Они разговаривали между собой, как будто самой Марины здесь не было. Вернее, она была, но была за стеклом, как рыбка, которая плавает в аквариуме, пузыри пускает, а на нее смотрят и говорят о ней все что хотят, но рыбке это безразлично - она и языка человеческого не знает - плавает себе.
- Ты чего, где мои сапоги?! - продолжала возмущаться Марина уже с меньшим напором. Она начинала понимать, что все ее старания уходят, словно в вату, и не достигают тех, к кому обращены.
- Так может ты, Костя, ей расскажешь… Ну, как съесть ее хотели? - продолжала свой разговор девушка в платке.
- Ну, куда ей такой рассказывать, - он указал девушке на недовольную Марину. - Она же сейчас ничему не поверит.
- Да. Пожалуй, не поверит, - согласилась девушка.
Поняв бессмысленность и даже глупость своего поведения, Марина перестала требовать сапоги и пальто. Она смотрела то на лысого молодого человека, то на девушку и слушала их разговор.
- Вроде успокоилась, - сказала девушка с некоторым сомнением в голосе.
- Да нет, сейчас опять начнет.
"А вот фиг, не начну, - подумала Марина со злостью. - Зря надеетесь".
Она опустила руки, которыми до сих пор продолжала упираться в бока, и назло стала смотреть на двух сумасшедших. В том, что оба они придурки, сомнений у нее не имелось. Она смотрела, иногда покачивая головой от плеча к плечу, и понимала, что и сама со стороны вид имеет дурацкий. Сцена была довольно комичная и развеселила Марину.
- Вроде успокоилась, - так же тихо проговорила девушка, не сводя глаз с Марины и чуть повернувшись к Косте.
- Да, вроде потише стала. Даже взгляд осмысленный.
Марина хотела сказать ему, что зато у него взгляд, как у идиота, но сдержалась. Это странное рассматривание ее со стороны удивительным образом успокоило, уже больше не хотелось ни кричать, ни шуметь. И вообще как-то в сон потянуло.
- Это Мотя, сестра моя, а сапоги ты потеряла, - сказал Костя, обращаясь к Марине.
Марина, не ответив, уселась на диван и поджала под себя ноги.
- А как я здесь оказалась?
- Очень просто, это мы тебя усыпили и притащили к Моте.
- А сапоги куда пропали?
- Так, когда мы тебя тащили, они и свалились. Знаешь, какая ты тяжеленная!
- Скажи ей, - прошептала Мотя, повернув лицо к Косте.
- А зачем меня усыплять было?
Марину угнетал этот странный разговор, хотя то что перед ней были люди не совсем нормальные, ей было понятно, а для них этот разговор не был странным.
- Так ты бы сама не пошла, - сказал Костя.
- Конечно, не пошла, - Марина обвела глазами стены комнаты. - А зачем?
- Да тебя бы съели и дело с концом, если бы не пошла. Чего же тут… - вдруг выговорила Мотя.
- Чего она несет? - сказала Марина, обращаясь к Косте.
- Она правду говорит, - сказал Костя, садясь на стул напротив Марины. Мотя осталась у двери.
- Тебя собирались приготовить на День всех влюбленных. Такой праздник есть. Они всегда этот праздник широко отмечают. "Валентинки" красивые друг другу дарят, салют у них у дома, актеры выступают, разные развлечения, танцы… - мысль придурковатого человека унеслась, он закатил глаза к потолку. - А потом поют хором, да хорошо так поют…
- Подожди, при чем здесь поют?
- Ничего они не поют, - снова встряла Мотя. - Врет он. И салюта нет никакого, а они только едят и пьют.
- Господи! Какой бред, - прошептала Марина.
Она обвела комнату взглядом - правильнее было бы улизнуть отсюда, а не разговаривать неизвестно с кем и неизвестно о чем, но как без сапог, которые оказывается потерялись, и без пальто. И вообще, что она здесь делает?… Марина осмотрела засаленные обои, ломаную мебель и вздохнула.
- Я за тобой следил, - сказал Костя, - чтобы они тебя не съели.
