Бетагемот - Питер Уоттс 20 стр.

- Люди взбудоражены, - продолжает Лабин, - осо­бенно Грейс. И поскольку с "Атлантиды", несмотря на все разговоры о поисках лекарства, так ничего и не пред­ложили...

Кларк мотает головой.

- Рама тоже не совершит чуда.

- Разница в том, что Раму никто не подозревает в убийстве.

Кларк подтягивает стул и садится рядом с Лабином. Пустой экран смотрит на нее с укором.

- Кен, - заговаривает она наконец, - ты меня зна­ешь.

Лицо у него столь же непроницаемо, как и глаза.

- Ты приказал за мной следить? - спрашивает она.

- Нет. Но когда мне сообщили, принял к сведению.

- А кто? Грейс?

- Важно другое: Роуэн признала, что Бетагемот об­работан искусственно. Об этом через час узнают все. Как нельзя более несвоевременно.

- Если ты "принял к сведению", то знаешь, как Пат это объясняет. И знаешь, почему она так испугалась, что Рама что-нибудь найдет. Разве она не могла сказать правду?

Он качает головой.

- Это уже второй раз, когда они сообщают непри­ятные факты ровно перед тем, как мы сами их обнару­живаем, без всякого алиби. Не надейся, что это пройдет.

- Кен, настоящих доказательств так и нет.

- Скоро будут, - говорит Лабин.

Она вопросительно смотрит на него.

- Если Роуэн не солгала, то в образцах Бетагемота с Невозможного озера обнаружатся те же изменения, что и в культуре, убившей Джина. - Лабин откидывается на спинку, сплетает пальцы на затылке. - Минут десять назад Джелейн с Дмитрием взяли субмарину. Если все пройдет хорошо, через пять часов будут образцы, а через двенадцать - окончательный вердикт.

- А если не пройдет?

- То чуть позже.

Кларк фыркает.

- Потрясающе, Кен, но если ты еще не заметил, не все разделяют твою сдержанность. Думаешь, Грейс ста­нет дожидаться фактов? На ее взгляд, ты все подтвердил, и сейчас она судит и рядит, и...

"...И ты первым делом обратился к ней. А не ко мне, подонок! После всего, через что мы прошли вместе, после стольких лет - я только тебе доверила бы жизнь, а ты поделился с ней прежде, чем..."

- Ты вообще собирался мне говорить? - кричит она.

- Это было бы бесполезно.

- Для тебя - возможно. Кстати, чего ты добиваешься?

- Минимизирую риск.

- Это можно сказать о любом животном.

- Не слишком амбициозные планы, - признает Ла­бин. - С другой стороны, "уничтожить мир" уже про­бовали.

Для нее это как пощечина.

Помолчав, он добавляет.

- Я не держу на тебя зла, сама знаешь. Но тебе ли судить?

- Знаю, хреносос! Мог бы не напоминать при каж­дом удобном случае.

- Я говорю о стратегии, - терпеливо продолжает Лабин, - а не о морали. Я готов обдумать все варианты. Готов допустить, что Роуэн сказала правду. Но предполо­жим на минуту, что она лгала. Предположим, что корпы действительно испытали на нас секретное биологическое оружие. Зная это, ты согласилась бы их атаковать?

Она понимает, что вопрос риторический.

- Не думаю, - отвечает он сам себе чуть погодя. - Ты считаешь: что бы они ни сделали, ты виновата боль­ше. Но мы, остальные, не так виним себя. И не думаем, что заслужили смерть от рук этих людей. Я тебя очень уважаю, Лени, но как раз в этом вопросе тебе доверять нельзя. Ты слишком связана собственной виной.

Она долго молчит. И наконец спрашивает:

- Почему к ней? А не к кому-то другому?

- Потому что на войне нужны смутьяны. Мы размяк­ли, стали ленивы и незлобивы: половина наших половину времени проводит, галлюцинируя на хребте. Нолан по­рывиста и не слишком умна, но она умеет вдохновлять людей.

- А если ты ошибаешься - и даже если ты прав! - невинные расплатятся наравне с виновными.

