- Ну раз так, то я вполне могу провести калибровку и сегодня. Что-то я немного нервничаю - уж слишком гладко все шло до сих пор. Если ты мне поможешь, мы управимся еще до полуночи.
- Ладно, только сигару докурю.
Некоторое время они курили в молчании. Каждый думал о приближающемся полете и о том, что с ним связано. Хорримэн старался унять возбуждение, охватившее его при мысли о том, что мечта его жизни вот-вот осуществится.
- Мистер Хорримэн?
- А? Что такое, Чарли?
- Как люди становятся богатыми - вот как вы хотя бы?
- Богатыми? Я никогда не стремился разбогатеть. Никогда не хотел ни богатства, ни известности, ни чего-нибудь еще в таком же духе.
- Как это?
- Просто я хотел жить долго и все увидеть своими глазами. Впрочем, парней вроде меня было тогда много: мы сами мастерили радиоприемники, делали телескопы и строили аэропланы. У нас были научные клубы, подвальные лаборатории, научно-фантастические лиги - для таких парней в одном номере "Электрического экспериментатора" больше романтики, чем во всех книгах Дюма. Нам не хотелось разбогатеть, нет, - мы просто мечтали строить космические корабли. И некоторым из нас мечта покорилась.
- Да, папаша, судя по твоим словам, вы нескучно жили.
- Так оно и было, Чарли. Двадцатый век - век романтики и надежд, несмотря на все его трагедии. И с каждым годом жить становилось интереснее. Нет, я не хотел быть богатым, мне просто хотелось дожить до тех пор, когда человек отправится к звездам, и, даст бог, полететь на Луну самому. - Хорримэн осторожно стряхнул пепел в блюдце. - Я прожил хорошую жизнь. Мне не на что жаловаться.
Макинтайр оттолкнул кресло назад.
- Ладно, Чарли, если ты готов, пошли займемся делом.
- О'кей.
Хорримэн тоже поднялся. Он хотел что-то сказать, но вдруг схватился за грудь, и лицо его стало смертельно бледным.
- Держи его, Мак!
- Где у него лекарство?
- В нагрудном кармане.
Они уложили его на диван. Макинтайр отломил головку ампулы, обмотав ее платком, и сунул ампулу под нос Хорримэну. Летучее лекарство, похоже, помогло, и щеки старика немного порозовели. Теперь они ждали, когда Хорримэн придет в себя.
Первым нарушил молчание Чарли:
- Мак, а может, бросить нам все это дело, а?
- Почему?
- Это же чистое убийство. Старик не выдержит стартовой перегрузки.
- Может, и не выдержит, но он сам этого хочет. Ты же его слышал.
- Но мы обязаны помешать ему.
- С какой стати? Это его жизнь, и не ты, ни это вонючее правительство, которое всюду сует свой нос, не вправе запрещать человеку рисковать своей жизнью, если он действительно этого хочет.
- Все равно мне как-то не по себе. Такой отличный старикан…
- Так чего же ты хочешь? Отправить его обратно, в Канзас-Сити, к этим старым гарпиям, которые засунут его в дурдом? Чтобы он там умер от тоски?
- Боже, нет!
- Ну тогда дуй к ракете и готовь приборы к испытаниям. Я сейчас подойду.
На следующее утро в ворота ранчо проехал джип с широкими колесами и остановился перед домом. Из машины выбрался плечистый, крепкий мужчина с твердым, но добродушным лицом и обратился к Макинтайру, который вышел из дома навстречу:
- Джеймс Макинтайр?
- А в чем дело?
- Я - заместитель начальника полиции в здешних местах. У меня ордер на ваш арест.
- По какому обвинению?
- Действия имели целью нарушить Акт о безопасности космических полетов.
Тут из дома появился Чарли.
- Что за шум, Мак?
- А вы, надо полагать, Чарльз Каммингз. На вас тоже есть ордер. Плюс на человека по фамилии Хорримэн, и судебное постановление опечатать ваш космический корабль.
- У нас нет никакого космического корабля.
- А вон в том ангаре что?
