– Комиссар, вы хорошо знаете, и мы хорошо знаем, что произойдет, когда мы сядем в машину. Вы знаете, что будете нас преследовать, и мы знаем это. Нам нужны заложники всего на два часа, потом мы их отпустим. Эти два часа вы не должны нас вести. А потом, потом пусть будет то, что будет, – философски отметил он. – Пусть хорошие ребята ловят плохих.
– Нам нужно время, чтобы обсудить ваши новые условия.
– Обсуждайте, комиссар, у вас осталось только сорок минут. Если после этого времени рядом с нами не будет стоять наш человек, то первый заложник будет расстрелян.
– Ваш человек – убийца, – с возмущением напомнил ему комиссар.
– Это для вас он убийца, комиссар. Для нас он товарищ, наш исполнитель, наш брат, – и со злостью бросил трубку, со словами: "козел вонючий, таких надо гнать из полиции, только зря зарплату получают", а потом загадочно заметил: "Хотя пока такие идиоты работают в полиции, мы можем спокойно продавать наш товар".
Потом, посовещавшись с одним из сообщников, объявил – всем, у кого есть мобильные телефоны – сдать ему, отказавшиеся будут расстреляны. После таких аргументов убеждать заложников не было необходимости. Все, у кого были телефоны, выстроились в очередь, радуясь, что появилась возможность опустить руки, да и кому нужны эти аппараты сейчас, когда на кону жизнь. Ах, если бы они знали, чего будет стоить им это все впоследствии, если бы догадывались, то их радость перешла бы в сплошное уныние.
Громадина удобно расположился в своем кресле, даже отложил в сторону автомат и разминал ладони, каждая размером с лопату, показывая их всем, что он готов к приему. Первой подошла сдавать худощавая девушка в очках. Он взял у нее телефон, стал вертеть в руках, сетуя, почему такая старая модель. Затем долбанул телефоном о край стола. Хруст его хорошо услышали все. Затем, со словами утешения, что мол телефон был старый и его следовало поменять пять лет назад, отдал его обратно девушке. "Да, обязательно! – радостно согласилась девушка. – Спасибо за совет. Как только выйду на улицу сразу же куплю телефон последней модели", – заверила она. В ее словах звучал беспокоивший всех вопрос: с нами все будет в порядке? Но его доброжелательная улыбка от уха до уха, говорила, как будто, что безопасность заложников для него важней всего, и здесь он находится только ради этого.
Второй сдала свой телефон женщина, которая замужем уже три года. Ей тоже сломали телефон и вернули. Одной из последних подошла Кэрл. Она протянула ему свой телефон. Взяв его, он одобрительно хмыкнул, подняв свои густые брови максимально вверх, насколько смог. Наверное, он был поклонником этой фирмы. Пока он разглядывал телефон, Кэрл внимательно смотрела на его лицо. Она впервые так близко видела его. Издали она все время думала, кого он ей напоминает? Теперь она поняла. Эта толстая, жирная, обвисшая морда напоминала ей "Гоблина" из сказки. Он не стал ломать ее телефон, что, дескать, модель новая. Но вынул аккумулятор, переломил его, а телефон протянул Кэрл, рассчитывая показаться благородным перед красивой девушкой. Но она брезгливо отвернулась и спешно пошла, и встала на место, где стояла раньше. А "Гоблин" обескураженно повертев телефон в руках с видом: не хочешь? Как хочешь! Сунул его в карман.
Тони смотрел на все это и начал кое о чем догадываться. Снова зазвонил телефон. "Гоблин" поднял трубку. Голос комиссара просил еще один час, чтобы выполнить все условия. Немного поразмыслив, он дал согласие, предупредив, что это последний час и чтобы без сюрпризов, больше он не будет продлевать время. "Да, еще, – добавил он, – комиссар, запишите номер моего мобильного телефона и звоните только на него" – и передал номер. Затем, положив трубку, взял свой автомат за ствол и начал крушить им телефон. Так он сломал все телефоны, стоявшие у работников банка. После этого он махнул рукой сообщнику, стоявшему у дальнего окна и тот уверенно пошел к одной из находившихся рядом, закрытых дверей, которая, похоже, вела в подсобку, где уборщица хранит свой инвентарь. Достал из кармана ключи. Открыв, вошел в нее. Через некоторое время вышел и показал рукой, что все в порядке.
