* * *
За окнами едва светало. Нина автоматически потянулась к выключателю - но рука ее остановилась на полпути.
Раздувая ноздри, она встала посреди полутемной комнаты. Прислушалась.
Свиными рылами глядели из углов розетки.
Маленький телевизор примостился на тумбе у окна. От него тянулся провод и терялся в стене.
Калачом свернулся шнур от торшера, змеей - от настенной лампы-бра.
Нина сжала зубы. Аккуратно выдернула из розетки шнуры торшера и бра. Отключила телевизор: погас кроваво-красный глазок на передней панели. Для спокойствия она вывернула бы пробки, но здесь, в гостиничном номере, не было отдельного распределительного пульта. Стоя посреди комнаты, она улыбнулась теперь уже с облегчением.
Дальше что?
Нина повалилась на кровать; в последние дни ей приходилось спать совсем немного, и сон не шел на пользу. Голова ныла, внутри сидел незадуманный вопрос, который она зацепила мимоходом - и оставила на потом с пометкой "очень важно".
Что за вопрос?
Шнур на ковре в гостевой комнате. Удлинитель. Кто-то впопыхах переключил лампу у кровати, выдернув шнур из ближней розетки и подключив к дальней. Горничная? Или кто там убирает у Егора на даче, кто следит за исправностью электрики? Вместо того чтобы немедленно починить розетку, некто переключил лампу и, возможно, постарался спрятать шнур. Но гостья, полупьяная и измученная, случайно потянула его - дверью, каблуком или ножкой стула… И нарушила изоляцию.
Логично. Но не этот вопрос и не этот ответ, откровенно притянутый за уши, заставлял пульсировать затылок. Почему испугался следователь? Чего он так сильно испугался, побледнел, пообещал выпустить Нину из города как можно скорее?
Лежа, она притянула к себе сумку, брошенную рядом с кроватью. Открыла в поисках зеркала. Под руку попался сложенный вдвое оранжевый листок. Нина мигом вспотела - и почти сразу поняла, что листок вчерашний. Оплаченный счет: "Тормасова Нина Вадимовна. Городское управление электрических сетей… Вы должны выплатить… Оплата должна быть произведена в течение двадцати четырех часов".
И ниже мелким шрифтом: "По всем вопросам обращайтесь…" и номер мобильного телефона. Она вспоминала и не могла вспомнить: на первом счете, на том, что получила Лена, - этот номер был или нет?
Нина вытащила из сумки свой телефон. Подумала и спрятала обратно. Сняла трубку пластикового гостиничного аппарата на прикроватной тумбочке.
Набрала номер, с ужасом прислушиваясь и не зная, чего ожидать.
Послышался музыкальный проигрыш, и женский голос, каким обычно говорят автоответчики, сообщил мелодично и мягко:
- Вы позвонили в справочную службу городского управления электрических сетей. Вы можете оставить сообщение после сигнала либо отправить короткое сообщение на телефонный номер, указанный на бланке счета. Спасибо за звонок.
Послышался писк, и Нина положила трубку.
Будь под рукой компьютер, она обязательно попыталась бы навести справки о "городском управлении сетей", но Ленкин ноутбук лежал запертый где-то в милиции и годился только на вещественное доказательство: клавиши его спеклись, внутри все сгорело. Прикрыв глаза, уже засыпая, Нина увидела перед собой пляшущего в искрах голого Егора и резко села на кровати.
Вытащила телефон. Путаясь и промахиваясь по клавишам, настучала письмо: "Егор Дени… не полу… чил счета". Отправила на номер, указанный на оранжевом листке, и подумала обреченно: ну, сейчас за эту эсэмэску с меня снимут все, что есть на телефонном счету.
Через несколько секунд телефон курлыкнул, оповещая о получении эсэмэс, и Нина покрылась мурашками. Наверняка ответ от робота: ваше сообщение принято, оплата такая-то…
"Ему не посылали счета".
Нина отодвинула телефон. Выдернула из-под себя покрывало и одеяло, укуталась, сунула голову под подушку.
"Ему не посылали счета". Потому и не получил. Логично. Интересно только, какой дурак сидит на этом номере и в шестом часу утра отвечает на эсэмэски со скоростью молнии…
Тихий треск заставил ее содрогнуться и сесть. Так трещит неисправная электропроводка; но Нина отключила от сети все, что могла, в этом номере.
Или в кровати забыт оголенный провод?
Или в ванной под полом, ожидая своего часа, потрескивают контакты?
Фарадей, Вольт, лейденская банка. Сила тока, напряжение, трансформатор, генератор, конденсатор. Электрический стул. Оборвавшийся провод, колоссальный бенгальский огонь на блестящем от влаги асфальте. Со скоростью молнии.
