Он оказался толстым и совершенно лысым. Его седые брови с промежутком в два дюйма и такие тонкие, будто их нарисовали одним-единственным росчерком карандаша, располагались высоко над синевато-серыми и серьезными глазами. Еще ниже находился розовый цепкий рот, который улыбался, должно быть, даже во сне. Надо ртом имелось некое курносое образование, через которое он дышал, казавшееся еще меньше из-за солидных кусков теста, служивших щеками, угрожавших подняться еще выше и полностью проглотить хозяина. В общем, это был шумно двигающийся, гладкий толстяк (слегка не вписывались в картину маленькие уши с сапфировыми серьгами в них), такой же румяный, как и рубаха с широкими рукавами, покрывавшая его северное полушарие. Это был мистер Глидден, и он сидел за своим рабочим столом в конторе "Солнечного Сиона". Я только что пожал его влажную руку, и масонский, перстень на его пальце звякнул о керамический протуберанец пепельницы, когда он взял свою сигару, чтобы, наподобие рыбы, изучить меня из-за клубов окружавшего его табачного дыма.
- Присаживайтесь, мистер Коппер, - промычал он, не вынимая сигары. - Чем могу служить?
- Вы занимаетесь домом Рут Ларри по улице Нуаж, так?
- Да. Что, подумываете о покупке?
- Я ищу Рут Ларри. Не знаете, куда она уехала?
Огонек в его глазах погас.
- Нет, - проронил он. - Я даже никогда ее не видел.
- Она наверняка оставила вам указания переслать деньги за дом. Но куда?
- Почему я должен вам рассказывать об этом?
- А почему нет? Я хочу ее найти.
- Я должен поместить их на счет в банке.
- Здесь в городе?
- Да. Вложить в художественный фонд.
- Но она лично с вами не договаривалась?
- Нет. Это сделал ее адвокат.
- Не подскажете, как его имя?
Он пожал плечами, покоясь в водах своего дымного озера.
- Могу сказать. Андре дю Вуа "Венсен, Карлинг и By". Восемь кварталов к северу отсюда.
- Благодарю.
- Выходит, дом вас не интересует?
- Наоборот. Я куплю дом. Если только смогу вступить в права владения сегодня после полудня и связаться с ее адвокатом. Пятьдесят две тысячи вас устроят?
Совершенно неожиданно он выбрался на сушу из табачного озера.
- Как мне с вами связаться, мистер Коппер?
- Я остановлюсь в "Спектре".
- Я позвоню вам после пяти, идет?
- Вполне.
Итак, что я должен делать? Сначала я отправился в "Спектр" и снял номер. Во-вторых, используя секретный код, связался со своим человеком на Дрисколле и отдал распоряжение подготовить достаточную сумму наличными, дабы Лоуренс Коппер смог произвести покупку дома. В-третьих, я поехал в квартал религиозных заведений, оставил скользанку на стоянке и пошел вдоль улицы.
Я шел мимо храмов и святилищ, посвященных кому угодно: от Зороастра до Иисуса Христа. Я замедлил шаг, когда оказался в Пейанском секторе.
Немного погодя я нашел его. Над поверхностью находился лишь один вход - зеленое сооружение размером в гараж на одну машину.
Я вошел, начал спускаться по узкой лестнице и, оказавшись в маленьком фойе, которое освещали свечи, прошел под низкой аркой.
Теперь я находился в самом святилище. Здесь расположился главный алтарь, выкрашенный в темно-зеленый цвет и окруженный рядами скамей.
На всех пяти стенах сотни стеклитовых панелей изображали деяния пейанцев. Быть может, не стоило мне лететь туда… Как давно это было.
В святилище я насчитал шесть пейанцев и восемь людей. Из шести пейанцев четверо были женщины. Все они надели молитвенные ленты.