- Стратосферная яхта.
- Да? Ну тогда за неимением корабля я опечатаю яхту. Где Хорримэн?
- А вон он. - Чарли указал рукой, не обращая внимания на мрачную гримасу Макинтайра.
Полисмен повернул голову. Чарли врезал ему, должно быть, прямо в солнечное сплетение, потому что тот свалился как подкошенный.
- Черт бы его побрал! - обиженно пробормотал Чарли, потирая руку. - Тот же самый палец я уже сломал один раз, когда играл в баскетбол. Вечно ему достается…
- Быстро давай старика в кабину, - перебил его Макинтайр, - и пристегни его к противоперегрузочному гамаку.
- Слушаюсь, капитан.
Они прицепили ракету к тягачу, вывезли ее из ангара, развернулись и двинулись подальше от дома. Затем забрались в кабину. В правый иллюминатор Макинтайр заметил очухавшегося полицейского - тот беспомощно смотрел им вслед.
Капитан застегнул ремни безопасности и связался с двигательным отсеком:
- Все в порядке, Чарли?
- Да, капитан. Но мы не можем взлететь, Мак. У корабля нет названия!
- У нас нет времени на твои суеверия!
Тут раздался слабый голос Хорримэна:
- Назовите его "Лунатик". Лучше и не придумаешь.
Макинтайр откинул голову на противоперегрузочную подушку, нажал две клавиши, затем еще три, и "Лунатик" взлетел.
- Ну как ты тут, папаша?
Чарли встревоженно глядел в лицо Хорримэна. Тот облизал губы и с трудом произнес:
- Все в порядке, сынок. В лучшем виде.
- Ускорение закончено. Теперь будет полегче. Я тебя развяжу, чтобы ты мог шевелиться, но пока тебе лучше оставаться в гамаке.
Он потянул за пряжку ремня, и Хорримэн коротко простонал.
- Что такое, папаша?
- Ничего. Все нормально. Но полегче с этим боком.
Чарли пробежался по его боку пальцами, легкими, уверенными прикосновениями опытного механика отыскивая повреждение.
- Тебе меня не перехитрить, папаша. Но тут уж до самой посадки я ничем не смогу помочь.
- Чарли…
- Да?
- Ты можешь передвинуть меня к иллюминатору? Я хочу увидеть Землю.
- Пока еще смотреть не на что. Она под кораблем. Но как только мы развернемся, я тебя передвину. А сейчас, пожалуй, дам тебе снотворного и разбужу, когда мы развернемся.
- Нет!
- А?
- Я не буду спать!
- Как скажешь, папаша.
Чарли, словно обезьяна, пробрался в нос корабля и ухватился за крепление пилотского кресла. Макинтайр посмотрел на него вопросительным взглядом.
- Жив, - ответил Чарли, - но не в лучшей форме.
- Что с ним?
- Два ребра сломаны точно, а уж что там еще, я не знаю. И неизвестно, протянет ли он до конца полета, Мак. Сердце у него совсем ни к черту.
- Он выдержит, Чарли, не беспокойся. Крепкий старикан.
- Крепкий? Да он как канарейка - еле-еле душа в теле.
- Я о другом. Он в душе крепкий, а это важнее.
- Ладно. Но если ты хочешь, чтобы после посадки команда была в полном составе, тебе нужно будет садиться о-о-очень мягко.
- Сяду. Я сделаю полный оборот вокруг Луны и пойду по сужающейся спирали. Горючего у нас, думаю, хватит.
Теперь они двигались без ускорения. Когда Макинтайр развернул корабль, Чарли вернулся к Хорримэну, отцепил гамак и перенес его к бортовому иллюминатору. Макинтайр зафиксировал "Лунатика" в положении дюзами к Солнцу, затем дал короткий тангенциональный импульс двумя расположенными в середине корабля маневровыми двигателями - корабль начал вращаться вдоль своей оси, создавая слабое подобие гравитации. Период невесомости, наступивший по окончании первого этапа полета, вызвал у старика, как это обычно бывает, тошноту и головокружение, и Макинтайру хотелось избавить своего пассажира, по крайней мере, от этих неудобств.
