- Как ты это определила?
Табита показала мне язык и демонстративно отвернулась.
- Ну, не хочешь говорить, - промолвил я, - твое полное право.
- Ладно, скажу, - неожиданно сменив гнев на милость, промолвила девушка. - Тем более что ты уже наверняка догадался, в чем дело. Или догадаешься в ближайшее время. В любом случае я не желаю, чтобы посторонние мысли отвлекали тебя от выполнения своих обязанностей.
- И в чем дело?
- Я - нестандарт, - улыбнулась она. Такой же, как и ты. Забыл? А нестандарты частенько обладают некими свойствами.
- Ты хочешь сказать…
- Нет, никакого чтения мыслей. Просто я всегда знаю, врут мне или говорят правду. Всегда. Безошибочно.
7
- Ну вот, - сказал я. - Без хлопот и происшествий. Гостиница "Песчаная крыса" находится за углом. Что вы намерены предпринять дальше?
- И ты в том числе, - улыбнулся Тискальщик. - Ты же пойдешь с нами?
Конечно, - сказал я.
- В таком случае надо было сказать "мы". Что мы намерены делать дальше?
- Хорошо. Что мы намерены делать дальше?
Я был таким покладистым, что от отвращения к себе мне хотелось… Короче, мне много чего хотелось, но, несмотря на это, я держался, являл собой просто образец самообладания. Помогало мне в этом осознание, что минут двадцать назад мое окончательное вознаграждение увеличилось ровно в полтора раза. Правда, этих денег на руках у меня еще не было. Однако, вполне возможно, окончательный расчет не за горами.
Мне вспомнился подходящий к случаю слоган из одной виртуалки. Он звучал примерно так: "У мыса Горн он получил все, что ему причиталось…" Впрочем, мысом Горн пока еще не пахло. От него меня еще отделяло некоторое расстояние. Не рано ли я расслабился?
- Да ничего особенного, - безмятежно сказал Тискальщик. - Мы просто войдем в гостиницу. Первым буду шествовать я. Мы войдем и сообщим хозяину гостиницы, что постоялец номера 202 является нашим старым, добрым другом, которому мы хотели бы сделать сюрприз. Далее - по сценарию. Любой, кто смотрел старые виртуалки, знает, как мы поступим дальше.
- Ты думаешь, владелец гостиницы их не видел? - спросила Табита. - Думаешь, он не сообразит, что на самом деле происходит?
- Наверняка сообразит, - совершенно беззаботно сказал Тискальщик. - Но я - древний чистюля. Такие, как я, в этой убогой гостинице Нижнего города появляются не часто. А пока владелец пытается понять, как ему на мое появление реагировать, мы успеем сделать свое дело. Много ли нам нужно времени? Полминуты, не больше. Нюхач, ты со мной согласен?
Возможно, он был прав. О чем я тут же и сказал.
Табита задумчиво прикусила нижнюю губу и решительно тряхнула головой.
- Хорошо, пусть будет так. Давайте действовать.
Мы двинулись к гостинице.
Я шел чуть позади своих работодателей и пытался понять, какое все-таки место в этой парочке занимает Табита. Такой же, как и я, наемный работник? Возможно. Но ведь она целовалась с Тискальщиком. Или это тоже входит в ее обязанности? Но почему тогда ее хозяин с ней сейчас советовался? Обычно так разговаривают не с наемниками, а с единомышленниками.
Хм… единомышленниками? Хорошее слово. Но может ли нестандарт быть единомышленником древнему чистюле? Что-то я о подобном до сих пор не слышал. Слишком большая между ними разница. И все же…
Подождем. Как я уже говорил, нет ничего тайного, что рано или поздно не стало бы явным.
Мы вошли в гостиницу. Причем, как и планировалось с самого начала, Тискальщик вышагивал впереди. Вид у него был страшно самоуверенный, такой, какой положено иметь древнему чистюле, надумавшему заглянуть в такую дыру, как эта "Песчаная крыса". Мы с Табитой следовали за ним по пятам, как и положень эскорту особы, занимающей достаточно высокое положение.
