Накануне родители ночевали в Москве на старой квартире, вместе с ребятами. Май припозднился с озеленением и сейчас, в конце месяца, накануне лета даже берёзы не до конца распластали свои резные листы. Черёмуха вовсю полыхала белыми кострами, накрывая ядрёным ароматом. Москва, неустроенная, разноликая и эклектичная, спешащая и нервно глядевшая в будущее вдруг ожила весной и футболом.
- Ну что, Юр, хлеба и зрелищ? - улыбнулся отец, он был не по сезону загорел и свеж. Жизнь в посёлке была не только безопаснее, но и явно полезнее для здоровья.
- Пап, вы чем там занимаетесь? Как будто из отпуска вернулись! - мимо ушей пропустил колкость Бобров младший.
- Да всё тем же, да только вот вечером газончик подстричь, с утра улицу подмести, в выходные прогуляться, пробежаться. Так что всё в порядке, спасибо не только зарядке, но тебе и Тимуру. И, вообще, даже у нас за городом жахает этим матчем завтрашним по башке, спасу нет. Билетик ты там припас, аль нет?
- Ага! Пап, а может, лучше хлеба всё же? Шучу, шучу. Всего по два билета нам и дали. Так что, если, мам, ты пойдёшь, то Леру придётся пресс-секретарём оформлять и на скамейку запасных, где и так будет не протолкнуться.
- Юрочка, да я лучше дома, а то на стадионе как-то ещё больше нервничать буду.
- Да чего нервничать-то, Ксюш? Они же и так герои! И наш - самый главный, - отец опять кольнул Юру его славой.
- Пап, ну чего ты, - расстроился Юра.
- Юр, теперь уже я шучу, - Владимир Викторович пошёл на попятную. - Я же вижу, что всё в порядке с тобой. Другое дело, для чего всё это… Ну, это мы с тобой потолкуем дня через два. Когда всё закончится.
- Ксения Ивановна, Владимир Викторович, да что вы всё о футболе - давайте поужинаем. У нас дома, можно сказать, табу на разговоры про футбол, - Лера улыбалась. - Лучше вы расскажите, как там в посёлке.
- Да обычно там, Лер. Поедемте лучше на Алтай с нами в отпуск?
- Мам, давай потом, а? - Юра, несмотря на всякие табу, думал как раз только о нём, о футболе. Лера понимающе потеребила ему затылок и прижалась лбом к его лбу.
А потом всё сложилось, как по-писанному. День сочился светом, птичьим гомоном, весной и счастьем. Хмурые тяжести были задвинуты в чуланы, люди улыбались и здоровались друг с другом. Даже многочисленные азиатские, южные люди и другие пришлые как-то побелели и не выделялись в общей массе, вопреки обыкновению. "Затишье перед бурей", - почему-то подумалось Боброву. Он же сам и удивился своим мыслям: "Наверное, волнение, будь оно неладно".
Стадион бушевал, народ пролезал внутрь всеми правдами и неправдами. Негде было упасть не только яблоку, но даже и вишенке. Для непопавших на трибуны, на парковой аллее установили большой экран, дабы дать почувствовать остальным людям себя причастными и видеть, что происходит на самом деле.
Толпа ревела, кричала и была поражена всеобщим вирусом эйфории. Юра уже с поля, помахал вместе со всеми участниками матча трибунам. "М-да, как же несложно людей подводить под одну гребёнку, все сейчас одно стадо, все сейчас за нас готовы разорвать, вынести и закопать". Он встряхнул головой - нужно было подумать и о самой игре, в конце концов.
А игра складывалась удачно для "Московии", что было привычным для её игроков. Нападающие жалили осами, крайние полузащитники порхали бабочками, защитники выигрывали позиции, играя на опережение. Над всеми ними парил по полю Бобров, успевая быть в каждой бочке затычкой, раскачивая соперника балетными па, отгружая длиннющие передачи коллегам и, стелясь в подкате, прерывая выпады нападающих "Динамо".
