II
Татьяна Константиновна ни в коем случае не собиралась искать того типа, что пытался впарить ей за какие-то обобщенные единицы скорострельный пистолет-автомат неизвестного производителя. Она решила, что ровно в три часа пополудни он сам явится пред очи ее.
Однако ни в этот день, ни назавтра, ни через неделю обещанный в 15 часов визит не состоялся.
Нюра уже успокоилась, и теперь думала, как оформлять развод, спрашивала у знакомых юристов, можно ли развестись в отсутствие супруга. Пожалуй, успокоиться стоило и Татьяне Константиновне, однако мы бы очень ошиблись, предположив именно этот вариант. На самом деле мама кипела. В ней накопился такой заряд праведного гнева, что если бы эту энергию преобразовать в электричество, Татьяна Константиновна могла бы снабжать электроэнергией всю Пермскую область в течение трех месяцев. Дома устойчиво пахло озоном, напряжение в сети скакало так, что трансформатор не справлялся с выпрямлением переменного тока.
Первого апреля день начался, что и говорить, весело. Спервоначала в шесть или около шести утра зазвонил телефон, что, в принципе, было совершенно нормально, если не учитывать того факта, что в этот день был выходной, то есть Абрамовы собирались поспать подольше. Тем не менее Татьяна Константиновна сняла трубку, и чрезвычайно нетрезвый мужской голос задал ей вполне дружелюбный вопрос, - мол, как жизнь, подстилка? Мама не растерялась, она сказала, что жизнь, собственно, сложилась весьма неплохо, можно даже сказать - удачно, если не считать, что с утра звонят неизвестные граждане и обзывают ее подстилкой. Мужчина на том конце провода смутился и уточнил телефонный номер. Как и следовало ожидать, он позвонил не туда, куда хотел. Минуты три он дико извинялся, сославшись на то, что очень переживает разрыв с женой, который случился десять лет назад, как раз в этот день. Татьяна Константиновна сказала, что это был самый неожиданный розыгрыш в ее жизни. В том смысле, что не разрыв неизвестного гражданина с супругой, а этот утренний звонок. И на этой мажорной ноте положила трубку.
Но не успела она лечь в постель, как снова раздался звонок, на этот раз - в дверь. Татьяна Константиновна в гневе подорвалась с места и в одной ночной рубашке устремилась к двери. Не успел визитер позвонить еще раз, как дверь распахнулась…
- Целый час вам звоню, а вы все спите, - проворчал нежданный гость в ослепительно белом шелковом костюме, безумно дорогих лаковых штиблетах, все в той же черной сорочке с золотым галстуком-шнурком, разве что к гардеробу давешнего коммивояжера добавилась лихо заломленная назад соломенная шляпа, а в левом глазу сверкал монокль. В руке он держал все тот же тертый бежевый саквояж. Не обращая внимания на то, что Татьяна Константиновна перед ним неглиже, торговец оружием вошел в квартиру и моментально очутился в гостиной. Сам собой зажегся свет. Маме ничего не оставалось делать, как закрыть дверь, поскорей накинуть поверх ночнушки халат и присоединиться к гостю, который, как нам известно, уже не был таким уж нежданным.
- Простите, - не преминула попенять визитеру Татьяна Константиновна, - вы, кажется, обещали прибыть ровно в пятнадцать часов…
- А сейчас сколько? - испуганно спросил он и посмотрел на настенные часы.
На часах было ровно три. Видимо, ночью они по какой-то причине остановились, а тут вдруг снова пошли.
- Эти часы неправильно показывают время, - поторопилась сказать Татьяна Константиновна. - А на моих…
Что за черт. Электронные часы на руке Татьяны Константиновны показывали ровно пятнадцать ноль-ноль.
- Ничего не понимаю… - покачала она головой.
- Вы меня не путайте, - сурово заявил торговец. - У нас с вами сугубо деловые отношения, так что давайте не будем отвлекаться. - Он раскрыл свой саквояж и спросил, роясь в его недрах: - В прошлый раз мы остановились, насколько я помню, на системе "Муравей"?
- Да, - сказала мама. - Но я хотела бы ознакомиться и с другими образцами.