Тони все стало понятно, самые худшие его опасения начали сбываться, он уже понял извращенный замысел террористов. Они полностью переиграли полицейских. Никакая машина за ними не приедет. Как только они получат своего человека, они войдут в эту дверь и уйдут по подземным коммуникациям, забрав с собой заложника, то есть, его девушку, Кэрл. Вот почему, ему нужна была его подруга. И наверняка, даже оставят ему оружие, чтобы он, Тони держал после них на прицеле остальных заложников, не давая им возможности предупредить полицию. И он знал, почему именно его выбрал в свои сообщники террорист.
Из всех присутствующих заложников, лишь Тони мог справиться с оставшимися заложниками. Только надо было его заставить. Если откажется – девушка будет убита. Все это его злило, он даже был согласен с этой мордой, что комиссара надо уволить. Мог бы и планировку здания изучить. А может, все-таки полиция знает, и они их там ждут?
Нет, скорее всего нет. Иначе бы группа захвата через эту дверь уже была бы здесь. Террористы целенаправленно пришли в этот банк. Они готовились. Им были известны все подземные коммуникации, проходящие под банком. И возможно, они даже смогли через своих людей заменить чертежи подземных коммуникаций под банком, вокруг банка, находящиеся в архивах городской мэрии. Он не знал, догадались ли другие заложники об этом, разговаривать было нельзя под страхом смерти. Для Кэрл тоже стал ясен замысел террористов. Она смотрела на них и думала: "А этот "Гоблин" не такой простой".
Тем временем он уже подходил к Тони, остановился рядом с ним.
Издевательским тоном спросил:
– А ты, Бамбино, почему не сдаешь свой телефон?
– У меня его нет, – ответил он.
Немного подумав, "Гоблин", усмехаясь спросил, не то самого себя, не то Тони:
– Что, Бамбино, взять тебя за ноги и потрясти? Может, ты прячешь его?
Он просто унижал его. Его слова задели Тони. Видно было, как он сжал зубы, дрожь прошла по его телу. Переминаясь с ноги на ногу, не сходя с места, чтобы никто не заметил его волнения, он посмотрел украдкой в сторону Кэрл. Его сильно беспокоило, слышала ли она эти слова. Она заметила его взгляд и сделала вид, что занята своими мыслями и ничего не слышала. И вообще, ее ничего не интересует.
Обыскивая Тони, главарь заметил, что у него из внутреннего кармана торчит клок волос.
– Это что, Бамбино? – удивленно спросил он.
Тони, слегка опустив голову вниз, посмотрев в свой собственный карман, ответил:
– Это мой талисман.
– Да? – расплылся в широкой улыбке "Гоблин". Затем протянул руку, вытащил из кармана талисман и стал разглядывать его. Это были аккуратно, с любовью связанные посередине, толщиною в два пальца и длиною около тридцати сантиметров, жесткие волосы серебристого цвета. Обнюхивая их, главарь спросил:
– Это не борода ли самого черта?
– Да, сэр, почти.
После этих слов Тони, главарь с уважением посмотрел на него, как на родного. Задумчиво потряс талисман.
– Бамбино, пожалуй, я его заберу себе, – повернувшись, чтобы отойти на свое место, как Тони заявил.
– Сожалею, сэр, но мне самому это нужно.
Не глядя на него и отходя, "Гоблин" бросил ему:
– Тогда купи!