Всё закончилось разгромом "Динамо" и триумфом "Московии" - 3:0. "Динамо" не очень-то и сопротивлялось. Пожали ручки и стали ждать. В течение матча по стадиону не объявляли, но все были в курсе - "Динамо" выигрывает дома у "Шахтёра", а Спартак безнадёжно "летит" в Питере. И вот очаг ликования на трибунах перерастает в общий рёв - "Спартак" проиграл в Санкт-Петербурге и матч закончен. Ещё минута, и новое сообщение из Киева - и все уже не знают, радоваться или ликовать - ничья! Самый заковыристый вариант реализовался - три команды набрали равное количество очков! Чисто формально (по дополнительным показателям) первым был "Спартак", второй - "Московия", третьим - "Динамо" (Киев).
После матча в раздевалке, несмотря на триединство победителей, лилось шампанское, и все друг друга поздравляли. Зашёл Тимур.
- Друзья мои! Вы все молодцы! И огромное вам спасибо! Надеюсь, никто не будет против фуршета у меня на даче с фейерверком в честь супердостойного окончания сезона?
Все согласно загалдели. Два года в команде не только сплотил команду, но и кое-чему научил. Нельзя сказать, что в клубе проповедовался глубокий аскетизм, но всё же игроки, получая неплохие деньги, были далеки от современных звёзд не только команд-лидеров "вышки", но даже и с середняками не могли соперничать в обладании крутых тачек, гаджетов и вилл. Они были обеспечены комфортным бытом, а взамен цацек Ларионов водил их в немногочисленные теперь театры, устраивал коллективные поездки с экскурсиями, а Бобров по личной инициативе проводил либо географические, либо исторические лекции с видео и фотоматериалом. Удивительно, но молодые люди с удовольствием впитывали эту начинку и этим же заражали своих жён и подруг. Поэтому затасканной идеей празднования в ресторане никто не бредил, всем хотелось своей, "домашней" обстановки.
- Возможно, правда, это ещё не конец, - пробурчал себе Ганжа. Ларионов, стоявший рядом покосился на него:
- Ты это о чём?
- Да так, Иваныч, так… - Сергей задумчиво улыбнулся и вышел из раздевалки.
А "не конец" вылился в следующее. "Динамо" (Киев) отказывалось считать чемпионом "Спартак" (Москва), ссылаясь на невразумительность регламента. "Московия" вяло (было желание не ввязываться в склоки) поддакивала. "Спартак" же, провозгласив себя последним Чемпионом регионального регулярного чемпионата, отсылал претензии подальше и был непробиваем для всяких провокаций. Тут вновь выступил Ганжа с Шапиро. Они вынесли (с разрешительных санкций, конечно, Ахметдинова) в Интернет предложение провести турнир Трёх клубов. Само собой, болельщик был только за такое продолжение банкета и стал закидывать голосовалку тысячами "за". "Динамо" делать было нечего кроме, как соглашаться и поддерживать. А вот "Спартак" попытался взбрыкнуть, изобразив из себя надменную барышню, которой не по статусу вникать в разборки челяди. Но номер не вышел, его взяли на понт собственные же "болелы". Руководители встретились, обсудили непростую схему проведения, утрясли детали и скрепили рукопожатиями. Турниру быть.
Но все эти решения о доигрывания были приняты позже, а пока Юра, наконец, ослабил нерв и отдался в заботливые и нежные руки жены. Следующий день они долго валялись, слушая, как шумит крепкий весенний ливень за окном, а на кухне уютно переговариваются родители. В конце концов, голод выгнал их наружу. Ксения Ивановна настроила летний завтрак: зелёный пышный салат, печёные булочки, сок и свежесваренный кофе.
- Да, Ксения Ивановна, у меня Юрка всё больше кашками перебивался, - Лере удалась лёгкая лесть - и Юрина мама заулыбалась.
- Други мои заспанные, вы давайте кушайте и потом по делам, - это уже подал отец голос, с утра прогулявшийся и читающий в данный момент газету.
- Дела? - Юра деланно округлил глаза. - Какие могу быть дела у чемпионов?
- Давай, чемпион, завтракай, гулять потом с тобой пойдём.
