Хадди, Хадди… Где-то в середине Слепого Пятна стоял он сейчас – виртуальный персонаж, оживленный волею необъяснимого случая. Хадди стоял где-то за рекой Окой, на том самом месте, которое еще совсем недавно называлось Ленинским районом, и вдруг переменило свой рельеф, своих обитателей и даже свою историю. Стоял совсем недалеко – можно было бы связаться с ним по мобильному телефону – если, конечно, у Хадди был бы телефон. Забавная мысль… А ведь наверняка ассирийцы хапнули в своих налетах на Нижний несколько мобилок – не могли не хапнуть. Интересно, доходят ли сейчас на эти мобилы звонки? Вряд ли…
Скрип тележных колес, двигающихся по дороге, стал громче, хлысты мушкенов, подгоняющих тягловых рабынь, щелкали в воздухе как хлопки пневматических ружей. Матерь Божья, сколько здесь людей… Повозки двигались непрекращающейся вереницей, хвост которой скрывался за горизонтом. Игорь вгляделся внимательнее – что там везут? Ого, похоже здесь не только сельхозпродукция. Здоровенная телега, груженая зелеными деревянными ящиками. Белые буквы на стенках. Русские буквы, само собой. А в следующей телеге просто автоматы Калашникова – без ящиков, россыпью. Понятно, боевые трофеи… Вот и говорите мне после этого, что выход клозета из-под контроля – это случайность. Черта с два! Все здесь тщательно спланировано. Интересно, грамотеи Ашшура уже придумали клинописный значок для обозначения огнестрельного оружия? И как "боги" Ассирии вообще контролируют эти клинописные записи? Наверное, у них на серверах стоит программа для перевода. Ассирийско-русский словарь. Впрочем, все это абсолютная условность. Разговаривают-то все юниты все равно по-русски. Нетрудно в этом убедиться прямо сейчас – стоит лишь прислушаться.
Игорь двинулся вперед – ближе к дороге. Приблизился к группе людей, суетившихся у опрокинувшейся на бок повозки. Ругань здесь стояла несусветная – бородатый писец-авелу крыл на чем свет стоит нерасторопных слуг-мушкенов, те, в свою очередь, отвешивали пинки рабыням-варду, пригоршнями собирающими рассыпавшиеся финики. Конечно, матерные выражения никто не применял, преобладали такие фразы как "Вонючее отродье скишшу" и "Руки, слепленные из рабского навоза", однако это был чистой воды русский язык.
Ну конечно – эта версия клозетной игры полностью подогнана под русских клиентов. Русифицирована. В Америке, например, ассирийцы говорят на английском. Можно не сомневаться.
Вечер… Здесь, как и в Дикой стране, тоже был поздний вечер. Солнце уже спустилось за горизонт, сумерки медленно обволакивали серой мглой остров Ашшур. Скоро настанет ночь. Это хорошо. Ночью не так жарко. Можно будет скинуть с себя пропотевшую одежду и помыться перед сном. Спать, так хочется спать… Хотя поспать вряд ли удастся. Все последние ночи приходилось отражать нападения врагов. Позавчера – греки. Вчера – северяне. Эти-то куда суются, бессильные дикари? Может быть чувствуют, что скоро их острову придет конец? Пытаются сделать хоть что-то напоследок. Глупцы – им же хуже. Когда они растратят последние свои армии, можно будет брать их голыми руками.
Игорь усмехнулся, поскреб пальцами в бороде. Пора идти в казарму. Голова отчаянно чесалась – вши завелись, что ли? Целый день ходить в шлеме – не подарок, но что поделать… Так положено полководцу в военное время. Он снял шлем, ветерок слабо пошевелил его длинные волосы. Как хорошо, наверное, сейчас в Дикой стране. Там сейчас середина весны – холодновато, конечно, но все же лучше, чем одуряющий зной Ашшура.
Хочу в Дикую страну. Как славно было бы не завоевывать ее, не убивать ее слабых жителей, а просто тайно удрать туда. Навсегда. Жить там, и забыть нравы Ашшура, столь жестокие с точки зрения обитателей Дикого мира. Увы… Боги могущественны и неумолимы. Они всегда добиваются того, что хотят. Они дали своим жрецам новые заклинания – и теперь армии могут перемещаться не только с острова на остров, но и в за пределы Обитаемого мира. В Дикий мир, который, оказывается, тоже обитаем, и так богат, и так беззащитен, потому что слабы его боги.