Она прислушивалась так, что уши заболели. Треск не повторялся. Может быть, это нервы ее, разыгравшись, снова и снова дают пережить то, что она уже дважды испытала?
Телефон сам лег под руку. Допустим, это такая игра; Нина глубоко вздохнула и написала новую эсэмэс, без ошибок: "Тогда за что он заплатил?".
Ответ пришел через секунду после отправки: "Догадайся".
Это бот, с облегчением подумала Нина. Никто не может генерировать текст так быстро, значит, он подставляет уже готовые слова и фразы случайным образом. Говорят, можно часами беседовать с ботом и не знать, что он не человек.
Она ухмыльнулась и набила новое сообщение: "Сколько мне лет?".
"29".
Между отправкой сообщения и ответом теперь вообще не было промежутка. Пинг-понг. Нина долго рассматривала маленький монитор, пытаясь понять, зачем ее обманывают глаза.
Если это совпадение, то очень, очень дурацкое! Пока она уговаривала себя, пришло еще одно эсэмэс: "Не уезжай из города пожалуйста".
Нина отключила телефон. Прислушивалась несколько минут; в номере было тихо. Телефон молчал, как и положено отключенному прибору. Снаружи потихоньку входило утро, высвечивало бледно-сиреневые обои с еле заметным темным пятном вокруг белого выключателя…
Нина нажала кнопку. Окошко мобильника осветилось; курлык - пришло сообщение: "Ты забыла выключить холодильник". И смайлик.
Нина вскочила. В ящике письменного стола, где в приличных гостиницах бывает мини-бар… Там крохотный холодильник! О котором она совершенно забыла, и холодильник до сих пор подключен к сети!
Она осторожно сползла с кровати. Прокралась в гостиную, выбирая, куда ступить, чтобы ни в коем случае не задеть случайный, взявшийся из ниоткуда провод. Холодильник работал бесшумно. Его шнур был подключен к розетке под столом, поэтому Нина его не заметила.
Она опустилась на четвереньки. Она думала только, как поудачнее выдернуть вилку; прочим мыслям не было места. Она взялась за белую пластиковую вилку двумя пальцами, плавно потянула - сухой резкий треск и вылетевшая одинокая искра заставили ее отпрыгнуть.
Не думая больше о холодильнике, она вернулась в спальню и среди складок покрывала нашла телефон.
"Почему умер Егор?"
"Он желал тебе зла".
И, пока Нина переваривала эту новость, пришло еще одно сообщение: "Оставайся тебе ведь нравится Загоровск".
"А если уеду?" - настучала Нина.
"Получишь счет, который не сможешь оплатить", - был моментальный ответ.
Нина выключила телефон.
Ей хватило нескольких минут, чтобы тут же, не входя в ванную, привести себя в порядок. В который раз за последние дни подхватив упакованный чемодан, она вышла из номера и в холле гостиницы вдруг оказалась в тесной компании: крашеная блондинка и лысоватый мягкий мужичок окружили ее, вдвоем создавая видимость толпы, тыча под нос диктофоны:
- Доброе утро, Нина Вадимовна, газета "Загоровский вестник", меня зовут Ира, вы не могли бы рассказать о своей фирме, о планах сотрудничества с фабрикой "Брусок"…
- Это правда, что вы стали свидетельницей трагической гибели Егора Чукотского? - сразу перешел к делу мужичок.
Нина почувствовала себя героиней полицейского сериала. Оглянулась за помощью к администраторше, но вместо бледной девушки за стойкой возвышалась монументальная, в рыжих кудряшках дама.
- Я уезжаю, - сказала ей Нина.
- Это правда, что вы привлечены к делу в качестве свидетеля? - жадно спросил мужичок, тоже смотревший американское кино.
Бросив на край стойки карту-ключ, Нина рванулась к выходу - и на пороге гостиницы, уже снаружи, столкнулась со знакомым следователем.
- А я за вами, - сказал он вместо приветствия.
* * *
- Я должна уехать немедленно.
- Не волнуйтесь. Уедете.
Машина следователя, старинный "бобик", ухитрилась влипнуть в единственную на весь город пробку. Когда, простояв на центральном проспекте полчаса, "бобик" свернул на узкую административную улочку, от нервов издерганной Нины можно было прикуривать сигарету.
Следственное управление оказалось серым офисным зданием со множеством коридоров и комнат. На белых дверях сортиров развешены таблички, повелевающие соблюдать чистоту. Нину привели в большой кабинет, где между плоскостями из тусклого линолеума и рыжеватой штукатурки заключались скрипучий стол, выводок стульев, сейф и армия фанерных шкафов.
