несколько дюжих гридней схватили застывшего столбом дурня, а Илья и Добрыня опустились на колени перед телом князя. Разодрав на груди Владимира парадный кафтан, Муромец приник ухом к его груди. Долго вслушивался, затем, с облегчением, оповестил:
- Жив… Знахарей сюда! И быстрее!
- Где ж ты был раньше?! - с болью спросил Муромца Добрыня.
- Что бы это изменило? - вздохнул Илья. - Он убил ее через несколько часов после нашего ухода. встреться мы с князем первыми, изменить прошлое все равно не смогли бы. А так…Плохая весть обогнала хорошую… Готовь дружину, Добрыня. Собирай всех способных держать мечи и топоры.
- Зачем?
- Во-первых, будут смуты. А во-вторых…
- Беда, князь! - заорал вбежавший в зал стражник и осекся, ошалело тараща на нас выпученные от ужаса глаза.
- Говори, что там, - приказал Добрыня. - Ну, что застыл?! Булавой из тебя вести выколачивать прикажешь?! Ну?!.
- Драконы, - побелевшими губами прошептал стражник. - Драконы к Киеву летят… Тучи драконов…
- А вот это - вторая причина, - сказал Добрыне Илья. - Рустам идет мстить. Иван-дурак уничтожил лишь детинец драконов. Основная стая, молодая и сильная, держалась в другом месте. Киев придется строить заново, Добрыня… Если останется, кому строить…
- Уберите голову, - приказал Добрыня, и кмети, накинув платок, убрали, наконец, страшный трофей дурака. - Созывайте дружину. Ворота закрыть. Стрелков - на башни…
- Князь открыл глаза, - перебил я его. - С ним что-то не так…
- Княже, - ласково окликнул его Добрыня. - Княже, ты как?
Князь молчал. Выражение на его лице было безучастным, а взгляд устремлен в одну точку - туда, где еще пару минут назад лежала голова его дочери.
- Отнесите его в опочивальню, - мертвым голосом приказал Добрыня кметям, и повернулся к Муромцу: - Что теперь делать будем?
- Сначала разберемся с драконами, - сказал Илья, надевая шлем. - Даже не знаю, что сказать Рустаму, как в глаза ему смотреть…
Тяжело вздохнул и пошел к выходу. Я последовал за ним.
На стенах города не было свободного места: воины, купцы, ремесленники, дети, женщины - все вышли посмотреть на невиданного доселе врага. В долине, перед городскими воротами, кишило серо-зеленое море крылатых ящеров. Чуть впереди, на широкогрудом, мощном, как утес, драконе, восседал Рустам. Он был обнажен до пояса, но оружия в его руках я не заметил. Да и зачем нужен примитивный меч, когда за твоей спиной сотня самых совершенных в мире живых боевых машин?
- Откройте ворота, - приказал Муромец. - Я выйду к нему.
Пеший, со вложенным в ножны мечом, он вышел из города и тяжелым, неторопливым шагом, направился к Рустаму. На правах копьеносца, я следовал на шаг позади. На стенах затаили дыхание.
- Здравствуй, Рустам, - сказал Муромец, не доходя нескольких шагов до повелителя драконов. - Ты знаешь - я не умею говорить. Да здесь слова и не нужны… Русь потеряла мудрую правительницу, ты - любимую жену. Этот город полон разных людей, но никто из них не желал ей зла. Тот, кто… сделал это, принял ее за настоящего дракона. Полчаса назад, узнав о гибели дочери, князь… Вобщем, для нас это не меньшая беда, чем для тебя, Рустам. Ты можешь сжечь этот город дотла - сила на твоей стороне. Если сердце твое кричит о мести - можешь убить меня. Я с радостью стану той вирой, которую город заплатит за ее смерть.
Желтый глаз дракона с наивным любопытством косился на нас. Рустам молчал.
- Ты можешь взять и мою жизнь, - сказал я ему. - Мы виноваты перед тобой. Мы все. И с этим залогом, которым ты выступал, и с этой глупейшей сословной разницей, из-за которой вы были вынуждены скрываться, и в страхе перед твоими драконами… Но что б получилось так - никто не хотел. Если хочешь крови - возьми мою. Я готов.
