Он бежал по парку к дому ученого. Солнце медленно поднималось на горизонте, бледные лучи трепетали, запутавшись в листве высоких дубов. Птицы неуверенно брали первые ноты, словно начинающие теноры, прочищали голос. Утро сулило прохладу, день обещал стать жарким, но у Черного было отвратительное настроение. Не то чтобы он горевал по товарищам. Нет. Хотя из них получилась хорошая группа. Он был достаточно умен и ловок, чтобы приспособиться к жизни в этой стране. Внешне ничем не отличается от здешних обитателей, а универсальные способности дадут возможность безбедного существования. Синий и Зеленый неплохо знали местное наречие, он говорил хуже, но вполне сносно, для того, чтобы сойти за иностранца. Иногда для развлечения можно устраивать охоту на аборигенов. Все так, кабы не вживленный в сердце чип. Срок, отпущенный хозяевами на выполнение задачи, скоро истекает. Короткий сигнал, пущенный со спутника, и его артерии лопнут как перезрелый арбуз. В ближайшие двенадцать часов он не сможет добыть препарат. Наступает погожий солнечный день, его легко засекут возле входа в институт. Ночью им помогала темнота и ненастье, больше такого шанса не выпадет. Что же делать?! Черный почти физически ощутил, как густая кровь заливает вены, и ему стало страшно. Пожалуй, впервые за все время новой жизни, он испытал настоящий ужас. Препарат избавлял от этого отвратительного качества долгое время. Страх был сухим, властным и жестоким господином. Он изъедал душу хозяина как ржавчина. Но он же вынудил мозг работать ускоренными темпами, отметая слепые варианты, и придумывая новые. Идея созрела настолько неожиданно, что он остановился. Легкий порыв ветра заставил трепетать чахлые ветви молоденьких берез. Над деревьями плыли сочные ароматы умытой дождем листвы, но вся эта чертова красота оставляла "лешего" равнодушным. Убийство и насилие – вот самый желанный наркотик нового человека. С ним не сравнится не секс ни богатство, ни власть. Черный приободрился. Новая идея казалось вполне осуществимой. Как это она раньше не пришла ему в голову? Он возобновил бег, и в считанные минуты оказался возле подъезда, где жил ученый. Здесь леший остановился, привел в порядок грязную одежду, и стал похож на обычного местного гражданина. А людей со смуглой кожей в южных регионах России – пруд пруди! Он неторопливо прошелся вдоль подъезда – ни дать ни взять человек совершает утреннюю прогулку. Он неважно знал обычаи этой страны, перед очередным заданием всех троих подвергали усиленному ментальному гипнозу. Вбивали знания местных обычаев, основы языка, специфику ландшафта, и психологические особенности местного этноса. Несмотря на универсальные обучающие способности, Черный плохо усваивал материал. Он лучше остальных умел убивать, бегать, драться и стрелять, но вот думать и запоминать – не его конек. Для этого есть Синий, тот любил трепаться, что раньше был великим умником. Возможно это правда. Хотя Красный был умнее остальных. Все четверо не помнят своей прежней биографии, но остаточные фрагменты, как осколки разбитого зеркала подчас отражают хаотичные фрагменты его прошлой жизни. Обычная сельская улица, гладкий асфальт, такого не встретишь в этой стране, аккуратные домики, выстроились как солдатики, цветущие палисадники. Дальше – какая-то муть… Наверное – Германия. Или другая европейская страна. Кажется он сидел в тюрьме. Пожизненное заключение. Ему все равно. Теперь ему все равно. Это Красный постоянно задавал глупые вопросы. Кто он? Кем был раньше? Почему он тоскует? И так далее…
Парадная дверь распахнулась, на улицу вышла симпатичная бабушка с болонкой на поводке.
– Доброе утро! – церемонно поклонился Черный.
– И Вам утречка доброго! – улыбнулась старушка. – Нездешний?
– Некоторым образом… – он мучительно подбирал слова. Вот, дьявол! Корявая тарабарщина! Вероятно, его родной язык сильно отличается от местного наречия, слова как булыжники, много шипящих согласных. Будто змея человеческому говору научилась! – Вы правы. Я прибыл издалека…
– А что грязный такой? – женщина внимательно осмотрела мятую одежду подозрительного иностранца.
