- Что, например?
- Что угодно, но не это, - я помолчал. - Каждый бъйорнн празднует два священных дня, друг Валентин: день, когда был основан его Дом, и день, когда его собственный Узор был принят Домом. Первый праздник отмечался, когда мы летели сюда с Ахерона, второй для меня наступит через тридцать два дня. Теперь вы понимаете?
- Не совсем, - ответил Хит. - Когда у нас праздник, мы дарим друг другу подарки, а не грязь.
- Это не грязь. Это священная земля с места, где родилась Первая Мать Дома Крстхъонн, та, что дала начало потомству с ее точным Узором.
- Вроде святой воды для католика, - заметил Хит.
- Святая вода - просто символ, - ответил я. - Это настоящая земля.
- Что вы собираетесь с ней сделать? - спросил Хит.
- Сначала снова позаимствую у вас режущее оружие.
- Зачем?
- Я пущу себе кровь, чтобы моя плоть слилась со священной землей в знак моей преданности Дому Крстхъонн.
- Вы уверены, что говорите не о самоубийстве? - с подозрением спросил он.
- Нет, друг Валентин, - ответил я. - Это религиозный ритуал.
- Мне казалось, что самоубийство - тоже религиозный ритуал.
- Этот важнее.
- Ладно, - сказал он. - А потом что?
- Потом я покрою свое тело этой землей.
- Предполагаю, что в этом тоже есть какой-то смысл, - сухо сказал он.
- Это следующий символ моего соединения с первой Матерью, - ответил я. - И кроме того, я должен спеть три молитвы: одну - к ней, одну - к Дому, и одну - к Матери Всего Сущего.
- И это все?
- Потом я соберу землю и мы ее атомизируем.
- Мне кажется несколько расточительным выбрасывать ее, если уж она такая святая, - предположил Хит.
- Но я оскверню ее прикосновением, - объяснил я. - Поэтому она уже будет не святая, а мирская. Счищая ее с себя, я очищусь на год вперед.
- А что делали ваши соотечественники до того, как у них появились атомизаторы? - спросил Хит.
- Это было и до того, как мы разработали космические полеты. Мы просто возвращали землю на то место, откуда она была взята. Даже в наши дни те из нас, кто остался на Бенитаре II, обычно предпочитают совершать ритуал на месте рождения Первой Матери.
- А женщины вашей расы тоже его совершают? - заинтересованно спросил Хит.
- Нет, - сказал я. - Зачем такой ритуал тем, кто уже чисты и священны?
- А вы у них так, мимо проходили, да?
- Не понял.
- Это несущественно, - он помолчал. - А почему вы так волновались, Леонардо? Что случилось бы, если бы в коробке оказались, скажем, перчатки или конфеты?
- Это значило бы, что я навек отлучен от святых таинств моей расы, - сказал я.
- Я думал, ваша Мать Узора уже отвергла вас.
- Меня отвергли физически. Если бы она не прислала мне святую землю, я был бы изгнан также и духовно. Моя душа обречена была бы одиноко блуждать, всеми покинутая, до конца вечности.
- Ну, теперь мне хотя бы понятен ваш радостный вопль, - заметил Хит. - У этой церемонии есть название?
- Праздник Первой Матери, - ответил я.
- А на день рождения вам пришлют еще одну коробку с грязью?
- Это будет не мой день рождения, - объяснил я, - а день моего Признания. Это радостный праздник.
- Чем он отличается от праздника Первой Матери?
- Когда я на родине, устраивается роскошный пир.
- И все? - удивленно спросил он.
- В сложной церемонии повторяются Клятвы Дому и Семье, и тем самым подтверждается моя верность Дому.
- И как она пришлет вам это? - спросил он со смехом.
- Когда мужчина-бъйорнн уже не живет на Бенитаре II, единственным символом подтверждения верности остается пир. Моя Мать Узора пришлет мне растения, выращенные на ее собственных полях, и съев их, я тем самым скреплю наши узы.
- Наверное, это совсем не то по сравнению с праздником, который устраивали для вас дома, - заметил Хит.
