А не послать ли его подальше и навсегда, подумал Виктор. Списать как отработанный и морально устаревший элемент, нелепый в реалиях твоей обновленной жизни. Этап чистых идей и мгновенных озарений давно пройден, сейчас важно отслеживать запущенный процесс, держать руку на пульсе, поймать решающий момент и отреагировать мгновенно и точно - и очень некстати, если внимание отвлекают такие вот малоадекватные личности. Просто послать, не вдаваясь в подробности. Прямо сейчас.
Гутников сел. Без приглашения, резко отодвинув кресло на метр от стола, и обычная его дерзость казалась на порядок более жалкой, чем всегда. Он вроде бы писал о какой-то новой идее. Мало ли.
- У меня шесть минут. Рассказывайте.
Креативщик сглотнул. Потом сглотнул еще раз. Даже не пауза - обычный нервный затык, торможение по всем каналам. Н-да, шесть минут - это ты напрасно.
- Виктор Алексеевич, - наконец забормотал он, - зачем вы взяли этого студента? Вы не знаете, что такое это новое поколение, родившееся в двадцатые. Они же тупые прагматики, целиком, до мозга костей! Все их чаяния направлены только на банальную сиюминутную выгоду - потому что масса комплексов, голодное детство, полная девальвация всех иных ценностей! Тип, совершенно несовместимый с творчеством, мыслью, продуцированием идей!! Именно такие погубят страну, погубят мир. А начнут, - его голос истерически взлетел, - начнут с вас!!!
А, ну все понятно. Виктор вздохнул; как ни странно, с некоторым облегчением. Всего лишь топим потенциальных конкурентов. С переменным успехом.
- Саша, я плачу вам не за обсуждение моей кадровой политики. Изложите вашу идею. И вкратце, осталось совсем мало времени.
- Это не идея, - проговорил Гутников негромко и глухо. - Это предостережение.
- То есть вы уже высказались.
- Нет!
- Всего хорошего.
Виктор поднялся из-за стола, слишком нарочито, тьфу, посмотрев на часы. Но откуда, черт возьми, всем обо всем известно?! Раньше, чем он вообще начал у тебя работать. Разумеется, никто не брал с мальчика подписки о неразглашении, но чтобы информация распространялась так стремительно и гулко, словно звук по воде, достигнув, правда явно в искаженном варианте, даже почти асоциального Гутникова… нет, неправильно. Странно, с трудом объяснимо, да и нет времени искать пояснений.
- Вы собираетесь вечером на Министерские дачи?
Прозвучало так неожиданно, что Виктор застопорился в неудобной точке между столом и креслом. Гутников тоже встал; на его лицо, прямо на глаза, падала влажная прядь, и он не убирал ее. Да нет, что за наваждение: о том, что ты по пятничным вечерам, как и весь политический бомонд, наезжаешь в Министерки, знает каждый, кто связан с тобой хоть какими-то отношениями или просто читает светские порталы. Ничего сверхсекретного и сверхъестественного. Но причем тут…
- Не ездите, - жестко бросил гений.
Откинул волосы, развернулся и зашагал прочь оскорбленно и гордо.
* * *
Посреди ледового поля, расписанного белыми усами коньковых следов, крутила пируэты Анциферова, узкая и гибкая в облитом костюме цвета стали. Похоже, когда-то она занималась фигурным катанием. Остальные приглашенные, большинство из которых Виктор не знал, явно чувствовали себя на коньках менее уверенно и кучковались поближе к краям катка, придерживаясь за фуршетные столы, а кое-кто обреченно сидел на скамейках у кромки. Надо льдом реяли гроздья воздушных шаров, сгруппированных в эмблему "Термоядера", добрую и детскую, скалящуюся десятком желтых смайликов.
- Вам помочь? - ослепительно улыбнулась официанточка на коньках.
- Спасибо, я сам.
Затянул шнуровку, встал со скамьи и попробовал коньком тающую по периметру кромку льда. Лед у термоядеров был так себе, не в пример хуже, чем на твоем собственном катке. Единственное, что тебе никогда не приходило в голову проводить там какие-либо презентации, съезды или брифинги. Недостаток креатива, позор Сашке Гутникову.