Дойдя до стола, он уселся на него как на стул и бережно стал укладывать талисман во внутренний грудной карман своего плаща. На несколько секунд воцарилась тишина. Все с любопытством наблюдали эту сцену. Кэрл с тревогой смотрела на Тони и шептала как молитву: "Не разговаривай с ним, молчи, молчи". Ей уже показалось, что он ее понял, как вдруг Тони, опустив руки, медленно пошел в сторону главаря. Террористы молча наблюдали за ним. Было видно, что они насторожены и готовы ко всему. Это было безумие с его стороны. Дойдя до него, он остановился. Главарь делал вид, что в упор не видит Тони.
Тишина стала зловещей. Все ожидали худшего. Тони, глядя исподлобья, медленно спросил:
– Сэр, зачем мне платить за то, что и так мне принадлежит? – И, аккуратно, правой рукой отодвинул лацкан плаща, левой рукой вытащил талисман из кармана главаря, доли секунды осмотрел его, как бы убеждаясь, цел ли он. Потом не менее бережно положил его к себе в карман. Затем, быстро повернувшись, вернулся на свое место и поднял руки.
Кэрл закрыла глаза, ожидая автоматной очереди. Но вместо этого, раздался гром хохота. Террористы покатывались со смеху, даже глупо улыбался главный бандит. В какой-то мере наглость Тони покорила их. В этом они нашли что-то близкое и родное.
Заложники пугливо улыбались. Только Кэрл была в ужасе.
Но вот парадокс: чем больше "Гоблин" измывался над Тони, тем больше этот парень ей нравился. Когда человек попадает в экстремальную ситуацию, многое ему видится по-другому. Оценки меняются, прожитая жизнь видится иначе. То, что раньше огорчало, кажется пустяком, а некоторые вещи, что радовали, становились пустыми, потерянным временем. Отношение всех мужчин к ней, доставлявшее ей столько удовольствия, только запутывали ее, чрезмерно переполняя ее жизнь, не давая выбрать себе подходящего парня. Отец ее предупреждал, мужчину надо выбирать не столько по внешности, сколько по поступкам. Вон, стоит парень, которому возможно, осталось жить немного времени, но никакая сила не заставила показать его на любимую девушку. Она уже знала, что будет делать, когда выйдет отсюда. Она сделала свой выбор, только бы все закончилось хорошо. Она приведет Тони к себе домой, прямо с порога объявит родителям, что ее желание сбылось. Она обзвонит всех подруг, откажет всем поклонникам, не извиняясь. От таких мыслей ей стало легче. Она смотрела на него и видела, что он очень даже симпатичный. А если бы он работал у них в редакции, то возможно, сама бы к нему подошла.
"Гоблин" продолжал допытываться:
– Так ты говоришь, твоя подружка здесь?
Тони молчал. Он просто перестал отвечать на его вопросы. "Гоблин" зашел с другой стороны.
– Почему Бамбино, ты так поздно женишься? Или это у тебя не в первый раз?
– Первый, – спокойно ответил он.
"Гоблин" не унимался:
– А что так? – иронизировал он. Видно было, что его болтовня достала Тони.
"Гоблин" стоял перед Тони, опустив свои ручищи, держа автомат в правой руке за рукоятку, палец на спусковом крючке. Потом скрестил руки, и стал похож на учителя, который ждет ответа на вопрос, снисходительно давая возможность ученику ответить с пятой попытки.
– И, все-таки, поведай нам Бамбино, почему так затянул с женитьбой?
– Сэр, все это время я себе детородный орган отращивал, – бодро ответил Тони, довольный, что наконец–то, он предоставил то, что от него так долго и назойливо требовали.
