5. Осада Столицы
Мы успешно защитили порт, дали время беженцам, вовремя вышли из Городка и двинулись на защиту Столицы.
В урочный час я объединил под своим началом не только полки Городка, но и всю боевую силу, что осталась на севере. Мы готовились дать бой мертвецам у стен нашей столицы. В воздухе витал дух сдержанного оптимизма, ведь нами руководил Я – Парень с Железкой и Колокольчиком, Поджигатель Трупов, спаситель державы, игрок с раскачанной до максимума моралью. Ни больше. Ни меньше.
"Локация: Столица.
Статус: осада".
И знаете, что? В урочный час Колокольчик не зазвонил. Я стучал слишком сильно, я бил на нервах, и язычок Колокольчика оторвался. "Сет "Колокольчик" сломан", – сообщила мне игра.
Мертвецы подминали моих людей, рвали на части, жрали их мозги. Невыносимая вонь стояла у стен столицы, люди падали, чтобы встать Улыбчивыми, а я стоял и судорожно пытался извлечь звук бесполезной Железкой.
Мертвецы в то время не дремали. Они перекрыли все коммуникации, отравили колодезные трубы, днями и ночами без сна стояли у наших стен. Их главный лич, кажется, не зря прокачивал осадные скиллы. Я пытался приделать к Колокольчику другой язычок, но это не сработало. В городе осталось слишком мало кузнецов. Для починки артефакта высшего уровня необходимо их большее число.
Город умирал. Умершие становились Улыбчивыми. Чужой лорд-капитан кастовал Некромантию как бешеный. Ненавижу Некромантию.
Когда стены окончательно пали, я стоял на вершине собора, абсолютно один, маленькая фигурка в плаще на огромном тактическом экране, и орал осаждающим Паладинам:
– Почему?! Почему так? Я же победитель! Где Могильщик, покажите мне его хотя бы!
– Потому что ты всех подвел, – ответили мне кости.
"Кампания проиграна, лорд-капитан. Выход".
6. Утро, которым он умрет
– Потому что я и есть Могильщик, – говорю я.
Свет заливает белую комнату. Все, кто в меня не верил, оказались правы.
– Он мертв, – констатирует Гисич. – Криотерапия твоя дурацкая тоже не помогла ни разу. Доволен? Куда ты гнал? Надо было укрепиться на севере, качать Пищальников и делать нормальную позиционную войну. После Северного порта я почти поверил, что ты вытянешь пациента, но…
Его слова сливаются для меня в сплошной неприятный монотонный звук. Гисич, глава гейм-хирургического отдела, все время говорил, что меня рано допускать до серьезных операций сорокового уровня. Еврей чертов. Он прав. Как обычно.
Я вытираю пот со лба, стягиваю маску на подбородок. Непонятно, зачем в гейм-хирургии маска, ведь опутанный проводами и окруженный автоматическими скальпелями пациент все равно лежит в другой комнате. Жадно глотаю спертый воздух белоснежной операционной. Слышно, как в соседней комнате суетятся медсестры, зажимы звякают об эмаль мисок. Тихонько, по инерции, похрипывает ИВЛ. Кардиомонитор пищит ровно, но истерично.
Гейм-хирургия сложное и неблагодарное дело. Гипнотерапия известна давно. А если ввести пациента в состояние управляемого кошмара, сопрячь тот с болезнью и облечь в оболочку, то можно победить этот кошмар, наблюдая ситуацию изнутри. Игровая оболочка оказалась удобнее всех остальных ввиду своей удачной подстройки под хирургического робота и аппараты жизнеобеспечения. Как-то так все это работает, если вкратце. Я восемь лет учился этому в университете и ординатуре. И не научился. Я чертов неудачник. Гисич прав.
– Зафиксируйте время смерти, – печально говорит Еремей Петрович в седые усы. – Не переживай, парень, ты старался. Шансов мало было, да еще и инфекция разошлась, антибиотики тормозили, биохимия крови бешеная. Все равно рисковать надо было.
– Не надо было, – упрямо замечает Гисич.
– Заткнись, урод, – говорю я.
– Гисич, заткнитесь, – просит Еремей Петрович. – Не надо эмоциональных сцен. Мы все-таки профессионалы.
– Он у меня прямо под скальпелем умер, – сказал я.
– Так бывает. Да брось ты инструмент, сейчас надвое ее переломишь, вон как сжал.
Я бросаю мышку. Потом отцепляю от формы маленький колокольчик и швыряю его в стену. Во время броска Гисич машинально уворачивается, хотя я даже не смотрю на него. Колокольчик жалобно бренчит.
– А колокольчик тебе зачем? – участливо спрашивает Еремей Петрович.
– Талисман был. Всегда меня спасает. Спасал.
– Так чего выкинул-то?
Я не отвечаю.