Заскользил вдоль столов широким конькобежным шагом, отмечая глазами и приветственным жестом одинокие знакомые лица. Все крупные акционеры "Ворлд Ойла", да. Директора нескольких мировых энергетических концернов. Группа одинаковых и мелких, как горошины, азиатов, наверняка какие-нибудь альтернативщики из области высоких технологий. Вообще многовато иностранцев, да еще и первых лиц, для презентации в таком, по меркам "Термоядера", захолустье. Никакой отечественной прессы, да и вообще никакой. Похоже, мероприятие действительно рабочее и статусное.
На катке.
Толстый дядька, абсолютно незнакомый (булавка в его галстуке, прикинул на глаз Виктор, стоила, как гектар земли на Южном берегу) набрал себе полную тарелку, взял бокал красного, неловко оттолкнулся от стола - и полетел навзничь, рассыпая на лед балык, икру и оливки, веером роняя кровавые капли из чудом уцелевшего хрусталя. Подшустрили две девочки на коньках, одна быстренько уничтожила следы разрушения, вторая поднесла другой бокал и точно такой же набор закуски. Но поднимался дядька сам, без посторонней помощи. Сначала встал на карачки, пачкая колени дорогих брюк ледяным крошевом, потом на корточки, затем с трудом оторвал пальцы ото льда и, наконец, выпрямился, балансируя и пошатываясь.
А ведь так, по-видимому, и задумано, усмехнулся Виктор. Насчет конкретного места проведения презентации не предупредили не только тебя. Очередная психологическая примочка с весьма, надо признать, действенным эффектом. Насколько тебе известно - правда, информация, которую удается собрать о "Термоядере", никогда не стопроцентно достоверна и уж точно далеко не полна, - в этой конторе держат огромный штат психологов, психиатров, гипнотизеров, специалистов по НЛП, социальным фобиям и прочим вещам, безмерно далеким от собственно ее ниши на рынке. Которая могла бы стать куда глубже и шире, если бы удалось решить их главную, глобальную проблему.
- Уважаемые господа! Минуточку внимания.
Голос гулко прокатился над повернутыми в одну сторону головами. Черный, чуть-чуть поблескивающий и стремительный, Макс Зильбер молнией пронесся по льду, прокрутил в мгновенном танце Анциферову, походя отодвинув ее на периферию, и в широком развороте занял место под эмблемой.
- Спасибо всем, что вы пришли. Сегодня Всемирное акционерное общество "Концерн "Термоядер"" представляет вашему вниманию новый беспрецедентный проект под условным названием "Вспышка звезды"!
Присутствующие зааплодировали; вышло не особенно дружно, слишком многие боялись отпустить локоть соседа или край стола. Кто-то поскользнулся, другие уселись на лавочки по периметру, выставив нелепо торчащие коленки. Поправляли переводчики в ушах: Макс говорил на своем родном языке, и наушники выдавали еще при входе, вместе с коньками.
- Впрочем, все в мире - чистая условность, - продолжил он. - Думаю, присутствующие это понимают.
Перевод был неточный, на самом деле Зильбер выразился длиннее, тоньше, двусмысленнее. Виктор извлек наушник: лучше поднапрячься и послушать в оригинале. Зашуршала, зашептала, зазвенела внешняя звуковая дорожка, с непривычки почти заглушая голос выступающего. С противоположной стороны ледового поля в Виктора вцепились глаза Ирки Анциферовой, она делала какие-то мимические знаки, абсолютно непонятные, гротескные. Сверху скалились, смутно отражаясь во льду, надутые гелием желтые смайлики. Наплывало чувство наваждения, абсурда. Возьми себя в руки. Сосредоточься. Слушай.
Прислушался. Было интересно.
