Расплатился Ашил бещмарками. Сунув бумажную тарелку мне в руку, провёл меня обратно через дорогу в супермаркет. Тот находился в Уль-Коме. Купив упаковку апельсинового сока на динар, передал её мне.
Я держал еду и питьё. Он вёл меня по середине заштрихованной дороги.
Мой взгляд, казалось, расшоривался, словно в кренящемся кадре Хичкока, порождённом каким-то трюком с операторской тележкой и глубиной резкости, так что улица удлинилась, а её фокус изменился. Всё, чего я прежде не-видел, сейчас вдруг оказалось вытолкнутым на передний план.
Стали являться звуки и запахи: звонки Бещеля, перезвон его курантов, лязг и металлический дребезг старых трамваев, вонь из дымоходов, старинные запахи, они смешивались в едином потоке с пряностями и уль-комскими криками на иллитанском, стрекотанием вертолёта милицьи, выхлопами немецких автомобилей. Цвета уль-комского освещения и пластиковые витрины больше не стирали охряных и каменных цветов своего соседа, родного моего города.
- Где вы? - спросил Ашил. Он говорил так, чтобы слышал его только я один.
- Я…
- В Бещеле или в Уль-Коме?
- … Не там и не сям. Я в Бреши.
Мы двигались через заштрихованную утреннюю толпу.
- Вы здесь вместе со мной. В Бреши. Никому не понять, видят ли они вас или не-видят. Не крадитесь. Говорить, что вы не там и не сям, неверно: вы в обоих.
Он легонько постучал меня по груди.
Мы сели с ним в уль-комское метро, где я сидел неподвижно, словно остатки Бещеля цеплялись ко мне, как паутинки, и могли напугать попутчиков, а потом на бещельский трамвай, где у меня возникло ложное приятное чувство, будто я вернулся домой. Мы шли пешком то через один, то через другой город. Чувство близости к Бещелю сменилось чем-то ещё более странным. Мы остановились у фасада библиотеки Уль-комского университета - сплошь сталь и стекло.
- Что бы вы сделали, если бы я побежал? - спросил я.
Ашил ничего не ответил. Вынув невзрачный кожаный бумажник, он показал охраннику сигил Бреши. Тот смотрел на него несколько секунд, а затем вскочил.
- Боже мой, - сказал он. Судя по его иллитанскому, он был иммигрантом из Турции, но пробыл здесь достаточно долго, чтобы понять, что именно увидел. - Я, ты, вы, чем мог?..
Ашил жестом велел ему сесть обратно на место и пошёл дальше.
Библиотека была новее своего бещельского аналога.
- В каталоге её не будет, - сказал Ашил.
- В том-то и дело, - отозвался я.
Мы обратились к плану и его условным обозначениям. Книги по истории Бещеля и Уль-Комы, тщательно разнесённые по отдельным спискам, но помещённые на соседние друг с другом стеллажи, находились на четвёртом этаже. Студенты, сидевшие каждый в своём отсеке, смотрели на Ашила, когда он проходил. Чувствовали в нём властность, отличную от той, что имелась у их родителей или преподавателей.
Многие книги не были переведены, оставаясь в английских или французских оригиналах. "Тайны эпохи Предтечи"; "Бережное и прибрежное: бещельская, уль-комская и морская семиотика". Мы высматривали нужное несколько минут - стеллажей было много. В книге, которую я искал и наконец обнаружил на второй от потолка полке в трёх рядах от основного прохода, протолкавшись мимо смущённого молодого студента, словно у меня имелась здесь власть, кое-чего не хватало. В нижней части корешка её не украшала марка печатной категории.
- Вот она.
То же издание, что было у меня. Эта психоделическая иллюстрация в стиле "дверей восприятия": длинноволосый человек, идущий по улице, лоскутной из-за смешения двух разных (притом фальшивых) архитектурных стилей, из теней которой наблюдают чьи-то глаза. Я раскрыл её перед Ашилом. "Между городом и городом". Ощутимо потрёпанный экземпляр.
