в шелке и атласе. У одного лицо было игуаны, руки - енота, а одет он был мушкетером: шляпа с пышным пером и все дела. Он выхватил шпагу и ткнул ею Мятника Свежа в ту руку, которой тот дергал за ленту.
- Ай, ч-черт. Тварь!
- Мне кажется, он не хочет, чтоб вы отвязывались, - сказал Чарли.
Игуанодон с пышным росчерком отсалютовал Чарли шпагой, а свободной лапкой повертел у кончика рыла, словно бы говоря:
"Отличный нюх, приятель!"
- Значит, - сказала Одри, внося поднос с кофе для Мятника, - я вижу, вы уже познакомились с беличьим народцем.
- С кем-кем? - переспросил Чарли.
Крохотная дама с утиным лицом и черепашьими ручками, одетая в бальное платье из лилового атласа, сделала Чарли книксен, и он кивнул в ответ.
- Мы их так называем, - сказала Одри.
- У первых которых я сделала, были руки и лица белок, а потом беличьи детали у меня закончились, и они стали несколько барочнее.
- Так они, что ли, не из Преисподней? - спросил Чарли.
- Их сделали вы?
- Вроде того, - ответила Одри.
- Сливки и сахар, мистер Свеж?
- Да, пожалуйста, - сказал Мятник.
- Вы делаете таких монстров?
Вся четверка существ разом повернулась к нему и как бы выдвинула челюсти, словно говоря: "Эй, дружок, это кого ты назвал монстрами?"
- Они совсем не монстры, мистер Свеж. Беличий народец - такие же люди, как вы.
- Ну да, только одеваются получше, - сказал Чарли.
- Знаете, Ашер, я ведь не навсегда привязан к этому стулу, - произнес Мятник.
- Женщина, кто - или что - вообще вы такое?
- Вы бы повежливей, - сказал Чарли.
- Наверное, мне следует объяснить, - сказала Одри.
- Думаете? - уточнил Мятник.
Одри села на пол, скрестив ноги, и беличий народец собрался вокруг послушать.
- В общем, как-то неловко признаваться, но, видимо, все началось в детстве. Меня как-то тянуло к мертвому.
- Типа - нравилось трогать дохлятину? - спросил Мятник Свеж.
- Голой в ней валяться?
- Будьте добры, дайте же даме сказать, - не выдержал Чарли.
- Да эта сучка просто нелюдь, - сказал Мятник.
Одри улыбнулась:
- Ну, в общем, да - да, я нелюдь, мистер Свеж, а вы привязаны к стулу у меня в столовой и зависите от любого моего нелюдского каприза.
- Она постукала серебряной чайной ложечкой по передним зубам и закатила глаза, будто воображая нечто восхитительное.
- Продолжайте, пожалуйста, - содрогнувшись, произнес Мятник Свеж.
- Простите, что перебил.
- Но все было вполне по-людски, - сказала Одри, взглядом бросая Мятнику вызов.
- Просто у меня очень развито сопереживание всему, что умирает, - главным образом, животным, но когда, к примеру, скончалась моя бабушка, я это почувствовала за много миль. В общем, меня это не ошеломило, никак, но в колледже я решила изучать восточную философию - хотела понять, что мне с этим даром делать. А, ну и дизайн одежды.
- Мне кажется, важно хорошо выглядеть, когда работаешь с мертвыми, - сказал Чарли.
- Ну… э-э… в общем, - сказала Одри.
- И я была хорошей портнихой. Мне очень нравилось шить наряды. Короче, я познакомилась с одним парнем и влюбилась.
- С мертвым парнем? - уточнил Мятник.
- Всему свое время, мистер Свеж. В свое время умрет и он. - Одри посмотрела в ковер.
- Вот видите, мудило вы бесчувственный, - сказал Чарли.
- Вы ее обидели.
- Алло, Ашер?
Привязанный к стулу - да, - ответил Мятник.
- Окруженный маленькими монстрами - да. Но никак не бесчувственный.
- Извините, - сказал Чарли.
- Все в порядке, - продолжала Одри.
- Его звали Уильям… Билли, и мы два года были вместе, а потом он заболел. Всего через месяц после того, как мы обручились, ему поставили диагноз - неоперабельная опухоль мозга.
По их оценкам, жить ему оставалось месяца два. Я бросила учебу и не отходила от него. Одна сиделка из хосписа знала, что я изучаю Восток, и посоветовала нам поговорить с Дорже Ринпоче - монахом из Тибетского буддистского центра в Беркли. Мы беседовали о "Бардо Тедол", которая вам известна как "Тибетская книга мертвых". Он помог Билли переместить сознание в следующий мир - в следующую жизнь. Отвлек нас от тьмы, и смерть после общения с ним стала естественной - какой-то надеждой. Когда Билли умирал, я не отходила от него и чувствовала, как его сознание движется дальше, - по правде чувствовала. Дорже Ринпоче сказал, что у меня особый талант. Он считал, я должна учиться дальше у верховного ламы.
- И вы стали монахиней? - спросил Чарли.
- Я думал, лама - это такой рослый баран, - произнес Мятник Свеж.