- Совсем не то, - согласился я. - Но личное счастье не имеет значения. Дом - это все.
- Если вы так считаете.
- А теперь можно позаимствовать режущее орудие, с вашего разрешения? - спросил я.
Он кивнул, прошел на камбуз и тотчас же вернулся с ножиком.
Я вытянул руку над землей Первой Матери и помедлил, прежде чем проколоть палец.
- Вас не расстроит вид крови, друг Валентин? - спросил я - Только моей собственной, - спокойно ответил он.
Я сделал надрез, и моя кровь тонкой струйкой полилась на священную землю.
- Лиловая? - сморщился Хит.
- Не у всех кровь красная, - ответил я.
- Дать вам бинт или что-то еще?
- Скоро остановится, - уверил я его, и мгновение спустя кровь действительно перестала течь.
- Надеюсь, следующую часть церемонии вы проделаете в сухом душе, - предложил Хит.
- Да, если вы не возражаете.
- По правде говоря, настаиваю, - ответил он. - Терпеть не могу пачкотни.
Я его поблагодарил, дождался, пока корабль покинет Граустарк и отправится в путь на Дальний Лондон, а затем закончил Праздник Первой Матери в уединении сухого душа.
Я надеялся, что во время путешествия Венциа расскажет о Черной Леди еще что-нибудь, но оказалось, что он уже рассказал нам все, что знал. Это, однако, не мешало ему без конца говорить о ней, потому что он был одержим навязчивой идеей встретить ее и узнать ответ на свой вопрос.
Хит продолжал смотреть на это скептически. Он каждый раз присоединялся к разговору, вставлял уместные замечания и говорил о Черной Леди, будто она была именно той, в которую верил Венциа - но между беседами снова почему-то обретал уверенность в том, что она на самом деле инопланетянка, или в крайнем случае - обычная женщина со сверхъестественными возможностями телепатии.
Что касается меня, то я был так утешен тем, что моя Мать Узора не обрекла мою душу на вечную ссылку, что даже положение изгнанника, которому никогда нельзя будет вернуться в родной мир, стало легче переносить. Чтобы отвлечься от размышлений о собственном неприятном положении, я сосредоточился на наших поисках Черной Леди, пытаясь вытеснить из головы все мысли о Доме и Семье.
Когда остальные спали, я снова пытался запечатлеть ее черты, хотя мои убогие художественные способности снова меня подводили. Один раз я даже попытался нарисовать ее, как бъйорннку, с белой кожей, лишенной Узора, в черной одежде, с безукоризненными чертами, печальными глазами - воплощенное Божество, перенесенное тушью на бумагу… но когда закончил, она оказалась совсем не похожей на Мать Всего Сущего, и напоминала лишь бъйорннскую женщину без Узора на коже и с правильными чертами лица.
Почему-то я понял, что Черная Леди, откуда бы она ни была, и что бы ни искала, приходит не за бъйорннами, а только за людьми.
Я написал еще одно письмо своей Матери Узора, поблагодарил ее за дар и рассказал о том, что мне стало известно, заранее зная, что она не ответит. Я написал также своей Узорной Паре, официально дал ей развод (хотя с момента моего изгнания развод совершался автоматически), и пожелал ей удачи с бъйорнном, которого ей подберут после меня. Как ни жалел я себя, но это чувство было ничто в сравнении с сочувствием к той, чья жизнь будет перекроена заново так поздно. Возможно, пройдут годы, прежде чем Дом найдет и одобрит подходящий для нее Узор, а до тех пор она останется неоплодотворенной. (Или еще хуже, Дом в мудрости своей может решить, что она слишком долго впустую растрачивала свою юность, и даст ей в пару бъйоррна с Узором, не дополняющим ее Узор, как положено.
Тогда рано или поздно может появиться дитя с неподходящим для Дома Узором, и ей придется безвинно страдать уже из-за двоих изгнанников.) Будучи в таком мрачном настроении, я снова попытался овладеть своими эмоциями, и вернуться мыслями к Черной Леди. Хит спал, но Венциа, который спокойно читал книгу из электронной библиотеки компьютера, заметил и мое волнение, и светлеющий оттенок кожи.