Ростом пейанцы достигают примерно семи футов, и кожа у них зеленая, как трава. Головы их напоминают воронки, плоские на макушках, а шеи - как горловины воронок. Глаза у них большие и влажно-зеленые или желтые, носы плоские - просто две морщины, заключающие в себя ноздри с отверстиями в четвертак. Волос на теле вообще нет. Рот у них большой, но зубов, как таковых, тоже не имеется. Вместо них, на тех же местах, - роговые наросты. С их помощью они жуют. Как это ни парадоксально звучит, пейанцы грациозны, как кошки, очень приятны взгляду, и раса их значительно превосходит возрастом человеческую. Они очень мудры. Их тело двухсторонней симметрии имеет по две руки и ноги с пятью пальцами на каждой. И мужчины и женщины носят куртки, юбки и сандалии преимущественно темных тонов. Женщины несколько ниже мужчин ростом, шире в бедрах и грудной клетке, хотя грудей у них нет. Своих детей они кормят, в отличие от людей, не молоком; на самом раннем этапе пейанцы питаются запасом жира своей подкожной клетчатки. Его хватает на первые несколько недель. Потом они уже могут потреблять жидкую кашицу и всякую морскую пищу.
Язык пейанцев труден, но я его знаю. У них очень сложные философские учения. Некоторые мне знакомы. Многие из них обладают даром телепатии или другими необычными способностями. Такими же, как и я.
Я уселся на скамье и расслабился. Всякий пейанский храм придает мне сил и энергии благодаря обучению, которое я прошел на Мегапее. Пейанцы - исключительные политеисты. Их религия напоминает немного индуизм, потому что они никогда ничего не отбрасывают насовсем и, похоже, всю свою историю только и делают, что накапливают богов, ритуалы и традиции. Религия эта называется странти, и в последние годы она значительно распространилась. У нее имеется приличный шанс в один прекрасный день стать универсальной религией, потому что в ней есть нечто, что удовлетворяет почти кого угодно, от анимистов до пантеистов, включая агностиков и тех, кому просто нравится совершать обряды. Настоящие пейанцы сейчас составляют лишь десять процентов странтиан, и это, наверное, будет первая масштабная религия, которая переживет расу-прародительницу. С каждым годом число пейанцев уменьшается. Как индивиды, они отличаются безумно долгим сроком жизни, но не слишком плодовиты. Очень уважают своих "Великих" мыслителей, которые уже дописали "великую" главу, то есть последнюю в необозримой "Истории пейанской культуры" в 14 926 томах.
Пейанцы создали галактическую империю уже в те времена, когда человек еще обитал в пещерах. Затем целыми веками они вели войны с расой, которая больше не существует, - бакулианцами. Войны истощили ресурсы обеих сторон, значительно уменьшив численность этих народов. Потом пейанцы покинули свои внешние владения и постепенно сконцентрировались в небольшой планетной системе, где и обитали по сей день. Их родная планета, которую они также называли Мегапея, была уничтожена бакулианцами - судя по хроникам, существами безжалостными, злобными и до предела развращенными. Конечно, все исторические хроники были написаны пейанцами, поэтому мы никогда не узнаем, какими в действительности были бакулианцы. Что истинно достоверно - они не были странтианами и поклонялись идолам.
На противоположной от входа стороне святилища кто-то затянул литанию, которую я знал гораздо лучше, чем остальные, и я быстро поднял глаза, чтобы посмотреть, случится ли это.
Это случилось.
Стеклитовая панель, изображающая Шимбо из Башни Темного Дерева, Громотворца, теперь сияла зеленым и желтым.
Некоторые из пейанских божеств можно, заимствуя термин, назвать пейаноморфными, другие же, подобно египетским богам, напоминают существа, появившиеся благодаря скрещиванию пейанцев и животных, которых вы найдете в зоопарке. Я уверен, что в какие-то времена пейанцы определенно посещали Землю, потому что Шимбо - человек. Почему цивилизованной расе вздумалось сделать богом дикаря - выше моего понимания, но вот он, Шимбо, стоит передо мной, голый, со слегка зеленоватой кожей, лицо его частично скрыто поднятой левой рукой, в которой он держит посреди желтого неба громовую тучу. В правой руке у него большой лук, а полный громовыми стрелами колчан висит на бедре. Вскоре все шесть пейанцев и восемь людей запели ту же самую литанию.