- Ах, вот даже как? Я знал, что с вами будет очень приятно работать, но чтобы настолько…
Тут же комната наполнилась разнообразным металлическим ломом, сияющим хромированными боками, и началась экскурсия, повторить которую даже пытаться не стоит: настолько она была длинной и нашпигованной различными терминами, на слух не воспринимаемыми и языком невоспроизводимыми. В конце концов, уже окончательно запутавшись, Татьяна Константиновна спросила:
- Мне нужно что-нибудь такое… чтобы в клочья, в лоскуты порвало.
- Тогда вот это, - торговец извлек из оружейных завалов огромную черную трубу полутора метров длиной, с диаметром не менее двадцати сантиметров. - Гранатомет класса Эй-Зет, укомплектован четырьмя зарядами с общей разрушительной силой в тротиловом эквиваленте одна килотонна.
- Это как? - не поняла Татьяна Константиновна.
- Это четыре заряда, мощность взрыва каждого из которых равна мощности взрыва двухсот пятидесяти килограммов тринитротолуола.
- Тротила, что ли?
- Да-да, все время это название забываю.
- Э, нет, - не согласилась Татьяна Константиновна. - Это, значит, если я промахнусь, то я сто человек поубиваю?
- Да нет, что вы, - замахал руками коммивояжер, - не сто, а девятьсот тридцать семь с половиной.
- Еще лохмаче, - возмутилась мама. - Нет уж, мне чего-нибудь менее радикальное.
- Ну, если вы мыслите не так масштабно, то этот боекомплект можно заменить на четыре заряда с меньшей убойной силой. Что вы скажете о трех килограммах в тротиловом эквиваленте?
- И в клочки?..
- Даже пыли не останется.
- Годится, я покупаю.
- Прекрасно. Значит, вы готовы продать всё? - и торговец извлек из кармана пиджака купчую.
- В каком смысле - "всё"? Сколько это стоит? - спросила Татьяна Константиновна.
- Ноль целых семьдесят пять сотых обобщенных единиц.
- А это как? - спросила бухгалтер Татьяна Константиновна.
- Валовой галактический продукт делится на валовой планетарный продукт, потом на валовой национальный продукт, потом на количество жителей конкретной страны, гражданином которой является клиент.
- А в наших это сколько? - с замиранием сердца спросила мама.
- Сущие пустяки - пятьсот тысяч рублей.
- А подешевле в вашей коллекции что-нибудь есть?
- Есть, но стоить это будет дороже, - отрезал торговец.
Руки Татьяны Константиновны опустились, не успев подняться. Но тут она воспряла духом.
- Извините, нам с вами не по пути, - сказала она. - За такие деньги я могу нанять взвод киллеров.
- Вот, значит, какая вы, - возмутился гость. - Я летел к вам сквозь Млечный путь, я спешил, чтобы утолить вашу жажду мести, а за это удовольствие, скажу я вам, многие платят гораздо большие деньги, они жизнь на это кладут, а вы, значит, как услышали про цену, так и забыли свои слова, мол, я все продам, но найду тебя и убью.
Татьяна Константиновна даже рот открыла: откуда содержание ее конфиденциальной беседы с зятем стало известно этому вселенскому проходимцу?
- Во-первых, не вселенскому, а пока только галактическому, и вовсе не проходимцу, и это во-вторых. Ну, а теперь в-третьих: содержание вашей конфиденциальной беседы с зятем написано у вас на лице, - ответил на незаданный вслух вопрос торговец. - Да не смотритесь вы в зеркало, я образно выражаюсь.
Он прогарцевал по комнате из конца в конец.
- Конечно, вы можете отказаться от моих услуг, купить охотничье ружье у кого-нибудь из ваших алкоголиков, которые забыли, когда в последний раз на охоте были. Но как вы в глаза дочери смотреть будете? Лучше уж тогда совсем откажитесь от мести и доживайте ваш век спокойно, не обагрив рук своих кровью…
Вот уж нет. Отговаривать Татьяну Константиновну было совершенно бесполезно. Видимо, коммивояжер об этом догадывался и продолжил свою речь в том же ключе:
- Поймите, любезная Татьяна Константиновна. Мстить почти незнакомому человеку за то, что он бросил вашу дочь, и тратить на это деньги, силы и время - это же глупо. Это же средние века, Корсика, вендетта. Одним словом, чушь собачья. И ведь вас не поймет никто, вас покажут в передаче "Человек и закон" и заклеймят махровой уголовницей.
