- Всегда помни, - сказал Хеллстром, - что Муравейник не более чем пылинка в сравнении с силами Внешнего мира. Нам нужна эта пара - информация для возможного использования в переговорах. Восстановлена телефонная связь?
- Нет. Разрыв где-то вблизи города. Они сами, может быть, перерезали провод.
- Похоже.
- Зачем им переговоры с нами? - спросил Салдо. - Если они могу стереть нас… - он замолчал, потрясенный огромностью самой мысли. Он испытал паническое желание распустить Муравейник, рассредоточить работников в надежде, что немногие выжившие смогут начать все сначала. Ясно, все они погибнут, оставаясь здесь. Одна атомная бомба - ну десять или двенадцать атомных бомб… Если достаточное число работников сможет уйти прямо сейчас…
Салдо попытался выразить эти полные страха идеи Хеллстрому.
- Мы еще для этого не готовы, - сказал Хеллстром.
- Я предприму необходимые шаги, если случится худшее. Наши записи приготовлены к быстрому уничтожению, если нам…
- Наши записи?
- Ты знаешь, что это необходимо. Я послал сигнал тревоги тем, кто является нашими ушами и глазами во Внешнем мире. А сейчас они от нас отрезаны. Они должны жить собственной жизнью, питаться пищей Внешних, подчиняться их законам, смириться с непродолжительной жизнью, пустыми удовольствиями как ценой за свою службу нам. Они знали, что это могло случиться. Но некоторые из них выживут. И любой из них может начать новый Муравейник. Не важно, чем все кончится здесь, Салдо, мы не погибнем совсем. - Салдо закрыл глаза, его передернуло от такой перспективы.
- Джанверт пришел в себя полностью? - спросил Хеллстром. - Нам может понадобиться эмиссар.
Глаза Салдо широко открылись.
- Эмиссар? Джанверт?
- Да, и узнай, почему эту пару еще не захватили. Их, очевидно, выгнали в поле. Я вижу, работники начали бороться с огнем. - Он посмотрел в окно. - Им нужно поторопиться. Если будет много дыма, сюда, чего доброго, приедут пожарные машины из города. - Он посмотрел на станции наблюдения. - Наладили наконец связь?
- Нет, - ответил один из наблюдателей.
- Тогда воспользуйтесь радио, - сказал Хеллстром. - Позвоните в офис в Лейквью. Скажите им, что у нас здесь горит трава, но наши люди справятся сами. Мы не нуждаемся в помощи Внешних.
Салдо повернулся и отправился исполнять поручение, восхищаясь тем, как все варианты безопасности в мозгу Хеллстрома выстраивались в единую картину. Никто, кроме Хеллстрома, не вспомнил бы об опасности прибытия сюда пожарных команд. Другой наблюдатель вызвал Хеллстрома, когда Салдо выходил из дома.
Хеллстром ответил на вызов и узнал на экране специалиста-физика, начавшего говорить сразу, как только Хеллстром мог его слышать.
- Убери своего наблюдателя отсюда, Нильс!
- Наблюдатель причиняет вам в лаборатории неудобства? - спросил Хеллстром.
- Мы больше не в лаборатории.
- Не в… а где же вы?
- Мы перебрались в главную галерею на уровне пятьдесят, полностью заняли ее. Нам потребовалось все убрать из нее для нашей установки. Твой наблюдатель утверждает, что ты ему приказал находиться тут.
Хеллстром припомнил эту галерею - длиной более мили.
- Зачем вам вся галерея? - спросил он. - Мы можем…
- Твои безмозглые работники могут использовать боковые туннели! - прорычал специалист. - Убери отсюда этого кретина! Он нам мешает.
- Вся галерея, - сказал Хеллстром, - довольно…
- Информация, поступившая от тебя самого, вынуждает нас к этому, - пояснил специалист устало. - Замечания Внешних, которые ты столь любезно нам предоставил. Все дело в размерах. Нам нужна вся галерея. Если твой наблюдатель будет вмешиваться, ты найдешь его в Котле.
Связь прервалась сердитым "блап!"