Воцарилось молчание, хотя и раньше было тихо, но сейчас была другая тишина. Замолчал человек, который считал себя хозяином положения и судеб людей. Он уже знал, что Тони его больше не боится, и жалел, что затронул эту тему. Молчание затягивалось, он не знал, как среагировать. Скорее он ожидал услышать много или ничего, но никак не такое. Ему нужно было достойно выходить из положения. Это его сильно заботило. Он повернулся к Тони спиной, сделал два шага с отвлеченным видом, как будто не слышал ответа Тони, но потом вдруг остановился, по его оживлению стало понятно – наконец, нашел что-то. Не поворачиваясь к Тони, только слегка повернув голову, небрежно спросил:
– Ну и что, отрастил?
Тишина стала еще тише. Все и все вокруг стало похожим на один большой слуховой аппарат. Всех интересовал только один вопрос, ответ Тони. Все стали равными. Каждый забыл свою роль. Бандиты стали похожи на самых обыкновенных людей. И казалось, что можно начинать жизнь с чистого листа. И не было и не будет никогда горя их жертвам, убитые ими люди никогда не будут убиты. Заложники уже были клиентами банка, которым сейчас объявят о выдаче беспроцентного кредита, а некоторым даже безвозвратного. И для этого только необходимо не пропустить свой порядковый номер при оглашении. Ничего в этой реакции нет странного. Так было, так будет. Человека можно долго держать в страхе, его можно лишить прав, отнять у него жизнь, но никто никогда не сможет искоренить у него любопытство. Такова жизнь и в этом заключается один из элементов значения сути жизни. Девушка в очках больше не стояла лицом к колонне. Женщина с трехлетним стажем замужества стала более чем внимательной. Одна из кассирш непроизвольно опустила руки себе на голову и стала поправлять прическу, и даже сообщница бандитов загадочно улыбалась. Все надеялись услышать только один ответ. Кэрл все это стало нравиться все меньше и меньше. Ее можно понять. Какой уважающей себя девушке понравится, что на ее парня с таким воображением будут смотреть такое количество женщин. И она обязательно с него спросит. Она уже считала его своей собственностью.
Однако, всех, заинтриговав, Тони продолжал скромно молчать.
– Ну же, не томи, порадуй нас, орган-то отрастил? – Гоблин продолжил издевательски допытываться.
Слегка утомленным, укоризненным голосом, означающим: я же вам говорил, я же обещал, зря вы себя изводили сомнениями, обратился Тони к "Гоблину":
– Сэр, не переживайте, размер, вашим сестрам понравится.
Гром раздавшегося хохота был похож на канонаду. Смеялись все, даже сообщники улыбались, видимо, у них не было сестер и это их не трогало. Тони стал всеобщим любимцем. Не смеялся только один "Гоблин". Он зло посмотрел в сторону заложников, но радости их не было предела.
Когда людей унижают, превращают их в послушное стадо и у них уже нет воли противостоять, то любая невинная шутка, брошенная в сторону мучителей, наполняет их души гордостью и презрением к их врагам. Главный террорист был оскорблен, его унизили перед всеми, на глазах его подруги-сообщницы.
Он молчал, раздумывал, искал ответ, никогда с ним так не говорили.
Один за другим, все замолчали. Он медленно раскачивался вперед-назад, не сходя с места. Казалось, вся его огромная туша рухнет в ту или другую сторону. Затем он замер, стоя спиной к Тони, с опущенными руками, сжимая до хруста костей правой рукой рукоятку автомата, опущенного стволом вниз и нервно подергивая пальцами левой руки. Он не спеша поднял голову вверх и уставился в потолок, как будто на нем был написан ответ. В такой позе он напоминал ракету, готовую к старту.
Затем, быстро развернувшись на сто восемьдесят градусов, отчего полы его плаща взметнулись как хвост кометы, нанес ногой профессиональный удар кикбоксера в область сердца Тони. Глухой стон, вырвавшийся из его груди, разнесся по помещению, разрывая сердца заложников. Их возмущению не было предела. Их ненависть нельзя было измерить. Все опустили руки и по их глазам было видно, что они больше не поднимут их, в угоду террористам. Тони с трудом попытался встать, он задыхался, изо рта капала кровь. Кэрл закрыла глаза, чтобы не видеть этого. Наблюдая сверху вниз за ним, "Гоблин" бросил ему:
– Бамбино, если в следующий раз у тебя появится желание полетать по банку, совсем необязательно свататься к моим сестрам, я тебе и так помогу.