- А, так это ты! - Марина только сейчас поняла, что перед ней тот самый придурок с шарфом на голове. Здесь она его не признала, потому что он был лысый и совсем на себя не походил.
- Они хотели тебя съесть, - снова проговорила Мотя от двери, выпучив глаза и наклонившись вперед. Она была сообразительнее своего братика, и мысль от нее не уходила.
- Да, съесть, точно, - опомнился Костя. - Я у них работаю и слышал, что они хотели тебя приготовить на День всех влюбленных.
- Скажи про Обжору, про Обжору скажи, - встряла в разговор Мотя, - и про волосы тоже.
- Обжора тебя везде ищет. Дома у тебя, у знакомых у всех. Если не приготовит тебя к празднику, ему будет плохо. Хозяйка его накажет.
- Да ты наверное бредишь, сынок? Они что из племени Мумба-Юмба…
Поначалу слова полудурка Кости показались Марине полной ахинеей и бредом. Но чем больше она размышляла, тем больше приходила к мнению, что в той странной компашке, в которой она женила своего бывшего мужа, возможно все… даже, пожалуй, и каннибализм.
"Да они и в правду могут оказаться кем угодно - все с приветом. Эти два типа кажутся безопасными, кроме того, их ничего не стоит обмануть, а вот Обжора… - Марине представилось лицо Обжоры, его полу улыбочка и этот нависший лоб. То, что это живодер, было ясно, и то, что он убьет любого не икнув, тоже не вызывало никаких сомнений. А эти ребята и кошку, наверное, не смогут задушить. И даже очень трогательные придурки."
- Так зачем я Обжоре? Толком объясни.
Марина попыталась выудить из идиотского сумбура смысл.
- Так приготовить, - ответил Костя. - Чего непонятно.
- Ты скажи, что у них общество, - с видом ябеды сказала Мотя от двери.
- Так, подожди, - прервала Марина уже было собиравшегося начать объяснение Костю. - Пусть Мотя говорит.
Мотя смутилась.
- А почему я? Вон пусть Костя рассказывает.
- Все, мне не перечить! - грозным голосом сказала Марина. - Иди сюда, - Мотя покорно подошла и встала перед сидящей с поджатыми ногами Мариной, заслонив от нее Костю. - Говори.
Мотя помялась, как девочка-жеманница лет десяти.
- У них Клуб такой, главная там Матильда… отчество ее забыла.
- Викторовна! - выкрикнул из-за нее Костя, но Мотя даже не обернулась.
- И они на большие праздники готовят кого-нибудь из членов Клуба или из гостей, это у них ритуал такой. У них есть книга, по которой они делают все в точности. В этот праздник тебя и еще мужа Матильдиного будут готовить, и Обжора сказал, что вы "сладкая парочка". А Костя узнал, что тебя будут готовить, и решил тебя выкрасть, потому что влюбился…
Она меленько рассмеялась, прикрыв ладошкой рот.
- Дура! - выкрикнул сзади нее Костя.
- И тебе теперь лучше у нас жить, мы тебя не съедим.
"Не съедим, как бы я вас не съела".
- У нас безопасно, - сказал Костя. - Да и Колян на первом этаже, если что позовем… я ему только про уколы скажу…
Марина еще раз убедилась в полной безобидности этих людей. Припомнились слова Максима на свадьбе, что ей грозит опасность. Не об этой ли опасности он говорил. Теперь опасность грозила ему самому. Становилось понятным медицинское обследование, которому подвергали ее в поликлинике. И тогда ей казалось это обследование подозрительным - не может такого быть, чтобы человека вдруг просто так вызвали и стали обследовать дорогостоящей аппаратурой. Но и то, что ее готовятся съесть в каком-то клубе, тоже представлялось полным абсурдом. Не голод ведь.
- Тебя нужно побрить, - сказал из-за Моти Костя.
- Да, голову побрить! - подхватила девушка.
- Это еще зачем?
- Для того, чтобы Матильда… забыла ее отчество, поверила Обжоре. Он должен приносить ей волосы того, кого приготовили - она из них всякие красивые шкатулки делает. А кого приготовили там вместо тебя не разберешь уже - Матильда в процесс не вмешивается. А так он волосы принес, а приготовит бомжа какого-нибудь, - она развела руками и, подумав, добавила: - Это только с виду человек может быть красивый такой, - она с завистью посмотрела на Марину, - хороший, в сапогах красивых, а на вкус гадость.