- Это уж как всегда, - отвечает Лабин. - Да это и не мое дело.

- А должно быть твое!

Он снова отворачивается к пульту. Дисплей загорает­ся, на нем колонки ресурсов и загадочные аббревиатуры, имеющие, видимо, отношение к грядущей войне.

"Лучший друг, я ему жизнь доверяла, - напоминает себе Кларк и с силой повторяет: - Жизнь! А он - социопат".

Он не родился таким. Это можно определить еще в детстве: тенденция к противоречивым высказываниям и неверному употреблению слов, дефицит внимания... Обильная жестикуляция при разговоре. У Кларк хватило времени все это изучить. В Садбери она даже заглянула в психологический профиль Лабина. Он не подходил ни по одному параметру - кроме единственного. Но разве совесть - это действительно так важно? Иметь совесть не значит быть хорошим, почему же ее отсутствие обя­зательно делает человека злодеем?

Но, сколько ни рассуждай, факт налицо: человек без совести, вычеркивая из жизни Алике и ей подобных, аб­солютно равнодушен.

Ему все равно.

Он и не может быть иным. У него нужной прошив­ки нет.

Лабин, глядя на экран, хмыкает:

- А вот это интересно.

Он выводит визуальное изображение одного из хоз­блоков "Атлантиды": большой цилиндрический модуль высотой в несколько этажей. Из спускной трубы на его боку бьет струя чернил, горизонтальный гейзер. Уголь- но-черная грозовая туча клубится в воде, закрывая обзор.

- Что это? - шепчет Кларк.

Лабин уже открывает другие окна: сейсмографы и вокодерные переговоры, мозаика миниатюрных сигналов с камер наблюдения, разбросанных внутри и снаружи комплекса.

Внутренние камеры "Атлантиды" полностью вымерли.

На всех каналах поднимается шум голосов. Три на­ружные камеры почернели. Лабин выводит меню общей связи и спокойно обращается к бездне:

- Внимание. Всем внимание. Началось. - "Атлан­тида" нанесла упреждающий удар.

Они теперь повсюду видят вероломство. В приемнике у Лабина мешанина голосов: "настроенные" рыбоголовые докладывают, что корпы, за которыми они наблюдали, резко активизировались, сосредоточились и определенно перешли к действиям. Словно кто-то пнул ногой мура­вейник - все мозги в "Атлантиде" вдруг заработали по принципу "сражайся или беги".

- Всем заткнуться. Это не закрытый канал. - Голос Лабина накрывает остальные, как гранитная плита - гальку. - По местам. Блокада через шестьдесят секунд.

Кларк, перегнувшись через его плечо, подключается к проводной линии с Корпландией.

- "Атлантида", что происходит? - Нет ответа. - Пат? Центр связи? Ответьте, кто-нибудь.

- Не трать времени зря, - бросает Лабин, включая сонар. Половина наружных камер теперь бесполезны, их окутал черный туман. Но сонар дает резкое, отчетливое изображение. "Атлантида" раскинулась по объемному эк­рану кристаллической шахматной доской. На сером фоне черные клетки - эхо от гибридных тел рифтеров, раз­местившихся в строгом тактическом порядке. Белого не видно вовсе.

Кларк качает головой.

- И ничего не было? Никакого предупреждения?

Она этому не верит: корпы никак не смогли бы

скрыть своих чувств, если б что-то планировали. Такое напряжение в головах любой "настроенный" рифтер уло­вил бы и за двадцать метров, задолго до событий как таковых.

- Похоже, они такого сами не ожидали, - бормо­чет она.

- Может, и нет, - отзывается Лабин.

- Как же так? Скажешь, это какая-то авария?

Лабин сосредоточился на экране и не отвечает. Сонарный дисплей вдруг заливает голубым цветом. Спер­ва кажется, что это просто перекраска фона, но вскоре проступают пятна, словно кислота проедает цветной гель. Очень скоро она растворяет почти всю голубизну, оста­вив несколько синих теней на "Атлантиде". Только это не тени. Кларк уже различает, что они объемны: цветные трехмерные комочки, прилипшие к обшивке и грунту.

