– А властитель Гуама считает, что слишком многое поставлено на карту, что от нас требуется максимальная эффективность, что по-настоящему запачкать дари можно только на своей стороне, со своими людьми, а та сторона… она и без того предельно жестока… Если в реку вылить ведро воды, наводнения не случится, если из реки зачерпнуть ведром, та не обмелеет. Поэтому он недоволен нами, людьми властителя Арамая. Мы, по его мнению, слишком церемонимся, когда гасим светимости, у нас маленький охват, мы тратим массу сил на милосердные решения, в ущерб смыслу нашего дела.
– Знаете, князь, – задумчиво протянул Игорь, – я и от вас часто слышал нечто схожее.
– А позиция властителя Гуамы не лишена здравого смысла, – кивнул князь. – Но где тот предел, перед которым надо остановиться, чтобы не потерять своё дари? Каждый решает сам, так?
– Наверное, – согласился Игорь. – И я чувствую, что слишком близок к этому пределу. Если только уже не переступил…
– А знаешь, кто стрелял в тебя с орбиты лазером? – сухо спросил Вадим Александрович. – Вот именно. Смотри, как оно оттуда смотрится. Есть столичный журналист Ястребов, человек яркий, популярный, его статьи пробуждают в людях совесть, достоинство, эту… как её… гражданскую позицию. При взгляде через Вторую Плоскость светимость запороговая. Ну и вот… Им и в голову не пришло присмотреться к тебе поглубже, запросить архив Арамая, в конце концов. Нет человека – нет проблемы. Такая вот трагическая случайность…
– А дари у них не треснет? – хмыкнул Игорь.
– У людей Гуамы – нет, – скривил губы князь. – Они ведь не из жестокости, не из подлости или мести. Ты же сам в юности отражал набеги степных варваров, так? Вас ведь отправляли на южные заслоны… Стрелял, рубил? И ничего с твоим дари не случилось, потому что это война, это враг, его нельзя ненавидеть, презирать, унижать и мучить. К нему относятся как к сорной траве… или, если хочешь, как к медведю на охоте… Извини… – спохватился он. – В общем, Гуама так их воспитал, что люди той стороны для них – как варвары или медведи. Из лихости обижать не стоит, но если для дела… И потому они чисты перед Законом, потому они успешно сдают Экзамены. У них чистое дари, мальчик.
– Значит, светимость у меня зашкаливает, – усмехнулся Игорь. – Ну-ну… не думал.
– А думать вообще полезно, – проворчал князь. – Подумай ещё и над тем, как они, наши коллеги-конкуренты, поступили бы с Фёдором. А ведь информация у них есть, я всё передал совету Врат, властитель Гуама уже знает, что тут есть человек, способный в скором времени построить Коридор… Это хорошо ещё, если бы они Фёдора Глебовича просто застрелили… А если вместе с домом взорвать? Для надёжности? Вместе с сестрой, племянником – если на момент операции те случайно рядом окажутся… А? Теперь понимаешь, зачем я так поступил?
– Но были же и другие способы… – глухо произнёс Игорь. – Чтобы погасить ему светимость, можно много чего было бы сделать… Например…
– Можно, – согласился князь. – Мы бы тобой именно так и сделали. Женили бы на стерве, навели бы галлюцинации и засунули бы в психушку, втянули бы в какой-нибудь скандал и намертво запятнали ему моральную репутацию… Только ты не забывай, что конкуренты предпочитают действовать наверняка. Тем более сейчас, когда нашего дядю Федю купила ФСБ… Слишком далеко всё зашло.
– Как-то всё это глупо выходит, – совсем по-детски вырвалось у Игоря. – Свои лупят по своим… прямо как в диковековье… Этак мы скоро ничем не лучше потусторонних станем.
– Только сейчас понял? – прищурился Вадим Александрович. – А я вот уже двадцать лет об этом думаю. Помнишь тамошнюю книжку, что я тебе давно подсунул? И помнишь, что я тогда тебе сказал?