Хотя в комнате не было холодно, но Марину бросило в дрожь.
- Эни, бени, раба! - выкрикнул из-за Моти Костя.
- Квинтер, финтер, жаба! - ответила ему сестра Мотя, обернувшись.
- Это наша считалка, - сказал Костя, выглядывая из-за Моти. - Она приносит удачу.
- И счастье, - добавила Мотя.
Брат с сестрой жили одни в двухкомнатной квартире на Васильевском острове. Прежде чем принимать какое-либо решение, Марина позвонила своей ближайшей подруге Лене. Та сообщила, что ее действительно разыскивал тип по описанию похожий на Обжору. Он несколько раз звонил ей, приходил и даже угрожал.
Это напугало Марину больше, чем рассказы придурковатых людей. Есть ее, конечно, никто не собирался - это она отнесла к фантазиям слабоумных людей, начитавшихся сказок о бабе-яге, но неспроста этот тип разыскивал ее. Возможно, ей и в правду угрожала опасность. Марина даже собралась идти в милицию. Но что она там скажет? Что по словам двоих психически больных людей кто-то хочет ее съесть. Да ее на смех поднимут. Или рассказать, что у Обжоры рожа страшная, так за это его привлечь никак нельзя.
Брат с сестрой охотно исполняли все ее приказания. Убрали в комнате, помыли везде полы, протерли пыль и выстирали белье. Все взвесив, Марина решила остаться и переждать здесь в безопасном месте, ведь до Дня всех влюбленных осталось всего пять дней. Огорчало лишь то, что она не может предупредить мать, которая насмотревшись телевизора и начитавшись детективов, наверняка нафантазирует себе расчлененный труп или еще какой ужас
Глава 11
Свобода произвола
- К дружку своему ездил, Обжора тебя побери, - сказала с дивана Матильда. - А телефон почему отключил?!
Максим подошел, поцеловал жену в толстую напудренную щеку. С некоторых пор это было ему не очень приятно, хотя он признавался себе, что любит эту женщину, но омерзение временами брало верх над любовью.
- Телефон у Сергея почему-то отключается, - соврал Максим, усаживаясь в кресло напротив Матильды. - Как в метро.
- Врешь ты, нуда ладненько. Когда ты с Обжорой, - она посмотрела в сторону двери, где как истукан стоял Обжора, - мразью этой недоделанной, я почему-то спокойна. Он тебя в обиду не даст.
Обжора по обыкновению никак не прореагировал на оскорбления Матильды. Он к этому давно привык, как и к побоям.
Зазвонил сотовый телефон Максима. Он поднес трубку к уху.
- Максим это я, Марина.
- Кто? - голос его надорвался, и он закашлялся.
- Ну, Марина - жена твоя бывшая. Слушай, тебе грозит опасность. Если я правильно поняла и если это не бред идиота, тебя хотят съесть… Тьфу ты! Даже произносить такую ерунду…
- Ну да, я понял, - как можно более безразлично проговорил Максим. - Я попробую достать.
- Да ты чего, Максим, чего достать? Я говорю, съесть тебя хотят и меня тоже.
- А ты где?
- Да при чем здесь где… Я говорю, у вас там придурки людей едят. Это мне мои придурки сказали. Тьфу, чушь какая-то получается. Ничего не понимаю!.. Тебе бежать нужно. Ты понял?! Беги давай оттуда. Если уже не поздно. Тут какой-то день влюбленных примешан… ну, в общем, я тебе объяснить ничего не могу, сама не понимаю.
- Я усвоил информацию, попробую достать.
Максим нажал отбой.
Во время разговора Матильда смотрела на Максима пристальными маленькими глазками, не отрываясь.
- Сергей звонил, просит достать рамы старинные под картины, - соврал он первое, что пришло на ум.
Матильда смотрела молча.
- Ну ладно, я к себе пойду.