Единственная наружная камера, дающая панорамный обзор, показывает несколько размытых светлых пятен на фронте чернильной бури. "Атлантиду" можно при­нять за светящегося кракена, в панике выбросившего чернильное облако. Все остальные наружные камеры по сути ослепли. Впрочем, это ничего не меняет. Для со­нара дымовой завесы не существует, и там, конечно, об этом знают...

- Они бы не сделали такой глупости, - бормочет Кларк.

- Они и не сделали, - говорит Лабин. Его пальцы безумными пауками пляшут по пульту. По экрану рассы­паются желтые точки. Они разрастаются в круги, накла­дываются друг на друга, и в центре каждого...

"Камера", - догадывается Кларк. Желтые круги - области обзора камер. Если бы им не мешала завеса. Лабин явно опирается на геометрию, а не на картинку в реальном времени.

- Даю блокаду.

Лабин опускает палец, и навстречу вздымается белый шум генератора. Шахматную доску заметает серая пур­га помех. На экране иконки рифтеров - простые точ­ки - оформляются в пять отдельных групп, окруживших комплекс. Из каждой группы одна точка поднимается на водяном столбе выше зоны интерференции.

"Все продумал до мелочей, да? - думает Кларк. - Спланировал всю операцию, и ни слова мне не сказал..."

Верхняя из иконок мигает и превращается в две слит­ные кляксы: Кризи на "кальмаре". Миг спустя его голос доносится по связи:

- Дейл на посту.

Еще одна иконка проступает сквозь помехи:

- Ханнук.

Еще две:

- Абра.

- Деб.

- Аврил на месте, - докладывает Хопкинсон.

- Хопкинсон, - говорит Лабин, - забудь о Гроте, они наверняка переместились. Придется подумать. Раз­дели свою группу для радиального поиска.

- Есть. - Иконка Хопкинсон ныряет в помехи.

- Кризи, - говорит Лабин, - твоей группе соеди­ниться с Чуном.

- Хорошо.

Вот она, на шахматной доске: на оконечности одного из жилых крыльев, метрах в двадцати от гидропонного узла. Знакомая иконка, заключенная в бесформенную зеленую кляксу. Собственно, это единственное зеленое пятно на всем дисплее. Желтое смешивается с голубым - так видела бы камера, если б не чернила, и еще...

- Что обозначено голубым? - спрашивает Кларк.

- Сонарные тени. - Лабин не оборачивается. - Кри­зи, двигайся к шлюзу на дальнем конце жилблока F. Если они попытаются выйти, так только там.

- "Настройка" или бой? - спрашивает Кризи.

- "Настройся" и докладывай. Установи микрофон и заряд, но не подрывай, если только они уже не вышли. В остальных случаях - только акустика, понятно?

- Ага, мне б еще туда добраться, - жужжит Кри­зи. - Видимость в этом дерьме нулевая... - Его иконка погружается в помехи, по косой уходя к зеленой зоне.

- Чун. Бери обе группы, выдвигайтесь туда же. Дер­жите шлюз. Доложишь, когда будете на месте.

- Принято.

- Йегер, возьми закладку и оставь ее в двадцати мет­рах от хозблока, на сорока градусах. Остальным оставать­ся на местах. "Настройтесь" и не забывайте о микрофо­нах. Посыльные, мне нужны три человека в цепочке, один постоянно на связи. Пошли!

Оставшиеся точки приходят в движение. Лабин, не переводя дыхания, открывает новое окно: на нем вра­щается архитектурная схема "Атлантиды". С оранжевыми искорками внутри. Кларк узнает место, откуда сияет одна из звездочек - именно его прихвостни Грейс Нолан по­метили косым крестом.

- Давно ты это задумал? - тихо спрашивает она.

- Довольно давно.

Даже раньше, чем она себя "настроила", иначе бы что-нибудь да заметила.

- И участвуют все, кроме меня?

- Нет. - Лабин изучает подписи к схеме.

- Кен!

- Я занят.

- Как они это сделали? Как получилось, что мы ни­чего не почувствовали?