- Если всё это правда, - тихо сказал я, - то за нами следят. Мы с вами сейчас под наблюдением.
Я указал на одну из пар глаз на обложке.
Я пустил страницы веером. Замелькали чернильные надписи: большинство страниц были испещрены крошечными каракулями - красными, чёрными и синими. Махалия писала сверхтонким стержнем, и её пометки, годами копившиеся в тайной диссертации, походили на спутанные волосы. Я мельком оглянулся, и Ашил сделал то же самое. Позади нас никого не было.
"Нет", - прочли мы надпись, сделанную её почерком. "Ничуть не бывало", "В самом деле? Ср. с Харрисом и др.", "Безумие!!! Полная чушь!!!" Ашил взял у меня книгу.
- Она разбиралась в Оркини лучше, чем кто-либо, - сказал я. - Вот где она хранила правду.
Глава 25
- Они оба пытались выяснить, что с вами случилось, - сказал Ашил. - И Корви, и Дхатт.
- Что вы им сказали?
Его взгляд дал мне понять: мы вообще с ними не говорим. В тот вечер он принёс мне переплетённые цветные копии всех страниц, а также внутренней и наружной сторон обложки уль-комского экземпляра "Между…", принадлежавшего Махалии. Это было её записной книжкой. Напрягая внимание, я мог следовать определённой линии рассуждений, начиная с каждой из запутанных страниц, мог отслеживать каждое её прочтение по очереди.
А перед тем Ашил прогулялся со мной по тому самому совмещённому городу. Размашистые изгибы уль-комской византийской архитектуры нависали над низкой восточноевропейской и средневековой кирпичной кладкой Бещеля с её барельефными фигурами женщин в платках и бомбардиров, окружали её; бещельская приготовленная на пару пища и тёмный хлеб задыхались в горячих запахах Уль-Комы; цвета освещения и тканей вокруг были серых и базальтовых тонов; звуки теперь слышались и резкие, и нейтральные, и отрывистые, и хриплые горловые. Нахождение в обоих городах перешло от пребывания в Бещеле и Уль-Коме к пребыванию в некоем третьем месте - нигде, но в обоих разом, в Бреши.
В обоих городах все люди, казалось, были напряжены. Мы вернулись через два заштрихованных города не в то здание, где я проснулся, - оно располагалось на Русай-Бее в Уль-Коме или Тушас-проспекте в Бещеле, как я задним числом определил, - но к другим, средней роскошности апартаментам с конторкой консьержа у входа, не слишком далеко от той большой штаб-квартиры. Помещения через переходы на верхнем этаже раскидывались на два или три здания, и по этому лабиринту туда и сюда сновали люди Бреши. Там были безликие спальни, кухни, офисы, устаревшие с виду компьютеры, телефоны, запертые шкафы. Неразговорчивые мужчины и женщины.
По мере того как два города росли, между ними открывались такие места, пространства, которые или не могли быть востребованы, или становились спорными диссенсусами. Там и обитала Брешь.
- Что, если вас ограбят? Такое случается?
- Время от времени.
- И тогда…
- Тогда они оказываются в Бреши и принадлежат нам.
Никто из там присутствовавших не прервал своих занятий, ведя разговоры, которые перескакивали то на бещельский, то на иллитанский, то на третий язык. В безликой спальне, куда доставил меня Ашил, на окнах были решётки, а где-нибудь наверняка скрывалась камера наблюдения. Имелся совмещённый санузел. Ашил не ушёл сразу К нам присоединились ещё двое-трое людей Бреши.
- Подумайте вот о чём, - сказал я. - Вы сами являетесь доказательством того, что всё это может быть реальным.
Межпространственность, делавшая Оркини столь абсурдным для большинства жителей Бещеля и Уль-Комы, была не только возможна, но и неизбежна. Почему бы людям Бреши не верить, что в этом небольшом зазоре может процветать жизнь? Тревога была сейчас скорее чем-то вроде мысли "Мы никогда их не видели", беспокойством совершенно иного рода.