– Что написано это про нас…
– Почти так… Только нам ещё тяжелее. Трудно быть богом, да. Богом-прогрессором… Видеть зло – и оставаться наблюдателем. Но у них по крайней мере утешение было – могли спасать самых лучших, самых продвинутых… тех, у кого запороговая светимость. А мы – наоборот, мы гасить должны. Богом, конечно, быть трудно. А вот чёртом – куда сложнее. Вот так-то, Игорёк…
И вновь повисла долгая пауза – словно прозрачная медуза распласталась под потолком и впитала в себя все звуки – даже человеческое дыхание.
Игорь машинально хлебнул из кружки, скривился. Медовый взвар был сейчас неприятен. Ни холоден, ни горяч…
– Интересно, что бы вы на моём месте сказали сейчас его сестре? – он почувствовал вдруг, что на глаза наворачиваются слёзы – совсем как в двенадцать лет, когда выяснилось, что сданные Экзамены означают столицу, долгое учение во Вратах Мудрости, разлуку с мамой…
Вадим Александрович помолчал, пожевал губами.
– Да, не хотел бы я оказаться на твоём месте, – сухо признал он. – Да ничего ей не надо говорить. Помогай чисто по-человечески… если сможешь удержаться в чисто человеческих пределах. Ты понимаешь. И я всё понимаю, но смотри, как бы тебе не оступиться… Мне очень будет не хватать такого Искателя… и вообще. Подумай, что лежит на весах. Кстати, тебе пора… Там, на той стороне, уже минут десять прошло, нельзя же так долго спать!
Вадим Александрович встал с кресла, поправил сбившуюся набок кепку, вытянул руку с кружкой – и описал ею в воздухе круг. Удивительно, но ни капли взвара не пролилось на ковёр. Вот что значит Искусник девятого круга, подумал Игорь, шагая в открывшийся провал.
Глава 14
…Чай уже успел остыть, но снова греть чайник он не стал. Ничего не хотелось делать, ни о чём не хотелось думать. Вот есть этот застеленный белой в синий горошек скатертью стол, есть календарь на стенке – красивый вид, Петербург, Фонтанка, осень, кленовые листья колышутся в серых, с прозеленью, волнах – почти такого же цвета, как Настины глаза.
Что же, будем жить. Пить чаи, писать статейки, и, разумеется, гасить звёзды в этом и без того мрачном небе. Ничего другого просто не остаётся. Вернее… но изменить Ладони – чем это лучше? Он, конечно, наловчился тут в мастерстве предательства – но не настолько же. А насчёт Фёдора завтра же надо с Филиновой договориться. Оплата пойдёт через "Фонд содействия", это тоже несложно устроить. Настя с её зарплатой менеджера по мелкооптовым клиентам такое, конечно же, не потянула бы.
Стеклянная дверь кухни скрипнула – некому тут петли смазывать, механически отметил Игорь. Настя молча прошла, села рядом. Под глазами тени, волосы заметно растрёпаны, скула заострились – так бывает, когда человеку приходится сдерживать зубную боль.
– Как Тёмка, уснул? – осторожно спросил он.
– Да, – помолчав, ответила Настя. – И я тоже немного… поспала.
И надолго замолчала. Игорю даже показалось, что та невидимая медуза из княжеского замка перебралась сюда – в шестиметровую кухоньку однокомнатной московской квартиры. И никто из них двоих не решался первым разрушить тишину. Скажешь слово – и что-то обязательно сломается.
– Игорь, – наконец проговорила Настя, – объясните мне одну вещь. Я, может, сейчас немножко не в себе, столько было… ну, понимаете. Так вот, Тёмка уснул. И я тоже уснула. А потом мы проснулись, он заплакал. В общем, оказалось, что мы оба видели один и тот же сон. – Она вновь замолчала, потом всё-таки решилась. – И сон этот был про вас, Игорь. Про вас и ещё про одного человека, которого вы называли то князем, то Вадимом Александровичем. И этот человек… это был тот человек, который тогда подошёл к Феде и попросил закурить. Мы оба его узнали.
Голос её был сух и ломок. Ни слёз в нём не слышалось, ни криков. Но это не спокойствие – это просто кончились силы.
– Настя, – глядя в сторону, произнёс он. – Бывают просто сны…
Красивый всё-таки на стенке календарь…
– Нет, Игорь, – помолчав, возразила Настя. – Можете считать меня дурой сумасшедшей, но я чувствую – это не просто сон. Тёмку я кое-как успокоила, но не себя саму.