Максим поднялся, подойдя к Матильде, обнял ее и поцеловал.
- Я скоро вернусь, моя дорогая.
- Ты что-то скрываешь от меня, дорогой.
Снова зазвонил телефон.
- Ты чего отключаешься? Ты меня не понял, что ли?
Прижимая трубку к уху, Максим двинулся к выходу.
- Я все понял.
- Так ты мне скажи, это действительно так или все это бред?
- Да, так, - Максим прошел мимо Обжоры в прихожую, потом вышел на улицу, закрыв за собой дверь.
- Послушай, я же не могу с тобой разговаривать, ты чего не поняла?! Ты где сейчас?
- Да тут… - даже по голосу стало слышно, что Марина насторожилась. - Да тут в одном месте.
- Вот и сиди в этом одном месте и не высовывайся. Мне больше не звони.
Он отключил телефон, номер на табло не высветился. Глядя на монитор телефона, Максим повернул за угол дома и чуть ни носом уткнулся в грудь мужчины. Он вздрогнул от неожиданности, отпрянул назад, темноте не сразу признав глухонемого Витька.
- Вот уродищи, ходят тут как приведения. Набрала вас Матильда нахлебников.
Глухонемому можно было говорить все что угодно - он все стерпит. А интересно догадалась Матильда, что ему не Сергей звонил. Судя по тому, что говорил Обжора, Матильде еще не известно, что Марине удалось бежать. Может быть, ей даже удалось найти надежное убежище. А мне?! Что мне делать?!
За время связи с Матильдой и общения с ее компанией Максим привык ко многому, мир стал для него иным, чем прежде. Словно изменился угол зрения, и он уже совсем иначе, чем все воспринимал каннибализм влюбленных людей. Не то что бы найдя ему оправдание, но принимая его как нечто непринужденное, ничуть не выходящее за рамки дозволенного. Если бы год назад ему кто-нибудь сказал, что это будет для него естественным, он бы рассмеялся тому в лицо. Человек адаптируется в любой ситуации, он принимает любые взгляды, значит, внутри него это было, жило где-то в потемках потайных уголков и вдруг при сложившихся обстоятельствах смогло выйти наружу. Конечно, он был знаком с теорией Фрейда, но никогда не примерял ее на себя, а тут примерил, и она оказалась впору. Однажды попробовав, он понял, прочувствовал до глубины души, до мельчайших клеток своего организма насколько это полезно, питательно и нужно. Это как холст в каморке папы Карло, который висел там всегда, но стоило его сорвать… а за ним дверь, а за ней мир, которого ты не знал. Конечно, можно было бы съесть и Марину, заманив ее хитростью - она девушка симпатичная - но что-то останавливало его от этого шага. Он даже не был уверен, нужно ли ему бежать из этого дома или, сложив руки, ждать Дня всех влюбленных - ведь его определили на праздничный ужин. По сути, не было разницы - съест он или съедят его. Но, пожалуй, если уж быть совсем честным и откровенным с самим собой, все-таки он предпочел бы сам съесть свою возлюбленную.
После вечернего посещения супруги Максим ушел к себе на второй этаж, но так и не уснул. Он ворочался, вставал и много курил, притупляя свои вкусовые качества. Плевать ему теперь было на вкусовые качества. Внизу под его лестницей во тьме всю ночь так же, как и он, без сна блуждал глухонемой Витек. Его два брата дрыхли в подвальном помещении, а он был на посту и знал, что если проморгает Максима, то Обжора с ним сделает… Что сделает, глухонемой думать боялся.
Утром Максим был рассеян и даже рассердил за завтраком Матильду тем, что разбил ее любимый соусник.
- Ты наверное забыл, что через три дня День всех влюбленных, придут гости. Этот соусник им нравился, они к нему привыкли. А ты знаешь, что гурманы очень привыкают к вещам.
Огромное ее тело вздрагивало от негодования, щеки тряслись.
- Я сейчас же поеду куплю другой, милая, не нужно так расстраиваться, нужно беречь себя.
Максим встал и поцеловал Матильду в щеку. Она вся заколыхалась от ласки и улыбнулась.
- Тебя Обжора довезет, - сказала Матильда, добрея взглядом.