И после, оставив женщин убирать квартиру (Юра мучался совестью - "Надо же помочь", но легко поддался на уговоры отца "лучше не мешать женщинам в этом вопросе"), они отправились в центр города. Докатив, до "Каширской" на троллейбусе, они погрузились в метро. Народ был неспешен и довольно редок. Москва уже давно не была переполненной столицей, трещавшей по швам и с раздутыми венами транспортных потоков замиравшей в часы пик малоподвижной тушей.
- Пройдёмся от Тверской по бульварам?
- Как скажешь, пап.
Серое небо ещё продолжало выжимать последние капли, но сильно вымочить этот дождь уже не мог. Владимир Васильевич щеголял в новом серебристом плаще с мембраной, Юра был в одной лишь футболке и потрёпанных джинсах. Люди были редки на бульваре в этот час воскресного дня, да и погода вовсе не шептала, поэтому за автографами не лезли, лишь изредка хихикали смущённые девочки, стайками перелетающие по каким-то своим птичьим делам.
- Ну так что, ты счастлив? - Отец начал в лоб.
- Да как-то непонятно пока, опустошение какое-то, как после завершения крупного дела. Да, да, знаю. Как раз ты и прицепишься, мол, что это за дело такое - мяч гонять. Но сколько мы уже вроде обмусоливали, и ты вроде тоже поддержал - что, если глобально смотреть, то ведь дело же, нет? Или что ты новое там надумал там, на свежем воздухе надуло?
- Вот уже расфырчался весь. Погоди. Я ж про твоё восприятие спрашиваю. То, что ты мог бы с горем пополам учиться - ну, не в уже разрушенном Университете, ну, где-нибудь. Потом был бы винтиком в какой-нибудь фирме, это я не сомневаюсь, голова есть, руки - откуда надо растут. Я про другое - чувствуешь ли ты дорогу свою верной?
- Пап, знаешь… да, конечно, ты знаешь, поэтому и спрашиваешь про такие вещи. Я же вот всегда любил футбол, так ведь, да? Причём не соревновательную составляющую любил, а именно игру. И вообще, физкультуру и спорт. Но всегда это было для меня дополнение, так вы с мамой воспитали. Дополнением к какому-то интеллектуальному развитию, культурному, что ли. Чуть больше за книгой посижу, охота подвигаться, подвигался до упаду, охота мозгами пошевелить. А вот сейчас я вроде только ногами шевелю - это иногда меня угнетает. Хорошо Лера есть, она спуску не даёт, да и игрушку я тут новую завёл. Такую, географическую - тоже вроде как-то там включаю голову. Но ведь делом-то занимаюсь футбольным. И тут самый главный вопрос - пусть в ущерб собственному развитию, но польза-то какая-то должна же быть людям? Вот вся эта стратегия Тимурова, она работает? Не просто мы зрелище подсовываем, когда у людей хлеб не всегда есть? Вот что мучит…
- Ну! Разве для тебя не есть доказательство вашего верного пути то, что вы стали реальной политической силой?
- Вот! Казалось бы, на поверхности то, что идём, куда наметили - объединение русских, есть ядро патриотическое, есть свои герои, свои винтики, чуть ли не партия. Но! Не скажу, что я не доверяю Тимуру, как раз наоборот - есть вот что-то, что меня располагает к нему безгранично. Но вдруг и он ошибается? Вдруг это зрелище, как таковое, так нас вовлекло, что вся вот эта политическо-патриотическая оболочка есть только мишура рекламная?
- Постой. То есть ты хочешь сказать, что все эти чемпионаты, реорганизации (прости, я не очень вникал) - это всё серьёзно, а вот ваши устремления это всего лишь пиар-ход? Всё по правилам "мерзкого шоубиза"?
- Да, именно так.
- Хм… Но если Тимуру ты веришь, а он царь и Бог в вашей "Московии"… Тогда кто? Серёга? Или кто-то ещё из окружения?
- Ой! Выходит, ты не понял. Я говорю, что все мы, ну, или почти все - искренние борцы и всё такое. Но Игра (шире понимай, чем просто футбол и этот предстоящий Мировой Чемпионат) управляет нами. Мы думаем, что сами тут что-то выдумываем, а играем по каким-то уже писаным правилам.