Из руководства Муравейника: "Наиболее сильной коллективизирующей силой во Вселенной является взаимная зависимость. Тот факт, что наши ключевые работники получают дополнительное питание, не должен скрывать от них их взаимозависимость с теми, кто не пользуется этой привилегией".
Кловис лежала в глубокой тени ниже рощи земляничных деревьев, в пятистах ярдах к югу от ворот фермы Хеллстрома. Она видела группы людей, борющихся с очагами огня у ограды, и некоторые из них были вооружены, но не теми таинственными гудящими орудиями, которыми был на ее глазах уложен на месте один из ее команды. Боже! Их там сотни! Голубовато-серые дымки закручивались спиралями вверх, и она могла чувствовать горьковатый запах дыма, относимого в ее сторону. Она держала пистолет в правой руке, положив его на левую руку для упора. Они придут, очевидно, отсюда. ДТ лежал где-то сзади и правее ее с пулеметом. Кловис оглянулась, пытаясь отыскать его глазами. Он просил дать ему десять минут, затем он вернется и прикроет ее.
Кловис вспомнила краткий бой во дворе фермы. Святой Боже! Она не ожидала ничего даже отдаленно похожего. Что угодно, но не это. Обнаженные мужчины и женщины со странным, раздваивающимся на конце оружием. Кловис слышала гудение этих штуковин даже сейчас. По тому, как падали члены ее команды, она поняла, что оружие убивало.
Новый вид оружия: вот и разгадка "Проекта 40". Что ж, найти его и предполагалось, но не такое же.
Почему люди были обнаженными?
Кловис до сих пор не решалась представить, что случилось с Эдди Джанвертом. Оставалось исходное предположение. Убит, и, вероятно, из этого странного оружия. Хотя его радиус действия ограничен: что-нибудь около сотни ярдов, решила она. Пулями она могла их достать. Задача состояла в том, чтобы удерживать нападающих на расстоянии и выискивать среди них вооруженных обычными пистолетами.
Кловис посмотрела на часы: три минуты до условленного времени.
Черт, жарко, как в печке. Пыль от травы щекотала ноздри. Она едва не чихнула. Что-то двигалось на ближнем склоне холма над оградой слева от ворот. Кловис дважды выстрелила, перезарядила пистолет, услышала еще один выстрел сзади и крик ДТ. Он на месте. Хорошо. Плевать на условленные десять минут. Кловис встала на колени, повернулась, выскочила из тени деревьев и помчалась, согнувшись и не оглядываясь назад. Это забота ДТ, прикрыть ее сзади. Странное гудение послышалось со стороны склона у нее за спиной, но Кловис ощутила только легкое покалывание позвоночника, успев подумать, не кажется ли ей это. Но тут страх придал ей новые силы, и она прибавила скорости.
Выстрел прозвучал впереди нее слева, затем еще один. ДТ использовал пулемет в режиме одиночных выстрелов, сдерживая преследователей. Кловис слегка изменила направление, огибая место, откуда исходили выстрелы. Она все еще не видела ДТ, но впереди виднелся дуб и несколько коров, неуклюже отбегающих прочь. Кловис выбрала целью дуб слева от коров, кинулась к нему и, схватившись на полном ходу за ствол левой рукой, забросила свое тело за него. Пот катился с нее градом, в груди отдавалось болью при каждом жадном вздохе. Еще несколько выстрелов раздалось в том месте, где находился ДТ, но Кловис все еще не могла его видеть. Шесть обнаженных фигур мчались по открытому полю со стороны долины, каждый с этим странным оружием. Кловис сделала три глубоких вздоха, чтобы выровнять дыхание, оперлась рукой с пистолетом о ствол дерева и сделала четыре прицельных выстрела. Двое из бегущих упали с той внезапностью, которая говорила о том, что пули попали в цель. Другие двое проворно нырнули в траву.
ДТ появился внезапно, спрыгнув с дерева, и она поняла, где он прятался. Неплохо придумано. Он приземлился по-кошачьи и сразу побежал, забирая влево, не оборачиваясь назад, не глядя на Кловис. Хороший напарник прикроет его, и он сейчас признал ее в этом качестве.