- Мы нарушаем установленный порядок, - нервно сказал следователь. - Нужно было прислать вам повестку, вот эту, - он выложил на край стола документ с печатью. - Но времени катастрофически не хватает. Вы ведь хотите уехать поскорее, так?
- Я вам кое-что хочу показать, - сказала Нина, осененная. - Вы помните номер, который напечатан на счетах? Вот…
Она вытащила телефон, включила, трясущимися пальцами набрала эсэмэс: "Почему умер Егор Денисович?".
Ответа не последовало. Нина ждала секунду, и две, и двадцать; следователь вздохнул:
- Давайте не будем отвлекаться.
- Посмотрите! - Нина открыла одну из эсэмэсок в папке "Полученные". - Он мне отвечал!
Следователь взял ее телефон. Меланхолически просмотрел записи. Вздрогнул, будто запнувшись обо что-то взглядом. Посмотрел на Нину:
- Скажите…
- Что?
- Ничего, - следователь еще больше помрачнел. - Нет, все понятно… Возьмите.
Он вернул ей телефон.
- Вы ведь можете узнать, на кого зарегистрирован тот номер? - не сдавалась Нина.
- Ни на кого, - сказал следователь.
- То есть?
- Такого номера не существует.
- А, - Нина запнулась.
- Расскажите подробно, как вы попали на дачу к Егору Денисовичу, как прошел вечер и что случилось потом, - следователь опять заговорил пластмассовым голосом.
- А потом мне можно будет уехать?
- Да. Немедленно.
Нина облокотилась о стол:
- Как вы знаете, мы с моей коллегой Еленой Антоновой приехали в Загоровск по делу…
Она запнулась. Вот уже много часов она не вспоминала Лену, чье тело до сих пор хранилось в городском морге.
- По делу, - она справилась с голосом, - связанному с совместной работой нашей дизайнерской фирмы и деревообрабатывающей фабрики "Брусок"…
Она говорила, не переставая, двадцать минут, и в горле пересохло. Она рассказала все, как было, только в самом конце ее истории Егор Денисович вошел в комнату, чтобы… чтобы уточнить, когда у нее поезд. Да-да, она не знает, почему именно в этот момент ему понадобилось знать время отбытия. Возможно, он хотел успеть закончить работу с документами… После несчастного случая с Еленой Викторовной все сделалось так непросто…
Она замолчала, и следователь пододвинул к ней стакан с водой:
- Сейчас расшифруем диктофонную запись. Вы подпишете: "С моих слов записано верно". И вас отвезут на вокзал.
- Спасибо, - искренне поблагодарила Нина.
И подумала: "Присылай, присылай свой счет. Я буду далеко. И я буду очень-очень осторожна, я вывинчу пробки в квартире, я буду жить при свечах. Мне бы только добраться домой, а уж там я найду на тебя управу…"
На столе следователя зазвонил телефон.
- Да, - сказал следователь и сдвинул брови. - У меня… Что? А… Я предупреждал, что… он уверен? Да знаю я… Хорошо.
Он положил трубку, и по выражению его лица Нина поняла, что есть новости, а вот хорошие или нет - непонятно.
- Мэр хочет с вами поговорить, - сказал следователь. - Это недалеко. Через дорогу.
* * *
В коридорах мэрии не горел свет; поверх розеток белели пластиковые защитные колпаки. Кабинет мэра был освещен солнцем, который день подряд согревавшим дневной Загоровск.
Мэр, невысокий щуплый человек лет пятидесяти, приподнялся ей навстречу из-за стола. Встретившись взглядом с его воспаленными глазами, Нина подобралась.
- У меня есть информация, - тускло сказал мэр, - что вы не сможете уехать из города, Нина Вадимовна, ни сегодня, ни завтра. Ни послезавтра.
- Откуда информация? - пробормотала Нина, чувствуя, как обморок бродит где-то в районе затылка.
- Из надежных источников, - не мигая, отозвался мэр. - К сожалению… все очень серьезно.
Нина скользнула взглядом по его пиджаку, по стопке бумаг, по затейливому письменному прибору и сувенирному календарю; на краю стола валялись резиновые перчатки. Черная резина прикрывала нечто оранжевое, прямоугольное.
Мэр проследил за ее взглядом. Быстро обошел стол, взял перчатки и то, что они прикрывали, бросил за приоткрытую дверцу сейфа:
- У нас есть резиденция для официальных делегаций. Приличное место, мы туда селим почетных гостей, спортсменов, артистов…
- Я собираюсь вернуться домой, - сказал Нина.
- Это невозможно! - В голосе мэра скользнула истерическая нотка. - Я сам… мы сами бы рады вас отправить подобру-поздорову. Но не можем.