Но сам Хорримэн почти не замечал собственного состояния.
Ведь вот он, космос, - все, как ему представлялось раньше. Луна, величественно проплывающая в иллюминаторе, только гораздо больше, чем он когда-либо видел с Земли, и все ее знакомые черты различимы теперь так ясно, словно они вырезаны на камне… Затем корабль поворачивался, и в поле зрения появлялась сама Земля - да, именно так он видел ее в своих мечтах: огромный диск благородного небесного тела, будто спутник, неведомой планеты, во много раз больше Луны и во много раз ярче, и несравненно красивее. Чарующая, манящая красота… К Атлантическому побережью Америки приближался закат, граница тени прорезала северную часть континента, пересекала Кубу и почти целиком, кроме западного побережья, скрывала Южную Америку. Хорримэн наслаждался ясной голубизной Тихого океана, ощупывал взглядом размытую зелень и мягкие коричневые тона материков, восторженно взирал на холодные бело-голубые полярные шапки. Канаду и северные штаты закрывали облака, зона низкого давления расползлась почти на весь континент, но чистая белизна отраженного от облаков света радовала глаз больше, чем полярные снега.
Затем корабль поворачивался дальше, Земля уплывала из поля зрения, и в иллюминаторе появлялись звезды - те же знакомые с Земли звезды, только яркие, немигающие, на фоне абсолютной, почти живой черноты. Затем снова появлялась Луна и вновь овладевала мыслями…
Хорримэн был безмятежно счастлив; такое счастье редко дается людям, даже прожившим долгую жизнь. Он чувствовал себя так, словно в нем соединились сразу все люди, жившие когда-то на Земле, заглядывавшиеся на звезды и мечтавшие.
Тянулись долгие часы полета, а он все смотрел и смотрел, иногда впадая в полудрему и видя сны. Один раз он, должно быть, и в самом деле уснул, потому что проснулся, услышав голос Шарлотты, его жены: "Делос! Ну-ка немедленно иди домой! Ты что, хочешь простудиться и умереть?!"
Бедная Шарлотта! Она была ему хорошей женой, действительно хорошей. Хорримэн не сомневался, что, умирая, она жалела только об одном - о том, что некому будет о нем позаботиться. И не ее вина, что ей не дано было разделить его мечту, его тягу к звездам.
Когда они зашли над обратной стороной Луны, Чарли приладил гамак к правому иллюминатору. Хорримэн разглядывал знакомые по тысяче фотоснимков черты лунной поверхности с каким-то ностальгическим восторгом - как будто его ждало возвращение на родину. Вскоре они вновь очутились над обращенной к Земле стороной, и Макинтайр медленно снизился, готовясь к посадке на востоке от моря Плодородия, в десяти милях от Луна-Сити.
Учитывая обстоятельства, посадка прошла не так уж плохо. Макинтайр садился без наводок с поверхности и без второго пилота, который следил бы за радаром. Стараясь опустить корабль помягче, он увлекся маневром и промахнулся миль на тридцать в сторону от намеченной точки, но тем не менее сделал все, что было в его силах. Немного, конечно, но их все-таки тряхнуло.
Когда осела взметенная дюзами пыль, в рубке появился Чарли.
- Как там наш пассажир? - встревоженно спросил Макинтайр.
- Сейчас погляжу, но ручаться ни за что не стану: это не самая лучшая твоя посадка, Мак.
- Черт побери, я и так сделал все, что мог!
- Я знаю, капитан. Не обращай на меня внимания.
Пассажир был жив и в сознании, хотя из носа у него текла кровь, а у губ пузырилась розовая пена. Он безуспешно пытался выбраться из гамака, и Чарли с Макинтайром вдвоем освободили его наконец от ремней безопасности.
- Где скафандры? - спросил Хорримэн первым делом.
- Спокойно, мистер Хорримэн. Вам нельзя выходить в таком состоянии. Сначала мы должны оказать вам первую медицинскую помощь!
- К черту первую помощь! Скафандры!