Кловис перезарядила пистолет, не отрывая взгляда от травы, где залегли четверо уцелевших. Они ползли в ее сторону, очевидно, пытаясь войти в радиус поражения своего оружия. Трава зловеще шевелилась, все ближе и ближе. Она прикидывала оставшееся расстояние. Когда до них было футов четыреста, она подняла пистолет и начала стрелять. Она не спешила, стараясь стрелять прицельно. На третьем выстреле из травы поднялась фигура и завалилась на спину. Трое других встали в открытую и нацелили на нее свое оружие. С предельной концентрацией - каждый из трех оставшихся выстрелов на счету - она прицелилась в первую фигуру - лысой женщины, лицо которой было искажено гримасой ярости. Первая же пуля остановила ее, словно невидимая стена. Ее оружие взлетело при падении высоко в воздух. Остальные снова нырнули в траву. Кловис использовала два других выстрела, не давая им подняться, и, не глядя назад, развернулась и помчалась со всех ног, на ходу перезаряжая пистолет.
- Сюда! Сюда!
ДТ звал ее с другого дуба слева от нее. Она изменила курс, поняв, что он звал ее потому, что дальше деревьев уже не было. Поле было открыто с чисто подъеденной скотом травой, по крайней мере на полмили. ДТ схватил ее за руку, помогая остановиться.
- Знаешь, это странно, - сказал ДТ. - Смотри, как чисто коровы выщипали всю траву дальше, но не тронули ту, что ближе к ферме. Как будто они боятся сюда заходить. Те, которых я спугнул со своей первой позиции, казались не от мира сего, словно их пригнал туда кто-то, кто находится ниже. Но я там что-то ничего не вижу.
Она перевела дыхание.
- Есть у тебя здравые идеи, как нам отсюда выбраться?
- Продолжать в том же духе, - ответил ДТ.
- Мы должны выбраться отсюда и сообщить, что видели, - сказала Кловис и посмотрела на него. Но он внимательно изучал путь, проделанный ими только что.
- Похоже, ты попала еще в одного из тех, кто нырнул в траву, - сказал ДТ. - Лишь один из них двигается. Готова совершить еще один бросок?
- Да, как всегда. А как насчет того, в которого я не попала?
- Он продолжает ползти, но из травы ему скоро не выбраться. Нам надо разделиться. Ты забирай немного влево, пока не выйдешь на дорогу, а затем постарайся идти вдоль нее. Я возьму вправо. Ручей где-то там, за деревьями, в миле отсюда. У них теперь будут две мишени. Если я смогу добраться до реки…
ДТ смотрел в сторону фермы, когда начинал говорить, и, продолжая говорить, повернулся, чтобы взглянуть в направлении, куда они собирались бежать. Кловис резко развернулась, когда он внезапно смолк, и непроизвольно вскрикнула. Плотная цепочка лысых обнаженных человеческих фигур перекрыла им путь к отступлению. Цепочка находилась ниже их, ярдах в пятидесяти, и брала свое начало далеко слева, в дубовой поросли, и уходила вправо за деревья, помечавшие речной берег, туда, где ДТ намеревался найти убежище.
- Господи Ииссу...ссе!.. - выдавил ДТ.
"Их там не меньше десяти тысяч!" - подумала Кловис.
- Я не видел столько с тех пор, как вернулся из Намибии, - сипло сказал ДТ. - Бож-же! Как будто мы разворошили целый муравейник.
Кловис кивнула, думая: именно это они и сделали. Все встало на свои места: Хеллстром служил прикрытием некоего культа. Она обратила внимание на белую кожу. Они, вероятно, жили под землей. Ферма служила просто ширмой. Кловис подавила нервный смех, подняла пистолет, намереваясь взять стольких из этой зловещей приближающейся цепочки, сколько получится, но хрустящее гудение за спиной поразило немотой ее тело и разум. Она услышала выстрел, уже падая на землю, так и не поняв, кто из них двоих его сделал.