Появились новые посетители. Храм наполнялся.
Сильнейшее чувство легкости и силы родилось где-то в районе моей диафрагмы и постепенно проникло буквально во все поры.
Я не понимаю, почему так происходит, но всякий раз, когда я вхожу в пейанский храм, изображение Шимбо начинает светиться - вот как сейчас, - и я опять чувствую мощь и восторг. Когда я закончил тридцатилетний курс обучения и двадцатилетний курс ученичества профессиональному мастерству, я был единственным землянином. Все остальные миформисты были пейанцами. Каждый из нас носит имя одного из пейанских божеств, и это странным и сложным способом помогает в нашей работе. Я выбрал Шимбо - или, скорее, он выбрал меня, - потому что он был похож на человека. Я выбрал Шимбо! Считается, что, пока я жив, Шимбо через мое посредство существует в физической вселенной. Когда я умру, он вернется в счастливое ничто, пока кто-нибудь опять не примет его имя. Всякий раз, когда Имяносящий входит в пейанский храм, начинает светиться изображение его божества. И так - в любом святилище, на любой планете Галактики. Я не понимаю, в чем тут дело, но этого не понимают даже пейанцы.
Я привык думать, что Шимбо давно уже вычеркнул меня из своей памяти за все то, что я сделал с Силой и своей жизнью. И в этот храм я пришел именно для того, чтобы проверить, так ли это.
Я встал и направился к входной двери. Вдруг меня охватило неодолимое желание поднять левую руку. Я сжал кулак и поднял его на уровень плеча. И тотчас откуда-то сверху донесся раскат грома.
Когда я вышел из храма, Шимбо продолжал сиять со своей панели, и мои уши наполнило пение. Снаружи легкий дождь начал падать на поднебесный мир.
Глава 2
Мы встретились с Глидденом в конторе Андре дю Буа и заключили сделку на продажу дома за пятьдесят шесть тысяч. Андре оказался невысоким человеком с суровым, обветренным лицом и копной снежно-седых волос. Он согласился открыть свою контору, потому что я настаивал, чтобы сделка в этот же день была заключена. Я выплатил деньги, бумаги были подписаны, ключи положены в мой карман. Мы пожали друг другу руки и покинули контору адвоката. Когда мы неторопливо шагали по влажному тротуару к нашим уважаемым экипажам, я спросил его как бы невзначай:
- Проклятье, кажется, я забыл ручку у вас на столе, Андре!
- Я ее вам пришлю. Вы ведь остановились в "Спектре"?
- Боюсь, я очень скоро уеду оттуда.
- Я могу послать ее вам домой, на улицу Нуаж.
Я отрицательно покачал головой:
- Она мне будет необходима сегодня вечером.
- Вот, пожалуйста, возьмите мою, - и он протянул мне ручку.
К этому времени Глидден уже сел в свою машину и не мог слышать нас. Я помахал ему рукой и объяснил Андре:
- Мне нужно поговорить с вами наедине.
Вокруг его темных глаз тут же появились морщинки, от чего глаза потеряли появившееся в них выражение отвращения и в них загорелось любопытство.
- Ладно, - коротко бросил он, и мы возвратились в здание его конторы.
- Так в чем же дело? - спросил он, вновь усаживаясь в кресло с мягкой обивкой за своим рабочим столом.
- Я разыскиваю Рут Ларри.
Он закурил сигарету - обычный жест, когда хотят потянуть время и поразмышлять.
- Зачем? - поинтересовался он.
- Это мой старый друг. Вы знаете, где она?
- Нет.
- А вам это не кажется слегка необычным - вкладывать такие суммы на счет лица, местонахождение которого вам неизвестно?
- Кажется, - согласился он. - Кажется, скажем прямо. Но именно это мне и было поручено.
- Рут Ларри?
- Как прикажете вас понимать?
- Она лично давала вам это поручение или кто-то другой сделал это от ее лица?
