- Отчасти... - Ян поднял свой стакан, отпил глоток и снова поставил его на прежнее место. - ...Отчасти потому, что сам Уильям - стратег в высшей степени выдающийся... Надеюсь, и это для тебя не новость. Отчасти потому, что ни мне, ни Кейси не пришло в голову, что, подписывая контракт, мы заключаем не двух-, а трехстороннее соглашение.
- Извини, не совсем понимаю тебя.
- Ситуация в Нахаре складывалась таким образом, - медленно начал он, - что изначально предполагала ликвидацию одного из социальных слоев общества - я имею в виду ранчеров, первых переселенцев. Строй, который они пытались создать, мог существовать лишь на малонаселенных территориях и только на этапе освоения. Государства вокруг их пастбищ были образованы порядка пятидесяти лет назад по сетанскому календарю. За эти годы соседи встали на ноги, в достаточной степени развили промышленность и, следовательно, доказали несостоятельность существующих в Нахаре полуфеодальных отношений и единоличного владения огромными земельными угодиями. Наивно полагать, что гальеги - эти бывшие испанцы - с самого начала не знали, чем все это закончится. Доказательство тому - крепость, в которой мы имеем счастье сейчас находиться.
Он снова улыбнулся своей странной улыбкой и, немного помедлив, продолжил:
- Но это было сравнительно давно, когда ранчеры еще надеялись задержать неотвратимо надвигающийся печальный финал. Сейчас они, кажется, решили пойти на компромиссы.
- Ты говоришь о соглашениях с более развитыми соседними странами? - уточнил я.
- Фактически соглашение с остальной частью Сеты, то есть с Уильямом...
- Тогда мы возвращаемся к тому, с чего начали. Если у ранчеров уже имелось соглашение с Уильямом, которое от вас скрыли, вы имеете полное право разорвать контракт. Откровенно говоря, я не вижу здесь никаких трудностей.
- Между ними не существует даже устных, не то что письменных соглашений, - усмехнулся Ян. - Ранчеры лишь должны были известить Уильяма, что при соблюдении некоторых условий он может установить контроль над этой частью планеты. Землевладельцам в данном случае все равно - кому это предлагать. Если не Уильям, то в конечном счете появился бы кто-то третий.
- А с чем собирались остаться они?
- С гарантией, что их образ жизни и вся эта доморощенная культура будет защищена и сможет развиваться дальше.
Из-под темных бровей на меня в упор смотрели невеселые глаза Яна.
- Понимаю, - вздохнул я. - И как, по их мнению, Уильям должен действовать?
- Этого они не знают и, кажется, не очень беспокоятся. Уильям должен сам избрать способ оплаты за будущие услуги... Вот и все. У нас нет другого контракта, который мог бы служить оправданием разрыва настоящего.
Я отпил из своего стакана.
- Интриги в духе Уильяма, хотя то, что я о нем знаю, позволяет предполагать, что более естественным для него было бы создание ситуации, в которой Нахар отстал от своих соседей еще лет на пятьдесят. Из твоих слов я понял, что он торопится, замышляя какую-то аферу против Дорсая. Что выиграет Уильям, если братья Гримы разорвут контракт и оплатят неустойку? По-моему, ваше финансовое положение от этого сильно не пострадает. И если даже придется воспользоваться резервными фондами Дорсая, для этих фондов подобные расходы будут не более булавочного укола. И, кстати, ты мне так и не объяснил, почему сложность проблемы заключается не в контракте, как таковом, а в угрозе чести Дорсая.
Ян кивнул.
- Уильям рассчитал и то и другое. И план его достаточно прост. Нахарцы нанимают военных специалистов - дорсайцев, желая превратить свою армию из сброда во вполне боеспособную силу. Далее на сцене появляются революционеры - провокаторы, которые поднимают в этой армии бунт. И когда страна начинает разваливаться, а ситуация выходит из-под контроля правительства, вот тут и появляются его собственные отряды наемников и восстанавливают в Нахаре твердый порядок.
- Понятно.