– Вчера была буря. Моя машина сломалась, попал в шторм.
– Смешно как Вы говорите! Шторм на море бывает… А сами откуда будете?
Кудрявая собачка оказалась настроена не так миролюбиво как ее хозяйка. Она прижалась к ногам бабульки, и тихо рычала, оскалив маленькие желтые клыки.
– Европа. Германия. – брякнул он наугад. Острое желание свернуть бабкину морщинистую шею заставило его отвернуться. Нет ничего лучше убийства, право слово! Oder? – неожиданно из извилин подсознания всплыло немецкое слово. Точно, он родом из Германии! Хотя теперь это не имеет значения. Новые люди лишены понятия Родины.
– Вот оно что! – протянула женщина. Она дернула поводок. – Маруся! Что с тобой девочка?! Это наш гость, из Германии. Мой батюшка там смертью храбрых пал, а я сама в эвакуации росла, в Казахстане. Это нынче тоже отдельная страна…
– Вот оно что! – вежливо кивнул иностранец.
Собака дружественно тявкнула, но своего отношения к человеку не поменяла.
– Тоже немцев не любит! – простодушно сказала женщина. – Только для немца вы темный какой-то!
– Мой папа – итальянец.
– Ну это другое дело… А здесь к кому приехали? – продолжала допрос старушка.
– Мой друг ученый. Травкин. Мы работаем над одной проблемой.
– Алексей Семенович! Так он в этом подъезде живет. Третий этаж, одиннадцатая квартира. Только он спит еще наверное, это меня Маруся каждое утро не свет ни заря поднимает!
Услышав свое имя, Маруся решила изменить тактику. Она натянула поводок, и зайдясь лающим кашлем бросилась на незнакомца. С трудом подавив желание прикончить и бабку и чертову псину, Черный легко увернулся от собачьих клыков, вежливо кивнул, и направился к подъезду.
– Да что с тобой сегодня, Маруся? – причитала женщина. – Ты так весь дом перебудишь! Спит еще Алексей Семенович! – прокричала она вслед загадочному иностранцу.
– Благодарю Вас! Он не спит. Он ждет меня, – мысленно проклиная свою неспособность к обучению, а также старуху с ее болонкой, леший скрылся в подъезде. Он взлетел на третий этаж, и нажал кнопку звонка. После минуты ожидания раздались шлепки босых ног, и сонный голос пробормотал.
– Кто там?
– Это из института. Экстренная ситуация. Откройте дверь, пожалуйста!
Щелкнул замок, на пороге возник заспанный мужчина в одних трусах. Он недоуменно пялился на раннего гостя. Дверь в комнату приоткрылась, высунулась белокурая растрепанная женская головка.
– Кто это, Леша?!
– Сейчас узнаете! – Черный решительно шагнул вовнутрь, и захлопнул за собой дверь.
5.10. Утро.
Следователя Ершова разбудил настойчивый телефон звонок. Благодаря выработанной годами привычке, он наугад протянул руку к трубке, задел мятую подушку, в очередной раз болезненно кольнуло сердце. Шел уже второй год, как он овдовел, а все не привыкнуть. Двадцать четыре года вместе – это не шутка! Много было и плохого и хорошего, но после смерти жены, как ногу отрезали. Вроде ходишь, ешь, пьешь, спишь, работаешь, а вокруг пустота. Даже алкоголь не цепляет. По истечении года со дня ее смерти друзья несколько раз пытались познакомить вдовца с одинокими дамами, но он вежливо отшучивался. Мол, старый пес должен издыхать а одиночестве. Глушил себя работой, а по вечерам пиво, и снотворное, и от такого компота жизнь стала вовсе в тягость.
Он взял трубку, прокашлялся.
– Ершов. Слушаю!
Глухо, аритмично забилось сердце. Мужчина с ожесточенной мстительностью подумал.
"Поскорей бы! Только сразу. Без мучений!"