- С вами все в порядке, Леонардо?
- Да, друг Рубен.
- Вы уверены? Вы выглядите расстроенным.
- Мне уже лучше.
- Не буду вмешиваться, - сказал он, пожав плечами, и помолчал. - Можно, я задам вам вопрос о вашем друге мистере Хите?
- Пожалуйста, друг Рубен.
- Он действительно намерен ограбить Аберкромби?
- Я в этом совершенно уверен, друг Рубен.
- Досадно.
- Согласен, - сказал я. - Кража противоречит моральным и гражданским законам.
Венциа ответил улыбкой.
- Я имел в виду, что он пригодится нам в поисках Черной Леди. А если он попытается ограбить Аберкромби, то вероятнее всего, угодит в тюрьму. Полагаю, что в усадьбе Аберкромби современнейшая система охраны.
- Я думаю, что друг Валентин способен удивить и вас, и мистера Аберкромби, - сказал я.
- Возможно, - Венциа сменил тему. - Интересно, почему он так скептически настроен.
- Вероятно, потому, что видел ее не в тех обстоятельствах, в которых столкнулись с ней вы, - предположил я.
- Вы тоже, - заметил Венциа. - Но похоже, вы без проблем принимаете ее, как есть.
- Это верно, - согласился я.
- В его распоряжении те же факты, что и в вашем, - озадаченно продолжал Венциа. - Почему он не делает тех же выводов?
- Наверное, потому, что всегда полагался только на себя и не нуждается в вере в нечто более могущественное.
- А вы?
- Я верю и полагаюсь на тех, кто сильнее меня. Меня так воспитали, - объяснил я.
- Интересно…
- Что, друг Рубен?
- Почти все, с кем она, когда бы то ни было, сближалась - люди, вполне уверенные в себе. Интересно, во что они верили?
- Я думаю, нам придется спросить у следующего, - ответил я.
- Если мы успеем к нему добраться, - сказал Венциа, нахмурившись.
- Вас послушать, она чуть ли не убийца, - сказал я. - Но мы оба знаем, что это не так.
- Мне все равно, кто она. Меня интересует то, что она знает.
Я мысленно снова представил ее лицо.
- Кажется, меня больше интересует, чего она хочет, - ответил я.
- Чего она хочет? - повторил он. - Смерти, чего же еще?
- Я так не думаю, друг Рубен.
- Почему?
- Если бы она жаждала смерти героев, то наверняка уже пресытилась бы.
- Некоторые никогда не пресыщаются, - сказал Венциа.
- Я не могу забыть ее глаза, печаль в лице, исходящую от нее почти осязаемую тоску, - возразил я. - Меня не покидает чувство, что она что-то ищет, и еще не нашла.
- Ищет? Чего?
- Я не знаю, - ответил я честно.
Мы еще несколько минут поговорили о чем-то незначащем. Потом Венциа отправился в нашу каюту спать. Я остался один размышлять о Черной Леди, и обнаружил, что я надеюсь. Надеюсь, что она когда-нибудь найдет то, что ищет, и тогда, наконец, вечная печаль покинет ее черты.
Глава 16
Оказавшись на Дальнем Лондоне, я явился в галерею Клейборн, где Гектор Рейберн сообщил мне, что Тай Чонг была арестована в прошлое воскресенье, за участие в мирной демонстрации протеста против нарушений прав инопланетян в соседнем мире, на Кенникотте VI. Она отказалась уплатить залог и должна была отсидеть еще два дня.
- Я предложил организовать уплату залога через Клейборн, - закончил он, - но она отказалась наотрез. Теперь сидит в каталажке и обращается с речами ко всем, кто согласен ее слушать. По-моему, она даже провела пресс-конференцию из камеры!
Его, видимо, очень забавляло ее поведение.
- Весьма прискорбно об этом слышать, друг Гектор, - посочувствовал я. - Наверное, заключение в кенникоттской тюрьме ее очень угнетает.