- Дальше все идет по заранее разработанному сценарию, - продолжал Ян. - Революционеры под его руководством занимают несколько кресел в правительстве, а ранчеры расстаются со своей абсолютной властью в провинциях, и не более, так как по-прежнему будут владеть своими поместьями, а Уильям со своими отрядами обеспечит землевладельцам защиту уже от истинных революционеров. И все сразу станут ручными и тихими, подобно тем, кто живет на остальной территории планеты, а также на многих других планетах.
- Да-а, - задумчиво протянул я. - Значит, его цель - демонстрация эффективности собственных отрядов там, где дорсайцы терпят поражение?
- Ну вот, ты меня, кажется, начал понимать. Мы можем диктовать свои цены, потому что военных нашего уровня на других планетах нет. Если наниматель желает получить результат, который могут обеспечить только дорсайцы, а именно: разрешение военного конфликта практически без потерь в людях, технике и средствах, - он должен пригласить дорсайца. Сейчас это закон. Но если появятся люди, способные делать подобную работу так же хорошо или даже лучше, естественно, цена на нас упадет, и Дорсаю останется лишь медленно умирать от голода.
- Пройдет не один год, пока Дорсай начнет голодать. И наверное, за это время ситуация как-то изменится, и надеюсь, к лучшему.
- Дело в том, что Уильям смотрит еще дальше. Он не первый, кто мечтает нанять всех дорсайцев и с их помощью стать мировым диктатором. Ведь не случайно наши люди никогда не собираются в одном лагере все вместе. Но если Уильяму удастся задуманное и цена наша упадет настолько, что мы не сможем далее сохранять свободу и независимость Дорсая... Вот тогда Уильям предложит свой контракт - контракт, который даст нам возможность выжить. И тогда у нас не будет другого выбора, как его принять.
- Тогда ты просто обязан разорвать свой контракт, чего бы он ни стоил.
- Боюсь, что нет. - Ян вздохнул. - Неустойка такова, что мы не сможем ее оплатить. Мы станем прокляты, если уйдем, и будем прокляты, если останемся. Мы между двух жерновов, и если Аманда не найдет выхода, судьба сотрет нас в порошок...
Ян хотел что-то добавить, но в этот момент дверь приоткрылась и на пороге появилась Аманда.
- Спешу сообщить, что к нам изволили пожаловать господа-аборигены, называющие себя губернаторами. - Шутливый тон никак не вязался с ее озабоченным лицом. - По всей видимости, мне придется почтить их своим присутствием. Ты пойдешь, Ян?
- Хватит и одного Кейси, - проворчал Ян. - Мы этим господам уже объяснили, что вдвоем бегать за ними не обучены, а то чуть что - "свистать всех наверх"... И встреча эта - пустые разговоры, не более.
- Хорошо. - Аманда собиралась закрыть двери, но, видно что-то вспомнив, спросила:
- Можно пригласить Падму?
- Спроси у Кейси. Но, пожалуй, сейчас лучше не дразнить наших глубокоуважаемых губернаторов.
- Вот и хорошо, - вздохнула Аманда. - Кейси тоже так считает, но просил меня поинтересоваться твоим мнением по этому поводу. - Она вышла.
- Ты действительно не хочешь идти туда? - спросил я.
- Нет необходимости. - Ян поднялся со своего кресла. - Сейчас я кое-что тебе покажу. Тогда мы сможем окончательно разобраться в ситуации. Если меня и Кейси убьют, у Аманды в помощниках будешь только ты - если, конечно, у тебя еще не пропало желание остаться.
- Я от своих слов не отказываюсь. - Кажется, мой ответ прозвучал достаточно твердо.
- Вот и хорошо. Тогда пошли. Я хочу представить тебя Конде Нахара. Я послал Мигеля узнать, принимает ли Его Превосходительство, но ждать больше нельзя. Пойдем посмотрим, как поживает наш престарелый господин.
- А что, разве ему - я имею в виду Конде - не полагается быть на губернаторском приеме?
