- Я имел в виду, что происходило со мной.
- Более-менее. Кроме ваших мыслей.
- Значит, когда я спрашивал об Оксане, вы знали, что она исчезла?
Евгений Викторович развел руками.
- У вас хорошие артистические данные, - процедил я.
- Издержки профессии.
- Тогда вы должны знать, где она.
- К сожалению, - покачал головой Иванов, - об этом нам известно не больше вашего. Судя по косвенным данным, объект переместил ее на планетоид с двумя солнцами. Аналитический отдел предполагает, что это - историческая родина устюпенд. Однако в картографической службе Галактического Союза этот планетоид не зарегистрирован.
- Бросьте ваньку валять, Евгений Викторович! - озлился я. - Там, на берегу, находится телепортационный створ. Никогда не поверю, что данных о его размещении нет в Галактическом Союзе!
- Напрасно не верите, - пожал плечами Иванов. - Телепортационный створ - это те же двери дома. Знаете, сколько таких дверей в Галактике? Найти конкретные равносильно тому, как если бы я показал вам фотографию двери подъезда и попросил бы ответить, на какой улице какого города Земли находится дом с этой дверью. Вот если бы вы побывали на планетоиде ночью, тогда по расположению звезд на небосводе мы смогли бы определить местонахождение планетоида.
- То есть вы не можете вернуть Оксану на Землю?
- Увы.
Я непроизвольно бросил взгляд на телефон. Телефон молчал.
- Она не позвонит, - сказал Иванов.
- Кто - она? Кого вы имеет в виду?
- Любовь Петровну Астахову. А вы кого имели в виду?
- Почему? - проигнорировал я вопрос, посчитав его риторическим.
- Потому что с ней поработали наши психотехники.
- Что?!
- Успокойтесь! - Иванов властным жестом усадил меня на место. - Воздействие было мягким и корректным. В настоящий момент память Любови Петровны заблокирована и она уверена, что у нее никогда не было дочери. Мало того, блокировка оказывает на окружающих психокинетическое воздействие - никто никогда в присутствии Любови Петровны не заговорит о ее дочери. Но как только Любовь Петровна услышит ее голос, произойдет разблокировка сознания и память восстановится без каких-либо последствий.
Я снова посмотрел на телефон.
- Забыть о дочери... Ничего себе - мягкое и корректное воздействие! И вы хотите, чтобы я вам поверил?
- А почему нет?
- Потому что за последние дни вы мне столько лапши на уши навешали, что и не знаю, чему верить, а чему нет.
- А вы думайте и анализируйте. Голова у вас зачем?
Я последовал совету, задумался, но ничего путного из этого не получилось. Все, о чем ранее говорил мне Иванов, могло оказаться ложью. А могло и правдой. Или полуправдой. Начитан, что такое настоящая дезинформация, когда контрразведка снабжает противника сведениями, основу которых составляет достоверная информация и лишь небольшая толика является ложной. Но эта толика опрокидывает выводы от полученных сведений с ног на голову.
- Вы меня использовали в качестве подсадной утки? - тихо поинтересовался я.
Иванов тяжело вздохнул.
- Решайте сами, - отмахнулся он. - Анализируйте, может быть, найдете более приемлемое определение.
И тогда я наконец-то заметил, что Иванов, всегда подтянутый, собранный, сегодня выглядит каким-то усталым и равнодушным. Когда Сева привел меня домой, мне было не до наблюдений. То ли Иванов разочаровался во мне как в агенте, то ли что-то пошло не так На мой прямой вопрос, что случилось, он, естественно, не ответит... Практически все факты, которые на протяжении нашего знакомства сообщал Иванов, можно было истолковывать двояко - как достоверные и как ложные. Но я все же нашел один непреложный факт, неопровержимость которого подтверждалась его существованием. Именно о нем я и задал вопрос.
- Кто - он?
- Вы имеете в виду объект?
- Да.
- Бог, - просто сказал Иванов.
- Что?!
- Можно и по-другому, - криво усмехнулся Иванов. - Создатель.
Некоторое время я обескураженно молчал. Иванов сидел в расслабленной позе усталого человека, и в его глазах плескалось этакое снисходительно-сочувственное сожаление мудреца, излагающего азбучные истины нерадивому недорослю. Вспомнились слова священника в хосписе: "Бог посылает вам испытание..."