Лидия умирала долго. Рак легкого, метастазы пошли в желудок и печенку. Врачи говорят, что случай неоперабельный. Он истратил все накопления на дорогущие лекарства, вынужден был продать дачу. Скромный домик, и шесть соток земли в тридцати верстах от города. И все ради того, чтобы облегчить ее страдания. Нынче все стало платно. Каждая ампула – пять тысяч рубликов. Без них супруга кричала без перерыва. Она вообще терпеливая была всегда. Трудно представить, что за тварь такая проедала внутренности, заставляя несчастную женщину так страдать. Иногда, грешным делом, он мечтал, поскорей бы уж отмучилась! Лгал себе, якобы ей во благо! А на самом деле, о своем покое мечтал. А умерла тихо, покойно, с улыбкой на губах. Вот также как сейчас, на рассвете. Проснулась, и слабая улыбка осветила бледные черты. За время болезни Лидия ужасно похудела, высохла как мумия. Ту прежнюю грудастую, краснощекую казачку не узнать! Он тотчас пробудился, как часовой по команде, не глядя достал ампулу из коробки, готовясь сделать очередной укол. За время болезни жены, мужчина наловчился делать и внутримышечные и внутривенные инъекции. На холодном локтевом сгибе безошибочно находил тонкую венку, лучше опытных медсестер. Лидия открыла глаза, отстранила шприц, и тихо, доверчиво произнесла.
– Все, Петя! Умру я сейчас. Отмучился ты…
– Хватит глупости говорить! Давай свой тощий зад, наркоманка! – шутливо забурчал, а в груди что-то заныло, будто за пазуху кусочек льда провалился.
– Спасибо тебе за все. Знаю, что трудно было. Господь воздаст за твои страдания…
Совсем рехнулась от болезни! Решил тогда мужчина. Какие у него страдания?! Здоров как бык, только вот сердце щемит иногда, да с тех пор как жена болеть начала стучит оно неровно. То скачет как шальной конь по степи, то затихает, и редко так, будто в спячку впадает. И причем тут Господь Бог?! Да наплевать Ему на человеческие муки и болезни, иначе откуда вся эта шваль берется, с которой почитай тридцать лет майор Ершов сражается… И вот ведь парадокс. Чем больше он их сажает, тем больше их появляется. Словно тараканы! Чем их не трави, а они плодятся до бесконечности!
– Прощай, Петя… Прости за то, что мучила тебя, – она прикоснулась ледяными губами к его лбу, словно покойника поцеловала, глубоко вздохнула, и закрыла глаза.
До сих пор стыдно признаться, но когда он понял, что Лидия и вправду умерла, обрадовался. Деньги на исходе, ампулы заканчиваются, и от крика ее беспрестанного уже никакого житья не стало. Соседи по лестничной площадке, здороваться перестали. Раньше вежливо так, про здоровье Лидии Васильевны справлялись, и теперь отворачиваются, глаза прячут. Плохо стало потом. Много позже. Уже после похорон. Сидит вечером дома, пьет свое пивко, и вдруг аж пронзило всего, как током ударило. Один! Нет ее, и больше никогда не будет! Вроде и понимал это умом, когда принимал соболезнования на похоронах, но внутри пусто было, словно та ледышка за пазухой внутренности заморозила. А сейчас видать оттаяла… Не помнил Ершов, когда плакал последний раз, в детстве, наверное, а сейчас сидит и ревет как белуга. Вот с того момента тоска в сердце и поселилась. Иногда сидит дома, и смотрит на ампулы, что после смерти жены остались неиспользованные. Всю жизнь наркоманов ловил, и заразу эту ненавидел всем сердцем, а тут навязчивое желание возникает. Даже не желание, а соблазн, будто черт его за локоть теребит.
"Что мучаешься, братишка! Давай, попробуй! Помнишь, как у покойницы радостно на душе после укола становилось?!"
Нынешнюю ночь Ершов спал плохо. Таблетки свои не принимал, и впервые за год с лишним ему приснилась Лидия. Молодая, сочная, красавица, он и не помнил ее такой. Выходит она из сгустков голубого тумана, такого ясного, словно небесные хлопья по земле растеклись, целует в лоб, как тогда, накануне кончины, и говорит.