Ни для кого не секрет, что мировой социум болен, говорил Зильбер. Мир так и не сумел оправиться после кризиса девятнадцатого, и этот процесс чересчур затянулся, чтобы продолжать считать его нормальным периодом ремиссии. Болезнь рискует стать неизлечимой, навсегда отрезав человечеству пути к развитию, прогрессу, процветанию, и тогда впереди останется только медленное сползание вниз, апатия, деградация, а через не такой уж большой в глобальном понимании срок - и смерть, сначала социальная, а затем и биологическая. Если мы не примем своевременные меры.
Пауза для переводчика и ораторского эффекта; в тишине кто-то уронил на лед хрустальный бокал. Тихий жалобный звон - стопроцентно психологическая примочка, Виктор не сомневался. Теперь, по законам жанра, должно прийти спасение, и трудно ошибиться в прогнозе, откуда именно.
А ведь так оно, собственно, и есть. Термоядеры всегда представляли собой реальную силу, самую могучую, самую опасную. Не завязанные ни на ресурсы, ни на нерентабельные сверхтехнологии, ничем не сдерживаемые ни в методах, ни в средствах, они легко установили бы монополию на рынке еще тогда, непосредственно после нефтяного коллапса, - если бы не напоролись на непобедимое: страх.
Мощнейшая социальная фобия, прокатившаяся по миру в результате трех последовательных взрывов на атомных станциях в девятнадцатом-двадцатом, парализовала отрасль на несколько лет, дав возможность прийти в зияющую нишу многочисленным конкурентам-альтернативщикам. А те поделили ее настолько прочно, что сбить этот баланс в свою пользу термоядерам до сих пор не под силу. Да и атомная фобия, перейдя из острой формы в латентную, по сути, никуда не делась, по-прежнему тормозя все попытки прорыва концерна на новые позиции. Как ни тщилась армия психологов "Термоядера" оптимизировать его имидж, все эти смайлики и эмблемы, добрые ролики социальной рекламы или раздача детям новогодних подарков не могли не то что перевесить - хотя бы обнулить ужас тех взрывов, наложившихся фатальным аккордом на мировой кризис. Да, болезнь. Затянувшаяся. Возможно, уже неизлечимая, что где-то и к лучшему.
Но ты отвлекся. А в твоих интересах послушать повнимательнее.
Макс Зильбер предлагал шоковую терапию. Необходимую, разумеется, не только и не столько ВАО "Концерн "Термоядер"", сколько человечеству в целом: именно поэтому он искренне надеялся на понимание и сотрудничество со стороны уважаемых гостей. А представлял он себе это так…
Виктор слушал и постепенно, сначала с легким дискомфортом, а затем со все нарастающим изумлением - узнавал. Нет, совпадением это быть не могло. Только сознательная, тщательно выверенная зеркальная тактика. Основанная на скрупулезно собранной информации. Со ставкой на опережение.
Его локтя коснулись, и Виктор, непроизвольно дернувшись вперед, поскользнулся и едва удержался на ногах.
- Вот так, Витя, - сказала Анциферова.
- Привет, - негромко отозвался он. - Рад тебя видеть, Ир. Ты подумала?
- О чем? - она широко оскалила безупречные зубы. - Под кого мне ложиться: под тебя или под него?
- Вопрос, конечно, интересный.
- Как мужчина ты мне нравишься не в пример больше. Но, боюсь, у тебя маловато шансов, прости.
Что она знает о твоих шансах, дура, подумалось раздраженно, устало. Впрочем, неинтересно. Гораздо важнее, что известно о них Зильберу и тем, кто за ним стоит. Насколько полную и достоверную информацию им удалось собрать. И как далеко они готовы зайти.
- Они тебя раздавят, - мечтательно проговорила Ирина. - Это было очевидно с самого начала. Но ты подал им идею, и теперь от нас, всех остальных, не останется ничего. И от всего мира заодно, если кто-нибудь недовольный рванет еще парочку станций.
- Вот именно, - сказал Виктор. - Решай, может быть, все-таки стоит поддержать меня.
- Тебя? - она сухо рассмеялась. - Вить, но ты же слабак. Ты даже живешь на деньги жены, все знают. За тобой ничего нет, кроме твоей свободы.
