* * *
Как ни странно, но я сказал чистую правду.
Очень-очень давно один из моих предков, некий молодой офицер по фамилии Германн, случайно узнал, что старая русская графиня владеет тайной трех выигрышных карт. И загорелся желанием во что бы то ни стало узнать ее. Забрался к графине ночью в спальню и пригрозил, что убьет ее, если не выдаст секрет. А старуха взяла и от страха умерла…
Дальше начинается самое интересно, сплошная мистика: ночью старуха явилась к Германну с того света и раскрыла тайну выигрышных тройки, семерки и туза. Однако, как выяснилось, рассказала далеко не все… Германн на радостях сел играть и снял банк два раза подряд. Но на третий ему не повезло - потерял все деньги. От расстройства он повредился умом и даже угодил в сумасшедший дом. Такова было проклятие старухи. И ее страшная месть…
Однако со временем врачам удалось вылечить Германна и вернуть его в общество. Он смирился с судьбы, оставил прежние мечты о богатстве и занялся обычной коммерцией - поставлять амуницию в армию.
И его дела неожиданно пошли в гору. Вскоре он приобрел хороший капитал, выгодно женился, купил дом и стал вести примерный образ жизни. Но до конца жизни не брал в руки карт и своим детям запретил к ним прикасаться. Германн свято верил, что они приносят лишь горе и несчастье. В принципе, он был прав: если кто-то из его детей и внуков садился играть, то непременно все проигрывал. Еще никому из его потомков не удалось избавиться от проклятия старухи…
Никому, кроме меня. Лишь я один сумел понять, в чем здесь дело. Надо в последний, третий раз скинуть даму и поменять на туза. И тогда все будет в порядке. Так я нашел свое призвание и свой бизнес - игру в штосс…
Конечно, в нем имеются свои недостатки: например, меня то и дело обвиняют в мошенничестве и сажают в тюрьму. Хотя я играю всегда честно… Истинная причина в жадных владельцах казино, не желающих смириться с потерей денег. Вот они и мстят мне.
Однако я на судьбу не ропщу и считаю тюремные отсидки неизбежными издержками профессии. Зато у меня уже имеется приличный счет в банке, который растет после каждой игры…
Через пару лет, я, наверное, завяжу. Буду просто путешествовать и наслаждаться жизнью. Или открою свое казино. А почему нет? Хотя бы здесь, в Нью-Лас-Вегасе. Город мне очень понравился - большой, красивый, сверкающий, к тому же на Земле, родине моих предков.
Я слегка улыбнулся и откинулся на спинку сиденья. Машина мчала меня в тюрьму, но это не пугало. Что же, придется еще немного потерпеть… Но я обязательно вернусь в Нью-Лас-Вегас. В эту мечту и будущее…
Элвис жив!
- Итак, Элвис…
Начальник небесной канцелярии сверился с записью в гроссбухе:
- … ваша просьба удовлетворена. Вы пробыли у нас почти сорок лет и имеете право на отпуск. Целых тридцать дней. Где вы собираетесь провести его?
- В Грейсленде, конечно, - откликнулся Элвис, - дом, милый дом. Сами понимаете…
- Видите ли, - слегка нахмурился начальник канцелярии, - как бы это сказать… В общем, вы умерли, и ваше появление на публике, а тем более в Грейсленде будет воспринято… Ну, скажем так, несколько неадекватно. О вас и так разные слухи ходят, а тут явитесь вы, своею собственной персоною… Скандал, опять скандал!
- Значит, нельзя?
- Категорически.
- А Мемфис?
- Тем более! Вот представьте: идете вы себе по улице, и вдруг навстречу - какой-нибудь журналист. А потом такое в газетах напишет!
- А куда тогда можно? - недоуменно спросил Элвис.
- Как вы относитесь к Вегасу?
- Великолепно, выступал не раз…
- Значит, решено, - кивнул начальник небесной канцелярии, - Лас-Вегас. Вот ваше водительское удостоверение, карточка соцстраха - все, как положено. На выходе отдадите пропуск Петру, он вас выпустит. Ну, все, ступайте! Отдыхайте, развлекайтесь, но помните: ровно через месяц - назад.