"Отмучился ты, Петя! Скоро увидимся…" – а губы у нее не холодные, как в то утро, а горячие, прямо огонь, а не губы! И от их прикосновения по всему телу жар разливается. Он хотел спросить нечто очень важное, но она прижала палец к губам, как бы приказывая молчать, взяла его за руку и увела за собой в туман. Мужчина не испугался, а наоборот, стало ему очень спокойно, только вот лоб горел от поцелуя, словно свежий лист крапивы к коже прижали…
Он тряхнул головой, пытаясь прогнать сонную дрему, в уши ворвался крик дежурного.
– Товарищ майор! У нас ЧП!
– Рассказывай! – буркнул мужчина.
– Ночью сбежал из СИЗО Трутнев…
– Что за черт?! Как это сбежал?!
– Перебил охрану, тюремного врача, офицера, и сбежал… Но это еще не все! Поступают сообщения от граждан, что возле здания института слышна стрельба.
– Там же полно ОМОНа!
– Так точно! Подробностей знать не могу. Мы выслали машину, тамошние гражданские, ну те, что из Москвы, наших оперативников не пустили!
– Какого дьявола?! Что значит, не пустили?!
– Не могу знать, товарищ майор! Я связался с вами, и на свой риск, уже выслал машину.
– Правильно сделал! – Ершов наскоро одевался. – Буду через пятнадцать минут! – он повесил трубку, выскочил в коридор. Сердце кувыркалось в груди, как неумелый акробат на трапеции. Мужчина хотел выпить кофе, но замешкался на входе. Ладно. Выпью на работе! Он быстро спускался по лестнице, раннее утро выходного дня, стук его шагов разносился по подъезду.
Утро радовало свежей прохладой, и тонким запахом пробуждающейся листвы. В прозрачных лужах тонули отражения каменных домов. Следователь глубоко вздохнул, втянул в себя утреннюю прелесть. Из-за поворота выскочил полицейский УАЗ. Машина лихо затормозила в полуметре от подъезда. За рулем приветливо улыбался молодой водитель Игорь. Вид у него был такой, словно он ехал на свадьбу. Не хватало только украсить автомобиль розовыми ленточками, и посадить на бампер куклу с выпученными глазами.
– Куда ехать, товарищ майор?!
– Сначала в отделение! – следователь уселся в машину, и угрюмо уставился в окно. Про давешний сон он позабыл. Он закрыл глаза, хотел вздремнуть по пути хоть пяток минут, но перед закрытыми глазами мелькали дурацкие лиловые пятна. Машина лихо затормозила у дверей управления, майор вышел наружу, навстречу выскочил дежурный.
– Петр Гаврилович! Там такие дела творятся, возле института! – пребывая в состоянии волнения, молодой офицер забыл про субординацию, обращаясь к старшему следователю как к директору на фабрике. – Есть человеческие жертвы среди нашего ОМОНа, туда уже прибыли две бригады скорой помощи!
Майор кивая головой, прошел в свой кабинет. Дежурный бежал за ним следом, как преданный домашний пес.
– Трутнев сбежал среди ночи. Перебил вооруженную охрану голыми руками, представляете?!
– Отставить панику! – следователь растер ладонью грудину. Теперь сердце булькало как закипающий на плите бульон. Он машинально выдернул бумажку из черного жерла факса, и какое-то время пялился на лиловые цифры. На глаза попал знакомый индекс. Мужчина привычно потер переносицу. Ну, конечно! Старый знакомец "тропонин"! Схватываете налету, господин майор! Дежурный застыл рядом, ожидая распоряжений, и шумно дышал человеку в затылок. Показатели очеркнуты жирным красным шрифтом. Все правильно. В два раза выше верхней границы нормы. Должно быть, Миша по рассеянности дважды отправил анализ Трутнева. Он хотел выбросить никчемную бумажку в урну, но взгляд упал на фамилию в титульной форме листа.
– Волкова Зоя Владимировна! – он медленно прочел вслух. – Сережа! Откуда это здесь?!