- Ирка, заткнись, а? - попросил он.
Анциферова пожала плечами и заткнулась.
А Макс Зильбер между тем вышел на финал своей речи, громогласной, ритуальной, по сути бессмысленной. Разумеется, такое циничное, откровенно грабительское предложение никто из присутствующих не примет добровольно и сразу. Чтобы оно перешло в разряд таких, от которых невозможно отказаться, с каждым последует отдельный разговор, негромкий и конфиденциальный, примерно такого же содержания, как проводил и ты - надо признать, с куда более мелкими сошками. Увеличительное зеркало. Демонстрация осведомленности и превосходства, устроенная для тебя лично. Можешь гордиться.
- …не случайно назван "Вспышкой звезды". Эта вспышка, возможно, кого-то ослепит, но большинству она поможет прозреть. А теперь я предлагаю выпить за успех нашего общего дела!
Юная фигуристка поднесла Зильберу поднос с узким пурпурным бокалом, и Макс поднял его над головой, прокрутившись в виртуозном пируэте. Присутствующие зашевелились, заговорили, зазвенели. Виктор выпил с Анциферовой, ритуально соприкоснувшись звездчатыми стенками бокалов.
- Официальная часть нашей встречи окончена. Расслабляемся, общаемся, танцуем!
Ирина поставила бокал на столик и завлекательно улыбнулась:
- Пойдем?
Они были единственной танцующей парой из числа гостей; кроме них, на льду кружились лишь фигуристы из обслуги презентации, а сам хозяин, кратко показав класс с профессиональной партнершей, поскользил в гущу приглашенных. Рано или поздно он заговорит и с тобой. И тогда ты, будем надеяться, поймешь больше, чем успел понять до сих пор.
Анциферова каталась легко и точно, стремительно и властно, она все время порывалась вести - и Виктор позволял ей, поддавался, подстраивался под ее четкий шаг. Сильная женщина, тьфу. Таким, как она, для осознания своей силы совсем необязательно побеждать, достаточно, чтобы проиграл тот, кому ей при другом раскладе пришлось бы уступить. Неважно, что и она сама в безнадежном проигрыше. И поворот, и поддержка за талию; под скользким костюмом словно и нет никакой кожи. Сейчас разжать бы руки, чтобы грохнулась на лед. Впрочем, Анциферова твердо стоит на коньках и грохнется вряд ли.
Но кое в чем она ошибается. Ты еще не проиграл. Это вообще не входит в твои планы.
…Презентация катилась к концу. Фигурные официанточки убрали со столов остатки фуршета. Подали кофе; горячий аромат контрастно подчеркнул зябкость льда, и гости, ряды которых успели к тому времени поредеть едва ли не вполовину, потянулись к столам, аккуратно скользя или неловко передвигаясь на коньках по резиновой кромке. Виктор взял в руки тонкую фарфоровую чашку, она чуть заметно курилась и казалась живой, как птенец. Однако.
Макс Зильбер так и не подошел к тебе. Более того - вежливо улыбнулся и укатил на другой конец катка, когда ты совсем было решился, вопреки и негласным правилам, и здравому смыслу, подойти к нему сам.
Как если бы уже высказал все, что считал нужным.
* * *
Мировой океан не принадлежит никому. Огрызки акваторий и патрульные катера в нейтральных водах - смешная условность, планктонная возня на необозримом и всеобъемлющем океанском теле. Судоходство и курорты, рыбная ловля и волновые электростанции - все это одинаково мелко и несерьезно в сравнении с его неизмеримой мощью, масштабом, размахом. Океан правит планетой, устанавливая на ней климат, руководя на пару с космосом сезонами и катаклизмами. Океану подчинено все. Именно поэтому он и вечен. И свободен.
Просто вода. Аш-два-о. Еще немного соли, но она, если верить Химику, спокойно и мирно выпадает в осадок.
- Принеси воды.
Григорий вошел почти тут же, бесшумный, с высоким стаканом посреди подноса. Молча поставил на круглый столик у камина. Камин горел, он уже горел, когда Виктор вошел, несмотря на то, что он никого не предупреждал о внезапном приезде. И сам принял решение спонтанно и вдруг, не доехав всего пару километров до Министерских дач.