- Не морочьте мне голову! - раздраженно бросил я.
- И не собираюсь, - вздохнул он. - Как по-вашему: что необходимо для того, чтобы появилась органическая жизнь?
- Бог, - фыркнул я.
Евгений Викторович кисло поморщился.
- И вы туда же. Я пытаюсь подтолкнуть вас к пониманию существования Создателя с чисто материалистических позиций, вы же притягиваете за уши теологию. Надеюсь, вам известно, что современная наука способна синтезировать простейшие клеточные структуры, но оживить их никак не удается. Как вы думаете, почему?
Я хотел по инерции съязвить, но передумал.
- Возможно, не выявлены все факторы, влиявшие на первичный бульон, - нехотя процедил я.
- Эти факторы ничем не отличаются от условий, необходимых для нормальной жизнедеятельности организмов, - сказал Иванов. - Кислород, температура в пределах двадцати-тридцати градусов Цельсия, наличие магнитного поля и солнечного излучения.
- Насколько мне известно, первыми на Земле появились анаэробные бактерии, - заметил я, - когда в атмосфере еще не было кислорода.
- Ого! - удивился Иванов. - Иногда вы своими познаниями ставите меня в тупик.
- Однако, барин, не лаптем щи хлебам.
Евгений Викторович поморщился.
- Нечто подобное вы уже говорили.
- И вы тоже "восхищались" моими познаниями. Может, хватит сомнительных комплиментов?
- Хватит так хватит, - не стал пикироваться Иванов. - Вы правы, первыми были анаэробные организмы. Но когда в атмосфере появился кислород, появились и аэробные организмы, причем независимо от анаэробных.
- А вам откуда это известно? - все-таки не удержался я от иронии. - Присутствовали на Земле четыре миллиарда лет назад при зарождении жизни?
- Не я. И не на Земле, - возразил Иванов. - Это достоверные данные исследований научных институтов Галактического Союза. Поверьте, и в настоящее время в Галактике предостаточно планет, на которых органическая жизнь только-только зарождается. Однако указанных факторов явно недостаточно, чтобы ответить на главный вопрос: почему генетическая программа живых организмов постоянно совершенствуется, позволяя органической жизни эволюционировать из первичной клетки во все более сложные многоклеточные существа, и предела этой эволюции нет, хотя сам факт существования эволюции видов противоречит энтропии Вселенной?
- Если не ошибаюсь, еще Дарвин ответил на этот вопрос: совершенствование видов обусловлено борьбой за выживание. Выживает сильнейший и более приспособленный к окружающим условиям.
Иванов снисходительно улыбнулся.
- Это функция генетической программы, а не фактор, способствовавший ее появлению. Не путайте причину со следствием.
"А ведь он прав!" - неожиданно понял я, и мурашки побежали по спине. Для того чтобы пользоваться программой, ее вначале нужно написать. Кто же ее состряпал?!
- Вот вы и подошли к пониманию того, что существует Создатель, - кивнул Иванов, оценив мою реакцию по выражению лица.
- Бог? - неуверенно выдохнул я и, как только слово сорвалось с губ, понял, что сморозил очередную глупость.
Иванов никак не отреагировал. То ли пожалел меня, то ли не посчитал нужным Быть может, когда-то сам был в моем положении, только познавал иные истины не галопом по Европам, а в щадящем режиме.