Одри не обратила на него внимания.
- У меня болела душа, и мною нужно было руководить, поэтому я поехала в Тибет, где меня приняли в монастырь. Там я двенадцать лет изучала "Бардо Тедол" под водительством ламы Кампары Ринпоче - семнадцатой реинкарнации бодхисаттвы, который тысячу лет назад и основал нашу школу буддизма. Он обучил меня искусству "пхова" - переноса сознания в момент смерти.
- Чтоб вы могли делать то, что монах сделал для вашего жениха? - спросил Чарли.
- Да, я проводила "пхову" для многих горных поселян. У меня это была вроде как специализация… ну и шила для всех в монастыре одежды, конечно. Лама Кампара мне сказал, что он чувствует - я очень старая душа, реинкарнация сверхпросветленного существа, жившего много поколений назад. Я сначала думала, он меня просто хочет как-то проверить, чтобы я поддалась своему эго, но, когда приблизился час его смерти, он позвал меня совершить с ним "пхову". И я поняла, что проверка - вот она, он доверяет мне перенос своей души.
- Можно для протокола? - перебил ее Мятник Свеж.
- Я бы вам не доверил даже ключей от машины.
Игуанодон ткнул шпажонкой Мятнику в икру. Дылда ойкнул.
- Видите? - сказал Чарли.
- Вы грубите, и вам воздается. Карма.
Одри улыбнулась Чарли, поставила чашку на пол и сложилась в позу лотоса.
- Когда лама скончался, я увидела, как его сознание покидает тело. Затем я ощутила, как и мое сознание покидает тело, и я отправилась за ламой в горы, где он показал мне пещерку, заваленную снегом. В пещерке стоял каменный ларец, запечатанный воском и сухожилиями. Лама сказал, что я должна отыскать этот ларец, после чего пропал - вознесся, и я снова оказалась в своем теле.
- Вы тогда сверхпросветлились? - спросил Чарли.
- Я даже не знаю, что это значит, - ответила Одри.
- Насчет этого лама ошибся, но когда я проводила с ним "пхову", что-то меня изменило. Когда я вышла из кельи, где осталось его тело, в людях я различила сияющую красную точку - там, где у них сердечная чакра. То же самое, за чем я последовала в горы, - бессмертное сознание. Я видела человеческую душу. Однако меня больше тревожило другое: я видела, что у некоторых людей нет этого сияния или я его просто не вижу - и в них, и в себе. Я не знала почему, но мне было ясно, что каменный ларец нужно отыскать непременно. И я нашла его, пройдя той тропой, которую показал мне лама. В ларце лежал свиток, который большинство буддистов считали - и считают до сих пор - мифом. Утраченная глава "Тибетской книги мертвых"… Там описывались давно забытые искусства - "пхова насильственного переноса" и "пхова неумирания". О последней я даже не слышала. Первая позволяет насильно переносить душу от одного существа к другому, а вторая продлевает переход, "бардо", между жизнью и смертью. На сколько угодно.
- Это значит, вы можете заставить людей жить вечно? - спросил Чарли.
- Вроде того - хотя скорее они просто-напросто перестают умирать. Я много месяцев медитировала на этот поразительный дар, что оказался мне вручен, и боялась выполнять ритуалы. Но однажды присутствовала при "бардо" одного старика - он умирал от очень болезненного рака желудка. Я больше не могла смотреть, как он страдает, и попробовала "пхову насильственного переноса". Я направила его душу в тело его новорожденного внука, у которого не видела в сердечной чакре никакого сияния. Свет на моих глазах пролетел по комнате, и душа вошла в младенца. А через несколько секунд старик мирно скончался… Прошло несколько недель, и меня призвали на "бардо" девятилетнего мальчика - он тяжело заболел и теперь по всем признакам должен был умереть. Такого я вынести не могла - я же знала, я способна что-то сделать, и потому провела с ним "пхову неумирания", и он не умер. Даже пошел на поправку. Я поддалась тогда своему эго и стала проводить ритуал с прочими селянами, а не помогать им перейти в следующую жизнь. За пять месяцев я помогла так пятерым, но тут возникла проблема. Родители того первого мальчика позвали меня. Он не рос - даже ногти и волосы у него не росли. Он застрял в своем возрасте - ему по-прежнему было девять лет. Но к тому времени селяне уже приходили ко мне со своими родственниками при смерти, слух обо мне распространился и по другим горным деревням. У монастыря выстраивались очереди, и все требовали, чтобы я к ним вышла. Но я отказалась выполнять ритуал - я сознавала, что не помогаю этим людям, а, наоборот, замораживаю их в духовном развитии. Ну и, сами понимаете, пугаю до беспамятства.
- Объяснимо, - сказал Чарли.
- Я не могла растолковать другим монахам, что происходит. И поэтому ночью сбежала. Приехала в Буддистский центр в Беркли, стала им помогать, меня приняли послушницей. И вот тогда я впервые увидела, что человеческая душа может храниться и в неодушевленном предмете, - когда зашла в один музыкальный магазин на Кастро. В ваш магазин, мистер Свеж.