Рустам молча смотрел поверх наших голов, куда-то в синюю бездну неба. Позади послышались торопливые шаги и запыхавшийся голос Добрыни произнес:
- Едва не опоздал… Я пришел держать ответ за ее смерть. Я - дядя князя и его главный боярин, мне и ответ держать.
- Мне не нужны ваши жизни, - глухо сказал Рустам. - Я хочу видеть того, кто сделал это.
- Он - дурак, - сказал Илья. - Обычный Иван - дурак, не ведающий, что творил. Ты же не будешь убивать убогого…
- Я здесь, - тихо сказал подошедший Иван. - Не надо никого убивать. Я один виноват, мне и ответ держать. Я… Я все равно не хочу жить. Не буду жить…
Рустам спрыгнул со спины дракона, подошел к Ивану и долго всматривался в его лицо.
- Ты будешь жить, - неожиданно сказал он. - И это будет той вирой, которую город заплатит за ее смерть. Ты дашь мне слово, что будешь жить…И когда-нибудь ты осознаешь то, что совершил… до конца… Обещай.
- Убей меня, - попросил Иван.
- Обещай! Или…
- Я… обещаю…
Рустам кивнул, тяжело взобрался на спину дракона и стукнул по его спине:
- Домой.
Мы еще долго стояли, глядя вслед улетающей армаде.
- На кордон, - сказал, наконец, Илья. - Пора возвращаться на кордон.
- Нет больше кордона, - ответил Добрыня. - Владимир снял все кордоны…
- Неважно. Есть бушмэны, есть хазары и есть Русь. Значит, кто-то должен стоять между ними. Там где мы, там и защита Руси, там и ее кордон. Прощай, Добрыня.
- Я еду с вами. Здесь мне больше делать нечего. Пока князь болен, править будет Варвара-краса. Скоро у нее свадьба с Дадоном. Княжеский род не прервался… Но это будет уже другой род.
- Тогда поспеши, - кивнул Муромец. - Я не хочу здесь задерживаться.
Люди на стенах крепости уже разошлись. Ушли собираться в дорогу и мы. А Иван еще долго стоял посреди поля один. Я не знаю, о чем он думал, но, заглянув ему в глаза, никто уже не смог бы назвать его "дураком". А волосы у тридцатилетнего парня были совершенно седые…
Лагерь кордонщиков был не просто заброшен. Показывая бушмэнам добрую волю, княжеские гонцы разломали все, до чего только могли дотянуться их руки. Половина домов были сожжены, оборонительные укрепления разрушены. Наш с Ильей дом уцелел, лишь с одной стороны его стену покрывала густая копоть. На крыльце сидел довольный собой Алеша Попович и баюкал обожженную руку.
- А я знал, что вы вернетесь, - крикнул он еще издалека. - Как только княжеские кощеи уехали, я бросился тут все тушить. Занавески, правда, сгорели - жалко, красивые были - а так все цело. Правда, мой дом можно в две пригоршни собрать, но вы же меня на улице не оставите? Хоть чулан, но выделите? Да? Тогда, моя - самая большая комната, договорились?
- А ты почему не уехал? - строго спросил Добрыня. - Знаешь, чем грозит нарушение княжеского указа?
- Дальше Калки не пошлют, - жизнерадостно отозвался Попович. - А хазары меня на пики куда раньше поднимут, нежели палач под топор пристроит.
- Они и мост через Калку сожгли, - удивился Илья. - Как же они теперь к бушмэнам бегать будут, в зад целовать?
- Не-е, дядя Илья, мост - это уже моих рук дело, - признался Алеша. - Так надоело лазутчиков в воду швырять, что легче было мост сжечь…
- По тебе точно палач плачет, - вздохнул Добрыня. - Такой труд загубил. Полгода этот мост всем миром строили.
- Зато теперь они здесь пройти не смогут, - сказал Илья, спешиваясь. - Река бурная, широкая - не рискнут. Теперь единственная переправа - через калинов мост.
- Гать через болото? - удивился Добрыня. - Да там же корова не пройдет!
- Тем лучше, - рассудительно отозвался Алеша. - Кроме нее - ближайшая переправа на много верст отсюда.