- Не может этого быть, - сказал Ашил.
- Спросите у своего начальства. Спросите у властей. Я не знаю. - Какие ещё, более высокие или более низкие, инстанции существовали в Бреши? - Вы знаете, что за нами наблюдают. Или за ними - Махалией, Иоландой, Боуденом, - кто-то и откуда-то наблюдал.
- Того, кто стрелял, ничто ни с чем не связывает. - Это вступил ещё один, говоривший по-иллитански.
- Хорошо, - пожимая плечами, сказал я по-бещельски. - Значит, это был просто случайный, очень удачливый правый экстремист. Как скажете. Или, может, вы думаете, что это странники?
Никто из них не отрицал существования легендарных межпространственных беженцев-мародёров.
- Они использовали Махалию, а когда получили от неё всё, чего хотели, убили её. Потом убили Иоланду, причём именно таким способом, чтобы вы не могли их преследовать. Как будто ни в Бещеле, ни в Уль-Коме, ни где-либо ещё они ничего, кроме Бреши, не боятся.
- Но, - на меня наставила палец какая-то женщина, - подумайте, что вы сами натворили.
- Совершил брешь? - Я предоставил им возможность участвовать в этой войне, что бы она собой ни представляла. - Да. Что знала Махалия? Она выяснила кое-что о том, что они планировали. Вот они и убили её.
Через окно меня освещали смешанные ночные мерцания Уль-Комы и Бещеля. Зловещую свою речь я обращал к растущей аудитории людей Бреши, чьи лица походили на совиные.
На ночь меня заперли. Я читал комментарии Махалии. Различал их фазы, хотя в хронологии не было никакого соответствия с последовательностью страниц - все пометки наслаивались друг на друга, являя собой палимпсест развивающейся интерпретации. Я выступал в роли археолога.
Вначале, в самых нижних слоях, её почерк был чётче, заметки длиннее и аккуратнее, с большим количеством ссылок на других авторов и на её собственные статьи. Из-за особенностей её языка и необычных сокращений трудно было судить о чём-то с уверенностью. Я стал пытаться постранично прочесть и расшифровать те её ранние мысли. В основном различался её гнев.
Я чувствовал нечто, простиравшееся над ночными улицами. Мне хотелось поговорить с теми, кого я знал в Бещеле или Уль-Коме, но я мог только наблюдать.
Какие бы невидимые боссы, если таковые вообще имелись, ни ждали в недрах Бреши, на следующее утро за мной опять пришёл Ашил, застав меня снова и снова перечитывающим эти заметки. Он повёл меня по коридору в офис. Я представил себе побег - никто, казалось, за мной не следил. Хотя они бы меня остановили. А если бы и нет, то куда бы я подался, преследуемый межпространственный беглец?
В тесной комнате находилось около дюжины представителей Бреши, они сидели, стояли, ненадёжно опирались на края столов и тихонько переговаривались на двух или трёх языках. Обсуждение было в разгаре. Зачем мне это показывали?
- … Гошариан говорит, этого не было, он просто звонил…
- Как насчёт Сусурстращ? Разве там не было какого-то разговора?..
- Да, но все отчитались.
Это было совещание по поводу кризиса. Они что-то бормотали в телефоны, быстро проверяли какие-то списки. "Лёд тронулся", - сказал мне Ашил. Подтягивались всё новые и новые люди, присоединяясь к общему разговору.
- Ну и что дальше?
Этот вопрос, заданный молодой женщиной в платке, какой принято носить замужним в традиционных бещельских семьях, был адресован мне, заключённому, осуждённому, консультанту. Я узнал её по предыдущей ночи. Постепенно все в комнате замолчали и уставились на меня.
- Расскажите ещё раз, как забрали Махалию, - сказала она.
- Вы хотите покончить с Оркини? - спросил я.