Конечно, это был не просто сон. Игорь мысленно влепил себе затрещину – и ещё, и другой рукой. Идиот! Искусник пятого круга! Он ведь забыл тогда, после счастливого вызволения мальчишки, оборвать сонные каналы! Сквозь Настин сон пришёл в Тёмкин – и, болван, недоучка, оставил входную дверь открытой. Теперь они могли видеть его связные сны! Не любые, конечно, а только когда он рядом и когда они одновременно спят – на большее их обычной человеческой силы не хватило бы. Но так лопухнуться! Так подставиться!
Игорь чувствовал себя так же, как в "просто сне", когда чёрно-белые Старцы-Наставники объявили ему результат Экзаменов и разжаловали в подзаботные. Впрочем, сейчас было хуже. Сейчас стыдно было не только за себя.
– И если это не просто сон, – спросил он тихо, – то что же?
– Я не знаю, Игорь, – столь же тихо ответила Настя. – Я много чего не знаю и не понимаю. Но кое-что поняла. Вы – не человек. Во всяком случае, не человек в том смысле, в каком я, Тёмка, моя начальница на работе… Вы – что-то другое. И ещё вы как-то причастны к тому, что случилось с Федей… Игорь, я хочу знать правду.
Лучше бы она кричала, лучше бы щёки её пошли красными пятнами, лучше бы по кухне летали тарелки… Но нельзя же разбудить Тёмку…
Ну и что ты теперь скажешь, Гарран дари Миарху, Искусник пятого круга, Искатель, владетель замка Аргуань? Что ответишь этой женщине, которую любишь – давай уж называть вещи своими именами. Что скажешь той, чью судьбу ты искалечил? Той, которая действительно вправе знать?
– Настя, – сухо произнёс он, – соберитесь с силами и примите сейчас решение. Можно сделать так, будто этого разговора не было, не было ваших снов, вопросов… и жить как-то дальше. А можно и ответить – но после этого у нас с вами уже ничего больше не будет. Выбирайте.
Ему казалось, что он отгрызает себе руку – как лисицы, угодившая в капкан. Больно, а надо.
– Игорь, я хочу знать правду, – твёрдо сказала Настя.
– Предупреждаю, что знать вы её будете недолго, – мрачно сообщил ей Игорь.
– В каком смысле? А что случится потом? – в Настином голосе не было страха – только глухая обречённость.
– А потом вы забудете и свой сон, и этот наш разговор, – он в который уже раз ощутил тухлый запах во рту.
– Я хочу знать правду, – повторила она.
– Что ж, – кивнул Игорь. – Это ваше решение. Так вот, правда. Я – человек, но не из вашего мира… точнее, как у нас говорят, не с этой стороны. Давайте сейчас не будем вдаваться в детали – просто примите как факт, что кроме вашего измерения жизни существуют и другие. Не параллельные миры, как в фантастике, нет, всё сложнее. Мы живём на той же самой земле, у нас те же континенты и океаны, те же солнце и луна, те же звёзды над головой. А в остальном мы отличаемся.
Она помолчала, переваривая услышанное.
– Знаете, – сказала она наконец, – проще всего мне было бы не поверить, внушить себе, что вы меня разыгрываете, а на самом деле вы просто гипнотизёр или американский шпион. И гипнотизёр по совместительству. Но я не хочу ничего себе внушать. Мне нужна правда. Я хочу получить настоящие ответы.
– Спрашивайте, – обречёно кивнул Игорь.
– Зачем вы здесь, у нас? На нашей, как вы выражаетесь, стороне?
– Ответ будет долгим. Как у нас говорят, не на одну кружку. Поставьте, пожалуйста, чайник.
Настя механически встала, долила воды, повернула на максимум конфорку.