- Я знал, что это были вы, - сказал Мятник.
- Я Ашеру про вас говорил.
- Говорил, - подтвердил Чарли.
- Говорил, что вы очень привлекательны.
- Ничего я не говорил, - воспротивился Мятник.
- Говорил-говорил. "Славные глаза" - вот как он сказал, - доложил Чарли.
- Продолжайте.
- Но все равно ошибиться было невозможно - в компакт-дисках было то же сияние, то же присутствие, что я ощущала в людях, у которых имелась душа. Я перепугалась до полусмерти, что и говорить.
- Что и говорить, - подтвердил Чарли.
- Я пережил ровно то же самое.
Одри кивнула.
- Я собиралась обсудить это с моим учителем в буддистском центре, понимаете? Признаться, чему я научилась в Тибете, передать свитки тому, кто, наверное, понимает, что творится с душами в предметах, но всего через несколько месяцев из Тибета доставили известие, что я уехала при подозрительных обстоятельствах. Уж не знаю, чего они там наговорили, но меня попросили покинуть центр.
- И вы собрали вооруженную группировку жутких зверюшек и переехали в Миссию, - сказал Мятник Свеж.
- Это мило. Теперь можете меня отвязать, и я пойду.
- Свеж, будьте добры, дайте Одри дорассказать, а? Я уверен, что она тусуется с вооруженной группировкой жутких зверюшек по какой-то вполне безобидной причине.
Одри не останавливалась:
- Я устроилась работать костюмером в местной труппе, а театральная публика - по сути, все они прирожденные пижоны, - как ничто другое помогает заново ощутить вкус к жизни. Я старалась забыть о своей практике в Тибете и сосредоточилась на работе, решив, что пускай меня лучше стимулирует творчество. Шить взаправдашние наряды мне было не по карману, и я начала сочинять уменьшенные версии. В антикварной лавке в Миссии купила коллекцию беличьих чучел, и они стали моими первыми моделями. Потом уже я начала делать их из других отходов таксидермии - комбинировала и смешивала, но уже тогда звала их "беличьим народцем". У многих птичьи лапы - куриные и утиные, потому что они продаются в Китайском квартале, а еще там есть черепашьи головы и… в общем, в Китайском квартале можно купить много деталей мертвых животных.
- Вы мне рассказываете, - сказал Чарли.
- Я живу рядом с акульим магазином. Хотя построить акулу из запчастей никогда не пробовал. Наверное, это здорово.
- Вы больные, - произнес Мятник.
- Оба - вы же сами понимаете, правда? Возиться с мертвечиной и все такое.
Чарли и Одри вздели на него по брови. Существо в синем кимоно, с лицом собачьего черепа, воззрилось на него критической глазницей и тоже бы вздело бровь, если б та у него имелась.
- Ладно, давайте дальше. - Мятник махнул Одри свободной рукой.
- Я вас понял.
Одри вздохнула:
- И вот я стала ходить по антикварным магазинам и лавкам старья, искать все - от пуговиц до рук. И по меньшей мере в восьми нашла предметы с душами. В каждой лавке они были выставлены отдельно. И я поняла, что не только я вижу, как они светятся красным. Кто-то заключил души в эти предметы. Так я и узнала о вас, господа, кем бы вы ни были. Я должна была освободить души из ваших лап. Поэтому стала их покупать. Мне хотелось, чтобы они перешли к своему следующему воплощению, только я не знала, как это сделать. Думала использовать "пхову насильственного переноса" - душу вынуждаешь перейти к тому, кто, на твой взгляд, бездушен, - но этот процесс требует времени. И что мне было делать - связывать их? Я даже не знала, получится у меня или нет. В конце концов, метод использовался для переноса души в человека из человека, а не из неодушевленного предмета.
- И поэтому вы попытались насильно перенести душу в своих белочек? - спросил Чарли.
- Да, и все удалось. Но я не рассчитывала, что они оживут. Первая начала расхаживать везде и делать какие-то разумные вещи. Вот так и получились эти маленькие ребята, с которыми вы сегодня познакомились. Еще чаю, мистер Ашер? - Одри улыбнулась и протянула старьевщику чайник.
- У этих штук - человеческие души? - спросил Чарли.
- Это же отвратительно.
- Еще бы, гораздо лучше держать их в паре вонючих старых кроссовок. Они в беличьем народце лишь до тех пор, пока я не придумаю, как переместить их в людей. Я хотела их спасти от вас и таких, как вы.
- Но мы же не плохие парни. Скажите ей, Свеж, - мы совсем не плохие парни.
- Мы неплохие парни, - сказал Мятник.
- Можно мне еще кофе?
- Мы Торговцы Смертью, - сказал Чарли, но прозвучало гораздо унылее, чем он надеялся.
Ему отчаянно хотелось, чтобы Одри не считала его плохим парнем. Как большинство бета-самцов, он не сознавал, что хорошие парни могут и не привлекать женщин.
- Я о том же, - сказала Одри.
- Я не могла позволить вам торговать душами, как обычным подержанным мусором.
- Но так они отыскивают свое следующее перерождение, - сказал Мятник.