Они молча подчинились. Левая нога у Хорримэна почти не двигалась, и им пришлось сопровождать его через шлюз к трапу. Но на Луне он весил всего фунтов двадцать, так что это было нетрудно. Они отыскали место в пятидесяти ярдах от корабля и усадили Хорримэна спиной к камню, чтобы он видел окрестности.
Макинтайр прислонил свой шлем к шлему старика и сказал:
- Мы оставим вас пока наслаждаться пейзажем, а сами подготовимся к переходу до города. Это не так далеко, миль сорок, но надо взять запасные баллоны с воздухом, питание и все такое. Мы скоро вернемся.
Хорримэн молча кивнул и на удивление крепко сжал их руки в перчатках.
Он сидел почти не шевелясь, и только гладил руками лунный грунт рядом с собой, с удивлением ощущая, как слабо давит его тело на поверхность. В сердце его наконец-то воцарился покой. Боль куда-то ушла. Он исполнил все-таки свою мечту и попал туда, куда стремился всю жизнь. Над горизонтом, словно гигантский зелено-голубой спутник, висела Земля в последней четверти. Еще выше сияло с черного, усыпанного звездами неба Солнце. А под ним была Луна. Он на Луне, черт побери!
Хорримэн откинулся назад, каждой клеточкой своей ощущая накативший, словно прилив, покой.
На мгновение он задумался, и ему снова показалось, что кто-то зовет его по имени. "Глупо, - подумал Хорримэн, - я действительно стар, и мне мерещится всякая всячина…"
В кабине корабля Чарли и Мак прилаживали к носилкам заплечные ремни.
- Отлично, - сказал Макинтайр. - сойдет. Надо привести старика. Пора двигаться.
- Я его принесу, - ответил Чарли. - Он пока ничего не весит.
Чарли отсутствовал дольше, чем ожидал Макинтайр, и вернулся один.
Макинтайр подождал, пока он закроет шлюзовую камеру и снимет шлем.
- Что случилось?
- Носилки можно оставить, капитан. Они нам уже не понадобятся, - Он помолчал, потом добавил: - Старик умер. Я сделал все, что нужно.
Макинтайр молча наклонился и поднял с пола широкие лыжи для передвижения по лунной пыли. Чарли сделал то же самое. Затем они вскинули на плечи запасные баллоны с воздухом и вышли из корабля.
Наружный люк шлюзовой камеры так и остался открытым.
Дороги должны катиться
[ пер.с англ. С.Барсова]
- Кто заставляет дороги катиться?
Оратор, стоя на трибуне, ждал ответа своей аудитории. Нестройные выкрики вскоре слились в зловещий гул.
- Мы!.. Мы!.. Мы, черт побери!
- Кто делает всю грязную работу под землей, чтобы люди могли ездить на них?
Тут же послышался громовой ответ:
- Мы!
Оратор развивал успех, теперь его речь полилась потоком. Он наклонился к толпе, переводя взгляд с одного лица на другое, словно обращаясь к каждому в отдельности.
- Что обеспечивает бизнес? Дороги! Что доставляет людям пищу? Дороги! Что везет их на работу? Дороги! Что возвращает их домой, к женам? Дороги!
Он сделал эффектную паузу, потом уже тише продолжал:
- Что люди будут делать, если вы перестанете опекать дороги? Им опять придется ходить пешком, и все это великолепно знают. А что они делают для вас? Тьфу! Разве мы просим чего-то невозможного? Разве наши требования необоснованы? "Право на увольнение по собственному желанию". Оно есть у всех, кроме нас. "Равная с инженерами заработная плата". А почему бы и нет? Кто из нас н а с т о я щ и е инженеры? Кто лучше разбирается в механизмах дорог? Кто по-настоящему отрабатывает свою зарплату - "джентльмены" в конторах или вы под землей? Что еще мы просим? "Право выбирать своих инженеров". Какого черта нам не позволяют этого? Кто, как не мы, имеет на это право? Мы, механики, или эти идиоты-экзаменаторы, которые ни разу не были под землей и не смогут отличить ротор от катка? - Он снова сделал эффектную паузу и уже спокойнее продолжал: - Вот что я вам скажу, братья: мы должны бросить писать петиции в сенатскую комиссию по транспорту, и начать действовать. Пусть они треплются о демократии, мы-то знаем цену этим разговорам. У нас есть сила, братья, и мы сможем ею воспользоваться.