- Нет, - покачал головой Илья. - Пробиваться они здесь будут. За нами прямая дорога на Киев, а справа и слева места дикие, мало хоженые. Они ж не на захват страны идут, а в набег. Захватывать страну бушмэны будут, а эти лишь разорить должны. И другого пути для этого у них нет. Значит, здесь мы их и встретим… Руку-то сильно повредил?
- Меч удержу, - оскалил белоснежные зубы Алеша.
- Тогда, вот что, - сказал Добрыня. - Встаньте, Иван и Алеша передо мной. Задача нам выпала почетная, но смертельная. Все мы знаем, что живыми отсюда не вернемся. Мы-то, с Ильей, старые ратоборцы, честь себе в схватках сыскать успели, а о вашей славной гибели, скорее всего, и не узнает никто. И тем славнее ваш подвиг, ибо не ради славы поле бранное кровью своей полить готовы, а ради Родины и чести… Иван, преклони колени, - я повиновался и он возложил мне на плечо длинный, широкий клинок. - Властью, данной мне князем Руси и честью, оказанной мне братьями по оружию и вере, нарекаю тебя, отрок Иван, богатырем. Минуя обряды и посвящения, беру за это грех на себя и ввожу обычай новый, ибо лучшее посвящение - поле бранное. Будь достоин звания, брат мой.
Он поднял меня с колен и крепко прижал к груди. Затем повернулся к Алеше:
- Встань на колено, кметь Алеша. Свидетельствую перед Богом, перед пращурами, погибшими в чести и славе, перед друзьями боевыми, что достоин ты звания славного, в час беды встав на защиту земли родной, живота своего не жалея, а потому называться тебе отныне богатырем. Будь достоин звания, брат мой.
- Что ж, - расправил седые усы Муромец, - уже четверо. Почти рать. Вздымай, Алеша, над теремом знамя кордонное, пусть видят, супостаты, место, где их кости белеть будут…
Три дня мы восстанавливали разрушенные укрепления, расчищали пожарища и разгребали обломки. По сути дела, это была никчемная работа: хазары могли пойти на прорыв только в одном месте - через болотную гать, выстеленную хворостом и кустами калины, оттого и носившую название "калинова моста", но ожидание в бездействии было слишком утомительно, и мы работали с утра до ночи, приводя в порядок разрушенную заставу. Пищу добывали ловлей рыбы и охотой в лесах. Однако, вскоре, к нашему удивлению, на заставу потянулись целые обозы с продовольствием. Оказывается, среди жителей окрестных деревень поползли слухи о возвращении на кордон богатырей-самовольщиков, и народ сбрасывался кто чем мог, без всяких податей и данничества. Налоговая полиция сдохла бы от зависти, наблюдай она эти телеги собственными глазами. Именно тогда я понял, насколько глубока пропасть между понятиями: "государство" и "страна".
На четвертый день до нас дошли слухи о свадьбе княжны Варвары и Дадона. А на пятый день, золотой петушок на крыше нашего дома медленно повернулся в сторону Калки - с юга двигалась в нашу сторону вражеское войско.
- Два дня пути, - опытным глазом определил Муромец "показания прибора". - Войско огромное.
- Больше перебьем, только и всего, - оптимистично заявил Алеша.
- Красиво погибнуть мало, - покачал головой Илья. - Я бы согласился и некрасиво кости разбросать, лишь бы их остановить… Вот что, Иван… Надо тебе в Киев ехать. Предупредить о надвигающейся беде. Ты - единственный, у кого есть летающий конь и собака-призрак, способная шастать между городами, как между комнатами. И предупредить успеешь, и обратно обернуться. Постарайся найти Ягу, она должна быть где-то в Киеве. Расскажи ей все. Любым способом убеди Дадона послать гонцов во все стороны: Русь должна быть готова. Пусть собирают дружину, рать, ополчение… А мы постараемся задержать… Сколько сможем… Поспеши. Удачи тебе.