- Да она так в жизни не развлекалась! - ответил он со смехом. - Между прочим, я, кажется, должен вам обед.
- Сейчас только десять часов утра, - заметил я.
- Никогда не слышали о раннем обеде?
- Признателен за предложение, друг Гектор, но я в самом деле не голоден.
Он пожал плечами.
- Предложение остается в силе. Только предупредите с вечера.
- Непременно, - пообещал я.
- Ресторан, о котором я говорил вам в прошлый раз, закрылся, - продолжал он. - Но я слышал еще об одном, где обслуживают инопланетян.
Может, сегодня проверю, стоит ли туда идти.
- Вы очень внимательны, друг Гектор, - ответил я.
- Кстати, - доверительно поинтересовался он, - что за человек Валентин Хит на самом деле?
- Очень обаятельный человек, - сказал я. - Почему вы спрашиваете?
- Он нам уже сколько лет сдает краденые картины, - пояснил Рейберн.
- Просто интересно было узнать.
- Почему вы принимаете картины, зная, что они краденые?
- Да боже мой, все, что стоит украсть, за свою историю бывает украдено раз, а то и больше. По крайней мере, его картины трудно проследить.
- Как давно вы узнали, что Хит торгует крадеными произведениями искусства?
- Догадался, когда услышал, что он никогда не выставляет их на публичные аукционы.
- А Тай Чонг об этом знает? - спросил я, надеясь, что ответ будет отрицательным.
- Официально об этом не знает никто, - ответил Рейберн с многозначительной улыбкой. - И на вопросы властей все будут наверняка утверждать, что им ничего не известно.
Тут он понизил голос.
- Я сам говорю об этом с вами только потому, что мы коллеги, и вы, оказалось, коротко знакомы с Валентином Хитом.
- Знакомство с Валентином Хитом не значит, что я вор! - запротестовал я.
- Конечно, не значит, - утешил меня Рейберн. - Но с другой стороны вы же не остались невинным, как новорожденный младенец?
- Я никогда ничего не крал, друг Гектор.
Он усмехнулся.
- Я не сужу вас за аморальность, Леонардо.
- Судите, - настаивал я. - Вы говорите, что меня испортило общество Валентина Хита.
- Ну, полиция действительно обращалась к Тай Чонг по поводу вас, когда вы уехали с Шарлеманя.
- Произошло недоразумение. Я не сделал ничего плохого.
- О'кей, - он все еще улыбался. - Я вам верю.
- Мне кажется, что нет.
- Послушайте, я, наверное, вас расстроил, а я совершенно этого не хотел. Мы говорили о Хите.
- Мы говорили о том, знала ли Тай Чонг, что Хит продавал ей краденые картины, - поправил его я.
- Вы бы хотели услышать, что она ничего не знала и не участвовала в пикетах, борясь за ваши права?
- Я не подозревал, что она боролась за права бъйорннов, - сказал я, признательный за перемену темы.
- Бъйорнны, канфориты, раболиане - какая разница? Вы ж все, ребята, за равенство боретесь, правда?
- Бъйорнны не борются, - ответил я.
- Вы понимаете, что я имел в виду, - смутился он.
- Да, друг Гектор. Я понимаю, что вы имели в виду.
- Ну хорошо, - он направился к двери. - Я ушел. Встретимся во второй половине дня.
- Это должен быть весьма обильный обед, - заметил я.
- И к обеду, - усмехнулся он. - Не есть же всухомятку. Вы в самом деле не хотите присоединиться? Когда Тай Чонг вернется, пятичасовые обеденные перерывы выйдут из моды.
- Нет, спасибо, друг Гектор.
Он развел руками, помахал мне на прощанье и вышел на улицу.
Так как у меня не было определенного задания, а оба непосредственных руководителя отсутствовали, я все оставшееся утро просматривал каталоги аукционов за прошедшие две недели, безуспешно пытаясь встретить хоть одно изображение Черной Леди. Вторая половина дня ушла на исследование списков частных предложений, с тем же результатом.