- Не ваше дело, чем меня заклеймят, - вспыхнула Татьяна Константиновна. - Я его предупреждала, а он решил, что я слова на ветер бросаю.
Она выхватила из рук коммивояжера купчую, внимательно ознакомилась с условиями покупки и подписала.
- Прекрасно, - бумага выскользнула из-под руки Татьяны Константиновны и вернулась в руки торговца оружием. - Вы просто образцовый покупатель. Остаются последние формальности. Естественно, что отправившись на поиски своей жертвы вам придется всюду таскать этот убойный агрегат за собой. Чтобы у окружающих, а особенно у блюстителей порядка не возникало совершенно ненужных вопросов относительно функционального назначения этого предмета, создателями гранатомета предусмотрен способ компактной транспортировки товара. Для этого в ложе приклада помещена кнопка "Мини-габарит". Достаточно легкого прикосновения, и… - на глазах Татьяны Константиновны гранатомет съежился до размеров небольшой дамской косметички. - При хоть сколько-то сильном ударе об твердую поверхность гранатомет принимает свои естественные размеры и готов к работе. Деньги переведете на этот счет… - гость оставил на столе какой-то газетный огрызок и исчез. На огрызке все тем же детским почерком было написано… да, именно: "В 15 часов".
Желая проверить справедливость слов насчет гранатомета, Татьяна Константиновна взяла уменьшенное орудие двумя пальцами и уронила на пол. Оно с лязгом грохнулось, подпрыгнуло, что-то оглушительно клацнуло, щелкнуло - и гранатомет тяжело рухнул на ковер.
Тут же в Нюркиной комнате послышалось кряхтенье кровати - дочь проснулась.
- Ма, - крикнула дочь, - что у тебя там грохнулось? С кем ты разговаривала?
- Ни с кем, телевизор включала, - поспешила ответить Татьяна Константиновна, нагнулась, и нажала кнопку "Мини-габарит", после чего гранатомет вновь превратился в малопонятную металлическую конфигурацию размером пятнадцать на семь сантиметров.
На улице постепенно светало.
В понедельник на работе была тихая паника, люди сновали из отдела в отдел и никто толком ничего не мог объяснить, говорили, что кто-то хочет сожрать "Уралалмаз". Татьяна Константиновна поинтересовалась у девочек из отдела кадров, что случилось. Оказалось, что акции "Уралалмаза", единственного на весь Западноуральский регион предприятия по добыче технических и ювелирных алмазов, по качеству не уступающих якутским и южноафриканским, до сих не очень котировавшиеся на рынке ценных бумаг, вдруг весьма ощутимо подорожали - до семисот рублей. Работники-акционеры, которым вначале зарплату выдавали именно этими акциями, ошалели от перспектив быстрого обогащения. Дирекция тоже ошалела, но уже по другому поводу. Видимо, кто-то решил прибрать акционерное общество к своим загребущим рукам. У нас же люди начинают избавляться от акций, как только они начинают дорожать. И хотя контрольный пакет принадлежал администрации, что-то всех начало поколачивать: а вдруг зам. директора по коммерции свои акции спустит, или сам директор, или главный инженер… Тогда пиши пропало - уйдет предприятие на торги, а самое главное - алмазы утекать будут в "Де Бирс консолитейтед майнс", потому что… да потому что только эту алмазную корпорацию и знают все.
Сама Татьяна Константиновна тоже владела акциями "Уралалмаза", и даже покупала их с лишних денег, так что сейчас в ее активе было около тысячи акций.
("Лучшего момента не будет," - решила Татьяна Константиновна, но не вслух, а так, для отчета самой себе.)
Да, трудно представить себе ситуацию, когда паника на рынке ценных бумаг обещала столько простому акционеру. Татьяна Константиновна собрала свою волю в кулак и пошла на прием к директору.