Увидев нас, хозяин гостиницы, пожилой плотоядный иеху, предком которого наверняка было какое-то животное из разряда кошачьих, вытянулся за стойкой как на параде.
Я подумал, что план Тискальщика попасть в нужный нам номер нахрапом, похоже, не так плох. Вероятнее всего, осечки не будет.
- Угодно комнату? - промурлыкал хозяин гостиницы.
То, что он был именно йеху, меня удивило. Редко, очень редко йеху достигают такого уровня имущественного благосостояния. Впрочем, этот был хищным, а у хищных йеху шансов пробиться вверх больше, чем у травоядных.
- Нет, никаких комнат, - быстро сказал Тискальщик. - Нар интересует жилец комнаты 202. Он сейчас у себя, не так ли?
Желтые глаза владельца гостиницы слегка сузились.
- О да, он сейчас у себя.
Тискальщик вытащил из кармана достаточно крупную купюру, положил ее на стойку перед хозяином гостиницы и сказал:
- Вот и все, что нам хотелось узнать. А это - за беспокойство.
Хозяин гостиницы издал, тихий мяукающий звук и отвесил подобострастный поклон.
- Да, чуть не забыл, - небрежно сказал Тискальщик, - Мы хотели бы сделать вашему жильцу небольшой сюрприз. Не предупреждайте его о нашем появлении. Ладно?
- Все понял. Не буду. Что-то еще? Тискальщик взглянул на Табиту, и та кивнула.
- Нет, ничего более не надо. Номер 202 находится на втором этаже?
- Да, справа от лестницы, - ответил хозяин "Песчаной крысы". - Позвольте, я вас провожу..
- Не надо, - со значением сказал Тискальщик, - Оставайтесь на своем месте.
Мы двинулись к лестнице, и прежде чем на нее ступить, я все же не выдержал, оглянулся. Хозяин гостиницы, конечно же, провожал нас взглядом. И еще… Да, я, похоже, не ошибся. У него в глазах мелькнуло нечто, подозрительно похожее на насмешку.
Значит, мы где-то прокололись. Но где? Табита подтвердила, что хозяин гостиницы действительно не собирается предупреждать своего постояльца. В чем, таким образом, подвох?
- Вот так, - сказал Тискальщик, когда мы поднимались по лестнице. - Все как по маслу.
Очень уж он в этот момент был доволен, и я вдруг подумал, что скорее всего происходящее для него является чем-то вроде большого мальчишеского приключения, декой захватывающей, но не до конца реальной игрой.
И вот это открытие было хуже всего.
Поднимаясь вслед за Тискальщиком и Табитой по лестнице, я вдруг осознал, что оказался в довольно-таки скверном положении.
Нет, лет, никто меня надуть не собирался. Я мог почти наверняка сказать, что обещанное мне вознаграждение я получу сполна. Может быть, даже к тому моменту, когда все закончится, оно еще более увеличится. Дело было не в деньгах. Все было гораздо хуже.
Почему?
Ну, хотя бы потому, что этот самый Тискальщик был в том, чем сейчас занимался, новичком, непрофессионалом. Какова была его настоящая профессия? Поначалу я подумал, что он является высокопоставленным, оказавшимся в щекотливом положении чиновником с достаточно туго набитым кошельком или, например, важным ученым. Примерно половина древних чистюль, кстати, как раз наукой и занимались. Он перегонял из компа в комп официальные файлы или занимался какими-то исследованиями, пытался, к примеру, понять, каким образом заставить съедобный планктон стать еще вкуснее и питательнее, или чем-то другим, не менее полезным, возможно, нудным, но главное - очень выгодным. А потом произошло некое событие, и он оказался в него втянутым. Причем настолько, что ему пришлось податься в Нижний город на поиски какого-то нестандарта, а также нанять себе сначала в помощницы Табиту, а потом и меня.
Являлось ли это для меня ранее тайной? Нет, непрофессионала видно за версту. И нанимаясь к Тискальщику, я прекрасно знал, кем является мой работодатель. Единственное, чего я не понимал, это каким именно непрофессионалом он является.