– Майор Кармазин прислал вечером анализ крови. Михаил Семенович очень ругался, что его выдернули из дома на ночь глядя…
– …твою мать! – громко выкрикнул Ершов. – Немедленно свяжи меня с этим Кармазиным!
– Сию минуту! – лейтенант дрожащими пальцами нажимал кнопки сотового телефона.
Тем временем, следователь выдернул из папки анализ крови Трутнева, положил рядом с голубой бумажкой. Анализ московской гостьи. Зачем женщине понадобилось сдавать анализ крови? Неважно. Разберемся позже. Показатели тропонина абсолютно идентичны. Совпадений не бывает, не так ли Шерлок?
– Нет связи! – зараженный горячностью майора, выкрикнул дежурный.
– Понял! – кивнул следователь. Он смахнул бумажки со стола, и выбежал на улицу. Машина стояла на прежнем месте, водитель сладкой спал, широко открыв рот.
– Ворона влетит! – Ершов тряхнул парня за плечо.
– Виноват, товарищ майор… Задремал малость! Куда ехать?
– В институт!
УАЗ сорвался с места, выплюнув в утренний воздух клубы синего дыма, и устремился по направлению к зданию института.
Красный
Всю ночь Сергей провел возле площади. Он слышал стрельбу, крики погибающих омоновцев. Скулы сводило от лютого желания вмешаться, но умный голос внушал спокойствие.
"Не спеши, капитан. Парни сражаются насмерть, это их работа. Твоя задача заключена в другом, не позволяй эмоциям овладеть тобой."
Мужчина помял упругий желвак на подушечке большого пальца, в том месте, где он примыкает к ладони. Сморщился от боли, грубые стежки стянули кожу, как выкройка неумелого портного. Сколько доз содержит крохотная ампула? Одна, две, десять, тысяча? Удивительное открытие скромного ученого из провинциального городка может спасти человечество от рака, СПИДа, и многих других смертельных пандемий, но оно оказалось в руках военных. В твоих руках, капитан Авдеев…
Близился рассвет, розовые блики легли на землю. Из окон института грянула стрельба. Как на фронте. Палят из "Калашниковых". Либо стреляют новички, или люди охвачены страхом. Беспрерывно жмут на курки, как салаги, впервые увидевшие легендарный автомат. Стрельба стихла через несколько секунд, тоскливо завыла собака. Парни расстреляли по магазину, и опомнились. Сергей постарался сосредоточиться на своих новых мыслях и ощущениях. "Лешие" развлекаются. Им забавно убивать людей, это своего рода хобби. Или мания. Они получат сыворотку, и перебьют наивных людей. Новая природа не допускает сантиментов. Если сыворотка попадет в руки профессионалов, в считанные месяцы новая формация этноса будет управлять планетой. Гитлер покажется жалким мальчишкой, пустым мечтателем. Совершенные господа, властители мира, лишенные зачатков совести, любви и сострадания, их радует только чужая смерть. Огромные полигоны, пейнтбол двадцать первого века, и миллионы особей людского скота бегают среди камуфляжных баррикад – живой скот, ублажающий новых хозяев мира. Есть такой старый фильм. Пресытившиеся бонзы организовывают сафари на бродяг.
Только согласно закону жанра, обязательно находится герой одиночка, который из жертвы превращается в безжалостного мстителя. Но в новом мире, населенном совершенной элитой, такой герой обречен на поражение.
Сухие одиночные выстрелы отвлекли человека от мрачных мыслей. Теперь палят из "Макарова". Сергей вздрогнул. Он совершенно отчетливо уловил предсмертный вопль "лешего". Вот тебе раз! А омоновцы оказались не так просты! Прошли считанные секунды, и новая серия выстрелов пронизала утреннюю дымку. Второй "леший" тяжело ранен, и готов испустить дух. Такого развития сценария капитан точно не ожидал! Он выскочил из своего укрытия, обострившимся зрением увидел, как из разбитого окна института выскочил еще один субъект. Этот сильнее прочих. Он пересек лужайку, и нырнул под сень высоких деревьев. Авдеев вскочил на ноги, и легкой рысью помчался по аллее. Он наверняка знал, куда держит путь "леший". Скоро их маршруты пересекутся…