- Виктор Семенович занят, - сказала секретарша Роза Худойназаровна, пышная такая казашка. Или киргизка? Да кто ее разберет.
- Он мне назначил, - без зазрения совести соврала главный бухгалтер и вошла в кабинет.
Виктор Семенович держался за голову. Она у него трещала по всем швам.
- Здравствуйте, Виктор Семенович, - бодро поздоровалась Татьяна Константиновна. - Вы разрешите?
- Роза Худойназаровна, я ведь просил никого не впускать до летучки, - взвыл директор. - Что вам нужно?
Последний вопрос относился уже к главному бухгалтеру.
- Я с деловым предложением, - взяла быка за рога Татьяна Константиновна. - У меня возникла мысль относительно наших ценных бумаг. Я хотела бы их продать…
- Идите, продавайте, - вскричал Виктор Семенович. - Вот уж от кого не ожидал предательства, так это от вас, Татьяна Константиновна…
- Вы не дослушали, Виктор Семенович. Я хотела бы продать свои акции вам.
Брови директора поползли вверх. Пока железо было горячо, главный бухгалтер принялась ковать деньги.
- Скупить все акции у рабочих, наверное, не удастся, - продолжила речь Татьяна Константиновна. - Однако администрация и совет акционеров могут скупить половину этих ценных бумаг, в результате чего и контрольный пакет, и большая часть остальных акций останутся в нашей собственности.
- Гениально, - выдохнул Виктор Семенович и упер со лба пот. - Розочка, чаю нам организуйте, пожалуйста.
- Извините, Виктор Семенович, я не хотела бы вас обижать, но мне необходим срочный отпуск…
Все уладилось даже лучше, чем можно было себе представить. Оказалось, что Татьяна Константиновна за все то время, что работала в "Уралалмазе", не отгуляла больше месяца. Еще бы, все время отзывали из отпуска, авралы у них какие-то постоянно были… И вот за светлую мысль Татьяне Константиновне дали отгулять три недели. А акции у нее купил на свои деньги сам директор. Все акции. Шестьсот тысяч получилось. Трехкомнатная квартира со всей обстановкой.
Ни на секунду не задумалась Татьяна Константиновна, что тратит такие огромные деньги на какую-то дикую выходку. Да и не нам, собственно, считать ее деньги. Она ими могла и туалет обклеить, и никто бы и слова не посмел сказать.
Дня два Татьяна Константиновна обменивала четыреста пятьдесят тысяч на доллары - оплатить услуги коммивояжера. Остальные деньги оставлять дома она не решилась, тем более что в поездке могли возникнуть непредвиденные расходы. В конце концов, она должна была продать всё - и она продала всё свое богатство в ценных бумагах. И она потратит эти деньги, чтобы отомстить за честь дочери.
- Мама, ты куда-то собираешься? - спросила Аннушка, когда увидела, что Татьяна Константиновна упаковывает чемодан.
- У меня отпуск не догулян, - объяснила мама. - А в профкоме путевка горит в Адлер, вот я и решила отдохнуть немного.
- А я? - надулась дочка. - Что мне делать?
- Нюришна, ты что - маленькая? - рассердилась Татьяна Константиновна. - Сама не проживешь три недели? Я оставила пару тысяч, уж как-нибудь протянешь. Да у тебя и работа еще. Или мне отдать путевку тебе, а самой идти оболтусов твоих рисованию учить?
Дочь обиделась и ушла в свою комнату.
("Ничего, скоро ты поймешь, для чего я уезжаю" - извинилась перед Аней Татьяна Константиновна, но не вслух, а так, для отчета самой себе.)
По междугородней дозвонилась на ближайший железнодорожный вокзал, который был в Солнцекамске. Там ей сообщили, что поезд до Санкт-Петербурга отправляется в ноль часов сорок пять минут по московскому времени от Перми-второй. Чтобы добраться к этому времени до Перми, нужно было выехать из Зари на пермском автобусе около трех часов дня. Автобус прибудет в Пермь примерно в восемь вечера по местному времени, придется шесть часов париться на вокзале, но это ничего страшного для такой решительной женщины, как Татьяна Константиновна.