Элвис радостно схватил документы и поспешил к выходу. У ворот, как всегда, нес свою нелегкую службу строгий, седовласый Пётр.
- Так-так, - заглянул он в бумаги, - значит, в отпуск едете, молодой человек?
- Да, - улыбнулся Элвис, - наконец-то. И давай, старик, не тяни, а то у меня и так всего тридцать дней. А столько надо успеть!
- Хм… - критически осмотрел Элвиса Пётр. - Позвольте спросить, молодой человек: вы что, прямо так, в хитоне и сандалиях, на Землю решили отправиться?
- А что? - удивился Элвис. - Здесь все так ходят, к тому же белый цвет мне идет…
- В Лас-Вегасе сейчас ноябрь, - пояснил Петр, - и вечерами бывает довольно прохладно. Я бы советовал вам выбрать что-нибудь более практичное.
- А что сейчас в моде? - заинтересовался Элвис.
Пётр слегка прищурился:
- Думаю, вам пойдет классика. Слегка расклешенные брюки, белая рубашка, широкий пояс, кожаная куртка с длинной бахромой, мягкие ботинки. И, конечно же, темные очки. Куда же без них! Ну, как-то вот так… Нравится?
Элвис критически осмотрел себя - вроде бы ничего. И тут же озабоченно наморщил лоб:
- А деньги? Я, пока в отпуске, должен же на что-то жить?
- С этим проблема, - тяжело вздохнул Пётр, - бюджет опять урезали, мировой кризис, говорят. В общем, придется вам, молодой человек, самому о себе позаботиться…
- Но ведь я богат! - вспомнил Элвис. - У меня был круглый счет в банке, да и дочке своей, Лизе, я немало оставил. Не откажет же она своему папке, подкинет деньжат!
- Элвис, - строго произнес Петр, - я не советую вам встречаться со своими родственниками. И особенно дочерью. Для них вы давно мертвы, как и для всех остальных людей. Отпеты, похоронены, оплаканы. Вы теперь легенда, миф, кумир. Вот представьте: являетесь вы к Лизе и с порога заявляете: "Хай, дочка, я вернулся! Отстегни-ка мне пару сотен, а то я по дороге немного поиздержался…" Что она на это скажет?
Элвис пожал плечами.
- Не знаю…
- А решит, что вы или очередной попрошайка, - произнес Пётр, - или, что гораздо хуже, псих. В первом случае вы окажитесь в полиции, а во втором - в сумасшедшем доме. Где и пробудете до конца отпуска. А оно вам надо?
- Нет, - честно признался Элвис, - у меня несколько иные планы.
- Вот и хорошо, - кивнул Пётр, - значит, договорились - вы ищете деньги сами. Слава Богу, руки-ноги у вас имеются, голова тоже. Выкрутитесь как-нибудь. И не опаздывайте назад, у нас с этим строго. Загремите, сами знаете куда!
Пётр легко взмахнул рукой, и Элвис исчез. Чтобы через секунду оказаться совсем в другом месте…
* * *
Он стоял в центре Лас-Вегаса, рядом с каким-то сверкающим казино. По улицам неслись автомобили, спешили по делам люди, переливалась яркая реклама. Но никому не было дела до странного парня, удивительно похожего на бывшего короля рок-н-ролла…
У Элвиса заурчало в животе - захотелось есть. И то правда - сорок лет во рту маковой росинки не было. Он пошарил в карманах - нет ли чего? Но ничего, разумеется, не нашел. "Вот жлобы, - подумал Элвис, - даже пару баксов на дорогу не дали!"
Он грустно посмотрел по сторонам, затем побрел, куда глаза глядят. А глядели они в основном в витрины ресторанов, где были выставлены самые привлекательные блюда. И пахло оттуда…
Через час, изрядно уставший и продрогший (ноябрь все-таки!), он остановился у небольшого кафе. На его ступеньках сидел молодой, лохматый парень и негромко бренчал на гитаре. Перед парнем лежал футляр, в котором уже блестело несколько мелких монеток.