Мы проходим в комнату пациента. Еремей Петрович осторожно убирает маску со рта больного. Хотя он уже не больной, о чем это я, он мертвый. И он улыбается. Улыбчивая смерть такая улыбчивая.
Я долго курю на холодной лестнице. Хочется одновременно поговорить и помолчать. Говорить не с кем и не о чем. Я решаю молчать и курить. Голова медленно наполняется спасительным ничего, нервы перегорают и атрофируются. На какие-то отдельные мгновения я забываю, что я убийца.
– Доктор! – В курилку вбегает медсестричка. – Там парня привезли с огнестрелом!
– Лера, у меня смена кончилась. И я больше не оперирую. Гисича позовите.
– Гисич на операции! Еремей Петрович уехал!
– Разумовского тогда. Кого угодно, отстаньте только.
– Разумовский в пробке стоит! Доктор, вы один тут свободный хирург сейчас, правда, ну!
– Да вашу же мать. – Я тоскливо тушу окурок о стену.
В операционной, на том самом столе, лежит молодой мужчина примерно моего возраста. У него в животе две пули. Возможно, он сейчас летит по белому тоннелю, и плевать ему на мою неуверенность. Возможно, он хочет еще немного пожить, получить второй шанс. Ведь каждый заслуживает второй шанс? Не знаю, верит ли в меня этот мужчина с простреленным животом. Наверное, ему хочется верить.
– Лера?
– Слушаю, доктор.
– Найдите мой колокольчик.
Александр Стасенко
Игры для бога
Звон падающих отстреленных гильз, глухой стук отлетевших пустых коробов и кассет, рев реактивных снарядов, тявканье ручной пушки, росчерки трассеров и вспышки плазменных разрядов – все это мое, моя стихия! Я снова в бою, полностью растворившись в сражении и, подобно богу войны, отдавшись изначальным мужским желаниям и чувствам, неудержимо несусь по серым мрачным коридорам с искусственным, как и все вокруг, освещением и забыв почти обо всем. Кто я, как меня зовут – это все не важно.
Тикают секунды. Падает, неумолимо тает уровень, сила, мощность и жизнь. Но я двигаюсь изо всех сил, стараясь сохранить прежнюю скорость. Рвусь вперед, яростно, в порыве справедливого гнева, стиснув зубы и не обращая внимания на раны и боль – почти реальные. Адреналин и боевые коктейли уже завладели разумом. Я несусь, забыв почти обо всем. Только одна мысль-крик терзает и удерживает сознание от полного безумия: "Я не отдам вам Монику!!!"
Рыжий Джо, с трудом вырвавшись, вдруг замороженной статуей замирает впереди. Моментально черные молнии-трещины зигзагами расползаются по его защитной броне, за доли секунды он полностью рассыпается в крошку и пыль.
– Что за хрень?! – кричу, не прекращая движения, давя на кнопку "Стрелять всем", только-только догадавшись о ее нужности. – Да вы, мля, вообще опупели?
Не только я, но и сканер еще не слышал о таком оружии. Понятно, что от Барона можно и нужно ожидать подлянок, но подкуп администрации – это уже перебор. Наши личные неприязни, уже давно переросшие в ненависть, не могут выходить за общепринятые правила. И деньги, пусть и большие, не должны влиять на игру.
– Ну, сучонок! Я таки тебя урою, только верну Монику, и жди меня в гости снова.
За остатками автотурели вижу опешившего игрока, навороченного и в дорогущей броне, но растерянно застывшего истуканом под моим огнем.
– Не ожидал, козел? Думал, спрячусь или убегу? На-ка тебе пирожок, – отстреливаю ракету.
Протуберанцы пламени, взрывная волна и вывалившийся бонус, в виде чудо-оружия, радуют, да. Как и подпрыгнувшая черточка опыта. Но расслабляться – не время. Я иду за Моникой, единственный уцелевший из своей группы, подволакивая раненую ногу и перенастраивая оружие под незадетую руку. Осталось немного, поворот и развилка, а уже за ними "гнездо" – автотурель под прикрытием непися. Откуда я знаю? Так это ведь почти родные стены. Лазил сюда частенько тайком через норы, чтобы стырить все, что подвернется. Отсюда и Монику похитил.
Да, я ее украл, невесту Барона. Взял в плен, принудил к сотрудничеству, которое позже неожиданно переросло в… любовь. Теперь это моя женщина! Самая красивая и лучшая во всем мире. Во всех мирах. Моя жена и боевой товарищ, мой самый надежный второй номер, прикрывающий и защищающий. Наши изначально грубые отношения изменились. Все произошло как-то само собой и быстро. Мы даже не заметили перехода рубежа. Моя холостяцкая шахта-бункер стала уютной, обжитой и родной. Теперь это не просто надежное убежище, а прежде всего Дом. Раньше заползал в эту нору, только чтобы укрыться, отсидеться, затаиться или отдохнуть, а сейчас всегда спешу домой, к Ней! Скажете – извращенец, больной?! Наверное, вы просто не играли в эту Игру. Или она не играла с вами. Я уже сам не знаю и не хочу знать – где реальность, а где нет. Вот ни секунды даже не думал, непись Моника или игрок. Это неважно.