- Я не понимаю, каким образом это касается вас, мистер Коппер. Нам пора прекратить этот беспредметный разговор.
Подумав не больше секунды, я принял быстрое решение.
- Но прежде я хочу, чтобы вы знали: ее дом я купил лишь для того, чтобы найти там какие-то следы, указывающие на ее теперешнее местонахождение. После этого я намерен возвратить зданию облик прежней гасиенды, потому что мне не нравятся архитектурные вкусы жителей вашего города. Это вам о чем-то говорит?
- Только о том, что у вас, вероятно, не все в порядке с головой, - заметил он.
Я кивнул и добавил:
- Согласен, как у сумасшедшего, имеющего средства удовлетворить свои безумные прихоти, или как у ненормального, способного натворить кучу неприятностей кое-кому. Сколько стоит это здание? Пару миллионов?
- Не знаю, - удивился он. На его лице отразилось некоторое беспокойство.
- Что, если бы кто-нибудь купил его и вам пришлось бы искать помещение для своей конторы?
- Не так-то просто было бы разорвать мой контракт на аренду, мистер Коппер.
Я тихо засмеялся.
- …и кроме того, - продолжал я, - вы бы вдруг оказались в поле внимания местной Юридической Ассоциации.
Он вскочил на ноги:
- Нет, вы действительно сумасшедший!
- Вы в этом уверены? Я не знаю, в чем вас будут обвинять. Пока не знаю. Но вы понимаете, что даже простое дознание причинит вам массу беспокойства. А потом, если у вас возникнут затруднения с новым помещением… - не люблю вести дела таким образом, но у меня не было времени все обдумать основательно. Что ж… - Так вы уверены? Совершенно уверены, что я ненормальный? - заключил я свой монолог.
Он промолчал, но затем произнес:
- Нет. Я не уверен.
- Тогда, если вам нечего скрывать, почему вы не расскажете, как Рут договорилась с вами об этом деле? Меня не интересуют какие-то личные подробности, лишь обстоятельства, при каких дом был оставлен для продажи. Почему Рут не оставила письма или какого-то другого сообщения - вот что меня удивляет.
Он откинул голову на спинку кресла и внимательно посмотрел на меня сквозь дым сигареты.
- Переговоры велись по телефону…
- Ее могли одурманить наркотиками, запугать…
- Исключено! Но какое вы, собственно, имеете к этому отношение?
- Я уже сказал, она мой старый друг.
Его зрачки расширились, потом снова сжались. Некоторые люди до сих пор помнят, кто был одним из старых друзей Рут.
- Кроме того, - продолжал я, - недавно я получил от нее письмо, в котором она приглашала меня приехать по чрезвычайно важному делу. И вдруг она исчезает, не оставив письма или адреса. Появляются некоторые подозрения. Поэтому я намерен найти ее, мистер Андре, во что бы то ни стало.
Он был, конечно, не слепой и видел, какой на мне костюм, и понимал, сколько он может стоить, и, возможно, в голосе моем еще сохранился командирский тон - таким тоном много лет назад я отдавал приказы. Хорошо уже то, что он не вызвал по телефону полицию.
- Все переговоры велись по телефону и почтой, - повторил он. - И я говорю вам совершенно искренне: я не имею представления, где она сейчас. Она просто сказала, что уезжает, и просила продать дом, а деньги поместить на ее счет в банке. Я согласился обо всем позаботиться и передал дом в "Солнечный Сион". - Он посмотрел в сторону, а затем снова на меня. - В общем, она действительно оставила у меня письмо для лица, которое должно обратиться ко мне. Но это не вы. Если же указанное лицо не обратится ко мне вообще, то по истечении тридцати дней я должен буду отправить ему это письмо почтой.
- Могу ли я узнать, сэр, кому оно адресовано?
- К сожалению, сэр, это личное дело клиента.
- Включите телефон, - сказал я, - и наберите 73737373 - это в Гленкое. Соединитесь с Домеником Малисти, управляющим "Нашего Объединения" на этой планете. Назовите себя, скажите ему "Бе-бе, черная овечка" и попросите установить личность Лоуренса Джона Коппера.