Успокоившись, он пошел и сел на свое место. Наигранно удивляясь, он спросил: – А почему руки опустили?
Но никто не поднял рук. Его сообщники смотрели на него с укором. Им не нравилось все, что происходило из-за амбиций их товарища. В их планы не входило брать конкретного заложника, и чтобы кто-то из его родственников помогал им. Они, просто, должны были взять одного, любого с собой на время. И если бы их блокировали в тоннеле, они снова могли бы торговаться с полицией. А он, на свою голову, выбрал самого упертого заложника и пытается убедить его помогать им, на что он рассчитывает?
Тони с трудом поднялся. Оставалось мало времени. Вот-вот должны были привести сообщника, он хорошо понимал, что его просто не оставят в покое, надо что-то делать. И он решился. Кэрл уже не скрывала своего взгляда. Смотрела прямо на него, от бессилия она задыхалась вместе с ним. "Гоблин" вновь подошел к нему, ударил его ногой в живот. Тони упал, свернувшись. Он снова подошел к нему, толкнув ногой, перевернул его на спину, и равнодушно смотрел на него сверху.
У Тони перехватило дыхание, он судорожно открывал рот, чтобы выдохнуть. Лицо его стало красным, глаза слезились. Когда он начал приходить в себя, "Гоблин" поставил ногу ему на живот, придавливая его, и от этого тело Тони судорожно дергалось. Со словами: "Ты нам покажешь свою невесту, Бамбино, покажешь!", – он убрал ногу, давая ему возможность ответить. Но Тони только тяжело дышал и удивленно смотрел на него, как будто хотел запомнить. Пожилая пара со слезами подошла к ним:
– Оставьте его, оставьте! Мы можем пойти с вами.
Женщина афро-американка, работавшая за кассой, подошла, чтобы предложить – она согласна идти с ними. Трое студентов тоже вызвались идти добровольно.
"Гоблин" пришел в замешательство. Он не знал как себя вести дальше. Ему нужны были заложники, они у него есть. Добровольные заложники, с ними даже легче уходить, но он все равно ненавидел Тони, и было видно по нему, пока он его не убьет, не успокоится.
Увидев недовольный взгляд сообщников, он пошел на свое прежнее место. На лице его было написано, что этим еще не закончится, он займется с ним позже.
Пожилая пара помогла Тони встать. Сильный кашель разрывал ему грудь. Он пытался сдерживать его, прикрывая рукой рот. Ему было неприятно, что брызги крови пачкали одежду старикам. Он слегка дотронулся правой рукой до плеча пожилого мужчины и глазами показал, чтобы они отошли от него. Глубоко вздохнув, посмотрел в сторону заложников. Благодарил их грустной виноватой улыбкой, как бы извиняясь, что не в состоянии дать достойный отпор. Он быстро убрал свой взгляд с Кэрл, опасаясь, что террористы могут догадаться об их знакомстве.
Тони выпрямился, подняв голову, и прямо, с вызовом, смотрел на "Гоблина". Всем стало ясно – малыш Тони собрался в свой последний бой. Пожилая женщина неистово молилась за него. Заложники смотрели на него зачарованно. Для них он стал похож на библейского героя – маленького Давида, вышедшего сражаться с Голиафом. А они были его войском.
"Гоблин", поняв намерения Тони, встал с кресла, не отпуская автомат из рук, прислонился спиной к рядом стоящему столу, не то сев на него, не то стоя, стал ждать. Тони продолжал смотреть на него, как бы изучая, было видно, что он что-то рассчитывает, прикидывая расстояние между ними.