Всего несколько часов спустя уже не будет иметь значения, кто знал, что Коппер - это не кто иной, как Сандау. Я уже буду в пути и никогда больше не стану Коппером.
- Все несчастья в этом мире, - сказал мне однажды Ник-карлик, - происходят из-за красоты.
- Может, из-за правды или доброты? - возразил я.
- Из-за них тоже. Но главный преступник - это красота. Вот где изначальное зло.
- А не богатство?
- Деньги - это тоже красиво.
- Что-нибудь еще, чего не хватает - еда, вода, женщины…
- Точно! - воскликнул он, с такой силой опуская на стол кружку с пивом, что в нашу сторону повернулся десяток голов.
- Красота, черт ее побери!
- А как насчет красивых мужчин?
- Все они или подонки - те, которые получили все даром, или тихони - потому что знают, что остальные парни их терпеть не могут. Подонки портят жизнь остальным людям, тихони - мучают сами себя. Обычно они слегка съезжают с дорожки - и все из-за проклятой красоты!
- А как насчет красивых вещей?
- Они заставляют людей красть их или завидовать другим людям, которые не могут ими завладеть, черт побери!
- Погоди. Вещь не виновата, что она красива, и симпатичные люди тоже не виноваты, что они такие. Так получилось, и все тут.
Он пожал плечами.
- Вина? А кто говорит о вине?
- Ты говорил о зле. Это уже вне сомнений подразумевает вину рано или поздно.
- Тогда красота тоже виновата, черт бы ее побрал!
- Красота, как абстрактный принцип?
- Да.
- Присущий отдельным вещам?
- Да.
- Это чепуха! Вина подразумевает ответственность, какого-то рода намерение…
- Отвечать должна красота!
- Возьми еще одно пиво.
Он взял и снова выплеснул эмоции:
- Ты погляди вон на того смазливого парня возле бара. Вон того, что старается подцепить девку в зеленом платье. Кто-то скоро даст ему в морду. А если бы он был урод, ничего такого не случилось бы.
Чуть позже Ник доказал свою правоту, расквасив парню нос, потому что тот назвал его коротышкой. В том, что он говорил, могла быть доля истины. Ник был примерно в четыре фута. У него были руки и плечи силача. Он мог кого угодно побить на кулачках. Голова нормальных размеров с шапкой густых русых волос. Над бородой и курносым носом голубели глаза. Нос был свернут вправо, а недобрая усмешка, как правило, открывала с полдюжины желтоватых зубов. Ниже пояса он весь пошел узлами. Он вырос в сугубо военной семье. Отец его был генералом, и все его братья и сестры, не считая одного, были офицерами. Детство Ник провел в обстановке, насыщенной приемами военного искусства. Назовите любой вид оружия - будьте уверены, Ник умел с ним обращаться. Он умел фехтовать, стрелять, ездить верхом, закладывать подрывные снаряды, ломать доски и шеи ударом ладони, жить в дикой местности, но неизменно проваливался на любой медкомиссии в Галактике, потому что был карликом. Я нанял его в свое время как охотника: приканчивать продукты моих неудачных экспериментов. Он ненавидел все красивое и всех, кто был выше его ростом.
- То, что красивым считаю я или ты, - заявил я, - может вызвать приступ тошноты и отвращения у ригелианца, и наоборот. Следовательно, красота - понятие относительное. Ты не можешь низвести ее как абстрактный принцип…
- Дерьмо! - возразил он. - Просто они воруют, насилуют и калечат. И все потому, что красота сидит себе посиживает и заставляет рвать жизнь на части.
- Тогда как ты можешь обвинить красоту, скажем, отдельной вещи…
…А потом тот смазливый парень, который пытался подцепить девицу в зеленом, прошел мимо, направляясь в известную комнату для джентльменов, и назвал Ника коротышкой, требуя, чтобы тот убрал с дороги свой стул, и на этом наш вечер в баре кончился.