- Я вам уже говорил о плазмоидах - сгустках низкотемпературной плазмы с характеристиками энергетических полей, весьма сходными с характеристиками биополей живых организмов. Плазмоиды возникают в атмосфере неизвестно почему и откуда и точно так же, неизвестно почему и куда, исчезают. Для них не существует материальных преград, предела скорости перемещения. Земная наука предполагает, что это свойство нашей атмосферы, но на самом деле плазмоиды продуцируются солнечной короной. Как установлено, не нами, естественно, на поверхности каждой звезды существует жизнь. Странная, с нашей точки зрения, жизнь энергетических структур Причем это единый энергетический организм, который может дробиться, затем собираться воедино, снова дробиться, но при этом каждый отдельный плазмоид, несмотря на отделяющее его от других плазмоидов расстояние, продолжает оставаться неотторжимой частичкой общего сознания. Низкотемпературные плазмоиды, находящиеся вдали от светила, это своего рода глаза, уши, пальцы, то есть органы чувств единого энергетического организма. Естественно, что он воспринимает Вселенную исключительно с энергетических позиций и практически не в состоянии "видеть" материальные объекты, воспринимая только их энергетические потенциалы. Именно это свойство плазмоидов и ответственно за появление органической жизни. Неизвестно, сознательно или нет, но наложение энергетических потенциалов плазмоидов на биохимические потенциалы реакций органических соединений в первичном океане упорядочивают процессы синтеза клеточных структур и фактически способствуют созданию генетической программы. Большинство исследователей Галактического Союза полагают, что такое воздействие происходит бессознательно. Здесь можно провести аналогию - ни верблюд, ни скарабей не подозревают о существовании друг друга, но тем не менее верблюжьи кизяки являются основной пищей для скарабеев. Мало того, многие исследователи считают, что подавляющее число энергетических структур в коронах звезд неразумны, подобно тому, как на девяносто девяти процентах планет с органической жизнью так и не возникло разумных существ. Такие выводы вполне правомерны - в конце концов и на Земле жизнь существует четыре миллиарда лет, в то время как человеческой цивилизации всего лишь около десяти тысяч лет. А если принять во внимание готовность нашей цивилизации к контакту с Галактическим Союзом, то на Земле пока еще нет разумных существ.
Мне вдруг стало скучно и потянуло на зевоту. Не знаю, то ли панацея перестала действовать, то ли перегруженный мозг начал давать сбои, не в состоянии переваривать информацию.
- Мне очень понравилась экзегеза взаимосвязи верблюжьих кизяков и скарабеев, - усилием воли подавляя зевоту, заметил я. - В отношении возникновения на Земле жизни весьма образно, знаете ли...
- Я мог бы провести параллель с опылением цветов пчелами, - прищурился Иванов, - но выбрал более резкое сравнение, так как увидел, что вы засыпаете.
Я тряхнул головой, пытаясь избавиться от навалившейся сонной одури, и на некоторое время это вроде бы удалось.
- Значит, панспермия? - спросил я.
- Вроде того, - согласился Евгений Викторович.
- Бог... - протянул я и хмыкнул. - Вы не находите, что наш объект слишком наивен для Бога?
- Ничего удивительного. Знания о законах Вселенной у любой цивилизации составляют менее одного процента. Все остальные знания - это законы общественных и межличностных отношений в каждой конкретной цивилизации. Объект знает о Вселенной такое, что мы не узнаем и через миллиард лет, но его знания об общественных законах земной цивилизации находятся на уровне ребенка. В конце концов он не мифологический Бог, создавший человека по своему образу и подобию, а всего лишь невольный Создатель органической жизни на Земле.
- Тогда непонятно, почему вы так боитесь контакта с объектом? Судя по вашим данным, в Галактическом Союзе уже давно установлен контакт с ему подобными.
- В том-то и дело, что таких контактов нет. Были попытки некоторых цивилизаций, но, когда выяснилась роль плазмоидов в возникновении органической жизни, на все научные программы в этом направлении был наложен запрет.
- Но попытки были?
- До введения запрета были.
- И бы хотите, чтобы я поверил, что Галактическому Союзу многих цивилизаций, чьи научные знания многократно превышают знания земной цивилизации, контакт не удался, а у вас он получился? Не смешите меня.
- И не думаю, но это именно так и отнюдь не выглядит смешным. Возможно, разум на звездах встречается столь же крайне редко, как на планетах с органической жизнью, и поэтому попытки контакта Галактического Союза с плазмоидами не удались. Но, возможно, сказалось и то, что мы с точки зрения высокоразвитых цивилизаций использовали такие архаические способы связи, о которых они давно забыли, как мы о тамтамах, сигнальных кострах и конной эстафете. В пользу первого предположения говорит то, что не столько мы искали контакта, сколько объект. Нигде в Галактическом Союзе не отмечено наличие такого количества привидений, миражей, барабашек. Объект искал связи с нашими биополями, иногда, как в случае с привидениями, снимая энергетическую кальку с биополей умирающих в муках людей, когда излучение биополя наиболее выражено, при этом не подозревая, что мы свои биополя не контролируем. Похоже, находясь в энергетическом состоянии, он вообще не подозревал о наличии во Вселенной материальных структур. Не зная, что в Галактическом Союзе запрещены попытки контактов с плазмоидами, нам удалось установить с объектом спорадическую связь путем пульсации искусственно создаваемой низкотемпературной плазмы. К сожалению, из передаваемых объектом обрывков информации мы почти ничего понять не смогли, но по косвенным данным разобрали, что объект понимает нас лучше, чем мы его. Тогда и был разработан проект оптического контакта, благодаря которому объекту удалось бы увидеть материальный мир в трехмерной проекции в воспринимаемом человеком диапазоне солнечного излучения.