Иштархаддон медленно брел по обочине вдоль дороги. Мила оторвалась от экрана и посмотрела на Игоря. Если бы не открытые глаза Игоря, она бы решила, что он заснул. Полчаса уже сидит неподвижно, и никакого толку. Ничего у него не выйдет, конечно. Жаль. Так хотелось надеяться на то, что у них получится…
– Гоша, ты как там? – спросила она. – Медитируешь, что ли?
Игорь вздрогнул. Он почти заснул на ходу – передвигал ногами автоматически, как не раз уже с ним бывало после трудного дня. Знакомый голос вывел его из забытья. Игорь заморгал, закрутил головой, остановился. Что это у него в руках? Шлем? А где же сенсорные перчатки? И почему он стоит на ногах? Он же должен сидеть в кресле?
Кто это с ним сейчас разговаривал? Ах да, Мила! Он оглянулся в поисках источника голоса. Где Мила? Где вообще находится он сам?
Как где? Это же место, знакомое тебе с самого рождения. Дикая страна Россия, Нижегородская область, Ашшурский район, Слепое Пятно. Центральные врата городской цитадели. Писать до востребования. Ку-ку, Гоша. Похоже, ты допрыгался.
Милена пристально уставилась на Гошу. Что-то с ним происходило. Он беззвучно шевелил губами, шаркал ботинками по полу, пальцы его, облаченные в перчатки, дергались. Взгляд Игоря впился в экран. А Иштархаддон на экране повернулся лицом к Игорю и таращился на него с видом совершенно ошеломленным, слишком живым для компьютерного юнита.
Игорь затряс головой, преодолевая сопротивление задеревеневших мышц. И кивнул.
Кивнул!
Мила поспешно нажала на клавишу "Enter". Вопль боли тут же раздался изо всех колонок. Мила перевела взгляд на экран и обомлела. Иштархаддон дергался и кричал. Милена рефлекторно схватила мышь и потащила изображение на себя, увеличивая масштаб до максимально возможного. Теперь она видела все в мельчайших деталях – Иштархаддон занимал треть экрана. Он упал на колени, изумленно вытянул перед собой руки, болезненно затряс ими. Кожа кистей его покраснела.
– Гоша, получилось? Ты связался с ним?!
Мила повернула голову направо и увидела, что кресло Игоря пусто. Игорь исчез. Только перчатки сиротливо лежали на столе. От них поднимался едва заметный дымок. Противно попахивало паленым.
– Игорь, ты где? – закричала Мила. – Ты там, на острове?
Никто не ответил ей. Иштархаддон даже не повернул головы. Поднялся на ноги, поднял с земли упавший шлем, водрузил его на голову и поплелся к мосту, ведущему к вратам.
ГЛАВА 8
– Игар? Это ты? – бормотал Иштархаддон. – Я узнаю твой голос. Где ты? Я тебя не вижу.
Хадди продирался сквозь толпу авелу и мушкенов, запрудившую площадку перед центральными воротами Ашшура. Горожане спешили войти в Ашшур до наступления полной темноты, оказаться под защитой гигантских крепостных стен. Здесь они чувствовали себя в безопасности – насколько это вообще было возможно в стране, воюющей день и ночь. Громила Иштархаддон рассекал сгрудившихся, едва двигающихся людей как ледокол "Ленин" льды Арктики. Он не обращал внимания на то, что кто-то поспешно пытается ему поклониться, что кто-то свалился ему под ноги и испытал на своих ребрах тяжесть его благородного сапога. Иштархаддон спешил. Интуиция, никогда не изменяющая ему, подсказывала, что скоро стоит ожидать наступления врагов. Конечно, братья Иштархаддона, заменявшие его, могли справиться сами. Могли… А могли и не справиться.