Вечером я уже собирался уйти из галереи, когда позвонил по видеофону Малькольм Аберкромби.
- Я слышал, вы вернулись, - буркнул он, когда произошло соединение, и нас стало видно.
- Я приехал сегодня утром, - ответил я.
- Привезли картину Маллаки?
- Да.
- Так какого же черта не показываетесь?
- У меня сложилось впечатление, что вы и Тай Чонг еще не договорились о цене, - сказал я.
- Ну и что? Она попытается ограбить меня, я предложу свою цену, мы несколько часов поторгуемся, но всем известно, что в конце концов я ее куплю.
- Мне нужно спросить Тай Чонг, как поступить в данном случае.
- Ваш босс парится в тюрьме на Кенникотте, если вы еще не в курсе.
- Я знаю об этом.
- Тогда вы должны знать и о том, что ее выпустят не раньше, чем через несколько дней, - продолжал Аберкромби, гневно сверкнув глазами. - Я не могу столько ждать. Она нужна мне сейчас!
- У меня нет полномочий передать ее вам, - сказал я извиняющимся тоном. - В отсутствие Тай Чонг решение должен принять Гектор Рейберн.
- Где он?
- Не знаю.
- Завтра он будет в галерее?
- Да, будет.
- Возьмете у него разрешение, как только он покажется в дверях, - сказал Аберкромби, - и тут же явитесь ко мне с картиной. Ясно?
- Да, мистер Аберкромби, - сказал я. - Предельно ясно.
- До завтрашнего утра, - с угрозой произнес он и прервал связь.
Я вернулся на ночь к себе в комнату, а на следующее утро, получив согласие Рейберна, доставил картину Аберкромби, как тот и приказал.
Следующие два дня не были богаты событиями. Я продолжал искать изображения Черной Леди, но без успеха.
Утром того дня, когда Тай Чонг должна была вернуться, Хит разыскал меня в галерее.
- Привет, друг Валентин, - сказал я, поднимая взгляд от настольного компьютера. - Надеюсь, у вас все в порядке.
Он кивнул.
- А у вас?
- Вполне, - ответил я, удивляясь, зачем он пришел в галерею.
- Вы общались с Венциа после полета?
- Я с ним каждый вечер беседую, друг Валентин.
- Интересный человек, - сказал Хит.
- Да, интересный, - согласился я. - Могу ли я чем-нибудь быть вам полезен, друг Валентин?
- Откровенно говоря, да, - ответил он. - Вчера вечером я получил новые известия от своих адвокатов. Большая часть обвинений снята, но мои счета по-прежнему заморожены.
Он сделал паузу.
- Все счета, не только те, что на Шарлемане, - он удивленно тряхнул головой. - Они нашли даже счет на Спике II.
- Сожалею, что не могу ссудить вам денег, друг Валентин, - сказал я, - но весь мой заработок перечисляется в Дом Крстхъонн. Даже счет за жилище и питание поступает в Клейборн, и они вычитают эту сумму, прежде чем отправить деньги моей Матери Узора.
- Мне не нужен заем, - раздраженно фыркнул Хит. - Мне нужно не одолжение, а деньги.
- Не понимаю, - ответил я, хотя, конечно, все понимал.
- Что, сказать по буквам? Я хочу, чтобы вы помогли мне вскрыть систему охраны Аберкромби.
- Я не могу вам помочь, друг Валентин. Может быть, Рубен Венциа найдет вам работу?
- Хиты не зарабатывают деньги, - сказал он презрительно. - Они их тратят.
- Я очень вам сочувствую, друг Валентин, - ответил я. - Но я не могу стать соучастником преступления.
- Я думал, мы друзья.
- Друзей не подстрекают к нарушению закона, - подчеркнул я. - Я не допущу, чтобы общение с вами подорвало мой моральный кодекс. То, что вы мне нравитесь, не значит, что я соглашусь помогать вам совершить преступление против человека, пусть он даже мне не нравится.
- Избавьте меня от ваших нравоучений, - Хит недовольно поморщился.
- Тогда разрешите сделать практическое замечание, друг Валентин.