- Автоматический запуск, - рассеянно отвечает он. Колонки чисел прокручиваются в новом окне - слиш­ком быстро, ничего не разобрать. - Возможно, генератор случайных чисел. План у них есть, но никто не знает, когда он придет в действие, поэтому нет волнения перед ключевым моментом, которое выдало их.

- Зачем им было идти на такие сложности, если они не...

"...не знали про "настройку"!"

Ив Скэнлон, вспоминает она. Роуэн о нем спраши­вала. "Он предполагал, что мозг рифтера может стать... чувствительнее, в некотором роде", - говорила она.

А Лени Кларк несколько минут назад это подтвердила.

Вот оно как.

Она не знает, от чего ей больнее - от недоверия Ла­бина или от запоздалого понимания, насколько то оправ­дано.

Никогда в жизни она не чувствовала себя такой уста­лой. Неужели опять все сначала?

Наверное, она произносит это вслух. Или Лабин угол­ком глаза улавливает некий ее жест. Так или иначе, его руки замирают на пульте. Он наконец оборачивается к ней. Глаза, освещенные экранами, выглядят на удивле­ние прозрачными.

- Не мы это начали, - произносит он.

Она только и может, что покачать головой.

- Выбирай, на какой ты стороне, Лени. Давно пора.

Ей этот вопрос представляется ловушкой - не забыть,

как обходится Кен Лабин с теми, кого считает врагами. Но от выбора ее избавляет тупой костолом Дейл Кризи.

- Черт... - скрежещет его вокодер сквозь шипение помех.

Лабин мгновенно возвращается к работе.

- Кризи? Добрался до блока F?

- Обижаешь. Я бы настроился на мудаков и вслепую, в сраных Саргассах...

- Кто-нибудь покидал комплекс?

- Нет, не думаю. Но... черт побери. Их там такая прорва, что...

- Сколько именно?

- Именно что не знаю! Пара десятков как минимум. И, слушай, Лабин, в них что-то странное - в том, что они излучают. Никогда еще такого не чувствовал.

Лабин вздыхает. Кларк представляет, как он закатывает глаза под линзами.

- Поточнее нельзя?

- Они холодные, парень. Почти все - словно ледыш­ки. То есть настроиться-то я на них могу, но не похоже, чтоб они хоть что-нибудь чувствовали. Может, чем-то одурманены? Я к тому, что рядом с ними ты - каприз­ный ребятенок...

Лабин с Кларк переглядываются.

- Я не в обиду, - жужжит после паузы Кризи.

- У подружки Аликс был зельц, - говорит Кларк. - Вроде домашней зверушки...

А здесь, на пустом океанском дне, в этом скудном микрокосме, детской игрушкой может стать лишь то, чего очень много.

- Иди, - говорит Лабин.

Его "кальмар" причален к стопору у нижнего шлюза. Кларк жмет на газ, и машина, взвизгнув гидравликой, срывается с места.

Челюсть у Кларк вибрирует, принимая передачу. В го­лове звучит голос Лабина.

- Кризи, последний приказ отменяется. Заряд не ста­вить, повторяю, не ставить. Поставь только микрофон и отступай. Чун, отведи своих на двадцать метров от шлюза. В контакт не вступать. К вам идет Кларк, она подскажет, что делать.

"Я-то подскажу, - думает она, - а они пошлют меня куда подальше".

Она правит вслепую, по азимуту. Обычно этого более чем достаточно: на таком расстоянии "Атлантида" уже выделяется светлым пятном на черном фоне. А сейчас ничего подобного. Кларк включает сонар. Зеленый "снег" в десяти градусах от курса - а в нем более жесткое эхо Корпландии, размытое помехами. Только теперь начи­нают проявляться тусклые отсветы - они теряются при попытке сфокусировать на них взгляд. Кларк включает налобный фонарь и осматривается.

По левому борту пустая вода. Справа луч упирается в клубы черного дыма - косая линия завесы пересекает ее курс. Через несколько секунд она окажется в самой гуще. Кларк выключает свет, чтобы не слепил в густом обла­ке. Чернота перед линзами еще немного темнеет. Кларк не ощущает ни течения, ни повышения вязкости. А вот вспышки становятся немного ярче - робкие проблески света сквозь кратковременные разрывы в завесе. Корот­кие, как сигналы стробоскопа.