- Если речь идет о серьезных вещах, его не приглашают. По местным законам, Конде управляет всеми, но только не губернаторами. Ведь избирают Конде губернаторы... Законы законами, а по сути управляют всем эти господа.
Мы покинули служебный корпус и отправились в долгое путешествие по бесконечным коридорам Гебель-Нахара. Дважды поднимались на лифтах и наконец оказались на эскалаторе, что двигался вдоль длинной галереи. Когда она закончилась, Ян пинком ноги распахнул какие-то двери, и мы оказались, судя по обстановке, в дежурной комнате казарм гарнизона.
При виде нас, а скорее при виде грозного Яна, солдат, в ставшей уже привычной форме полкового оркестра, с грохотом вскочил из-за стола.
- Господа! - выкрикнул он по-испански.
- Я приказывал господину де Сандовалу узнать, сможет ли Конде принять капитана Эль Мана и меня, - заявил Ян. - Где сейчас находится капельмейстер?
- Не могу знать, сэр. Он еще не возвращался. Сэр, наверное, знает, что не всегда можно быстро добиться приема у Конде.
- Это я знаю. Вольно, солдат. Значит, есть надежда, что господин де Сандовал скоро объявится?
- Да, сэр, с минуты на минуту. Может быть, господа захотят пройти в кабинет капельмейстера?
Дежурный неуклюже развернулся на месте и жестом, явно несвойственным военному человеку, указал на дверь в дальнем углу дежурки, за которой оказалась аккуратно прибранная комната, заставленная шкафчиками с бесчисленным множеством выдвижных ящиков и с абсолютно чистым письменным столом. На стенах были развешены музыкальные инструменты.
В том, что это в основном струнные и духовые инструменты, я разобрался, хотя многие из них видел в первый раз. Один весьма походил на шотландскую волынку. У нее были всего одна басовая труба длиной сантиметров семьдесят и сопелка, вдвое короче. Другой, незнакомый мне инструмент по внешнему виду напоминал обычный горн, с непонятной целью обмотанный красным шнуром с шелковыми кистями. Я внимательно изучил всю настенную коллекцию, а затем снова вернулся к ущербной волынке, возле которой расположился Ян Грим.
- Ты умеешь играть на этом? - поинтересовался я.
- Я не дудочник, - ответил он. - Немного могу, но только на традиционной волынке горцев. Попроси Мигеля: он играет на всем - и играет неплохо.
Потеряв интерес к игре, я тоже сел.
- Ну и что ты думаешь? - спросил Ян. Я еще раз оглядел комнату.
- Странно... все это, - сказал я.
Так мог сказать только дорсаец.
Без сомнения, не найдешь в мире двух людей, совершенно одинаково содержащих свои служебные кабинеты, но если вы по неуловимым чертам безошибочно отличите в толпе дорсайца, так и по характеру кабинета определите, что его хозяин - дорсаец, и почти никогда не ошибетесь. С одного взгляда я, как, впрочем, и Ян, зайдя в комнату незнакомого офицера, могли догадаться, где он родился. И ключом к разгадке служил не тип мебели, а то, как она была расставлена. Только не думайте, что я излишне восхваляю проницательность нашего народа. Любой старый солдат, зайдя в кабинет другого старого солдата, скажет: "Вот кабинет ветерана". И в этом случае и в нашем гораздо легче ответить, чем объяснять, почему именно такой ответ будет правильным.
Итак, служебный кабинет Мигеля де Сандовала, безусловно, являлся обителью дорсайца и при этом значительно отличался от него.
- Он так развесил свои инструменты, словно это боевое оружие, - заметил я.
Ян молча кивнул. То, что очевидно, не обязательно подтверждать словами.
Если бы Мигель захотел нас убедить в своем решении никогда не брать в руки оружие, он бы клятвой на знамени не добился того, чего достиг простой демонстрацией стен своего кабинета.
- Мне кажется, это у него серьезно, - сказал я. - Не понимаю, что случилось?
- Это его личное дело, - ответил Ян.
- Да, разумеется, - согласился я. Но открытие это сильно задело меня, так как наконец я понял, что происходит с моим юным другом. Всепоглощающая боль терзала Мигеля, и нельзя было пройти мимо и не разделить эту боль - боль человека, которого ты знал с детства.