- Алмазные линзы... - пробормотал я, силясь преодолеть вновь нахлынувшую на меня сонливость.
- Да. Результат оказался положительным, и дальнейшее конструирование оптических приемников света для объекта происходило при его активном содействии. Мы сообщили о наших успехах в Галактический Союз, но неожиданно получили приказ о прекращении контакта. Однако было поздно.
- И теперь вам ничего не остается, как прервать контакт ядерной атакой... - пробормотал я, с трудом ворочая непослушным языком.
- Полноте. Денис Павлович, - поморщился Иванов. - Я просил вас осторожнее относиться к моим экспрессивным высказываниям. По-вашему, что почувствует при ядерном взрыве энергетическое существо, живущее в коронарной области Солнца? Это его среда обитания.
В глазах зарябило, голос Иванова стал уплывать куда-то в сторону, все вокруг закачалось.
- Извините, я прилягу... - прошептал я и рухнул на тахту.
И все же я не совсем выключился из реальности. Я не мог пошевелиться, но сквозь шипение в ушах и туман в глазах продолжал слышать и видеть, хотя сознание отказывалось принимать информацию, а только регистрировало ее.
- Сева! - позвал Иванов.
- Ого! - сказал Сева, выходя из кухни. Он подошел ко мне, наклонился, раздвинул пальцами веки. - Релаксация. Прав я оказался в своем диагнозе. Не повезло мужику: боксеры полжизни друг другу морды бьют, и ничего, а его раз стукнули - и пожалуйста, внутричерепная гематома. Не дай ему лекарство, завтра бы хоронили.
- Это надолго? - поинтересовался Иванов.
- Релаксация? До утра, не меньше. Не будь гематомы, он бы не выключился.
- Жаль, - вздохнул Иванов.
- Чего жаль? Что не будем хоронить? - Сева осекся, выпрямился и посмотрел на Иванова. - Ты что, не сообщил ему?
- Не успел.
- И как же теперь?
- Завтра утром ты скажешь.
- Если оно будет - это завтра...
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Они застелили тахту, раздели меня, уложили в постель и ушли. И я уснул.
Сквозь сон я слышал, как несколько раз настырно звонил телефон, но ни сил, ни желания подняться, чтобы снять трубку, не было. А затем мне приснился хороший сон. Будто я сплю у себя дома на тахте и пришла Любаша. Она попыталась меня растолкать, но я не просыпался. Тогда Любаша разделась, забралась ко мне под одеяло, обняла, поцеловала... Однако эротического продолжения не последовало, и я снова провалился в сон без сновидений.
Проснулся я от того, что на кухне звякала посуда.
- Кто здесь? - спросил я, сев на тахте. Чувствовал я себя на удивление бодрым и свежим и все, что случилось вчера, помнил.
С кухни выглянула Любаша.
- Проснулся, алкаш?
- Какой еще алкаш? - возмутился я. - Ни в одном глазу...
- Кому-нибудь другому расскажешь, - не согласилась Любаша. - Это что? - Она указала на бутылку с остатками коньяка на столике. - Вчера звонила, звонила, затем пришла, попыталась разбудить, а ты никакой. И разило от тебя, как из бочки. Здесь что вчера - пьянка была? Или баба?
- Ты моя баба, - заявил я, встал с тахты и попытался обнять Любашу, но она увернулась.
- Не увиливай!
- Какая баба? Разве с бабой так напиваются? Ребята были, посидели чуть-чуть...
- До полного остекленения, - констатировала она, но поверила, и тон стал мягче. - Первый раз тебя в таком состоянии вижу - лежит, недвижимый, и глаза приоткрыты... Ты не скрытый алкоголик?
- Зачем ты так? - обиделся я. - Со мной такое в первый раз. Наверное, коньяк попался паленый - видишь, и бутылку не допили.
Рассказывать, что здесь вчера на самом деле было, не хотелось. Не поймет Любаша ни меня, ни того, что со мной и вокруг меня происходит.