Пока он говорил, из задних рядов к трибуне пробрался один из слушателей. Воспользовавшись паузой, он обратился к оратору:
- Брат председатель, можно мне сказать пару слов?
- Пожалуйста, брат Харвин.
- Вот что я хочу спросить: чего ради весь этот шум? Ведь мы получаем заработную плату по самым высоким тарифам, больше, чем любые другие механики; кроме того, получаем полную страховку и полную пенсию. Если не считать угрозы глухоты, то у нас вполне недурные условия труда. - Он сдвинул на затылок шлем с антифонами и вытер вспотевший лоб. - Верно, мы должны подавать заявление об увольнении за девяносто дней, но ведь мы знали об этом, когда подписывали контракт. Дороги должны катиться - они должны катиться, пока есть люди, желающие ездить на них. И еще, Сопи… - Тут его прервал удар председательского молоточка. - Простите, я хотел сказать брат Сопи - расскажите нам, насколько мы сильны и что вы имели в виду, говоря о действиях? Все это чепуха! Чтобы затруднить работу дорог, ввергнуть в хаос всю систему коммуникаций, не обязательно быть механиком, достаточно идиота с пузырьком нитроглицерина. И мы вовсе не пуп земли. Конечно, наша работа важна для общества, но что бы мы делали без фермеров, металлургов, без множества людей других профессий?
Его перебил невысокий человек с желтоватой кожей и выпирающими зубами.
- Брат председатель, я хочу спросить брата Харви, - тут он повернулся к Харви и продолжил лукаво, - говорит он от имени Гильдии или только от своего имени? Может быть, он не верит в Гильдию? А может быть, - он смерил взглядом длинную фигуру Харви - его подослали шпионить за нами?
Харви посмотрел на него, словно на мокрицу в тарелке.
- Сайкс, - сказал он, - если бы ты не был таким пигмеем, я заставил бы тебя подавиться своим собственным языком. Я помогал создавать нашу Гильдию, бастовал в шестьдесят шестом году, а где был ты? Среди скэбов?
Председатель снова стукнул своим молоточком.
- Хватит, - сказал он. - каждый, кто хоть немного знает историю Гильдии, подтвердит, что брат Харви - ваш до мозга костей. Давайте продолжать. Он остановился, облизнув губы. - Обычно мы не допускаем посторонних на наши собрания. Многие из нас терпеть не могут инженеров, наших начальников, но вот инженер, которому чужды предрассудки его касты, может быть, потому, что он сам из механиков. Мы с радостью послушаем его. Итак, я представляю вам мистера Шорти Ван Клика…
Его прервал ропот.
- Брата Ван Клика, первого заместителя Главного Инженера этого родтауна.
- Спасибо, брат председатель, - гость бодро выступил вперед, быстро оглядел толпу, словно ожидая одобрения, - спасибо, братья. Наш председатель прав: я гораздо лучше чувствую себя здесь, нежели среди инженеров, потому что к своей должности я шел из-под земли. Теперь о ваших требованиях, отвергнутых сенатской комиссией… Я могу говорить откровенно?
- Конечно, Шорти! Положись на нас!
- Вот и хорошо. Конечно, я не могу сказать ничего нового, если не буду знать, что вы намерены делать. Дороги - величайшее сооружение наших дней, а вы - люди, заставляющие их катиться. Такое положение вещей предполагает, что ваши требования должны быть выслушаны, а ваши желания - исполнены. Считается, что ведущая сила нашего общества - политики. Помнится, однажды ночью я проснулся и подумал, почему механики не пытаются ничего изменить и…
- Мистер Гейнс, вас вызывает ваша жена.
- Хорошо. - Он взял трубку и повернулся к экрану.