Хадди все еще лелеял свою мечту, появившуюся после единственного долгого путешествия в Дикую страну. Он хотел сбежать. Если бы он разбирался в политической терминологии современности, он мог бы назвать себя диссидентом. И уж никак не патриотом. Не было в жизни Ашшура ничего такого, за что он мог бы сражаться до последней капли крови. Ни Благородные, ни царь Ададашаред Девятый, ни даже боги царства не стоили не то что крови – даже ногтя Иштархаддона. И уж особенно боги – напыщенный гордец Ашшур и лживая потаскушка Иштар, пообещавшая Иштархаддону царство и бросившая его, как только дело запахло паленым.
Хадди не хотел иметь здесь больше никаких дел. Теперь он ясно понимал, почему так и не взял никого в жены, хотя по долгу продолжения рода обязан был сделать это уже одиннадцать лет назад. Не нравились ему эти безобразные бабы. Он сопротивлялся тому, чтоб возлечь на ложе с этаким бурдюком жира, лишенным малейшего ума. Сопротивлялся всегда, еще не зная того, что могут существовать другие женщины – красивые и умные (уродливо тощие и безумные с точки зрения любого другого, здравомыслящего авелу).
Хадди хотел Милену. Он не знал, любил ли ее. Он до сих пор так и не понял по-настоящему, что означает это странное слово – "любовь". Он просто не мог смотреть ни на одну женщину кроме нее. Она приходила к нему каждую ночь. Во сне.
– Милена жива и здорова, – сказал Игорь. – Пока жива. И пока здорова. Но ваши боги устроили ужасную заварушку в нашей стране, и я не знаю, останемся ли в живых все мы.
– Ты где, Игар? – рявкнул Итархаддон. – Почему я не вижу тебя? Ты прячешься от меня, потому что боишься моего гнева?
– Да пошел ты со своим гневом… Я внутри тебя.
– Как – внутри? – Хадди растерянно остановился, пощупал руками свой живот. – Я что, проглотил тебя?
– Да не проглотил, дурень! Тело у нас сейчас общее – одно на двоих. А вот разум удвоен. Ты можешь меня слышать и разговаривать со мной. При этом даже не обязательно открывать рот. Просто думай – и я услышу твои мысли.
– Как ты сумел так сделать? И зачем ты так сделал? Мне это не нравится – два разума в голове. Меня и один вполне устраивал.
– Долго объяснять, Хадди. Мне помогла Милена.
– Милена… – Бородатая физиономия Иштархаддона расплылась в счастливой улыбке. – Я хочу ее увидеть.
– Если ты хочешь увидеть Милену, то нужно восстановить прежний порядок. Мы должны снова сделать так, чтобы воины с островов не могли выходить в Дикий мир.
– И как же ты собираешься сделать это? – проворчал Иштархаддон.
– Не знаю. Пока не знаю. Мне нужно освоиться здесь, в Ашшуре. Посмотреть на все твоими глазами. Но одно я знаю точно – нам нужен Цветок Юности. Необходимо довести это дело до конца.
– Цветок Юности – это козни богини Иштар, – раздраженно сказал Хадди. – Я больше не верю Иштар. Она обманула меня. Она больше не разговаривает со мной, даже после того как я принес в жертву трех рабынь.
– Цветок Юности – это не Иштар. Это работа Милены. Она притворялась самой Иштар, чтобы ты ей поверил. Если бы ты завершил создание Цветка и использовал его, может быть, не случилось всех этих мерзостей.
– Как Милена могла командовать мной из Дикой страны? Она что, богиня?
– Нет. Это я – бог. А она только помогает мне.
– Ты – бог? – презрительно хмыкнул Иштархаддон. – Ты – всего лишь человечишка, жалкий в своей слабости.
– Ваши боги – тоже люди. Они развлекаются, они играют в свою игру, а вы поклоняетесь им и тупо выполняете их команды – даже самые идиотские.
– Не говори так, – испуганно пробормотал Иштархаддон. – Великие боги сидят на верхнем небе. Они слышат все, что мы думаем. Они накажут меня за такие слова – и тебя вместе со мной.
– Ни хрена они не слышат. Ты для них – всего лишь крохотная фигурка, один из многих тысяч безликих и безмозглых воинов. Я знаю о ваших богах такое, что ты и представить себе не можешь. Но я не буду тебе пока этого рассказывать – боюсь, что ты спятишь. Я хочу лишь одного: поверь, что я – тоже игрок. А, стало быть, я – бог. Я знаю, как устроен ваш мир.