Осторожно приоткрылись двери, и в просвете появилась голова дежурного.
- Господа, - объявил он. - Господин капельмейстер будет здесь через минуту.
- Спасибо, - очень вежливо поблагодарил Ян, и действительно, не прошло и минуты, как на пороге комнаты появился Мигель.
- Извините, что заставил вас ждать, - начал он, но Грим не дал ему договорить:
- Не надо извинений. Как нетрудно догадаться, Его Превосходительство вынудил тебя изрядно поскучать в приемной?
- Да, сэр.
- Ну а сейчас он расположен принять меня и капитана?
- Да, сэр. Он ждет вас с нетерпением и примет с радостью.
- Ну и отлично.
Ян резко встал, я последовал его примеру, и мы оба вслед за Мигелем направились к выходу.
- Аманда Морган сейчас встречается с губернаторами, - обратился Ян к Мигелю. - Возможно, ты ей понадобишься. Где она тебя найдет?
- Я буду все время здесь, - ответил Мигель. - Сэр... я бы хотел извиниться за дежурного, который пытался оправдать мое отсутствие... - Он мельком взглянул на крайне смущенного солдата. - Моим подчиненным много раз...
- Все хорошо, Мигель, - улыбнулся Ян. - Ты был бы плохим дорсайцем, если бы солдаты не пытались защищать тебя.
- Тем не менее...
- Тем не менее, - снова перебил его Ян, - я знаю, что теперь эти музыканты - единственная боевая часть, которая будет защищать Гебель-Нахар... извини, но я не верю в чудеса.
- Спасибо, командор, - улыбнулся Мигель.
- Не стоит благодарностей.
Мы вышли, и снова Ян вел меня по лабиринту из лифтов и глухих коридоров.
- Сколько музыкантов ушли вместе с полком? - спросил я.
- Все здесь, - коротко бросил Ян.
- И, кроме них, никто не остался?
Насмешливый взгляд был мне ответом, но, видно сочтя его недостаточно красноречивым, Ян добавил:
- Возможно, ты забыл, но Мигель - все же выпускник нашей Академии...
Мы оказались у массивных двустворчатых дверей, к которым нас привел короткий, но достаточно широкий коридор. Ян сильно надавил кнопку звонка и, четко выговаривая по-испански каждое слово, объявил:
- Командор Ян Грим и капитан Эль Ман просят разрешения Его Превосходительства принять их.
Стоило Яну произнести последнее слово, как за дверями что-то мягко защелкало, одна из створок распахнулась, и перед нами появился еще один музыкант Мигеля де Сандовала.
- Извольте сюда, господа, - почтительно произнес он.
- Спасибо, - кивнул Ян. - А где мажордом Конде?
- Он ушел, сэр. Как и большинство прочих слуг.
- Понятно.
Переступив порог, мы оказались в весьма просторной, но без окон комнате, обставленной старинной, сохранившей былое великолепие, но непривычно громоздкой мебелью.
Музыкант провел нас еще через две, удивительно похожих на первую и тоже без окон, комнаты. Затем мы оказались в третьей, отличавшейся от предыдущих окном во всю стену и открывающимся за ним неизменным степным пейзажем.
У окна, опираясь на трость с серебряным набалдашником, стоял высокий худой старик в черном.
Солдат, не привлекая внимания, закрыл за собой двери, а Ян подвел меня к единственному обитателю этой комнаты.
- Ваше Превосходительство, - произнес он все также по-испански. - Разрешите представить вам капитана Корунну Эль Мана. Капитан, вы удостоены высокой чести: перед вами - Его Превосходительство Конде Нахара - Масиас Франсиско Рамон Мануэль Валентин де Компостелло де Абенте.
- Добро пожаловать в Нахар, капитан, - прозвучал слабый старческий голос - все, что осталось от некогда величавого баса. Говорил Конде правильнее, чем его подданные, с которыми я уже имел возможность познакомиться, но его испанский был, пожалуй, еще архаичнее. - Надеюсь, господа не откажутся присесть? Года мои не идут на пользу здоровью, и стоять становится все более утомительным.
