- А затем он от вас ушел... - пробормотал я. В голове завертелась детская присказка: "И от бабушки ушел, и от дедушки ушел...", и с языка чуть не сорвалось: "...и от меня он ушел". Колобок, едрена деревяшка!
- Приехали, - сказал Сева, заглушая мотор, и повернулся ко мне. - Помочь занести вещи?
Я прикусил язык. Машина стояла во дворе у моего подъезда. Вовремя спохватился. Неизвестно, как поведут себя в "Горизонте", когда узнают, что объект прервал контакт. Не было желания оказаться в сумасшедшем доме, хотелось еще пожить на воле и в здравом уме.
- Так помочь? - повторил Сева, пристально смотря мне в глаза.
- Если ты настаиваешь... - неуверенно согласился я, вылезая из машины.
Он взял ящик с куклами, я - раскладной столик, и мы вошли в подъезд. Сева быстро взбежал по лестнице, я же шел медленно, не спеша. Устал безмерно, и не столько физически, сколько морально.
- Спасибо, дальше я сам, - поблагодарил я Севу, поджидавшего меня на лестничной площадке.
- А как насчет чайку? С мороза? - спросил Сева.
Замерзшим он не выглядел, но ему почему-то очень хотелось попасть в мою квартиру.
Я отрицательно покачал головой и язвительно заметил:
- Извини, Сева, но у меня нормальная сексуальная ориентация.
- У меня тоже, - усмехнулся он. - Поговорить надо.
- В другой раз, - категорически отказал я. - О работе - на работе.
- Напрасно, - покачал головой Сева, однако настаивать не стал и направился к лестнице. - До скорого!
- Я не собираюсь уезжать, - пробурчал я себе под нос, но он услышал.
- Имеется в виду свидание, а не поезд, - спускаясь по лестнице, корректно заметил Сева через плечо. Выдержки у него было сверх всякой меры.
"Предпочитаю свидания с женщинами", - хотел парировать я, но сдержался. К чему повторяться по поводу своей сексуальной ориентации, да и почувствовал, что меня начало заносить на пустопорожний треп. И с кем? Глаза бы мои никого из агентов "Горизонта" не видели!
Со стены приветливо улыбалась желтая рожица, я раздраженно скривился, состроил ей зверскую мину и открыл дверь. С ней тоже разговаривать категорически не хотелось.
Складной столик я оставил в прихожей, разделся и понес ящик с куклами на лоджию. Поставил его в угол, где он стоял года два назад, пока я не стал арендовать каморку у Михалыча, и придирчивым взглядом осмотрел мастерскую. Если бы не поленница редкостной древесины под верстаком, можно было подумать, что за последние дни ничего со мной не произошло.
Я открыл ящик верстака. Спичечные коробки со стеклянными глазами как исчезли, так и не появились. Закончилась моя работа... Странно, но облегчения я не испытал, наоборот, что-то вроде горечи заполонило душу. Соприкосновение с необычайным оставило свой след, и расставаться со щемящим чувством тайны было жаль. Жажда приключений есть в любом человеке, и жизнь без них выглядит пустой и пресной.
Выйдя с лоджии, я бесцельно прошелся по комнате, подошел к стене, постоял возле нее, вспоминая, как в бетоне исчезал Буратино, как я выбрасывал сквозь стену связанных агентов "Горизонта". Осторожно прикоснулся к стене пальцами, погладил ладонью. Холодная, шершавая... Неожиданно рука легко вошла в стену. Надо же! Не лишил меня объект умения проходить сквозь стены. Подарил или просто забыл отобрать?
На мгновение сладкое чувство прикосновения к тайне вернулось, будоража кровь, но тут же угасло. Способность проходить сквозь стены - лишь сопутствующая составляющая, а не сама тайна...
"Надо бы поесть, - отстраненно подумал я. - Весь день на ногах... А Иванов в этот раз на обед поскупился".
Я вышел на кухню, посмотрел на холодильник, вспомнил, что в нем, и есть расхотелось. Пойти, что ли, в "Театральное кафе"? Или, как намеревался недавно, в ресторан "Централ"? Нет, спасибо, один раз уже побывал, хватит с меня подобных разносолов.