Ник клялся, что умрет в походе, на каком-нибудь экзотическом сафари, но на самом деле нашел свою вершину Килиманджаро в госпитале на земле, где его вылечили от всего, что его беспокоило, кроме ураганного воспаления легких, которое он подхватил в этом самом госпитале…
Случилось это примерно двести пятьдесят лет назад. На похоронах я нес покрывало…
Я раздавил, свою сигарету и направился к скользанке. Что бы ни прогнило в Миди, я займусь этим позднее. Сейчас пора улетать.
Мы слишком крепко связаны с покинувшими этот мир.
Все две недели пути я размышлял над тем, что обнаружил, и поддерживал себя в форме. Когда я вошел в систему Вольной, жизнь моя осложнилась еще более, потому что, как выяснилось, у Вольной находится еще один спутник. Искусственный, разумеется.
"ПРОКЛЯТЬЕ! В ЧЕМ ДЕЛ О?" - послал я запрос кодом на Вольную.
Пришел ответ: "ПОСЕТИТЕЛЬ. ЗАПРОШЕНО РАЗРЕШЕНИЕ НА ПОСАДКУ. ОТКАЗАНО. ПРОДОЛЖАЕТ ОБЛЕТ. ЗАЯВЛЯЕТ, ЧТО ОН АГЕНТ ЗЕМНОЙ РАЗВЕДКИ".
"ПУСКАЙ САДИТСЯ ЧЕРЕЗ ПОЛЧАСА ПОСЛЕ МОЕЙ ПОСАДКИ!" - ответил я.
Пришло подтверждение, что моя инструкция получена, и я вывел "Модель-Т" на низкую орбиту и стал сужать круги все ниже и ниже.
После веселой встречи со зверушками я укрылся в доме, принял душ, избавился от копперовскош грима и переоделся к обеду.
Итак, что-то все-таки заставило богатейшее правительство из всех существующих санкционировать путешествие какого-то малообеспеченного гражданского чиновника на одном из дешевейших межзвездных средств передвижения.
Я поклялся, по крайней мере, как следует его накормить.
Глава 3
Льюис и я изучали друг друга, разделенные остатками обеда и широким столом. Предъявленные им бумаги удостоверяли, что податель сего является агентом Центрального Департамента Разведки Земли. Внешностью он напоминал выбритую обезьяну. Это был маленький, высохший, сморщенный человек с неотступно назойливо-любопытным взглядом. К тому же ему явно было пора на пенсию. Когда он представлялся, то держался несколько робко и заикался, но обед, как оказалось, произвел на него расслабляющее действие, и заикание прекратилось.
- Обед был превосходным, мистер Сандау. Теперь, если позволите, я хотел бы обсудить дело, по которому прибыл сюда.
- Тогда давайте перейдем наверх. Там мы сможем подышать свежим воздухом.
Мы встали из-за стола, захватив с собой наши бокалы, и я повел его к лифту.
Пять секунд спустя лифт доставил нас в сад на крыше, и я жестом пригласил усаживаться в шезлонги под каштанами.
- Здесь вам удобно?
Он кивнул и опустился в шезлонг. Сумерки дышали прохладным бризом.
- Это врезается в память и впечатляет, - проронил он, огладывая погруженный в тени сад. - Вы умеете удовлетворять все свои прихоти.
- Та прихоть, в которой мы сейчас находимся, рассчитана на полную маскировку места при разведке с воздуха.
- О, об этом я даже не подумал!
Я предложил ему сигару, от которой он отказался. Поэтому я закурил сам и поинтересовался:
- Итак, о чем вы должны были со мной поговорить?
- Вы согласитесь отправиться вместе со мной на Землю и встретиться с моим начальником?
- Нет. На этот вопрос я ответил уже дюжину раз в дюжине писем. Земля вредно действует на мою нервную систему. Такое потрясение мне уже не под силу. Поэтому я и живу здесь. На Земле слишком тесно, там полно бюрократов. Это совершенно нездоровое место и страдает к тому же от такого количества массовых психозов, что их не перечислишь. Что бы ни хотел мне сказать ваш начальник, вы можете сказать вместо него, и я отвечу вам, и вы передадите ему ответ.