– Так вот, мы с вами очень по-разному воспринимаем мироздание, – начал Игорь. – Не конкретно даже вы и я, а вообще. Помните, сегодня… то есть уже вчера, я рассказывал Феде про фантастическую книжку, вы как раз из кухни пришли и разговор наш слышали. Так вот, нет никакой книжки, всё это правда. Мир – это непредставимая человеческому разуму реальность… если хотите, называйте её исходной материей… а мы называем Сутью. То, что мы вокруг себя видим и то, что мы про мир думаем – это только те формы, которые принимает Суть, подчиняясь нашим мыслям. Вы считаете, что есть бесконечная вселенная, вакуум, в котором горят огромные газовые шары – звёзды, вокруг звёзд крутятся планеты, на планетах иногда зарождается жизнь, развивается, достигает разума. Обычный человек с нашей стороны, услышав такое, просто посмеялся бы – у нас ведь на мироздание смотрят совсем по-другому. А образованный человек сказал бы, что и вы правы, и мы.
– Как в анекдоте? – уточнила Настя. – Таки и ты прав?
– Пожалуй, да, – согласился Игорь. – Ваша сторона действительно стала такой – разумеется, в вашем восприятии. Чем больше вы верите, что мир такой, тем больше он этому описанию соответствует.
– Но, значит, между нашими мирами можно гулять? – Настя, на первый взгляд, успокоилась, но Игорь чувствовал, что это временно. Никогда ещё ему не приходилось рассказывать потусторонним людям правду. А правда – такая вещь, что может больно ушибить… Как это выразился князь? "Трагическая случайность"? Или всё-таки не случайность. Он вспомнил властителя Гуаму – приходилось несколько раз видеть издали. Очень высокий, седой, подчёркнуто-доброжелательный, загорелую щёку, правую, пополам делит белый прямой шрам – след от сабельного удара. В молодости Гуама служил во Вратах Сдерживания, рубился в поле со степняками. Шрам, конечно, легко можно было бы снять, но властитель Гуама не хотел менять привычный облик.
– Это не так просто, – вздохнул Игорь. – Каждое перемещение готовится долго и требует соединения сил высших Искусников…
– Кого? – не поняла Настя.
– Долго объяснять. Если на пальцах, то наше Искусство у вас приняли бы за магию. Но то, чем занимаются ваши здешние маги – это… это стыдно. Всё равно как топить мудрыми книгами печку или в холсты великих художников селёдку заворачивать. В общем, для нас Искусство – это то же, что для вас – наука и техника.
– А вы тоже, значит, Искусник? – усмехнулась Настя.
– Довольно посредственный, – признался Игорь. – Мой уровень достаточен для выполнения моей работы, но в глубины я не лезу – не хватает способностей.
– И что же за работа? – Настя, похоже, сейчас овладела собой и вела себя с ним как у себя в офисе с клиентом, который хочет утром деньги, а вечером стулья.
– Моя задача, – дипломатично произнёс Игорь, – следить, чтобы на вашей стороне не сумели преодолеть грань… чтобы не перешли туда, к нам. Потому что иначе случится большая беда…
– Какая же? – Настя вывела конфорку на ноль, плеснула Игорю заварки, долила кипяток. Рука её почти не дрожала.
Игорь вздохнул. Удастся ли объяснить, поймёт ли она? Федя – и тот отмахнулся с лёгкостью. Федя, который был поразительно близок к истине.
– Я уже сказал, что устройство мира зависит от того, что насчёт него люди думают, – сухо сказал он. – Если ваши люди придут к нам, на нашу сторону – они принесут свои представления о мире. Свои смыслы. И наша сторона начнёт меняться, прогибаться под чужой взгляд. Это катастрофа, Настя. Вот представьте, к вам сюда явится какой-то великий волшебник и превратит вашу планету в плоский блин, лежащий на спинах трёх китов. Цунами, землетрясения, извержения вулканов, разломы земной коры, сдвиги континентов – это как минимум. Миллионы – да что там миллионы, миллиарды людей погибнут.
Настя молча смотрела на него.
– Я понимаю, трудно поверить, – продолжил он, – но это правда. У нас уже был печальный опыт, более двухсот лет назад. Ваша сторона ведь не единственная, есть и другие… В общем, тогда наши Искусники научились пробивать коридор между сторонами, и к нам пришли другие… со своими взглядами. А мы пришли в их земли… Много людей и там, и там погибло, пока не удалось, наконец, согласовать смыслы, добиться единого описания мира. Теперь у нас с ними союз, он так и называется – Ладонь. Вот представьте, пальцы – это стороны, – помахал он кистью руки, – а ладонь – единая основа. Но у нас с нашими соседями исходные взгляды на мир не так уж сильно различались. И людей-то переходило со стороны на сторону не слишком много, так что сообща справились с бедой.