- Подумайте, - сказала Нина, - возникнут вопросы. Срок командировки закончился. На работе у меня пойдут прогулы. В пятницу придет машина за телом Елены. В понедельник похороны.
- Нина Вадимовна, - мэр тяжело дышал. - Или вы найдете способ объяснить вашим коллегам и родственникам необходимость задержаться в Загоровске на какое-то время, или мы будем вынуждены… я не знаю. Обвинить вас в убийстве Чукотского, запереть в следственном изоляторе… Решайте.
- Вы это серьезно?!
- А вы не понимаете? - мэр посмотрел ей в глаза.
- О, господи, - пробормотала Нина.
* * *
Дом делегаций представлял собой старый особняк, отремонтированный лет пять назад и разделенный на несколько изолированных квартир. Курьер принес Нине пиццу, которую она не заказывала, но взяла, потому что надо же что-то есть; на кухне нашлись чай и чайник, тостер и хлеб, сахар, соль и йогурты в холодильнике.
Оглядевшись, Нина отыскала в коридоре распределительный щит. На ее счастье, автоматические предохранители были снабжены рычагами; сжав зубы, надев на руку полиэтиленовый пакет, Нина перевела рычажки в положение "откл" и вытерла со лба холодный пот.
Отключился холодильник. Безопасными сделались розетки. До вечера оставалось еще несколько часов. У входа в особняк, отлично видимый из окна, стоял толстый мужчина в штатском, курил и смотрел себе под ноги.
Нина вытащила мобилку и увидела, что аккумулятор вот-вот прикажет долго жить. Пока она раздумывала, не позвонить ли шефу, тот объявился сам.
- Нина?! Ты где?
- В Загоровске.
- Что ты до сих пор делаешь в Загоровске? Ты с утра должна быть на работе!
- Меня не выпускают, - сказала Нина.
- Что?!
- Меня не выпускают из Загоровска, - она крепко сжала зубы. Пусть мэр решает свои проблемы самостоятельно.
- Ты что, рехнулась? Мужика встретила, да? Учти, что за сладкие похождения потом расплачиваются горькими…
Разговор оборвался. Аккумулятор мобильника полностью разрядился. Нина несколько секунд смотрела на телефон, будто впервые его увидев.
Нет, у шефа, конечно, своеобразный взгляд на мир…
Ей вдруг сделалось жалко Лену - заново и до слез, по-бабьи.
Могла ведь устроить свою судьбу, красивая, неглупая, темпераментная. Но вот зацепилась за шефа, мерзавца, который безнадежно женат на еще одной несчастной бабе, и подрастают двое детей. И годами бы тянулась эта бесперспективная связь, если бы не город Загоровск и счет, который Лена не оплатила…
Она перестала плакать так же внезапно, как начала. Интересно, на какую сумму прислали счет мэру. И за что он будет платить. А ведь заплатит, никуда не денется: не уберегут его ни резиновые перчатки, ни вывернутые пробки. Спасибо Фарадею, Вольту, Амперу, Ломоносову с его теорией электричества - некуда бежать. Загоровск надет на электрическую сеть, как тушка на шампур: подстанции запитаны от магистральной линии, разливают свет по улицам, тепло по микроволновкам и тостерам. А Нине и чая-то вскипятить негде: в наличии электрочайник и электроплита…
Она съела холодную пиццу и подумала, что их шефу, пожалуй, неплохо бы прислать счет. За Лену и за всех, кому он походя жизнь сломал. Пицца оказалась с колбасой; подбирая упавшие на картон кружочки, Нина представила, как шеф вытаскивает из конверта оранжевый прямоугольник. Какое у него делается лицо, когда он видит сумму… Нина поняла, что эта мысль ей приятна. Счет шефу. Это было бы справедливо.
Она вытянулась на диване и подумала еще: о высокопоставленных негодяях, жирующих на чужой беде; каждый из них, получив счет, оплатил бы его, и колоссальные неправедные деньги перекочевали бы к больным, нищим, бедным…
Она одернула себя: а бедные-то не разжиреют ли на деньгах, упавших с неба?
Она перевернулась на бок и подперла щеку ладонью. А бедные, допустим, если разленятся и возомнят о себе лишнее, тоже могут получить небольшой счет… Напоминание на будущее, чтобы не зазнавались…
Она улыбнулась. Мысли, совершенные в своем безумии, развлекали ее. Очень трудно и неприятно защищаться от невозможного, особенно когда оно лезет в твою реальность с решительностью бегемота; зато когда наконец уверуешь в невозможное - мир становится простым и легким, как воздушный шарик.
Она поколебалась еще; на улице темнело. Выглянув из окна, Нина увидела, что уже разгораются фонари и что толстого мужчину у двери особняка сменил тонкий, высокий, в ярком китайском пуховике.