Элвис прислушался - это была его песня. Сорок лет не слышал! Парень фальшиво тянул хриплым, прокуренным голосом: "Люби меня нежно, детка, сделай меня счастливым!" Элвис скривился - вот врет, гад, ни в одну ноту не попадает! Что за неумеха!
- Слушай, друг, - обратился он к парню, - ты хоть ноты-то знаешь? А то вопишь, как мартовский кот…
- Не важно, - отмахнулся парень, - не на концерте. Как могу, так и пою. Главное, чтобы люди деньги бросали.
- Немного пока у тебя, - скептически заметил Элвис.
- Брось доллар, будет больше, - ухмыльнулся парень.
- Нет у меня…
- Тогда вали отсюда, - грубо ответил парень. - Не видишь - я работаю!
И снова забренчал на своей гитаре. Элвис постоял еще немного, послушал, а затем предложил:
- Слушай, а давай я вместо тебя немного поиграю. А то от твоего кошачьего воя уши вянут. Может, дело лучше пойдет…
- Валяй, - неожиданно согласился парень, - мне давно курить охота.
Он достал сигареты и закурил, а Элвис начал настраивать гитару. Дерьмо, конечно, тупая деревяшка, но другой-то все равно не было.
Кое-как настроил, взял первые аккорды. И сразу же накатило - вот он на сцене, а перед ним - толпа молоденьких девиц, визжащих от восторга. Элвис улыбнулся и потихоньку запел: "Я так одинок, крошка, так одинок…"
Это была его любимая песня - "Отель разбитых сердец". Возле них тут же притормозила немолодая дама, послушала, достала из бумажника доллар и бросила в футляр.
- Спасибо, молодой человек, вы так замечательно поете! Почти как сам Элвис. Под эту песню, кстати, муж сделал мне предложение. Как давно это было!
Дама ностальгически вздохнула и побежала дальше, а Элвис запел громче, уверенней. Возле него начали останавливаться другие прохожие, и вскоре образовалась небольшая толпа.
- Эй, люди, - вылез вперед владелец гитары, - мы тут не просто так стоим, а работаем! Кидайте-ка монетки!
В футляр полетели деньги, а Элвис уселся повыше, чтобы всем было хорошо видно, и запел очередную песню. Слушатели стали подтягивать - им явно нравилось.
- Отлично, ребята, - улыбнулся Элвис, - а теперь давайте что-нибудь повеселее, а то стало прохладно…
И лихо забацал "Джонни Би", а сразу потом - "Охотничью собаку". Публика стала хлопать, топать, свистеть, в футляр дождем полетели монеты. Наконец Элвис исполнил свою ударную - "Голубые замшевые ботинки".
Из толпы вынырнул пожилой мужчина в дорогом костюме:
- Слушай, сынок, я Том Паркер, продюсер шоу "Двойники", что в казино "Вавилон". Знаешь, где это?
Элвис кивнул - как же, сам там не раз выступал. В прошлой жизни, конечно. Вслух же он этого, разумеется, не сказал - а то и вправду сочтут за психа.
- Ты похож на Элвиса, - заметил Паркер, - и поешь вроде бы неплохо. Если подучить - сойдешь за его двойника. Вот тебе визитка, приходи сегодня вечером в "Вавилон". За каждое выступление - двадцать баксов плюс бесплатный ужин. Устраивает?
Элвис кивнул - конечно, надо же с чего-то начинать. Он доиграл последнюю песню, вернул парню гитару, и они по-братски разделили заработок. На каждого вышло почти по десять баксов. Немного, конечно, но на ужин вполне хватит.
Элвис погремел в кармане мелочью и пошел в кафе - есть и отогреваться. А заодно готовиться к вечернему выступлению. "Здравствуй, Америка, я вернулся!" - тихо произнес он.