- Обычно, - произнес он, - такие вещи решаются на уровне отдела.
- Мне очень жаль, и поэтому я готов, если потребуется, оплатить кодированную курьер-грамму отсюда на Землю.
- Ответ слишком дорого обойдется Департаменту. Наш бюджет невелик, вы меня понимаете?
- Ради Бога, я оплачу и ответ! Только прекратите забивать мне почтовый ящик письмами, которые до сих пор странным образом именуются почтой наземной доставки.
- Нет! Ни в коем случае, - в его тоне зазвучали панические нотки. - Прежде подобным образом никогда не поступали. Человеко-часы, затраченные на решение вопроса об оплате вашего ответа, окажутся слишком дорогостоящими!
Я глубоко вздохнул о твоей судьбе, мать-Земля. Что за чудесные создания оккупировали тебя? Вот правительство - оно рождается, сторожит границы, потом наступает пора затвердения, специализации, рождаются слои управления и цепи команд. Да-да, об этом говорил еще Макс Вебер. Он считал бюрократию неизбежным результатом эволюции всякого учреждения, и он считал, что это хорошо. Если считаете нужным, после последнего Слова поставьте запятую, добавьте восклицание "Боже!". Потому что в истории любой бюрократии наступает время, когда система начинает пародировать саму себя. Вспомните, что сотворила застрявшая машина громадной Австро-Венгерской империи с Кафкой, а русская - с Гоголем. Бедняги, они потеряли разум. И вот теперь я видел перед собой человека, выжившего в общении с бесконечно более сложной структурой. Это указывало на то, что его умственные способности находятся на самом низком уровне, и он эмоционально уравновешен, или, наоборот, что он мазохист с железной волей. И поэтому, мать-Земля, я внутренне рыдал о тебе в тот момент грандиозного парада, называемого Время: мимо проходят клоуны, и все знают, что где-то внутри их сердца навеки разбиты.
- Тогда скажите, что вам от меня нужно, и я отвечу вам сразу на этом самом месте, - меня все в нем начинало раздражать.
Он вытащил из внутреннего кармана запечатанный конверт, украшенный многочисленными штампами и значками службы безопасности, которые я не стал внимательно изучать даже после того, как он передал конверт мне.
- В случае, если вы откажетесь вернуться вместе со мной на Землю, я должен вручить вам это.
- А если бы я согласился лететь, что бы вы сделали с конвертом?
- Вернул бы его начальнику.
- Чтобы он вручил его мне?
- Вероятно.
Я разорвал конверт и вытащил листок бумаги.
В сумеречном свете вечера я поднес листок поближе к глазам, чуть прищурившись. Это был список шести имен, и я тщательно следил за выражением лица чиновника с Земли, пока читал его.
Это были имена людей, которых я ненавидел или любил из давно покрывшегося пылью списка некрологов.
А кроме того, все они фигурировали на шести фотоснимках, которые мне в недалеком прошлом довелось узреть.
Я выдохнул облачко дыма, свернул лист, положил его в конверт и опустил его на стол между нами.
- Что все это должно означать? - поинтересовался я немного спустя.
- Все они - потенциально живы. Я прошу вас уничтожить список при первой же возможности.
- Ладно. А почему они считаются потенциально живыми?
- Потому что были похищены их Воспроизводящие Ленты.
- Каким образом?
- Мы не знаем.
- И вы прилетели сюда…
- …потому что вы единственная зацепка, которую мы смогли обнаружить. Вы знали их всех.
Первой моей реакцией было недоверие, но я не подал виду и ничего не сказал. Воспроизводящие Ленты, как я полагал, невозможно было украсть или раздобыть каким-то иным способом. Тридцать дней длится их короткая жизнь, а потом не остается и следа. Я сам пытался добраться до такой Ленты однажды - и ничего не вышло. Их охранники не поддаются подкупу, их хранилища абсолютно недоступны.