Пятого апреля 2001 года, в четверг, Татьяна Константиновна Абрамова покинула свою квартиру с небольшим клетчатым чемоданом на колесиках, плотной капроновой сумой и дамской сумочкой через плечо. В чемодане были вещи и деньги на прожитье в Петербурге, в суме - деньги за гранатомет и еда в дорогу. В сумочке лежал гранатомет и энная сумма для текущих расходов. Маму сопровождала дочь.
Едва они вышли из подъезда, улицу сотряс подземный толчок. Потом еще один. Потом серия. Вскоре толчки слились в сплошную вибрацию асфальта и всей городской архитектуры, и Татьяна Константиновна вместе с Аней поспешили встать в угол, образуемый капитальными стенами их дома. И в распахнутую дверь своего подъезда они увидели совершенно дикую картину.
По улице мчался, сминая автомобили и автобусы, заблаговременно покинутые водителями и пассажирами, огромный паровоз, из трубы которого вырывались клубы густого черного дыма с ярко-белыми электрическими искрами. Паровоз был настолько огромен, что занимал собою чуть ли не всю проезжую часть. С гулом и ревом пронеслась эта махина мимо подъезда Татьяны Константиновны, и вдруг раздался зубовный скрежет начинающего тормозить состава.
Тормозил состав долго. Татьяна Константиновна успела насчитать не менее семидесяти пяти вагонов, потом сбилась со счета, а они все мелькали и мелькали перед глазами, правда, ощутимо замедляя свой ход. Воздух наполнился каким-то отвратительным запахом: скорей всего, это была смесь запахов пыли, в которую колеса искрошили асфальт, горелой резины, поскольку некоторые транспортные средства от удара взорвались, и теперь из покрышки смердели дай бог… точнее, не дай бог, и еще пахло сероводородом. Это от страха протухли в пакете со снедью вареные яйца.
Наконец сухо лязгнули тормозные колодки, и как раз перед подъездом Татьяны Константиновны оказалась распахнутая дверь в вагон. Проводник в бритвенно-остро отутюженных брюках и белой рубашке с золотой эмблемой министерства путей сообщения, а также в безумно дорогих лаковых штиблетах, которые Татьяна Константиновна уже где-то видела, опускал подножку.
- Просьба не задерживаться, - даже не поздоровался проводник. - Давайте вещи, я помогу.
Он выхватил из рук ошеломленной Татьяны Константиновны ее нехитрый багаж и внес в тамбур, умудрившись неуловимым движением извлечь кулек с протухшими яйцами и выбросить его вон.
- Побыстрее, сударыня, поезд не должен опаздывать, - поторопил он.
- Мама, что это? - широко распахнув глаза спросила Аннушка.
- Поезд до Адлера, видимо, - ответила мама. - Поцелуемся, что ли?
Они поцеловались. Аня сквозь слезы пожелала маме счастливого пути, мама тоже чуток всплакнула, пока поднималась в вагон.
- Будь умницей, - срывающимся голосом напутствовала она дочь. - Я скоро.
Разве могла Татьяна Константиновна знать, что никогда уже не вернется в Зарю? Нет, не могла.
Состав дернулся.
- Разрешите, я дверь закрою, - поинтересовался проводник у Татьяны Константиновны, и она молча уступила ему место у двери.
Поезд постепенно набирал ход. Анна осталась стоять у подъезда, и теперь перед глазами Татьяны Константиновны замелькали дома ее родного города. Не прошло и пяти минут, как Заря осталась где-то позади. Сине-зеленой полосой потянулась уральская парма.
- Итак, сударыня, настало время платить по счетам, - обратился к Татьяне Константиновне проводник, один в один похожий на коммивояжера.
Татьяна Константиновна взглянула на часы. Было ровно пятнадцать ноль-ноль.
- А сколько стоит билет?
- Стоимость билета взяла на себя наша транспортная компания, - сказал проводник. - Мне сообщили, что вы должны иметь при себе сумму, которую нужно перевести на счет некоего господина с саквояжем.