– А с нами так не получится? – поинтересовалась Настя. Себе она чай так и не налила.
– С вами – не получится, – глухо сообщил Игорь. – Во-первых, у вас очень уж своеобразные представления… Это надо же – бесконечный космос, звёзды-солнца, холодные планеты, квантовая физика, гены… Никак не состыковать. Во-вторых, если тут у вас найдут способ пробить к нам коридор – так это же всё под контролем спецслужб будет. И когда они обнаружат огромный мир – тут же пошлют экспедиции, войска. Колонизировать, освоить… Соблазн слишком сильный – у нас ведь полезные ископаемые, свободные земли, а главное – нет атомных бомб и установок "град". Мечей и луков генералы ваши не испугаются, посмеются только… Потом, конечно, локти станут кусать, если останется что кусать… да поздно уже будет… Нет, рисковать нам нельзя.
– Слушайте, – задумчиво протянула Настя, – несостыковочка выходит. Вы ведь сюда, к нам, пришли? И не вы один, как я понимаю. Начальник вот этот ваш… И другие, наверное, есть. Вы ж пришли со своими взглядами на мир, так? Может, вы звёзды считаете шляпками серебряных гвоздиков? Почему ж у нас катастрофы не случилось? Где пожары, цунами? Почему Луна на Землю не упала?
– Потому что мы – Искусники, – терпеливо объяснил Игорь. – Мы умеем так перестраивать своё восприятие, чтобы не воздействовать на Суть. Этому надо долго учиться, и далеко не каждый годится…
– А звать-то вас как? – устало спросила Настя. – По-настоящему?
– По-настоящему – Гаран дари Миарху, – покладисто ответил Игорь. – Непривычно звучит, да?
– Что такое "дари"? Это титул? Вроде как шевалье де Тревиль?
– Очень грубое сравнение, – хмыкнул Игорь. – Слово "дари" на русский адекватно перевести нельзя. Впрочем, на другие ваши языки тоже. Ближе всего будет "благородство", но дари не имеет никакого отношения к происхождению. И кроме того, тут ещё есть оттенки – достоинство, способность меняться, возвышать душу… и только человек с дари может стать Искусником… но не всякий дари.
– Короче, что-то типа "ваше благородие"… – Настя поправила ладонью волосы. – Так если я правильно поняла, у вас там до сих пор средневековье, феодализм?
Игорь усмехнулся.
– Наш образ жизни так же отличается от вашего феодализма, как наше Искусство от вашей магии. Да, у нас нет равенства. Все люди – в цивилизованных землях, конечно – делятся на три разряда. Дари – те, кто управляет внешней жизнью и создаёт смыслы. Мастера – те, кто лишён дари, но способен самостоятельно строить свою жизнь, принося благо остальным. Это свободные люди. Ремесленники, купцы, актёры, капитаны кораблей, водители караванов, ростовщики… И, наконец, подзаботные. Это, по сути, взрослые дети, неспособные предвидеть последствия своих поступков, отвечать за свои слова и дела. Они могут быть жестоки, глупы и крайне неосторожны.
– Ну, у нас таких, пожалуй, большинство, – хмыкнула Настя.
– У нас тоже, – с грустью признал Игорь. – Так вот, свобода подзаботных ограничена. Они подчиняются дари. Ну, как дети родителям. Потому и называются "подзаботные". Дари обязаны заботиться о них, следить, чтобы были сыты, здоровы, исправно работали, не предавались дурным занятиям…
– Крепостные, короче, – мрачно заявила Настя. – И у вас тоже есть подзаботные, Гарран?
– Да, – кивнул Игорь. – Правда, я уже пять лет их не видел, моим замком сейчас управляет человек, назначенный нашими Вратами Надзора… Министерством, по-вашему говоря. Хороший человек, истинный дари…
– Ну а почему вы считаете себя исполненными благородства, а их, подзаботных, социально неполноценными личностями? – скептически поинтересовалась Настя.