Грустная песнь палача
Когда я вхожу в комнату (неважно, где и в какую), люди обычно отодвигаются от меня подальше. Или стараются вообще покинуть помещение, если есть такая возможность. Я уже привык к этому и не осуждаю их: быть изгоем - часть моей профессии. Профессии палача. Никому не хочется находиться рядом со мной, а многим - просто невыносимо. В нашем высокогуманном и человеколюбивом обществе профессия палача популярностью не пользуется. Как можно лишить человека жизни?! Пусть даже самого последнего и по приговору суда…
Впрочем, справедливости ради стоит сказать, что мои клиенты редко бывают отъявленными мерзавцами или негодяями. Чаще всего - это люди, совершившие непоправимый поступок и приговоренные за это к смерти. Расследование по их делу обычно бывает долгим и дотошным - чтобы, не дай бог, не допустить ошибки. Но когда все суды и инстанции пройдены и все апелляции отклонены, то приговор вступает в силу. И тогда вызывают меня - привести в исполнение. Или приглашают кого-то другого из наших, кто больше подходит.
Без палача не может обходиться ни одно общество, даже самое гуманное. За смерть у нас обычно наказывают смертью, хотя мне лично кажется это не совсем правильным и справедливым. Гораздо логичнее было бы оставить человеку жизнь, но сделать так, чтобы страдал и мучился. Долго, очень долго. Но нет: принцип человеколюбия требует, чтобы преступника непременно казнили, однако при этом предоставили возможность защитить себя. Такой парадокс - приговоренный имеет право сражаться за свою жизнь. И даже отстоять ее на честной дуэли. Если получится - он будет жить, нет - один смертник убьет другого смертника. Что справедливо и честно. И даже по-своему изящно.
Такая грустная мысль в очередной раз пришла мне в голову, когда я добирался до Сулы. Дальняя, провинциальная планета находилась на самой окраине освоенной нами Вселенной, но, тем не менее, она входила в Галактический союз и, следовательно, попадала под его юрисдикцию. И на ней действовало правило - "убей палача". Преступник, приговоренный к смерти, мог выбрать дуэль, чтобы отстоять свою жизнь. А правительство обязано предоставить ему выбор оружия и найти достойного соперника. И проследить, чтобы все было по закону.
На этот раз моим клиентом оказался некий Боб Дорел, примерный отец и отличный семьянин. Но однажды он не вовремя вернулся с работы и застал свою жену с молодым любовником. В припадке ревности убил обоих, а затем хладнокровно зарезал всех своих детей - чтобы не страдали без любимой мамочки. Такой вот любящий отец… А также еще он застрелил двух полицейских, вызванных бдительными соседями. За все это по совокупности его и приговорили к казни. А исполнителем приговора должен был стать я.
Мне приказали прибыть на Сулу и совершить правосудие. Билеты на межпланетный лайнер и шаттлы были заказаны, мое имя, как всегда, внесено в список пассажиров, а потому я отправился немедленно: чем быстрее сделаешь свою работу, тем быстрее освободишься. Если останешься жив, конечно. Ведь палач - тоже смертник, когда-то кого-то убивший и приговоренный к казни. И его жизнь - лишь отложенная на время смерть.
* * *
Я добрался до космопорта и пересел на шаттл - до орбитальной станции, а затем на ней - в космический лайнер. Две недели в стазисе - и вот я на Суле.
Вошел в планетный катер и сел в последнем ряду. Рядом со мной имелись свободные кресла, но их никто не занимал. Пассажиры осторожно косились в мою сторону и делали вид, что не замечают. Хотя не заметить меня довольно сложно - из-за белого балахона, который я ношу. Он закрывает меня целиком, оставляя лишь щелочки для глаз и прорезь для рта. Балахон выполняет две функции - во-первых, скрывает меня от посторонних глаз во время выполнения служебных обязанностей (чтобы родственники не вздумали отомстить), а во-вторых, предупреждает: "Не подходите, здесь убийца!"
Все верно, так оно и надо. Я действительно убийца, но одновременно - и жертва. Мои белые одежды напоминают о том, что я тоже совершил преступление и сейчас расплачиваюсь за него. Я обязан носить балахон до конца своей жизни, пока кто-то не убьет меня. Когда это может случиться? Не знаю. Может, через год, а может, сегодня, если мой противник окажется хитрее или чуть-чуть удачливее меня.