Будь он ученым или чиновником, то все происходящее он должен был воспринимать со страхом, с неуверенностью, позволяя тем самым мне действовать самым удобным способом.
Тискальщик же принадлежал к той породе непрофессионалов, которые называют всякие житейские неприятности приключениями и получают от них удовольствие. Он обладал острым умом и находчивостью, уже побывал в некоторых делах, но все еще до конца не стал профессионалом.
Чем это было хуже полного, осознающего свое ничтожество непрофессионала? Да тем, что он считает, будто сможет обставить профессионала. Почему ему это не удастся?
Главное преимущество настоящего профессионала в том, что он знает систему, сам принцип работы. Он прекрасно знает, как надо реагировать на ту или иную ситуацию, способен с той или иной степенью вероятности предвидеть, к чему приведет его очередной шаг, и всегда имеет более или менее подробный план действий.
Непрофессионал же, пусть даже и очень сообразительный, попытавшись с ним тягаться, окажется в гораздо худшем положении. Ему придется все время, буквально на ходу, выдумывать велосипед и постоянно тыкаться в такие места, в которые профессионал даже не подумает заглянуть, поскольку знает, что они заканчиваются тупиком.
Время. Непрофессионал неизбежно будет его терять и поэтому рано или поздно завалится. Еще раз повторяю - неизбежно.
Я вздохнул.
Да, все верно. Инициативный непрофессионал. И против нас играют профессионалы. Не говорит ли об этом так вовремя оказавшийся на нашей дороге стрелок, вооруженный по последнему слову техники? Кстати, насчет стрелка… Ну да, один профессионал уже сошел с дистанции, но имеет ли это большое значение? Те, кто его послал, на этом не успокоятся, и следующие профессионалы уже не облажаются.
Ладно, хватит о грустном. Не лучше ли попытаться прикинуть, какая у Тискальщика профессия? Конечно, кое-какие догадки на эту тему у меня были, но и тут слишком уж радужными их назвать у меня язык не поворачивался.
Лестница кончилась. Мы свернули в ту сторону, в которую надлежало свернуть, и, стараясь ступать бесшумно, потопали к номеру 202. Толстый полосатый псевдошерстяной ковер, покрывавший пол на всей протяженности коридора, весьма этому способствовал.
Перед дверью нужного нам номера мы остановились, и Тискальщик вполголоса сказал:
- Пришли. У кого есть какие мысли?
- Попытаться войти, - подсказал я.
Тискальщик взглянул на меня так, что у меня отпала всякая охота отпускать подобные замечания.
- Хорошо, - сказал я. - Признаю, что мне не стоило это говорить. Что ты предлагаешь?
- Служба доставки, - сказал Тискальщик. - В двери нет глазка, и до тех пор, пока она не будет открыта, любое наше заявление будет являться правдой. Все равно проверить его не смогут. Как только дверь откроется, мы бросаемся внутрь и хватаем того, кто ее откроет. Очень аккуратно, не причиняя ему большого вреда, но одновременно и так, чтобы он не смог оказать сопротивления.
- Дельная мысль, - сказал я.
Мне хотелось загладить впечатление от своего предыдущего замечания.
- Вот ты ее и претворишь в жизнь, - сказал Тискальщик. - Это твое дело.
Ну конечно. Меня для этого и наняли. Действовать в тех ситуациях, когда требуется грубая сила.
- В случае конфликта со стражами порядка… - сказал я, прекрасно зная, какой ответ получу. - Если этот нестандарт заявит о неспровоцированном нападении…
- Ну да, конечно, - заверил меня Тискальщик. - Со стражами порядка буду объясняться я. Давай начинай. Постучи в дверь и, услышав чей-нибудь голос, скажи, что ты из службы доставки. Ну, сам придумай, как соврать.
Он заметно волновался, похоже, считая, будто его маленькая авантюра подходит к концу. Мне бы тоже хотелось так думать, номой предчувствия были не столь радужны.
- Давай, - сказал мне Тискальщик.