Андре дю Буа сделал все, как было велено, и, когда он выключил телефон, он встал и прошел к небольшому, вделанному в стену сейфу, достал оттуда конверт и вручил его мне. Конверт был запечатан, и на его лицевой стороне имелась надпись, напечатанная на машинке: "Фрэнсису Сандау". Мне пришлось сдерживать чувства, пока я рассматривал три предмета, лежавшие в конверте. Там была новая фотография Кати, на несколько изменившемся фоне, фотография Рут, чуть постаревшей и погрузневшей, но все еще привлекательной, и записка.
Записка была написана по-пейански. В приветствии указывалось мое имя и далее следовал условный знак, которым в священных текстах обозначался Шимбо: Громотворец. Подписано послание было именем "Грин Грин" (это имя представляет собой игру слов. "Трин" по-английски - "зеленый". Имя должно читаться как "Зеленый Зеленый". Смысл всего это станет ясен позднее) в сопровождении знака Белиона, который к двадцати семи существовавшим именам не относился.
Я был сбит с толку. Лишь очень немногим были известны личности Имяносящих, а Белион - бог огня, живущий в недрах. По традиции он был врагом Шимбо. Он и Шимбо рубили друг друга почем зря в периодах между воскресениями.
Я внимательно прочитал записку. В ней говорилось:
"Ищи своих женщин на Острове Мертвых. Боджис, Данго, Шендон и карлик тоже ждут".
Дома, на Вольной, я оставил объемные фото Боджиса, Данго, Шендона, Пика, леди Карли (ее тоже можно было причислить к "моим женщинам") и Кати, все шесть фотографий, которые я получил. И вот теперь они захватили еще и Рут.
Кто они?
Я не мог припомнить имени Грин Грин, как ни старался, но что такое Остров Мертвых, конечно, знал.
- Благодарю вас. Андре.
- Что-то не так, мистер Сандау?
- Да. Но я все улажу. Не волнуйтесь, это вас не касается. И забудьте мое имя.
- Уже забыл, мистер Коппер.
- До свидания.
- До свидания.
…Я направился в дом на улице Нуаж. Прошелся по комнатам, нашел спальню Рут и внимательно осмотрел ее. Вся обстановка полностью оставалась на местах. Одежда Рут тоже была в шкафах и ящиках, включая разного рода мелкие личные вещи, которые люди не оставляют в старых жилищах, если меняют адрес. Было забавно и странно бродить по дому, который уже не был таким, как раньше, и то тут, то там натыкаться на знакомые предметы - старинные часы, разрисованную ширму, инкрустированный портсигар, - это напоминало мне о жизни, которая перетасовывает вещи некогда значимые для вас, среди предметов вечно чужих, тем самым уничтожая их особое тонкое очарование, остающееся лишь в нашей памяти о прошлом времени и месте, а потом и это очарование умирает, продырявленное фактом встречи с ним. И возникшие чувства снова исчезают, как и воображаемая картина в вашем сознании. По крайней мере, именно это я чувствовал, пока отыскивал какой-то след, намек на то, что могло здесь произойти. Час проходил за часом, и одна за другой все вещи в доме прошли сквозь сито моего пристального внимания, и тогда мысль, осознанная мною в конторе адвоката, все то, что не покидало меня по пути с Вольной и еще раньше, с того дня, когда я получил первое письмо с фотографией, эта мысль завершила круг обращения: из мозга в чрево - обратно в мозг.
Я присел и закурил сигарету. Фотографию Рут делали в этой комнате, но на фоне голубого неба и скал, как на остальных снимках. Я тщательно обыскал комнату, но ничего не нашел. Никакого намека на насилие, ни единого намека на личность моего врага. Эти слова я сказал вслух - "Моего врага" - первые слова, которые я произнес после слов "до свидания", с которыми я покинул седоволосого, внезапно оказавшимся любезным адвокатом, и слова эти отозвались странным эхом в пустом доме-аквариуме - "Моего врага".