Тренькнул звонок в дверь, и я чертыхнулся. Сева вернулся. Настырные агенты в "Горизонте", просто так в покое не оставят. Решительным шагом я вышел в прихожую, распахнул дверь.
- Что еще над... - раздраженно начал я и осекся.
На пороге стоял паренек в фирменной одежде посыльного с большой коробкой в руках.
- Добрый день! - лучезарно улыбнулся паренек.
Я молча смотрел на него.
- Егоршин Денис Павлович?
- Да-а... - раздумчиво протянул я, сверля взглядом посыльного. Ситуация повторялась - точно таким же образом ко мне в квартиру заявился Иванов в милицейской форме. А этот откуда?
- Ваш обед из ресторана "Централ", - сказал паренек. - Распишитесь, пожалуйста.
Придерживая коробку коленом, он положил поверх нее квитанцию и ручку.
Я и не подумал расписываться. Это еще что за исполнение желаний? Неужели кто-то читает мои мысли и претворяет их в жизнь? Как говорится, приехали.
- Что же вы? - удивился посыльный. - Вы ведь новый сотрудник фирмы "Горизонт"? Всем сотрудникам обеспечивается доставка обедов на дом. Распишитесь.
Я немного помедлил, но затем все-таки расписался и взял коробку.
- Деньги... - неуверенно начал я, но посыльный меня опередил.
- Все оплачено, - сказал он, забрал квитанцию и положил поверх коробки визитную карточку. - В следующий раз завтраки, обеды и ужины заказывайте по этому телефону в любое время суток. Стандартные обеды доставляются в течение пятнадцати-двадцати минут, оригинальные заказы - через полтора-два часа. Приятного аппетита.
Он развернулся, чтобы уйти.
- А... - промямлил я, не зная, давать на чай или нет? Никогда не приходилось давать на чай - до сих пор у меня было не то положение, чтобы сорить деньгами. Да и вращался не в том обществе - самого угощали бесплатным пивом в "Театральном кафе".
- Я вас слушаю, - приостановился посыльный.
- Вы тоже в "Горизонте" работаете? - нашелся я.
- Да, - ответил посыльный с достоинством, и сразу стало понятно, что он не имеет представления об основной деятельности организации. Наверняка существовала фирма-прикрытие с аналогичным названием, занимающаяся для отвода глаз каким-нибудь необременительным бизнесом. А если так, то зарплата у посыльного высокая - чего "Горизонту" скупиться, когда деньги для них не проблема? Дам на чай - обидится.
- Тогда на ужин мне, пожалуйста, парочку устюпенд в остром маринаде, - сказал я.
- Видите ли... - замялся посыльный, лишний раз подтверждая, насколько он далек от основной деятельности "Горизонта". - Я только доставляю заказы. Блюда, пожалуйста, согласовывайте по телефону. Извините.
Он кивнул и начал спускаться по лестнице. Желтая рожица иронично насмехалась надо мной со стены.
"И не думай, сам буду обедать!" - про себя отказал я рожице в приглашении, закрыл дверь и понес коробку на кухню. Для обеда коробка была подозрительно тяжеловата, но и для бомбы тоже - на меня с лихвой хватило бы и ста граммов тротила. К тому же у "Горизонта" масса более спокойных способов устранения неугодных лиц, а всем прочим организациям я неинтересен. Как это Сева сказал "Остальным абсолютно все равно - существуешь ты или нет". И он прав. Кому я нужен? Любаша со мной порвала, Буратино от моих услуг отказался... И только Иванов продолжает заблуждаться относительно моей значимости, и я должен сделать все возможное, чтобы он как можно дольше заблуждался в оценке истинного положения дел.
Все-таки в коробке оказался обед. В одноразовых пластиковых судочках и на двух персон. Я начал вынимать судочки и заставил ими весь стол. Особых деликатесов, как в кабинете Иванова, не было - закуски, салаты, первое, второе... Холодца с хреном тоже не было, но хрен наличествовал, правда, под буженину. И на том спасибо.