Свиснув Скиллу, я оседлал коня и приказал:
- В Киев, Танат! Так быстро, как только сможешь…
…Он мог быстро. Судя по тому, что у меня закладывало уши и явно укачивало, скорость мы развивали поболее гоночного автомобиля. А если учесть, что на небе нет ни ям, ни кружных дорог, то Гефест, наблюдай он за нашим полетом, сожрал бы от зависти свои крылатые сандалии. К городским воротам мы добрались уже к вечеру, и первое, что мы увидели, была ехидная улыбка ожидающей нас Скиллы:
- Может, и стал ты богатырем, - почесало задней лапой за ухом вредное создание, - но, как был говорящим мужиком, так говорящим мужиком и помрешь. Сколько раз объяснять: я могу перенести тебя в любую точку этого мира в один миг.
- А раньше ты это напомнить не могла?! - разозлился я. - Я тут что, в игрушки играю, или в познавательный вояж отправился?!
- Раньше?! - возмутилась она. - Да ты свистнул, и - на коня, а я летать еще не умею… Ладно, не переживай, время пока терпит. Войско хазар остановилось, как минимум, на сутки: их вождя, непобедимого Исаю, неожиданно укусила за ногу, леший знает, откуда взявшаяся собака. Теперь их раввины гадают, к чему был этот знак.
- Да ты же прирожденная террористка, Скилла! - восхитился я. - Только почему ты его вообще не загрызла, к чертям со… свинячьим?
- Не могу, - вздохнула она. - У него свое предназначение, а я и так в этом мире на птичьих правах… Это уже не мой мир, Иван… Я не могу на него влиять так, как ты…
- Все равно, дай я тебя расцелую! - распахнул я объятия.
- Зоофилией не страдаю, - возмущенно вскинула голову Скилла и исчезла.
- Давай, сначала, к Дадону, - попросил я Таната. - И, если можно, по воздуху, эффектно так, Что б проняло! Сможешь?
- Вопрос-навоз, - ответил верный конь и устремился.
Но, кажется, мы перестарались. Когда пыль от нашего приземления во дворце княжеского терема улеглась, докладывать князю было попросту некому. То несчастное, что жалось и дрожало по разным углам, вряд ли в ближайшие полчаса было способно на этикет.
- Ладно, мы не гордые, - пожал я плечами. - По крайней мере, будем считать, что пропускной режим мы успешно миновали.
В княжеском тереме, по обыкновению, пели, пили и не принимали… Пришлось пройти самому, открывая двери пытающимися встать на моем пути стражниками. Княжескую чету я нашел в пиршественном зале, во главе стола с послами и боярами.
- Прости князь, что отрываю от дел государственных, - церемониально поклонился я. - но дело не ждет. Я прибыл с дальнего кордона от Добрыни и Муромца. Вражеские орды движутся на Русь. Долго задерживать их мы не сможем. Пришлите подмогу, или… готовьтесь встречать хазар под стенами Киева.
- Ты рехнулся, приятель? - панибратски спросил меня хмельной от крепкого меда князь. - Какой кордон? Какие хазары? Мы со всеми в мире, у России нет врагов, одни друзья и приятели.
Он был высок, черноволос и красив. Рядом с ним восседала немыслимой красоты женщина с золотыми волосами и холодными, синими глазами. Про таких говорят: красивая пара.
- Могучий Исайя ведет орды хазар на Русь, - упрямо повторил я. - Через два дня они достигнут наших границ.
- Рядом со мной сидит хазарский посол, - указал князь на низкорослого, просмоленного солнцем человека в длинных черных одеждах. - И никакой войны он мне не объявлял. Посол?
- Вранье, - твердо заверил тот. - Их кто-нибудь видел?
- Нет, - признался я. - Но мы знаем наверняка.
- Ты перепил браги, - поморщился князь. - Иди, проспись.
- Прикажи хотя бы разослать гонцов по Руси, предупредить о возможности нашествия, - взмолился я. - Не для себя прошу! Еще можно беды избежать!
- Да я тебя на конюшне запороть прикажу, щенок! - вскочил из-за стола Дадон. - Хочешь мне отношения с иностранными державами испортить?! И это после всех моих стараний и поисков мира?! Сопляк!
Он и впрямь был очень красив и статен, а оттого казался еще противней в лихорадочной ярости.