Дело, разумеется, было не в Гутникове с его неадекватными пророчествами, о них Виктор вспомнил уже позже, на обратном пути. Просто ежепятничные загулы политического бомонда в Министерках давно стали чем-то обязательным, ритуальным, жестко вписанным в правила общей игры. Которые ты пока не готов в открытую нарушать, но уже можешь позволить себе игнорировать. Как игнорирует океан рейсовые суда, ползущие по его спине. Абсолютно безотносительно к ним, по своим собственным мотивам и причинам устраивая шторма или штили.
Твой домашний кабинет, где ты не работал давным-давно, а жаль. Тихий вечер наедине с бесконечным файлом на мониторе. Ты должен был рано или поздно за это взяться. Сам, без помощников и посредников, проштудировать все от начала и до конца - в поисках малейшего изъяна, противоречия, нестыковки. От той самой точки отсчета, идеи безумного Гутникова, которая еще тогда отдавала какой-то алхимщиной, вроде превращения свинца в золота, а воды в вино.
В деньги. Во власть. В свободу.
Начинать придется прямо сейчас. Термоядеры не оставили тебе выбора. Когда противник играет на опережение, остается только быть сильнее, точнее, убедительнее. Быстрее уже не получится, но и опоздать ты не имеешь права, а значит, тот единственно правильный момент, отследить который поручено Пийлсу, упущен до того, как успел наступить. Тебя вынудили действовать не вовремя, и это твое первое серьезное поражение, оно делает все неизмеримо труднее - в той части проекта, что завязана на общество и людей.
Но Мировому океану все равно. Для него не существует смешных человеческих сроков. И ты можешь позволить себе это - такое неожиданное, досадное, заставшее врасплох и, в общем-то, опасное, - поскольку именно он, океан, твой главный союзник.
А людей и социум нетрудно и подстегнуть. Георг Пийлс молчит, однако его молчание может означать все что угодно, от потери интереса к проекту, куда он подключен вслепую, простым каналом для перекачивания средств - и до ведения собственной игры. С Пийлсом ты разберешься, но это сейчас наименее актуально. Все взаимозаменяемо, и в данном случае адекватной заменой может послужить… да хотя бы тот же Олаф Свенсен, двухметровый викинг из правления рыбачьей гильдии: он ведь нервничает, чем грех не воспользоваться. Запустить нужную волну можно практически из любой точки. Океан обычно так и поступает.
Внешние факторы, при всей своей кажущейся прихотливой спонтанности, в момент икс совпадут, выстроятся в четкую линию-график внутри намеченной тобою системы координат. Так будет, потому что все вероятности и варианты просчитаны и учтены уже давно. Но ты сам не имеешь права ошибиться ни в чем. Сегодня последний вечер, когда у тебя есть возможность перечитать, перепроверить, отследить возможную ошибку, способную погубить все. Последний раз прокрутить все задуманное теоретически, в мозгу. Уже завтра ты начинаешь действовать.
Химик готов. Готово, в сущности, все. А значит, пора.
Отпил глоток воды. Такая простая формула. Кто бы мог подумать.
И вдруг зазвонил телефон. Причудливый, старинного дизайна аппарат над камином, который давно уже висел тут простым украшением интерьера: кому придет в голову вызванивать известного политика, публичную особу, хронически занятого и безнадежно мобильного человека - по домашнему телефону?
Виктор так удивился, что снял трубку, на полсекунды опередив мгновенное появление Григория.
- Да?
- Витька?!!
Махнул рукой, отпуская помощника. Впрочем, его тут уже и не было.
- Да, Инн. Что-нибудь случилось?
- Ты живой?!.. Господи, ты живой.
Она была явно не в себе, и этим стоило воспользоваться сразу, без паузы на выяснение обстоятельств:
- Ты перевела деньги в санаторий?
- Что? А, да. То есть нет, но завтра с утра переведу. Так ты там не был?!
- Где?