Предложить ей мне было нечего, хоть я и чувствовал что-то такое, до чего мог дотянуться. Они продолжили быстрый обмен мнениями, используя неизвестные мне сокращения и сленг, но я догадывался, что они спорят друг с другом, и пытался понять, о чём - о какой-то стратегии, вопросах направления. Периодически все в комнате бормотали нечто, звучавшее окончательно, делали паузу и поднимали или не поднимали руку, а затем смотрели вокруг, подсчитывая, сколько человек последовали их примеру.
- Нам надо понять, что нас сюда привело, - сказал Ашил. - Что бы вы сделали, чтобы выяснить, что знала Махалия?
Его товарищи становились всё более взволнованными, перебивали друг друга. Вспомнив, как Джарис и Иоланда рассказывали, какой злой была Махалия под конец, я резко выпрямился на стуле.
- Что такое? - спросил Ашил.
- Мы должны попасть на раскопки, - сказал я.
- Кто согласен с Тье, - сказал Ашил, - поддержите меня.
Три четверти собравшихся в комнате быстро подняли руки.
- Я говорила, что о нём думаю, - сказала женщина в платке, которая руки не поднимала.
- Слышал, - сказал Ашил. - Но.
Он жестом пригласил её обвести взглядом комнату. В голосовании она проиграла.
Мы вышли вместе с Ашилом. Именно там, на улицах, таилось нечто странное.
- Чувствуете? - спросил я.
Против моего ожидания он кивнул.
- Мне нужно… могу я позвонить Дхатту? - попросил я.
- Нет, он ещё не поправился. И если вы его увидите…
- То?
- Вы находитесь в Бреши. Для него будет проще, если вы оставите его в покое. Увидите своих знакомых - не ставьте их в неловкое положение. Они должны понимать, где вы.
- Боуден…
- Он под надзором милицьи. Ради его защиты. Никто в Бещеле или Уль-Коме не может найти никакой связи между ним и Йорджавиком. Тот, кто пытался его убить…
- Вы по-прежнему утверждаете, что это не Оркини? Оркини не существует?
- … может попытаться снова. Лидеры Истинных граждан сотрудничают с полищай. Но состоял ли Йордж или любой другой из их членов в какой-то тайной ячейке, они, похоже, не знают. И это их бесит. Вы видели фильм.
- Где мы? В какой стороне от нас раскопки?
Он опять повёз меня жуткой чередой транспортных брешей, пролёгшей через два города и оставившей после себя туннель Бреши в виде нашего маршрута. Я гадал, где и какое у него оружие. Охранник у ворот Бол-Йеана узнал меня и улыбнулся, однако улыбка быстро угасла. Возможно, он слышал, что я пропал без вести.
- К учёным не приближаться, аспирантов не расспрашивать, - сказал Ашил. - Вы понимаете, мы здесь затем, чтобы разузнать подоплёку и обстоятельства вашей бреши.
Итак, я был полицейским, расследующим собственное преступление.
- Проще было бы поговорить с Нэнси.
- Ни учёных, ни аспирантов. Начинаем. Вы знаете, кто я?
Последнее было обращено к охраннику.
Мы направились к Буидзе, который стоял спиной к стене своего офиса и смотрел на нас: на Ашила - с огромным и безыскусным страхом, а на меня - со страхом, в котором было больше от недоумения: мол, можно ли говорить о том, о чём мы говорили раньше? Я видел, как он думает: "Кто это такой?" Ашил отвёл нас в глубь помещения, нашёл там полосу тени.
- Я бреши не совершал, - раз за разом шептал Буидзе.
- Вы ведь не против расследования? - спросил Ашил.
- Ваша задача в том, чтобы остановить контрабанду, - сказал я.
Буидзе кивнул. Кто я такой? Этого не знали ни он, ни я.
- Как она происходит?