Свет ей не нужен. Теперь не нужен и сонар: она чув­ствует возбуждение вокруг, нервозность, излучаемую рифтерами и - темнее, отдаленнее - страх из сфер и кори­доров под ними.

И что-то еще, знакомое и чуждое одновременно, жи­вое и неживое.

Океан вокруг нее шипит и щелкает, словно она по­пала в стаю рачков-эвфаузиид. Слабо дребезжат в ответ имплантаты. Она улавливает голоса сквозь вокодеры, но не разбирает слов. Эхо на сонарном дисплее - по всем ста восьмидесяти градусам, но из-за множества помех она не разбирает, шесть их там или шестьдесят.

Прямо по курсу бравада, подкрашенная страхом. Кларк резко сворачивает вправо, но уклониться от столкновения не успевает. Мглу ненадолго разрывает просвет.

- Черт! Кларк, это т...

И нет его. Человек позади на грани паники, но не ранен: при повреждении тела мозг дает вспышку опре­деленного рода. Кажется, это был Бейкер. Их становится трудно различить в наплывающем льду фонового созна­ния, полностью лишенного чувств. Оно раскинулось под клубком человеческих эмоций платформой из черного обсидиана. В последний раз, когда она сталкивалась с подобным сознанием, то было подключено к живой ядер­ной бомбе. И пребывало в одиночестве.

Она резко задирает нос "кальмара". В имплантаты бьются новые сонарные импульсы, вслед ей звучит хор испуганных механических голосов. Она не отвлекается. Шипение в плоти слабеет с каждой секундой. Скоро худ­шее остается внизу.

- Кен. Слышишь меня?

Ответ доносится с задержкой - на таком расстоянии уже сказывается скорость звука.

- Докладывай, - наконец отзывается он. Голос сма­зан, но понять можно.

- У них там внизу умные гели. Много, штук двадцать или тридцать. Собраны в конце крыла, возможно, прямо в наружном шлюзе. Не понимаю, как мы раньше их не выцепили. Может, они просто... терялись в шуме помех, пока не слились воедино.

Задержка.

- Есть догадки, чем они занимаются?

В прошлый раз, на Хуан де Фука, они умудрились сделать очень точные выводы из перемены в мощности сигнала.

- Нет. Они просто там... есть. И думают все сразу. Будь там один или два, я могла бы что-нибудь прочи­тать, а так...

- Они меня обыграли, - перебивает ее Лабин.

- Обыграли?

Что это в его голосе? Удивление? Неуверенность? Кларк подобного еще не слышала.

- Чтобы я сосредоточился на блоке F-3.

"Это гнев", - понимает Кларк.

- Но зачем? - спрашивает она. - Тоже мне блеф - не думали ведь они, что мы спутаем это с людьми?

Смешно: даже Кризи сообразил, что дело нечисто, а ведь он никогда не сталкивался с зельцем. С другой стороны - много ли корпы понимают в "тонкой на­стройке"? Они могли забыть о различиях.

- Это не отвлекающий маневр, - бормочет в пустоту Лабин. - Им больше негде выйти, сонары непременно засекут...

- Ну и что...

- Отводи людей, - резко командует он. - Они ма­скируют... заманивают нас и что-то маскируют. Отводи...

Бездна сжимает кулак.

Она лишь на миг стискивает тело Кларк - даже не больно. Здесь, наверху, не больно.

В следующий миг приходит звук: вуфф! Водоворот. Вода наполняется механическими воплями. Ее закручива­ет в потоке. Дымовая завеса под ней колеблется, вскипает и рвется, потревоженная изнутри, озаряется тепловым свечением...

Кларк что есть сил жмет на газ. "Кальмар" тянет ее вниз.

- Кларк! - Как видно, звук взрыва дошел до голов­ного узла. - что происходит?

Симфония рвущегося металла. Нестройный хор голо­сов. Их меньше, чем было, понимает Кларк.

"Мы потеряли генератор, - тупо думает она. - Я слы­шу крики.

Слышу, как они умирают".