И по этой причине я тоже никогда теперь не посещаю Землю. Я не переношу необходимости носить воспроизводящую панель даже короткое время. Все рождающиеся на Земле получают такую панель с первого дня жизни - она подсаживается в их тела. Лица, посещающие Землю или временно живущие там, обязаны носить панель, пока не покинут Землю.
Эти панели транслируют электромагнитную матрицу нервной системы. Они записывают подвижный отпечаток человеческого бытия, каждый из которых так же уникален, как и отпечатки пальцев. Их назначение - передать финальное состояние матрицы в момент смерти человека. Смерть - спусковой крючок, пуля - психика человека, цель - сенсоры машин. Это очень сложная и громоздкая машина, и она записывает принятые сигналы на отрезок Ленты, который спокойно умещается на вашей ладони. Все, чем был человек или надеялся быть, теперь станет весить меньше унции. И через тридцать дней Ленту уничтожают. Так-то вот! И все.
Но бывали случаи - очень редкие и хранящиеся в секрете, - когда Ленты постигала иная участь. Назначение всего сложного и дорогостоящего процесса состоит в следующем: имеются люди, которые, умирая внезапно, во время пребывания на планете Земля, уносят в эту слезную долину небытия информацию, необходимую экономике-технологии или национальным интересам Земли. Вся система воспроизведения и направлена на возвращение этих ценных данных. Но даже сверхмощная машина не в состоянии извлечь из Ленты всю необходимую информацию. Поэтому у каждого носителя панели берется и замораживается образец ткани. Эту ткань вместе с Лентой хранят тридцать дней и тоже уничтожают. Если необходимо совершить воспроизведение, то из образца ткани выращивается целое новое тело с помощью РУРа, Резервуара Ускоренного Роста, которое полностью дублирует старое. Но мозг нового тела - чистый лист. На этот чистый лист накладывается записанная матрица сознания, и новый индивид обладает теперь всеми мыслями и памятью погибшего оригинала вплоть до самого момента смерти. И он способен сообщить информацию, которую Мировой Конгресс намеревался воспроизвести. Вся система находится в квадратной, в четверть мили площадью, крепости в Далласе и охраняется как зеница ока.
- Вы полагаете, что это я похитил Ленты? - спросил я.
Он скрестил и снова расправил ноги и отвел взгляд в сторону.
- Согласитесь, что здесь имеется некая система, и она каким-то образом связана с вами.
- Все это так, но я не крал Лент.
- Но согласитесь, что однажды вы уже были под следствием по обвинению в попытке подкупить работника правительства и получить в свое владение Ленту вашей первой жены, Кэтрин?
- Это зафиксированный факт, и я не буду его отрицать. Но обвинение было отброшено.
- Верно. Вы могли позволить себе нанять слишком много отличных адвокатов, и Ленту вы, в конце концов, так ведь и не получили. Но позже она была похищена, и лишь годы спустя мы обнаружили, что она не была уничтожена в назначенный расписанием день. Вас к этому делу мы не могли привязать никоим образом. Но и связаться с вами тоже не могли.
Я улыбнулся, заметив, как он сделал ударение на слове "связаться". У меня тоже есть своя система безопасности.
- И что же, по-вашему, я сделал бы с Лентой, если бы завладел ею с некоей целью?
- Вы богатый человек, мистер Сандау, один из немногих, кто может позволить себе дублировать оборудование для воспроизведения. И ваше обучение…
- Признаюсь честно, что такое желание у меня однажды было. Но поскольку я не получил Ленту, то попытка так и не была осуществлена, к сожалению.
- Тогда как вы объясните остальные происшествия? Последовательные хищения, происходившие на протяжении веков. И все они касаются ваших друзей.
- Я не обязан ничего объяснять. И тем более вам. Но я скажу вот что: я их не трогал. И до настоящего момента даже не имел понятия о том, что они похищены.
"Но великий Боже! Это же та самая шестерка!"
- Принимая во внимание ваше утверждение за правду на настоящий момент, - продолжал он, - не могли бы вы дать нам какой-нибудь ключ к вопросу: кто так заинтересован в этих людях, чтобы пойти на подобные криминальные действия?