- Ну, ты как-то уж совсем загнул. На что я конспирологией увлекаюсь, но до такого бы не додумался. С чего ты это взял вообще?
- Да потому что уж больно гладко всё идёт! И, главное, прибыли и популярность растёт, а никто палки в колёса нам не ставит. Вот увидишь, что на Мировой Чемпионат мы точно попадём. Я вот даже не сомневаюсь.
- А кому это нужно-то вообще? Зачем народ будоражить в ненужном ключе?
- Да ну… ты чего? Популярность - огромная. Тема - относительно новая. Энергия народа опять же в нужном канале.
- А вот здесь я тебя и подловлю - если канал управляемый, то конечно. Но если Тимур, да и ты, в конце концов, люди без двойного дна, то опасны эти игрища.
- Да, здесь соглашусь. Есть неувязка. И то, что я не понимаю, где собака порылась, меня и нервирует.
Они закругляли свою бульварную прогулку, спускаясь к Яузе и высотке - она будто проткнула небо, и вокруг шпиля начало расползаться голубое пятно, пропуская мутные лучи солнца.
А через три дня три клуба порешили сыграть дополнительный "Турнир Трёх". Порешили - и сыграли. "Динамо" и "Спартак", честь по чести, устроили шум и гвалт, рекламную кампанию и раскрученное событие. Проводили с помпой. А как же! Повод урвать ещё деньжат да покрутиться в заключение сезона ещё разок. Подумаешь, что игроки измотаны, им за это миллионы платят. Ну, или не миллионы. Но, в общем, не бедствуют, пусть постараются ещё немного. "Московия" от рекламной помпы устранилась, ограничившись скромной ролью участника. Играли на Кубани, в Краснодаре. Жара в этом крае уже устаканилась, плотным маревом окутывая участников и гостей мероприятия.
Играли по изощрённой схеме: первые две команды играют по одному тайму, одну из команд в перерыве сменяет третья, играют ещё один тайм, перерыв и вместо второй вновь на арене первая. И так три раза за три дня на двух стадионах, дабы не истоптать газоны. И кто больше наберёт очков. За победу в тайме два очка. Все остальные результаты - ноль.
И как "Московия" скромно участвовала в шумихе вокруг да около, так скромно она и играла. Скромно, но, как всегда, со вкусом. Гранды же, измочаленные нервотрёпкой в конце сезона, игроки которых были изрядно "накачаны" руководителям перед матчами, были нервны, постоянно грубили и не слишком оригинальничали в атаках. Так вот тихой сапой "Московия" во всех своих шести таймах один лишь раз сыграла вничью, когда в самом начал турнира взвинченные "хохлы" растоптали мысль и избороздили подкатами весь рисунок игры "Московии". Но дальше нервного запала "Динамо" и "Спартака" не хватило, и остались лишь нетвёрдо стоящие на ногах усталые люди, против которых резвились мальчишки, получающие удовольствия от каждого касания.
Так, "Московия" стала победителем турнира, заодно снискав лавры неофициального "Последнего Чемпиона открытого Чемпионата России".
* * *
А круги по воде, действительно, вышли лишь слегка заметной морщью. Беспорядки в Питере продолжения не получили, "Зенит", чинно развалившись в верхней части турнирной таблицы, сделал хорошую мину на богатом лице, а президент "Северо-Западной Республики" в интервью захлёбывался комплиментами в адрес "московских гостей". Но вот дисквалификацию Боброву всё же вмазали. И гостевой матч с "Реалом", в этом сезоне елозившим на задворках Чемпионата, "Московия" должна была проводить без своего лидера.
Ганжа был раздражён тем, что кони понесли вскачь без его чуткого контроля и тем, что дисквалификации не удалось избежать. Теперь он был весь в поиске дыры, в которую усочились все ниточки и тесёмочки, коими он до сих пор искусно дёргал в ответственные моменты. Без Ганжи задача по плану на игру целиком легла на плечи Проскурина.