Я уже хотел ив самом деле постучать, но, прежде чем это сделать, чисто машинально попытался повернуть дверную ручку. Как ни странно, она повернулась, и дверь легко приоткрылась.
Вот так сюрприз!
Мы обменялись удивленными взглядами.
Тискальщик ткнул в меня пальцем и кивнул на дверь. Я сделал знак, что понял его, открыл дверь пошире и вошел в небольшой коридорчик, заканчивающийся дверью в жилую комнату. Была там еще одна дверь, она вела в ванную, но сейчас она меня не интересовала. Вот та, за которой была жилая комната… кроме всего прочего, она была слегка приоткрыта, и это был еще один повод не сводить с нее глаз.
Я двинулся по коридорчику. Тискальщик и Табита следовали за мной по пятам. Дверь легко подалась под моей рукой и, открываясь, слегка заскрипела. Вот это было уже совсем не дело. Впрочем… впрочем… Если дверь номера не закрыта, если в него может легко проникнуть любой желающий, не значит ли это, что он пуст? А как же утверждение хозяина гостиницы о том, что его жилец находится в номере?
Первая комната оказалась чем-то вроде гостиной. В ней стояли пари кресел, обширный диван и небольшой столик. Кроме того, в ней не было ни единой живой души. А еще была дверь в следующую комнату, скорее всего спальню. И если жилец действительно был в номере, то он должен был находиться именно там.
Кстати, не значит ли все это, что мы опоздали? Не значит ли это, что тот, ради кого парочка моих нанимателей заявилась сюда, в Нижний город, уже мертв?
Впрочем, проверить это нетрудно.
Я уверенно пересек комнату и уже хотел взяться за ручку двери, но в то же мгновение она распахнулась сама, и я увидел на расстоянии метра дуло старинного револьвера, нацеленного точнехонько мне между глаз. Револьвер этот держал в руке широкоплечий нестандарт с суровым лицом человека, профессию которого угадать было нетрудно. Почти наверняка она была родственна моей.
- Не шевелись, - приказал владелец музейного экспоната.
Музейный-то он, конечно, музейный, но я не сомневался, что в случае нужды дырок он во мне понаделает за милую душу. Значит, ничего не остается, как подчиниться.
Я замер. За моей спиной послышался возмущенный возглас Тискальщика и чей-то незнакомый голос, приказывающий ему заткнуться. Судя по всему, там был еще один типус с оружием.
Откуда он взялся? Возможно, из коридора зашел в номер вслед за нами. А скорее - из ванной, где ждал, пока мы не пройдем мимо. И дождался нужного момента.
- Что дальше? - спросил я.
- Садись на диван, - приказал мне человек с револьвером. - Руки положи на колени. Если надумаешь хвататься за нож, то получишь пулю. Понимаешь?
- Еще бы, - покладисто сказал я.
Нацеленное на тебя дуло револьвера служит неплохим стимулом покладистости.
Я дошел до дивана и, стараясь не делать резких движений, уселся на него, аккуратно положил руки на колени и стал ждать дальнейшего развития событий. Немного погодя, побуждаемые к этому приказами второго нестандарта, вооруженного обрезом какой-то старинной винтовки, рядом со мной уселись Тискальщик и Табита.
Теперь мы сидели в ряд на одном диване, словно нашкодившие мальчишки перед кабинетом директора взрастителя, куда их вот-вот, одного за другим, начнут вызывать для серьезной головомойки. Собственно, почти так оно и было. Три дилетанта, попытавшиеся соревноваться с профессионалами. И то, чем все это закончилось, вполне закономерно. И уж наказанием нам будет не пометка в личном деде, а нечто худшее. Впрочем, не слишком ли я рано паникую?
Желай эти нестандарты нашей смерти, кто им мешал начать стрелять сразу, не усаживая нас на этот дебильный диван? Значит, прежде будет еще какой-то разговор. А там, может… может, и пронесет.
Я взглянул на Тискальщика.
Лицо у него было раздосадованное, но какого-то особого ужаса на нем написано не было. Либо он не понимал, чем наше положение чревато, либо, наоборот, хорошо знал и не сильно волновался.