- Святой Свет… Пожалуйста. Любой из этих детишек мог бы проделать такое единственным способом: украдкой сунуть себе в карман что-то на память прямо с земли, чтобы это никогда не попало в каталог, но они не могут, потому что их всех обыскивают на выходе с площадки. В любом случае никто не смог бы это продать. Как я уже говорил, они прогуливаются вокруг площадки и могут совершать брешь, не сходя с места. Что поделаешь? Этого не доказать. Я не утверждаю, что они воруют.
- Она говорила Иоланде, что можно стать вором, не подозревая об этом, - сказал я Ашилу. - Под конец.
- Что у вас пропало? - спросил я у Буидзе.
- Ничего!
Он повёл нас на склад артефактов, спотыкаясь от желания помочь. По дороге двое аспирантов, которых я слегка припоминал, увидев нас, остановились - было что-то такое в походке Ашила, которой я подражал, - и попятились. На складе в застеклённых шкафах хранились последние отчищенные предметы, извлечённые из земли. Шкафчики эти полнились невозможно разнообразными обломками эпохи Предтечи, чудесным и упорно не поддающимся толкованию хламом, состоящим из бутылей, оррериев, топоров без топорищ, обрывков пергамента.
- Сюда входит дежурный, назначенный на вечер, убеждается, что каждый выкладывает всё, что было найдено, запирает склад, оставляет ключ. Никто не выходит с площадки без обыска. Они даже и не пикнут по этому поводу - знают, что без этого никак.
Я жестом велел Буидзе открыть шкаф. Посмотрел на коллекцию, каждый предмет которой располагался в своём домике, своём сегменте из полистирола внутри ящика. Верхние ящики ещё пустовали. Те, что ниже, были полны. Некоторые хрупкие вещицы были завёрнуты в ткань без ворса, скрыты из виду. Я выдвигал ящики один за другим, сверху вниз, рассматривая заключённые в них находки. Ашил подошёл и стал рядом, глядя в очередной ящик, словно это была чайная чашка, словно артефакты были листьями, на которых можно гадать.
- У кого по вечерам находятся ключи? - спросил Ашил.
- У меня, у меня, в зависимости от обстоятельств. - Страх Буидзе перед нами таял, но я не верил, что он станет лгать. - У кого угодно. Это не важно. У всех иногда бывают. Если кто работает допоздна. Расписание есть, но они всегда его игнорируют…
- Вернув ключи охранникам, они сразу уходят?
- Да.
- Прямиком?
- Да. Обычно. Может, заходят ненадолго в свой офис, гуляют в саду, но обычно долго не задерживаются.
- В саду?
- Ну, в парке. Там… чудесно. - Он беспомощно пожал плечами. - Но выхода наружу там нет: уже через несколько метров он делается альтернативным, и им приходится возвращаться через наш пост. Перед выходом всех обыскивают.
- Когда в последний раз склад запирала Махалия?
- Множество раз. Не знаю…
- В последний раз?
- … В тот вечер, когда пропала, - сказал он наконец.
- Дайте мне список, кто и когда этим занимался.
- Не могу! Они ведут список, но, как я уже говорил, в половине случаев делают друг другу одолжение…
Я выдвинул самые нижние ящики. Между крошечными грубыми фигурками, замысловатыми лингамами эпохи Предтечи и древними пипетками имелись и обёрнутые более тонкие предметы. Я мягко коснулся их очертаний.
- Это старые, - сказал Буидзе. - Их выкопали давным-давно.
- Вижу, - отозвался я, читая этикетки.
Их извлекли на поверхность в первые дни раскопок. Я обернулся на звук шагов: вошла профессор Нэнси. Она резко остановилась, уставилась на Ашила и меня. Открыла рот. Она прожила в Уль-Коме много лет, научилась видеть её детали. Она поняла, что ей предстало.
- Профессор, - сказал я.
Она кивнула. Посмотрела на Буидзе, а тот на неё. Снова кивнула и отступила.
- Когда Махалия отвечала за ключи, то после запирания склада ходила на прогулки? - предположил я.
Буидзе, сбитый с толку, пожал плечами:
- А ещё предлагала запирать склад не в свою очередь. И не раз.