Интересно, кто предназначался мне в сотрапезники? Сева? Уж лучше он, чем Иванов.
Не дожидаясь гостей, я сел, пододвинул к себе буженину с хреном, занес вилку.. И замер. Черт его знает, буженина ли это? Я осторожно потыкал ломтики вилкой, подвигал их по судку. Буженина вела себя достойно и не собиралась говорить человеческим голосом и ввинчиваться в судок с унитазными звуками. И на вкус оказалась самой обычной бужениной. Точнее, очень нежной, только что запеченной с чесночком в духовке. Сказано, ресторанная еда, а не продукт из гастронома.
Такой обед хорош под коньячок, однако спиртного в коробке не было. В шкафчике у меня имелась водка, но под изысканные блюда грешно пить ординарную водку отнюдь не лучшего качества.
Огорченно вздохнув, я открыл судочек с первым и опять же осторожно, опасаясь подвоха, помешал ложкой. Первое оказалось солянкой, еще теплой и вкусной. Хорошо живется агентам в "Горизонте" - кормят как на убой, снабжают деньгами выше крыши... Чем не коммунизм? Или, правильнее, просвещенный капитализм? Так сказать, с "человеческим лицом"...
Мысли текли вяло и отстраненно, так как превалировало понимание, что человеческие стереотипы политического мироустройства в Галактическом Союзе неприемлемы. Там все по-другому... А как именно, быть может, и в "Горизонте" не знают. Так же, как никто не знает, как выглядит на самом деле рай, пока сам там не побывает и не испытает все прелести на собственной шкуре. Даже в различных религиях представления о рае неодинаковы.
Не успел я съесть пару ложек солянки, как зазвонил телефон.
"Иванов, - решил я. - Сейчас будет напрашиваться в сотрапезники". И никуда от него не денешься - знает, что я дома, и если не возьму трубку, то зароню в него подозрения. Мне это совсем ни к чему.
Я встал из-за стола, нехотя направился к телефону и по пути решил, раз уж чему быть, того не миновать, затребую, чтобы принес бутылку коньяка. Даже из безвыходной ситуации надо извлекать маленькие радости.
- Да? - сказал я, снимая трубку.
- Оксана у тебя?!! - рявкнул в ухо разгневанный женский голос.
Я вздрогнул от акустического удара и невольно отстранил трубку от уха.
- Лю... Любаша? - неуверенно поинтересовался я, настолько непохожим был голос.
- Дай ей трубку! - фальцетом взвизгнула Любаша, и только теперь я узнал ее голос. Никогда раньше не приходилось слышать ее истерику.
- А... Ее нет...
- Дай ей трубку!!!
- С чего ты взяла... - Я запнулся. - С чего ты взяла, что она у меня?
- Где же ей еще быть?! Дай ей трубку!!!
- Слушай, Любаша, - я попытался говорить медленно и убедительно, - если бы Оксана пришла ко мне, я бы выставил ее за порог. Ты меня понимаешь? - Тут до меня наконец дошло, о чем спрашивает Любаша. Горло перехватило, сердце ухнуло куда-то вниз. - Что... Что случилось?!
- Ты не врешь?.. - потерянно спросила Любаша.
- Нет! - Теперь уже я перешел на крик. - Что случилось, ты можешь объяснить толком?!!
- Она... - Любаша начала всхлипывать и заикаться. - Она дома не ночевала... Я всю ночь места себе не... не находила... Утром... Утром тебе звоню... А тебя не-э-эт...
- Ее подругам звонила?
- Д-да... И в больницу... И в милиц... милицию... Даже в морг звонила...
- Я сейчас приеду! - выпалил я.
- Чего ты приедешь?! - вдруг обозлилась Любаша. - Только тебя мне не хватало! Я сейчас в милицию ухожу заявление подавать!
- Но кто-то должен дома на телефоне остаться, - попытался объяснить я. - Вдруг ее найдут, позвонят?
Любаша, не дослушав, бросила трубку.