- Не могу вам ничем помочь, - ответил я, видя в своем воображений Остров Мертвых и понимая, что мне самому придется выяснять эту загадку.
- Мне кажется, - произнес Бриггс, - что я должен напомнить вам о том, что это дело не будет закрыто до тех пор, пока мы не добудем достоверных сведений о местонахождении Лент.
- Понимаю, - согласился я. - Не скажете ли, сколько незакрытых дел на счету вашего Департамента к настоящему моменту?
- Количество не имеет значения. Дело в принципе. Мы никогда не сдаемся.
- Нет, просто я слышал, что таких дел мало, - заметил я, - и все они очень уж заросли пылью.
- Как я понимаю, вы отказываетесь сотрудничать с нами?
- Не отказываюсь. Просто не в состоянии, так как ничего не могу вам рассказать.
- И на Землю вы со мной не вернетесь?
- Чтобы ваш шеф повторил все, что вы мне только что сказали? Нет, спасибо. Передайте ему, что я очень сожалею. Скажите, что я помог бы, если бы был в силах.
- Хорошо. Тогда я подумаю. Мне пора. Благодарю за обед.
Льюс Бриггс поднялся.
- Останьтесь до утра и отлично выспитесь в удобной кровати, - предложил я ему.
Он покачал головой:
- Спасибо, не могу. Я должен отчитываться за каждый день, проведенный на задании.
- А как считаются дни, когда вы в субпространстве?
- О, это сложная система, - ответил Бриггс.
Итак, я принялся ждать почтальона. Это большая факсимиль-машина, которая превращает полученные по лучу сообщения в письма и передает их Секару, а тот их сортирует и опускает в мою приемную корзинку. Тем временем я готовился к посещению Иллирии. Я проводил Бриггса до самого взлетного поля, видел, как он сел в корабль, и проследил за взлетом по своей системе мониторов, пока его корабль не покинул систему Вольной. Я предполагая, что в один прекрасный день я снова увижу Бриггса или его начальника, если мне удасться и в самом деле разузнать, что происходит, и вернуться потом домой. Мне стало ясно, что кто бы ни ждал меня на Иллирии, банкетов в мою честь он давать не станет. Вот почему подготовка состояла в основном в выборе оружия. Пока я перебирал и откладывал смертоносные игрушки младшего разряда из моего арсенала, я размышлял о воспроизведении Лент.
Бриггс был прав, конечно. Только очень богатый человек может продублировать дорогое воспроизводящее оборудование - такое же, что упрятано в Далласе. Потребуется и некоторая исследовательская работа, потому что тонкости процесса до сих пор содержались в строгом секрете. Я искал подходящие кандидатуры среди моих конкурентов. Дуглас? Нет. Он меня ненавидел, но к таким изощренным способам, чтобы разделаться со мной, прибегать бы не стал. Креллсон? Этот пошел бы на все, если бы мог, но я держал его под таким скрупулезным наблюдением, что был уверен - ничего столь масштабного он не предпринимал. Леди Гноил с Ригаля? Практически она впала в старческое слабоумие. Империей руководят дочери, а они вряд ли пойдут на такие расходы ради мести. И в этом я тоже был уверен. Кто же тогда?
Я проверил свои записи - в них финансовые операции такого масштаба не отмечались. Поэтому я послал курьер-грамму в Центральное Региональное Отделение Местного астрорайона. Но прежде чем пришел ответ, я получил сообщение от Марлинга - ответ на мою депешу с Дрисколла.
"ПРИЛЕТАЙ НА МЕГАПЕИ НЕМЕДЛЕННО".
Вот и все. Никаких формальных украшений, характерных для стиля пейанца. Одно лишь повелительное наклонение. Значит, требовалось поспешить. Или Марлингу стало хуже, что я мог предполагать, или мой запрос вызвал большие волны.
Я приказал послать курьер-грамму о моем вылете и отправился в путь.