Максим поднялся к себе на второй этаж. Для начала он открыл книжный шкаф и, сунув руку между книгами, достал завернутую в полиэтилен пачку долларов, спрятал их во внутренний карман пальто. Потом подошел к письменному столу и, достав из ящика старенький парабеллум, осмотрел его. Он с детства питая слабость к оружию, и всегда хотел иметь настоящий пистолет и, когда представилась возможность, денег не пожалел. Купить пистолет помог ему друг Сергей и научил пользоваться. Они даже несколько раз ездили в лес стрелять по бутылкам. Максим сунул пистолет в карман, достал из ящика нож с выкидным лезвием, проверил как он работает и сунул в другой карман.
Обжора ждал его в гараже, находившемся под домом. Ворота на улицу были распахнуты. Максим посмотрел на Обжору как на нечто уже отслужившее свой срок, что уже не жалко. Он мысленно, наверное, в сотый раз задал себе вопрос. А сможет ли он продырявить башку этому дебильному подонку? И в сотый раз убедился в том, что сделает это без всяких сомнений и угрызений совести.
- Сейчас поедем на Невский в магазин, - сказал Максим совершенно спокойным тоном, рука его сжимала в кармане рукоятку пистолета.
- Так точно, хозяин.
Они сели в машину. Сначала Максим хотел сесть на заднее сидение, чтобы было удобнее стрелять, но подумал, что вызовет этим подозрение, потому что всегда ездил на переднем сидении. "Ничего, успею и отсюда". Обжора выехал на улицу и остановился, чтобы закрыть ворота. Максим включил приемник, боковым зрением наблюдая за Обжорой.
К нему подошел Витек в ватнике и сапогах, в руках он держал грабли. Обжора что-то сказал ему, Витек умел читать по губам, но понимал или хотел понимать только Обжору, тот кивнул. Закрыв ворота, Обжора уселся за руль, захлопнул дверцу.
- Ну что стоим, поехали, - сказал Максим, заметив, что он медлит.
Сзади раздался щелчок, Максим повернул голову. На заднее сидение усаживался Витек с угрюмой физиономией.
- Витек напросился покататься, - сказал Обжора. - Он любит в машине кататься.
Максим сжал зубы от злости. Все рушилось. Все зря, послезавтра уже праздник. Приготовления начнутся с завтрашнего дня, значит, улизнуть можно только сегодня.
- Так куда едем? - спросил Обжора.
- Едем… - Максима настолько вывело из равновесия появление Витька, что он не сразу нашелся что ответить. - На Невский.
Сзади замычал Витек, Максим обернулся и посмотрел на инвалида - тот, примкнув к окну, с интересом смотрел на проезжающие мимо автомобили.
- Витек любит машинки смотреть, - сказал Обжора с садистской улыбочкой на физиономии.
- Я передумал, поехали на Петроградскую.
Обжора кивнул.
- Адрес какой?
- На Большой проспект выйдешь, я там покажу.
Максим посмотрел на профиль Обжоры. Нет, не дрогнет рука. Сзади тихонько мычал от удовольствия Витек.
Дворик был маленький и глухой с одной дверью черной лестницы. Сюда выходили окна когда-то коммунальных квартир. Уже год дом стоял расселенным, но за капитальный ремонт его пока не принимались. Максим знал его, потому что жил в соседнем доме со своей бывшей женой. Местечко здесь было тихое, и Максим решил, что здесь это можно сделать незаметно.
Автомобиль въехал во двор и остановился. Максим бросил взгляд на заднее сидение, где утомленный созерцанием машин и бессонной ночью, завалившись на бок, спал Витек.
- Здесь кто-нибудь живет? - спросил Обжора.
- Да, мой друг. Сейчас я пойду к нему поднимусь. Я ненадолго.
- Матильда Викторовна просила сопровождать, - хотя и с улыбочкой, но угрюмо сказал Обжора.
- Ну, пошли тогда, раз сопровождать, - нехотя согласился Максим.
Максим вылез из машины. Расчет его был прост, глухонемой не услышит выстрела, а с сонным Витьком разделаться будет проще.