– Хорошо, бог Игар, – сказал Хадди с неожиданной кротостью. – Я буду слушаться тебя. Я обещаю тебе свою помощь. Но чем ты вознаградишь меня за верное служение?
– Чего бы ты хотел, Иштархаддон? – спросил Игорь, невольно придав своей речи возвышенные интонации.
– Я хотел бы остаться в вашей стране. Дикой стране. Я хочу жить там.
– Так и будет. Я обещаю тебе это.
– И мы снова станем там с тобой разными людьми? Я буду свободен в своих поступках? Ты отпустишь меня, бог Игар?
– Да, – твердо сказал Игорь.
Сказать по правде, он вовсе не был в этом уверен. Но это не было так уж и важно. Будущее – это будущее. Дай Бог вообще дожить до него. Главное – сделать то, что нужно сделать сейчас. А там посмотрим.
– Иштархаддон, иди к храму Иштар Говорящей, – приказал он.
– Но я должен вернуться к своему кисиру. Если я не сделаю этого, то меня объявят предателем и убьют…
– Ты и так уже предатель. Ты предал своих бессовестных богов и свою жестокую страну в мыслях. Теперь осталось лишь подчинить свои поступки тому, что уже очевидно. Ты сделал свой выбор, Хадди, и выбор этот правильный. Не сопротивляйся ему.
– Хорошо, – кивнул головой Иштархаддон. – Я буду делать все так, как ты говоришь, Игар. Только не вздумай обмануть меня. Иначе я найду и убью тебя – в какой бы ты стране ни жил и каким бы богом ты ни был.
Иштархаддон поправил шлем на голове, подтянул пояс, на котором висел меч, и свернул на улицу, ведущую к кварталу рода Слышащих Иштар.
* * *
Игорь не верил своим глазам. Они проходили мимо армии конных воинов. Всадники заняли половину большой площади, бородатые военачальники-авелу с громкими криками выстраивали их в ряды и раздавали им оружие. Нетрудно было догадаться, что конники – отнюдь не ассирийцы. Нечесаные растрепанные бороды, неподобающие воинам Ашшура. Кожаные штаны, грязные кафтаны с длинными рукавами. Изогнутые луки из связанных козьих рогов, веревочные арканы. Однако слушались эти чужеземцы безропотно. Более того – они старательно пытались выполнить трудные для них команды выстраивания рядов конницы.
– Это что, скишшу? – изумленно спросил Игорь.
– Скишшу.
– Невероятно! Как они сюда попали?
– Их взяли в плен.
– Но почему же их не убили? Вы же обычно убиваете пленников?
– Ассирия велика и могущественна, – надменно произнес Иштархаддон. – Ассирия напала на страну диких всадников и взяла там тысячи пленных. Царству скишшу осталось существовать совсем недолго – уже две трети острова находится под владычеством царя Ашшура. А потом настанет очередь Северного острова. Теперь не убиваем пленных воинов – мы обращаем их в свои армии. Мы научились делать это.
– Опять заклинания какие-нибудь? – осведомился Игорь с легкой брезгливостью.
– Заклинания! – сказал Хадди восторженно. – Воины при помощи заклинаний сразу становятся послушными нам. Они нужны нам для завоевания Дикого мира. Мы завоюем Дикую страну, и не будет равных великому царству Ашшура во всем обитаемом мире…
– Эй, Хадди! Напрасно ты так радуешься, – осадил его Игорь. – Не забывай – ты теперь играешь в нашей команде. Ни к чему нам превращать цивилизованный мир, который ты называешь диким, в кучу дерьма, подобную вашим островам. Все, что на руку твоим богам, играет против нас.
– Ах да, извини, – стушевался Хадди. – Слушай, Игар, я не могу понять, что со мной происходит. Я житель Ашшура – для меня привычно радоваться тому, что приносит пользу моему царству. Но в то же время я чувствую, что все это мне глубоко противно. Я признаюсь тебе в совсем странном – когда я оказался в вашей стране, я вдруг почувствовал, что это – то место, где я должен жить. Иногда мне кажется, что судьба подшутила надо мной – я родился совсем не в том, месте, где должен был родиться…
"Вот она – психология юнита, – подумал Игорь. – Мысли юнита, бунтующего против собственной игры".