Когда узнал, что нас скоро будет трое, не зная, радоваться или нет, я "завис" – стал подобием набора цифр и кодов, управляющих этим миром. Здесь, где казалось все простым и понятным, в этой отдушине, созданной для развлечения и отдыха, укрытия от повседневных сложностей и проблем реального мира, вдруг возникли очертания проблем. И все стало намного сложней.
Раньше мозги напрягать не нужно было: увидел врага – стреляй; получил задание – продумай стратегию, проанализируй противника и его действия. А наказания за ошибки не такие уж страшные – всегда можно возродиться на предыдущем уровне. Цели и приоритеты – тоже более чем просты: реакция, опыт, прокачка, прирост уровня, состояния, авторитета и рейтинга. Ничего сложного и никакого напряга. А тут…
В какой-то момент я переосмыслил отношение к Игре и изменился. Именно я. Мысль о том, что любое пересохранение может все безвозвратно изменить, что даже поэтапное копирование всех ходов не гарантирует восстановления полного соответствия личности Моники и того, что уже есть сейчас, – пугала до жути. И рисковать теперь нельзя. Ведь это уже не было просто игрой. Она подстраивалась и развивалась, стала псевдоразумной и аморфной. Любое изменение могло отклонить и увести в сторону, развить все совершенно по-другому.
Я больше не бросался сломя голову, в порыве ярости или безрассудного гнева, в заманчивые авантюры. Не лез в разборки и драчки за соклановцев. Теперь я старался быть осторожным, тщательно отбирал задания. Пытался думать и только потом действовать. Каждый квест и каждый шаг я скрупулезно взвешивал. Пусть рейтинг мой начал падать, но наши чувства стали еще более сильными, перешли в другую стадию. Слова "хабар", "репа", "уровень", "сила" приобрели другое значение и цель. Это все стало достоянием Семьи! Я стал другим и создавал свой прайд с любимой женщиной. И стал по-настоящему счастливым, впервые за многие годы. Все было хорошо и все устраивало. И я дорожил тем, что есть.
Но не уберег!..
Когда вернулся с очередного успешного задания, жена меня не встречала. Стены Дома казались чужими и пустыми. Едва переступив порог, я уже почувствовал пустоту, беду! Понять, кто виноват, не сложно. Еще только наблюдая за Моникой, наводя справки, я уже знал, что она объект интереса Барона – хозяина подземного города. Его вещь, как он считал. Тогда мне не только хотелось заработать на шантаже или насолить ему изрядно, все мое естество противилось тому, что столь ничтожному и корыстному существу досталось такое прекрасное создание. Настоящему мерзавцу! Поверьте, я знаю, о чем говорю! Мы знакомы с ним в реале. Только такой личный враг мог себе позволить отследить меня, найти Дом, не считаясь с потерями, взять штурмом не самое слабое убежище, пусть и не с наилучшей автоматикой защиты.
Весь заработок и сбережения ушли на закупку нужного обвеса. Барыга Бюрер изрядно нажился, но мне нужно было самое лучшее и срочно. Я купил наилучшую броню для "бродяг", всевозможное вооружение и кучу боеприпасов.
Главу дружеского клана убедить, заинтересовать в пользе и прибыли от вторжения в подземелья не составило труда. Я знал очень много и о план-схеме убежища, и о его складах, и о сокровищах, и об охране и пунктах защиты, так что мой план ему понравился. И теперь вся мощь клана долбит оборону подземелья с другой стороны, а я, последний из своей группы, отказавшись от всех наград и призов, несусь по бронированным коридорам за самым ценным для меня сокровищем.
Ни боевые автоматы, ни неписи, ни прокаченные танки противника не смогут меня остановить, ведь это все моя стихия, а я сейчас живое воплощение бога войны, я иду за своей любимой. Я бегу, стреляю, взрываю, бьюсь в рукопашке, и ни минуты не сомневаюсь, что дойду и заберу ее. Пусть ползком, но доберусь.
Вот и последнее "гнездо" меня не остановит, ресурсы уже на исходе, а именно у последнего рубежа нужно быть осторожным. Последний шаг – он самый коварный. Когда невольно расслабляешься от предыдущих побед, вера в свою непогрешимость становится аксиомой, усталость и силы недооцениваешь, а нетерпение гонит тычками вперед – легко допустить ошибку, на которую не имеешь права.