- Добрыня просил узнать, что с Владимиром, - глухо сказал я.
- Папа умер позавчера, - красивым, мелодичным голосом ответила Варвара. - Как раз во время свадебных пиршеств. Это было так досадно…
- Князь, - вновь начал я, но румяные щеки Дадона затряслись и палату наполнил визгливый, истерический вопль:
- Во-он!! Запорю!!
Я брезгливо оттолкнул бросившихся ко мне кметей, и вышел из палат. Отъехав от дворца, я в задумчивости остановился:
- Какие мысли, Танат? - спросил я. - Где будем искать Бабу Ягу?
- Бабу ищешь? - послышался рядом тоненький голосок. - Могу помочь.
Сначала я долго не мог отыскать источник этого странного писка. Что и немудрено: в нем было не больше двух вершков и сидело оно на ветви полу засохшей яблони. Вряд ли у меня достоверно получиться описать то, что я увидел, но все же попытайтесь представить себе крохотного, небритого мужичка в ватнике и кирзовых сапогах, похожего на спившегося слесаря-сантехника. В желтых зубах мужичонка сжимал окурок папиросы, а под мышкой - лук и колчан со стрелами.
- Ты кто? - не поверил я глазам.
Мужичек степенно высморкался в кулак, растер добытое по штанине и представился:
- Амур. Не видно, что ли? Вон, крылья сзади…
- А почему… такой?
- Местный колорит. Адаптация, мимикрия - называй как хочешь. Прибыл-то я сюда совсем другим. Но что делать, если вы ищите бабу только после второго шкалика… Кстати, выпить нет? Нальешь стакан - я твоей возлюбленной так, по самое оперенье засажу, что она кроме тебя никого и хотеть не будет.
- Спасибо, не надо, - отказался я. - Я хочу, что б меня полюбили, а не… по оперенье.
- Зачем же бабу ищешь? - удивился мужичек.
- Бабу Ягу, - уточнил я.
- Да ты, братец, баловник, - погрозил мне заскорузлым пальцем "амур". - Тоже можно… Только дороже выйдет.
- Ты мне только дом ее укажи, - я бросил ему серебряную монетку.
Мужичек сплюнул окурок, попробовал монетку на зуб, и тоскливо покосившись в сторону ближайшего трактира, нехотя кивнул:
- Айда за мной.
Отъехав пару верст от города, я уже начал подозревать надувательство, когда мужичек ткнул пальцем в одиноко стоящий терем:
- Тута, - и исчез.
Я постучал в широкие дубовые ворота.
- Заходи, Иван, - послышался знакомый голос Яги. - Уже идут?
- В двух днях пути, - подтвердил я. - А этот дом похуже предыдущего. Неужели наколдовать не могли?
- Я здесь ненадолго, - сухо ответила старуха. - Пришел за советом?
- Да.
- И что, ты думаешь, я могу тебе посоветовать? - вздохнула она. - Да, я могла бы уничтожить пару десятков… даже пару сотен хазар, но мои чары не идут ни в какое сравнение даже с пламенем одного-единственного дракона. Моя магия - знания. А советы… Надо остановить хазар. Русь сейчас слаба и они могут наделать много бед… Хороший совет? То-то и оно…
- Но, может быть, вы все же поедите с нами? - попросил я. - Ваша помощь нам бы сейчас очень пригодилась. Пусть пара сотен, но… С миру по нитки… Я отдам вам своего коня. Когда… Когда все закончится, вы сможете улететь на нем. Ни один хазарин вас не догонит.
- Не могу, - сурово посмотрела мне в глаза старуха. - Не держи зла на меня, Иван, но просто не могу. У меня есть куда более важное дело, что б рисковать даже в мелочах. Я должна сделать нечто, куда более важное для Руси…
- А если ее уже не будет? Руси-то? - горько спросил я. - Их - орды, а нас всего четверо. А по всей Руси - открытые, неготовые к обороне города, распоясавшиеся богатыри, обушмэнившиеся мужики… И у всех более важные дела…
- Эта беда пройдет, - заверила она. - Так бывало уже не раз… И будет… А я должна остановить настоящую беду. Должна, понимаешь? Прости.
- С Настей можно проститься?