– Ты – это я, – сказал он. – Я, рожденный в этом выморочном месте – Ашшуре. Потому-то ты и чувствуешь себя здесь так плохо. А я – это ты. Чем более едины мы будем с тобой, тем лучше у нас будет получаться все, что мы делаем.
Храм Иштар возвышался над домами огромной пирамидой, вереница красных точек обрисовывала контуры его верхней площадки – это жрецы зажгли факелы. Иштархаддон топал к храму – сосредоточенный и мрачный. Он на ходу ощупывал рукоять меча, готовясь выхватить его в любой момент. Он взял бы меч в руку заранее, но недопустимо разгуливать по городу с оголенным клинком. Его могут заподозрить в дурных намерениях.
Не нравилось ему все это. Не нравилось.
Он всегда был самостоятельным в гораздо большей мере, чем все окружающие его люди – от раба до богатого вельможи. Он покидал свой кисир, оставляя командовать братьев. Он саботировал обычаи, предписанные для соблюдения горожанам и с плохо скрываемым презрением относился к большинству Благородных. Ему сходило с рук многое такое, за что другого давно уже скормили бы львам. Иштархаддон знал причину этого. Ему покровительствовала богиня Иштар. Она укрывала его от гнева царских прислужников.
Покровительствовала. И перестала покровительствовать – после той злопамятной битвы с персами. Теперь Иштархаддона спасало от казни только то, что царство непрестанно воевало: слишком большой роскошью было приносить в жертву хорошего, хотя и строптивого полководца. Но Хадди знал – дни его сочтены.
Игар перевернул все с ног на голову. Он сказал, что Иштар никогда не была покровительницей Иштархаддона. Хадди горько было услышать такое. Но и сладко тоже – теперь ему хотелось верить, что истинный источник его силы – Милена. Милена… Он должен снова услышать ее голос. Он должен пробиться в тайную сокровищницу храма и создать Цветок Юности. Это будет непросто.
Когда Игорь увидел, что творится перед храмом Иштар Говорящей, он испугался не на шутку. Он вздрогнул. Или вздрогнул Хадди – все-таки тело принадлежало ему? Неужели и неустрашимый Иштархаддон мог испугаться?
Два десятка вооруженных копьями пехотинцев выстроились в шеренгу на площади, освещенной огнем факелов. Они намертво перекрыли проход к задней стене. Загородили собой пятерых жрецов, облаченных в белые льняные одежды и войлочные клобуки с лентами. Впереди всех стояли два авелу с автоматами Калашникова. Оружие Дикого мира смотрелось в руках воинов Ашшура не более экзотично, чем, к примеру, в руках полудиких афганских пуштунов.
Хадди остановился в десяти шагах от шеренги. Убрал руку с меча – ни к чему раздражать автоматчиков. Отвесил поклон – низкий, подобающий случаю.
– О великие слуги богини Иштар! – произнес он громко. – Да ниспадет на вас благословение Матери Матерей. Да будет дана вам сила Львицы Львиц! Я – благородный Иштархаддон из рода Иштар Говорящей. Будет ли мне дозволено переговорить с глазу на глаз с братом моим, главным жрецом храма, Шамшининуртом?
– Изменник Шамшининурт заточен сегодня в темницу, – раздался голос одного из жрецов из-за спин воинов. – За темные помыслы и преступные деяния против сияющего бога Ашшура и царства его оный Шамшининурт будет предан жертвенной смерти завтра утром, в присутствии великого и грозного царя нашего, Ададашареда.
– Мой брат Шамшининурт – не изменник! – яростно взревел Хадди. – Это вы – изменники, обленившиеся выродки, рабские задницы! Именем Иштар, пропустите меня в храм, иначе я отрублю ваши лживые языки и скормлю вшивым варду!
Оба авелу одновременно направили стволы автоматов в грудь Иштархаддона.
– Именем Ашшура, взять преступника Иштархаддона, – скомандовал один из них. – Ежели будет непослушен, убейте его.
Четверо из десяти мушкенов двинулись вперед. Ростом каждый из них был едва ли не на голову ниже Хадди, гладко выбритые лица исказило напряжение плохо скрываемого страха. Видимо, они не понаслышке знали, что представляет собой яростный Иштархаддон.