Я лихорадочно набрал ее номер, было занято. Набрал еще - опять короткие гудки. Наверное, трубку плохо положила. Переждал пару минут и снова позвонил. В этот раз гудки были длинными, но трубку никто не брал. Ушла. Видимо уходя, увидела трубку не на месте и поправила ее.
Оставив телефон в покое, я обессиленно опустился в кресло. Вот такие пироги... В памяти почему-то всплыла картинка: ребята, играющие в хоккей на льду реки, темная проплешина полыньи и дед на скамейке, помешанный на спасении утопающих. Сейчас на кого ни плюнь, у каждого свой бзик. Этот дед еще ничего, бывают бзики похуже... Да нет, не могла Оксана оказаться на реке. Что ей там делать - у нее и коньков нет... Я похолодел, вспомнив, какие еще бывают бзики и в чем меня подозревала Любаша. И откуда что берется?! В моей молодости мы слова такого - педофилия - не знали!
Внезапно из прихожей донеслось бравурное пиликанье. После короткого перерыва мелодия повторилась.
Это еще что такое? Встав с кресла, я выглянул в прихожую, ожидая увидеть нечто вроде говорящего cтyдня, но там никого не было. Пиликанье раздалось в третий раз, и доносилось оно из моей новой куртки.
Я осторожно похлопал по куртке, сунул руку в один карман, во второй и наткнулся на какой-то пластиковый предмет, по форме напоминающий обмылок. Он запиликал в четвертый раз, я стиснул зубы, схватил его и извлек из кармана. Когда я увидел, что это, меня перекосило от злости. Сотовый телефон, который дал для связи Иванов.
Первым желанием было изо всей силы запулить "мыльницей" в стену, чтобы она брызнула в стороны пластмассовыми осколками, но вовремя одумался Нашел на чем срывать злость - сам виноват, что забыл о телефоне. Хотя и немудрено при моих-то похождениях.
Я включил телефон, поднес к уху и буркнул:
- Слушаю.
- Добрый день, Денис Павлович, - сказал Иванов.
- Кому добрый, а кому и нет. Здоровались сегодня.
- Зачем так пессимистично? Вам обед доставили?
- Да.
- Не против, если я присоединюсь? С бутылочкой хорошего коньячка?
Он словно угадывал мои мысли, но я был уверен, что все спланировано заранее. Обед под коньячок, беседа... Психологи хреновы!
- Против.
- Поче... гм... - Иванов запнулся и настороженно спросил: - У вас что-то случилось?
- Да! Оксана пропала!
- Оксана? А кто это?
- Не пудрите мне мозги! - взорвался я. - Досконально изучили мою подноготную и не знаете, кто такая Оксана?! - Дикая мысль пришла в голову, и я похолодел. - Она... Она у вас? Вы ее в заложниках держите?!
- Какие еще заложники? - возмутился Иванов. - Мы такие методы не практикуем!
- Так я вам и поверил! А как насчет обещания определить меня в сумасшедший дом? Это из каких методов?
- Погодите, погодите... Оксана, дочь этой... вашей... э-э... Любови Петровны Астаховой?
- Именно этой... Любови Петровны! Вспомнили? - не удержался я от сарказма.
Но Иванов на колкость не обратил внимания.
- Как она пропала?
- Не знаю. Не пришла ночевать домой.
- В милицию обращались?
Я представил, что придется выслушать Любаше в милиции. "Поймите, мамаша, девочки сейчас взрослеют рано, дело молодое .." Стало гадко и противно.
- Да, - буркнул я. - И в больницу, и в морг.
- Я проверю по своим каналам и перезвоню, - пообещал Иванов. - А вам... Вам рекомендую обратиться за помощью к объекту. Поверьте, уже через полчаса будет результат.
Он отключился, и я не успел сказать, что с объектом у меня все кончено. И к лучшему, что не успел. Глупая откровенность ни к чему хорошему не приводит.