Между рядами кресел пошли стюардессы, разнося напитки. Они вежливо просили пассажиров не отстегивать раньше времени ремни и не вставать с места. Одна из них, стройная, миловидная блондинка, почти подошла ко мне, но, заметив белый балахон, резко повернулась и двинулась в обратном направлении. Я невесело усмехнулся - в принципе, я имею те же права, что и все прочие пассажиры, но на самом деле… Белые одежды делают меня неприкасаемым. Впрочем, так даже выгодно - никто не лезет с расспросами и нудными разговорами…
Пока шаттл летел к Суле, я просматривал местные новости. В них, как всегда, не было ничего интересного. Самая заурядная, скучная планетка, бывшая колония, однако нынче независимая. И очень этим гордая. Самым серьезным преступлением на ней, кстати, считается неуплата налогов…
Преступление же, совершенное Бобом Дорелом, наделало в свое время немало шума, но о нем вскоре позабыли. Правильно - люди не хотят помнить страшное и плохое, предпочитают помнить хорошее. Поэтому ожидаемая казнь никакого ажиотажа на планете не вызвала. Да и вообще не привлекла к себе никакого внимания. Кроме соответствующих служб, конечно.
Перед посадкой наш шаттл попал в вихревой поток, несколько раз сильно тряхнуло, но все, к счастью, обошлось. Пассажиры радостно захлопали в ладоши - слава богу, сели. Засуетились, потянулись к выходу. Я сидел и ждал. Наконец в салон вошли двое местных стражей порядка - в серой униформе, при оружии. Первый, высокий, седой мужчина лет пятидесяти, проверил сканером мой браслет и убедился, что я - это тот, кого они ожидали. После чего сухо кивнул и попросил следовать за собой. Второй, молодой белобрысый парень, откровенно меня разглядывал - судя по всему, видел палача впервые. Нас ждал аэрокар - чтобы доставить прямо в тюрьму. Быстро и удобно, и главное - скрытно. Незачем людям знать, что на планету прибыл палач. Это не та новость, о которой будут кричать в теленовостях. И интервью у меня тоже никто брать не будет…
Мы загрузились в аэрокар, пилот мягко поднял машину в небо. Внизу промелькнул какой-то город. Много я их уже повидал, и почти все - вот так, с высоты. На экскурсии меня не водят и местные достопримечательности не показывают. Зато всегда сопровождают блюстители закона. То ли меня охраняют от людей, то ли их - от меня…
"Скажите, сэр, вы на самом деле умеете убивать голыми руками?" - обратился ко мне молодой полицейский. Старший неодобрительно нахмурился - с палачами разговаривать не принято. Хотя и не запрещено. Я усмехнулся - сколько баек ходит о нас! "Нет, - покачал я головой, - я не мастер рукопашного боя, скорее, специалист по старинному стрелковому оружию. Потому меня и пригласили".
На лице парня отразилось разочарование. "У каждого палача своя специализация, - начал объяснять я, - кто-то, допустим, мастер по ножам и кинжалам, кто-то - по боевым бластерам, а я вот - по старинным пистолетам. Никто не знает, какое оружие выберет приговоренный, это его право, чем и как защищать свою жизнь. Правительство же обязано предоставить выбор и дать соперника. Вот так все и получается. А дальше - как фишка ляжет. Точнее - как распорядится судьба. Если победит палач, то приговор будет считаться приведенным в исполнение, если же победит приговоренный - то он сам станет палачом и получит право жить. Но также - обязанность убивать других. И отказаться от этого он уже не в силах, таковы наши законы. Не захочешь драться - тебя сразу убьют, и уже без всякого выбора…"
Парень удивился: "А разве нельзя убежать, скрыться? Вы живете свободно, деньги за работу хорошие получаете. Улетели бы куда-нибудь подальше и спрятались". Я показал свой браслет: "Видал? С ним меня не пустят ни в один космопорт, а попытаешься скрыться - пошлют сигнал и убьют. Нервный шок, остановка сердца. Снять же браслет нельзя - мгновенный паралич. С ним меня, видимо, и похоронят. Точнее, кремируют - палачей не принято предавать земле, тоже традиция". Парень понимающе кивнул и замолчал.