Я притаился за углом, зная, что меня тут уже ждут. Сканер не могу высунуть, но и так уверен, что вооружение у них сильное. Крошечный глазок на конце гибкого щупа медленно вылезает из-за угла, на забрале шлема возникает изображение – конус турели и два нехилых танка. Время уходит, нужно быстро решать и действовать. Бросаю последнего "паука". Металлический шарик, едва коснувшись пола, превращается в механического арахнида и устремляется к противнику, быстро перебирая сочленениями. Выкатываю световую гранату, зажмуриваюсь на всякий случай и тут же вслепую устремляюсь к врагу. Отсчитав секунды, открываю глаза и вижу цель – один из танков сохранил возможность видеть, не все его датчики погасила вспышка. Второй и турель уже под контролем "паука". Ревя в боевом кличе, надрывая мышцы в безумном рывке, все же успеваю пролететь опасные метры и врезаюсь плечом в корпус уцелевшего гиганта. Инерции больше чем достаточно, чтобы опрокинуть даже такой мощный танк. Электронный нож, словно живущий своей отдельной жизнью, сам находит слабое место в броне противника и впивается в его бок. Все! Он обездвижен.
Подхватываю аптечку, боезапас – и дальше, вперед! И вот он – реальный прилив сил и здоровья. На уровень и опыт не смотрю, чувствую – движения стали лучше. А вот и она – заветная бронедверь. Нашлепнул липучку на электронный замок. Умные наноботы принялись за работу. Неимоверно долгие секунды – и с шипением последняя преграда раздвинулась.
– Моника! – Я увидел ее, уже летящую ко мне в объятия.
И тут мир застыл. Абсолютно все замерло – воздух, время, наши тела в неестественных позах и обоюдном порыве. Только разум остался живым и подвижным – тут же мелькнула мысль о компьютерной заставке. В подтверждение догадки, перечеркивая все изображение, появилась яркая рекламная строка. Да это же и есть заставка! Боль в центре лба резко усилилась, яркость и контрастность начали тухнуть. Вспышка невыносимой боли – и все…
* * *
Я, поднатужившись, откинул крышку капсулы, сорвал провода датчиков, трубки и перевалился через край саркофага. Шмякнулся об пол и расслабился, растянувшись всем телом. Через минуту тошнота и головокружение утихли, только боль посреди лба оставалась все такой же сверлящей и противной. Это что-то новенькое – превышать игровой лимит безопасного времени приходилось и раньше, но такой головной боли не было. Все же постепенно становилось лучше. Сначала сел, а потом и вовсе смог безболезненно двигаться.
Первым делом пить. Обезвоженный организм требовал жидкости. Вот она, заготовленная минералка. Обливаясь и захлебываясь, я жадно вылакал почти все запасы. Все! Больше ничего не хотелось, только лечь и по-настоящему заснуть. Но еще нужно потерпеть. Можно пару минут расслабляться, а потом надо заставить себя двигаться. Выпить протеиновый коктейль, принять душ и полноценно вернуться в реал.
Мне снова удалось ожить. Уже придя в норму, сытый и адекватный, раскинувшись в кресле и почесывая лоб, задумался, радоваться мне или нет? Эти новые игры стоят-таки своих денег. Настолько качественное погружение! Просто супер! А личностные отношения! Семья! Секс! Моника – она ведь как живая была! Я так и не знаю – непись ли она или игрок. И ребенок! Нет. Это уже вовсе не игра. Нечто совсем другое, не общепринятое развлечение. СИМБИОЗ! Вспомнил-таки слово. Но равный ли он? И кто тогда ведомый?
При мыслях о Лере настроение упало до критической черты. Пожалуй, так я действительно скоро забуду о ней. Хм, ну вот, таки вспомнил… Как только ее образ появился в памяти, душа заболела. Стало горько, обидно и… жаль себя. Нахлынули воспоминания вперемешку – и приятные, и последние. Эта глупая ссора, моя дурная гордость, затянувшееся время для примирения. Какой же я дурак! Откуда вообще взялась эта мысль, что никуда она от меня не денется, вернется. И что теперь? Куда засунуть эту гордость? Чего я с ней добился? Теперь сижу и кусаю локти. Каждый день схожу с ума, но уже ничего не исправить. Только Игра позволяет отвлечься и забыться.
Я включил визор и начал перебирать каналы. Везде все то же самое – или тупые шоу, или мрачные новости. На востоке революции и войны. Стихийные бедствия в Европе и Штатах достигли небывалых высот. А за окном не умолкают митинги и протесты – уже не понятно, за кого и против чего.
Опять это тревожное чувство, что над миром зависла тень глобальной катастрофы. Поскорее хотелось снова уйти, погрузиться в мир Игры. Я потянулся за остатками минералки и тут же вывалился из кресла, скрюченный в судорогах головной боли. Сила ее доводила до безумия, остатки разума быстро покидали непослушное тело, а потом – спасительная тьма.