Спрятав сотовый телефон в карман, я вышел на кухню. Солянка уже остыла, да и есть не хотелось. Надо было что-то делать, но что? Бежать сломя голову в милицию вслед за Любашей? Здесь она права - дурная работа. Сесть к телефону и обзванивать все больницы и травмпункты скорой помощи? У Иванова это лучше получится... А вот совет он дал дельный - связаться с объектом. Но как это сделать? Думать надо, думать...
Я сел к столу, машинально помешал ложкой солянку и начал вспоминать все эпизоды, связанные с Буратино. Должна быть какая-то зацепка, не может не быть! В голове царил сумбур, мысли смешались в нечто, напоминающее сборную солянку, только, в отличие от стоящей передо мной на столе, весьма неудобоваримую. "Гы-гы, ха-ха, хи-хи..." На эпизоды с Буратино невольно накладывались эпизоды с Оксаной. Вот Буратино, шепелявя пищиком, заливисто хохочет, а вот Оксана примеряет перед зеркалом мамин серебряный кулон с бирюзой... "А по кочану!" - говорят они оба, и получается как будто в унисон. Вот Буратино плетет из шнура некое подобие человеческой фигурки, а вот медвежонок, связанный из бельевой веревки, на столе у Оксаны... Стоп! Я обомлел, и по спине пробежали мурашки. Такого просто не может быть, не должно... Это не по-людски... Как же, будет объект спрашивать, по-людски или нет! Сам-то он кто?
Всплывшая из памяти картинка была настолько четкой и яркой, словно наш диалог повторно происходил наяву.
- ...А девотске, котолая была сдесь, я понлавился, - сказал Буратино.
- Что?! - У меня перехватило горло. - Оксана тебя видела?!
- Да. Тсто тут плохохо? Хы-хы, ха-ха, хи-хи!
- Да я тебя... Не смей больше никогда показываться ей на глаза!
- Это ессе потсему? Я ей нлавлюсь, и она мне тосе. Хы-хы, ха-ха, хи-хи!..
Я замычал, затряс головой, прогоняя воспоминание. Вот, значит, кого я обозвал мерзавцем, взявшимся плести для объекта кукол... Однако избавиться от воспоминаний получалось равно в такой же степени, как у ростовщика не думать о белой обезьяне. То есть никак. Они паясничали, насмехались надо мной; их глаза - живые Оксаны и стеклянные Буратино - были полны иронии... Парадоксально, но именно в этот момент я понял, где могу встретиться с объектом. Зацепка была призрачной, хиленькой, почти нереальной, но и на том спасибо.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Что нужно объекту в нашем мире, без чего он никак не может обойтись? Тела. Вначале он использовал трупы, затем - деревянных марионеток, теперь - вязанных из пряжи кукол. Но все эти тела для него бесполезны без стеклянных глаз, которые выдувает Осокин. Значит, единственное место, где я могу встретиться с объектом, - стеклодувная мастерская, так как именно оттуда объект время от времени забирает готовую продукцию.
Всю дорогу до университетского городка я размышлял над вопросом, что говорить Осокину, а что нет. Насчет Мирона у меня такого вопроса не возникло бы, но тут... С Мироном и Андреем я познакомился в парке три года назад, когда впервые вынес на продажу своих кукол. Мы как-то сразу нашли общий язык, но если с Мироном сложились доверительные отношения, то Андрей всегда держался несколько особняком. Мы не единожды собирались то на моей квартире, то на квартире Мирона, но у Андрея не были никогда. Любые разговоры о своей семье он пресекал на корню, и я фактически ничего о нем не знал. Об искусстве, о стеклодувном деле и на прочие отвлеченные темы с ним всегда можно было поговорить, однако как только разговор переключался на личности, он замыкался, хмурился и под разными предлогами начинал собираться домой.
Когда я подошел к стеклодувной мастерской, вопрос, как объясняться с Осокиным, потерял актуальность. На двери висел большой амбарный замок. Вот уж чего не ожидал, того не ожидал. Я недоуменно потрогал замок, подергал. И что теперь делать?
Решение пришло само собой: разве закрытые двери - препятствие для человека, умеющего проходить сквозь любые преграды? А что Осокина нет - даже лучше.