Из дневника Нильса Хеллстрома: "Концепция колонии, имплантированной в толщу существующего человеческого общества, не уникальна. Человеческая история насчитывает многие секретные группировки и движения. Цыгане могут считаться грубым аналогом нашего пути даже сегодня. Нет, в этом мы не уникальны. Но наш Муравейник так же далеко отстоит от них, как они отстоят от примитивных пещерных людей. Мы подобны колониальному протозоану, все мы в Муравейнике крепимся к единому, ветвящемуся стволу, и этот ствол упрятан в толще земли под другим обществом, верящим в то, что он тот кроткий, что наследует землю. Кроткий! Это слово первоначально означало "немой и тихий"".
Бестолковый, какой-то сумасшедший был этот полет: часовая остановка в О’Хара, быстрая пересадка на чартерный рейс в Портленде и шумный дискомфорт одномоторного самолета до Колумбия Джордж, а затем, в сумеречном небе, перелет через весь Орегон в его юго-восточную часть. Мерривейл был не в себе, когда самолет пошел на посадку в аэропорту Лейквью, и это его настроение подогревалось бурной радостью, закипавшей в нем.
Когда он меньше всего этого ожидал, если говорить честно, когда он смирился с унизительным поражением, они его позвали. Они - это Совет, о существовании которого он знал, но знал абстрактно - они избрали Джозефа Мерривейла как "нашу надежду спасти хоть что-нибудь из этой неразберихи".
После смерти Перуджи и Шефа, на кого еще они могли рассчитывать? Они дали ему чувство личного могущества, которое, в свою очередь, подпитывало его ярость. Ему причинять такие неудобства.
Отчет, переданный Мерривейлу в Портленде, не смягчил его настроения. Перуджи проявил, согласно отчету, преступную халатность - провести ночь с подобной женщиной! При исполнении!
Небольшой самолет приземлился в темноте. Встречал его серый аэродромный автобус с единственным шофером. Тот факт, что шофер представился как Ваверли Гаммел, Специальный агент ФБР, оживил подозрения, которые Мерривейл пытался отогнать от себя во время полета, и это также подлило масла в огонь.
"Им ничего не стоит бросить меня на съедение волкам", - подумал он, садясь в машину рядом с шофером, предоставив пилоту уложить его чемодан в багажник. Эта мысль жгла его на всем долгом пути из Портленда. Он смотрел вниз на редкие неверные огни и с горечью думал о том, что люди там заняты своими повседневными делами: едят, ходят в кино, смотрят телевизор, навещают друзей. В мечтах удобная, обыденная жизнь часто представлялась Мерривейлу его уделом. Обратной стороной мечтаний являлось понимание того, что спокойствие в жизни определялось усилиями, затрачиваемыми на его поддержание. Кто из них там, внизу, знал о его работе на их благо, о приносимых им жертвах… Даже буквальное исполнение всех инструкций не может ничего гарантировать. Внезапное повышение не отрицало этого факта. В основе лежал универсальный закон: большой поедал маленького, и всегда находился еще больший.
У Гаммела были волосы стального цвета и молодое лицо, черты которого предполагали индейских предков. Глаза глубоко посажены и слегка зеленые от света приборной доски. Голос глубокий и с некоторым акцентом. Техасским?
- Введите меня в курс дела, - сказал Мерривейл, пока Гаммел выводил машину с автостоянки аэропорта. Фэбээровец вел машину с уверенной небрежностью, не думая о том, чтобы ее поберечь.
- Вы знаете, конечно, что от посланной вами на ферму команды нет известий, - сказал Гаммел.
- Да, мне сообщили об этом в Портленде, - сказал Мерривейл, моментально забывая о своем шикарном британском акценте. И добавил быстро: - Проклятье!
Гаммел притормозил, свернул налево на более широкую дорогу и подождал немного, пропуская шумный автобус.
- На данный момент мы согласны с вами в том, что шериф не заслуживает доверия, и в том, что он, возможно, не единственный. Поэтому местным властям мы не доверяем.
- Как поступили с шерифом?
- Его взяли с собой ваши люди, о нем тоже никаких сведений.
- Ваше мнение о местных властях?
- Шпионят.
- Хотят остаться в стороне?