И мы расположились в тяжелых креслах с высокими спинками и массивными подлокотниками - настоящие королевские троны, а не кресла.
- Капитан Эль Ман, - начал Грим, - прервал свой короткий отпуск и добровольно вызвался доставить госпожу Аманду Морган, чтобы она смогла встретиться и обсудить с губернаторами сложившуюся в Нахаре обстановку. Сейчас госпожа Морган находится в зале заседаний.
- Я не знаком... - Конде запнулся, довольно долго вспоминая имя, - с Амандой Морган.
- Это наш эксперт.
- Буду рад встрече с ней.
- Она с нетерпением дожидается возможности быть представленной вам.
- Пожалуй, сегодня вечером. Буду рад видеть всех к ужину, но... слуги мои покинули дворец.
- Я только что узнал об этом, - сказал Ян.
- Они могут убираться! - Конде был не на шутку рассержен. - Но никто из них больше не переступит порог этого дома. И дезертирам никогда - слышите, никогда не будет разрешено возвратиться в мою армию.
- Если Его Превосходительство позволит, - сдержанно заметил Ян, - мы пока не знаем всех причин, побудивших полки выйти из повиновения. Возможно, среди них существуют и такие, которые позволят Его Превосходительству проявить снисхождение.
- Не хочу даже думать о снисхождении. - Произнесено это было тонким надтреснутым голосом, но с таким пафосом, что при этом спина старика распрямилась, а в темных глазах зажегся яростный огонь. - Но если вы считаете, что такие причины существуют, я готов рассмотреть их немедля.
- Мы высоко ценим ваше решение, - ответил Грим.
- Вы слишком мягкий человек. - Конде перевел взгляд на меня. - Капитан! - Неожиданно в голосе старика появились металлические нотки. - Командор, надеюсь, уже успел вам обрисовать ситуацию? Эти дезертиры... - Палец Конде указывал в окно на простирающуюся внизу равнину. - ...Эти дезертиры, подстрекаемые людьми, бессовестно называющими себя революционерами, угрожали взять штурмом Гебель-Нахар. Если они посмеют прийти сюда, я и преданные мне слуги - мы будем сражаться. Сражаться до последней капли крови.
- Губернаторы... - начал Ян.
- Губернаторы? Этим людям нечего мне сказать! - яростно отрезал Конде. Однажды они - точнее не они, а их отцы и деды - выбрали моего отца. Я унаследовал его титул, и ни они, и никто другой во всей Вселенной не наделен правом лишить меня того, что принадлежит мне по праву. Пока я жив, я буду El Conde, и только смерть лишит меня права им быть. Я буду драться, даже если останусь один. Драться, пока последние силы не покинут меня. Но я никогда не отступлю - никогда! Никаких компромиссов! Слышите, никаких!
Вот так продолжался яростный монолог Конде. Произносились все новые и новые слова, но смысл их оставался прежним: ни на один дюйм не уступит правитель Нахара тем, кто собирается изменить государственную систему. Можно было бы не придавать всему этому значения, если бы мы считали: старик выжил из ума, не знает и не понимает того, что происходит в стране. Но хрупким и немощным было лишь его тело, а разум оставался чист; и ситуация в стране представлялась Конде так же ясно, как и нам. То, что он сейчас декларировал, являлось порождением непоколебимого упрямства. Он решил никому и ни в чем не уступать, несмотря на голос разума и известное ему подавляющее превосходство враждебных сил.
Истекли еще несколько минут яростных обличений - пафос его речи стал понемногу стихать. Тогда он в изысканной придворной манере попросил извинить его за некоторую горячность, но не за твердость убеждений. Затем последовал небольшой экскурс в историю Гебель-Нахара, и после обмена любезностями Его Превосходительство отпустил нас.
- Теперь ты познакомился с еще одной стороной наших проблем, - по дороге в служебный корпус заметил Ян.
Некоторое время мы шли молча.