Так первое или второе?
Я еще раз окинул комнату взглядом. Оба вооруженных нестандарта вполне грамотно заняли позиции, с которых они могли засечь каждое наше подозрительное движение и соответственно на него отреагировать. Судя по их лицам, они кого-то ждали, но не просто убивали время, а делали это, не теряя бдительности.
Вот это - настоящие профи. Они - не нам чета, они не позволят объехать себя на кривой козе.
И все же… как мы выберемся из этого достаточно неприятного положения?
- Хм… итак, это старина Тискальщик. Так я и думал.
Я буквально вытаращил глаза.
В дверях стояло существо, никогда до этого мной не виденное. И не только мной, но многими и многими в Нижнем городе. Существо это, несомненно, было кадавром, принадлежало к тому же классу, что и король жуков. Конечно, оно не было таким, как он, экзотическим, но тоже зрелище собой представляло внушительное.
Это был пес ростом с человека, здорово смахивающего на тех, которые являлись прямыми предками некоторых плотоядных йеху. Из одежды на нем была коротенькая жилетка с парой карманов. А в остальном все как положено: здоровенная зубастая пасть, четыре лапы, длинная шерсть цвета детского поноса. Короче, от обычной древней собаки оно отличалось только размерами да еще парой прилепленных к туловищу вполне человеческих рук. Пардон, не были они прилеплены, они просто росли и могли действовать, как обычные человеческие руки. Кстати, в данный момент одна из них сжимала длинную, черную, наверняка самую разнастоящую, сигару.
Сигару!
Эта штука меня буквально заворожила. Я даже и представить не мог, сколько она стоит. Конечно, если она и в самом деле была настоящая… Да нет, настоящая. В этом можно было поклясться.
Между тем кадавр сунул в рот сигару, выпустил огромных размеров облако дыма и, сделав пару шагов, остановился напротив моего шефа. Смотрел он на него вполне дружелюбно - и не только смотрел, но даже благожелательно улыбался.
Вот только не верил я подобным улыбкам. Слишком уж они душевные, слишком теплые, как реклама магазинчика, в котором продают всякую муру. Кстати, на Тискальщика она тоже никакого впечатления не произвела. По крайней мере мне так показалось.
- Ехидный Пес, - пробормотал он. - Так я и думал.
- А если думал, - ухмыльнулся Ехидный Пес, - то почему пошел в эту комнату? Кто тебе мешал придумать что-нибудь более умное?
Вопрос был резонный. И Тискальщик это понимал. Он воззрился на Табиту, словно та была во всем происшедшем виновата. А она пожала плечами и с очень независимым видом сказала:
- Хозяин гостиницы не врал. Это ты допустил ошибку. Надо было задать ему пару дополнительных вопросов. Думаю, хозяин номера все еще находится здесь, не так ли?
- Конечно, - подтвердил кадавр.
- Ну вот, - сказала Табита. - А тебе надо было спросить, нет ли в его номере кого-то постороннего. Ты этот вопрос не задал и, соответственно, попал в ловушку.
У Тискальщика дернулась щека.
Возразить ему было нечего. Девушка была кругом права. А вот он…
- Очень интересно, - сказал Ехидный Пес. - Как я понял, твоя милая подружка обладает даром угадывать правдивость выданной ей информации?
- Да, обладаю, - с вызовом сказала Табита. - Но тебя, мерзкое чудовище, это не касается.
Ехидный Пес хмыкнул и нерешительно сказал:
- Ну так уж и "мерзкое чудовище". Давненько я не слышал в свой адрес таких слов. Ты не думаешь, что произносить их в подобной ситуации рискованно?
- А мне это все фиолетово, - заявила Табита. - Я могу еще и добавить. Она добавила.
Вообще говорила она не очень долго, но в достаточной степени эмоционально. Причем если выкинуть из ее речи эпитеты и всякий имеющий к эмоциям словесный хлам, то портрет того, к кому мы попали в плен, вырисовывался следующий.