- Может быть, и не хотят, но осторожность явно возобладала над доблестью. Политические шаги, предпринятые нами на самом высоком уровне, дали свои результаты.
- Ясно. Вы, я думаю, уже блокировали районы, прилегающие к ферме?
Гаммел оторвал глаза от дороги и сказал:
- Мы подключили только одиннадцать человек. Пока вынуждены ограничиться этим. Орегонский дорожный патруль прислал три машины и шестерых человек, но мы их пока придержали в резерве. Мы проводим ограниченную операцию на презумпции корректности оценки ситуации, данной вашим Агентством. Однако при малейшем сомнении в вашей оценке мы будем вынуждены вернуться к нашему своду законов. Это понятно?
"Презумпция корректности", - подумал Мерривейл. Формулировка ему понравилась, и он постарался ее запомнить на случай использования в другой компании. Но то, что стояло за ней, ему не понравилось, и он сказал об этом.
- Ну что же, - ответил Гаммел, - вы прекрасно понимаете, что наши действия выходят за рамки закона. Что посланная вами команда не имеет никаких юридических прав. Это чистые штурмовики. Вы сами себе устанавливаете законы. Мы же так поступать можем далеко не всегда. Мне даны четкие инструкции. Я должен сделать все, что в моих силах, чтобы помочь вам в организации крыши и обеспечении защиты ваших людей, но - и это очень серьезное но - эти инструкции действуют до тех пор, пока нет сомнений в правильности ваших гипотез.
Мерривейл слушал, храня ледяное молчание. Положение все более и более выглядело так, словно Совет не повысил его, а бросил в волчью стаю. Он был помощником двух людей, теперь мертвых, чью политику уже нельзя было защитить. Совет послал его сюда одного с напутствием: "Вы можете рассчитывать на полное взаимопонимание со стороны ФБР. Если при этом не нарушается закон, вы сможете получить любую требуемую помощь".
Сволочи!
Мерривейл станет козлом отпущения, если дела пойдут не так, как ожидается. Как будто они уже так не идут. Он слышал, как со скрипом власти дают обратный ход в Балтиморе и Вашингтоне. "Что ж, вы знали, во что ввязываетесь, Мерривейл!" Они посмотрят на него с сожалением, произнося стандартную фразу, всегда используемую в подобных случаях: "В нашем деле каждый сам несет свой крест, если того требуют интересы дела".
Ситуация именно такова, сомнений нет. Если ее еще можно переломить, Мерривейл сумеет это сделать, но прежде ему нужно позаботиться о себе.
- Дьявольщина! - выругался он. - Ладно, на чем мы остановились? Что вы узнали о моих людях?
- Ничего.
- Ничего? - возмутился Мерривейл, повернулся и в свете встречного автомобиля внимательно посмотрел на Гаммела. Лицо фэбээровца сохраняло неподвижность.
- Я хотел бы получить разъяснение этого "ничего", если, конечно, этому вообще есть объяснение, - язвительно уточнил Мерривейл.
- В соответствии с полученными инструкциями, - сказал Гаммел, - мы дожидались вашего прибытия.
"Просто подчиняются приказам", - подумал Мерривейл.
А что за этим? Только то, что козел отпущения в этой ситуации может быть лишь один. Да, это очевидно стояло за инструкциями, полученными Гаммелом. Никаких сомнений. Ни единого сомнения.
- Я нахожу это невероятным, - сказал Мерривейл, повернулся и посмотрел из окна в темноту, смутно проносящуюся мимо них. Дорога шла по равнине, слегка поднимаясь, и где-то вдали неясно под звездами вырисовывались очертания пологих холмов. Редко попадались навстречу другие машины, темный ландшафт нес отпечаток одиночества, усиливающего испытываемое Мерривейлом чувство покинутости.
- Давайте определимся, - сказал Гаммел, - я специально встретил вас один, чтобы поговорить откровенно.
Он посмотрел на Мерривейла.
- Так почему вы не говорите откровенно? - спросил тот.
"Он более агрессивен, чем того требует ситуация, - подумал Гаммел. - Значит ли это, что он обладает информацией, могущей ослабить позиции его Агентства? Непонятно…"