- Вот так, Юрий Владимирович, помощи извне у нас не будет, а вот "Реал" в домашних стенах лишь разок сыграл вничью. Это они на выезде "сливают" всё подряд, а у себя как раз рычажки-то и включают. Надо подумать, - Проскурин уже в понедельник вызвал Юру к себе, дабы придумать разумный выход из затруднительного положения.
- Так может, попробуем понять, в чём их изюминка домашняя? - Бобров был привычно хмур - Лера опять умотала по своим делам, и ночевал он со своими нелёгкими мыслями наедине.
- Так про что тебе и говорю! Сергей со всей конторой сейчас всеми силами затыкают свои пробоины и ищут упущения. А если и я начну шпионить, то, во-первых, меня словят, так как шифрование - не самая моя сильная сторона, а, во-вторых, план на игру с люденами вообще некому будет проводить. Поэтому, мы, конечно, с тобой сегодня поглядим со стороны, может, что-то и увидим. Но в основе своей придётся лудить универсальную схему, где Ромка будет единственной ударной силой.
- Постой, Валентин! А давай Реброва Лёшку из резерва на мою роль попробуем вкрячить?
Проскурин задумался. Реброву было всего восемнадцать и, в отличие от Васильева, он не выделялся изумительными физическими данными. Его сила была в другом. Он будто предугадывал мысли соперника - будь это атлетический люден или умудрённый опытом Бобров. Его действия на поле иногда поражали, но в силу возраста и царящей до прихода Проскурина политики "Московии" шансов проявить себя в главной команде у него не было.
- Так-то он толковый малый, но целый матчи сдюжит ли? Тут же надо трезвую голову иметь, а у юнцы вечно запалятся и чешут с шашками наголо.
- Так давай и апробируем его. Неделя ещё почти. Какой-нибудь форс-мажор смоделируем, и поглядим, как он выполнит план и как изменения нужные в него внесёт, если нужно будет.
- Что-то терзают меня смутные сомнения, как восемнадцатилетнему пацану бразды правления вручать в непростом матче.
- Ну а что взамен? Твои предложения? Ромку гонять одного с гуртом люденов?
Проскурин надолго притих. Подпёр свою шишкастую голову пухлой пятернёй и уставился вдаль.
- В общем, ладно, уговорил, чертяка! Только беседу проведи сначала с ним, он чудаковатый малый, кто знает, что у него на уме. А к тебе юнцы тянутся, глядишь, найдёте общий язык.
Не теряя времени, Юрий сразу же пошёл на соседнюю поляну, где тренировалась молодёжь. Там никаких люденов не было, но и лёгкости и азарта, что были в глазах молодых игроков в былые времена, тоже не наблюдалась. Чувствовалась, если не каторга, то тяжёлая работа взвалена на робкие пока плечики.
"Ну, вот что даже из этих парнишек растёт? Профессионалы, так называемые? Пустые души и прагматичные цели…" - Юра снова завздыхал вслед своим мыслям.
Молодые люди на поле были "разных мастей", но костяк был всё же славянским: кой-какие традиции "Московии" дожили и до нынешних времён. Шла как раз двусторонняя игра. Бобров стал на кромке, наблюдая. Ребров был невысок, строен и выглядел совсем как пятнадцатилетний подросток. Тем не менее, ни один из игроков противоборствующей команды, не мог не то что отобрать у него мяч, но даже и правила толком на нём нарушить. Алексей в самый последний момент убирал ногу, корпус или мяч, ускользая шустрой тенью от всех защитных препятствий.
"Он ведь почти всегда предугадывает, что будет делать игрок. Чужой или свой", - неожиданно понял Бобров. Переговорив с тренером "молодёжки", он подошёл к раскрасневшемуся Реброву.
- Лёш, можно тебя ангажировать? Пока только на часок. С тренером всё обговорено.
Для молодёжи коренной, Бобров был живой легендой, они росли, когда его звезда сверкала на весь футбольный небосвод. Но Ребров был уверенным в себе парнем, поэтому без тени сомнения буркнул:
- Надо так надо. В душ можно сходить?
- Иди, иди.
"Ершистый какой!" - вслед удаляющемуся щуплому парню подумал Юра.