И надо что-то сказать, пока он не ушёл, что-то спросить, первый контакт и всё такое, знать бы ещё, на каком он языке…
– Добрый день.
Молчание.
– Э-э… гуд дэй.
Тишина.
– Салям алейкум.
Он смотрит на меня. Молча, пристально, даже в темноте чувствую его насмешливый взгляд.
– Э-э… джа… джа… джагамбаро…
Блин, меня только иностранным языкам учить. Бонжур. Или надо по-китайски, да, скорее всего, в мире далёкого будущего – по-китайски, а вот чему-чему, языку Конфуция и Мао Цзедуна меня не учили. Раньше надо было на китайский рынок ходить, и не ругаться, что торговцы по-нашему двух слов связать не могут… на размер меньше есть? Восемьдесят! На размер меньше, я спрашиваю? Восемьдесят! На размер ме… Холосо, за пятьдесят отдам…
Тьфу ты чёрт…
Он выходит из темноты. Город услужливо освещает его лицо. Город, который как будто угадывает все желания человека.
– Привет и ты, коли не шутишь…
Смотрю на него.
Мир под ногами делает сальто.
Откуда он… здесь…
– Не ждал?
Нет слов.
– А мы тебя тоже не ждали… ишь, какой, добрался… далеко пойдёшь… да никуда ты, парень, уже не пойдёшь…
Борисов.
Ещё соображаю, что сказать, когда сзади хватают, скручивают руки за спиной, прижимают к земле, кажется, это называется – поза низко летящей ласточки… неважно… кто-то бьёт в сплетение, мир разбивается на тысячу осколков…
Между строк…
N. N. Этот раздел, дорогие ребята, очень важный: в нём мы рассмотрим такую необходимую часть теории, как этика путешествий во времени в других мирах. Межмировая этика – наука сравнительно молодая, можно сказать, она ещё не сформировалась, как наука. Тем не менее, рассмотрим основные постулаты, без которых путешествие по другим мирам невозможно.
N. n. Прежде всего, вам следует соблюдать азы человеческой морали, библейские заповеди: не убий, не укради, и так далее. К сожалению, до сих пор встречаются случаи, когда путешественники попадают в другой мир и ведут себя, как настоящие дикари, уверенные в своей безнаказанности. В настоящее время подобные нарушения отслеживаются, виновные строго караются. Но мы уверены, дорогие ребята, что в других мирах вы будете вести себя достойно.
Хочешь, чтобы уважали твой мир – уважай другие миры.
N. n+1 Кроме того, напоминаем вам, что вы не вправе менять ход истории в параллельных мирах. Мы сами прекрасно понимаем, конечно, когда вы видите еретика, которого должны сжечь на костре, или борца, которого убьют предатели, так и хочется вмешаться, предупредить, крикнуть – беги, а то они тебя убьют.
Напоминаем:
Вы ни в коем случае не должны вмешиваться в чужую историю.
О вмешательстве в чужую историю принимает решение специальная многосторонняя комиссия, в которую входят представители разных миров. За всю историю известно лишь семь случаев, когда пытались изменить чужую историю: четыре из них произошло до подписания договора о Невмешательстве, три – после подписания договора.
Это правило, опять же, вытекает из предыдущего: не хотите, чтобы калечили вашу историю, не трогайте чужую.
N. n +2 И, наконец, третье правило, которое следует неукоснительно соблюдать: никогда, ни при каких обстоятельствах не пытайтесь вынести что-то из параллельного мира в свой мир.
Причина здесь – в многомерности времени. В нашем мире время одномерное, представляет собой прямую линию. Однако в большинстве миров время многомерное, чаще – трёхмерное. Если существо из мира с трёхмерным временем переместить в мир с одномерным временем, наступает временной диссонанс, существо гибнет.
Даже если вы намереваетесь перевезти в наш мир существо из мира с линейным временем, будьте осторожны: время в других мирах, как правило, не параллельно нашему, чаще всего располагается под углом к нашему от 30 до 40 градусов.
В таком случае тоже неизбежен диссонанс, живое существо погибнет.
Даже если время в другом мире течёт параллельно нашему, чаще всего оно движется в обратном направлении. При путешествии в хроноскафах мы не замечаем, что время движется не так, но стоит отстегнуть хроноскаф, от нас останется горстка пепла.
18
Стайка ребятишек в восторге: сегодня один из них умыкнул отцовский хроноскаф, отлично, можно поиграть. Пацаны, айдате в другие миры, да ну, я боюсь, о-ой, трусишка, зайка серенький, к мамочке побежишь… пацаны, айдате без него, я тут такую штуку задумал… Ребятишки перебираются в другой мир, привычными для них технологиями вызывают молнии и громы небесные, выводят океаны из берегов. Гибнут города, гибнет могучая империя атлантов, горстка людей спасается в деревянном ковчеге…
…перед Прекрасной Еленой появляется молодой парень, галантно подаёт руку – пойдём со мной, красавица. Елена идёт за ним в странное свечение, исчезает…
…дворец охвачен паникой: пропала царская жена. Кто-то вспоминает, что недавно во дворце гостил Парис, троянский царь. В похищении винят Париса, царь Менелай собирает войска…
…учёный выходит из института, озлобленный на весь белый свет, пинает скамейки, урны, всё, что попадается под руку. Ну ничего, он им ещё покажет… им… всем… В порыве ярости переключает хроноскаф на запястье, переносится в какой-то мир, странный, непривычный, на улицах с пирамидальными домами плывут по воздуху сияющие полумесяцы, везут пассажиров. Учёный расчехляет автомат, взятый из каких-то других миров, ничего, он им покажет, выместит на них злобу, всю, всю, будут знать, как его докторскую зарубать, они, эти, да кто они, все, все…
Люди падают, сражённые пулями. Кто-то пытается убежать, человек с автоматом нагоняет его, стреляет, некстати заглядывает ему в лицо, узнаёт самого себя…
…хан Мамай видит: поражение неизбежно. Когда откуда-то из ниоткуда, из пустоты, из воздуха, появляются духи. Добрые духи: на крылатых колесницах они устремляются на войско славян, разят воинов одного за другим.
Князь Дмитрий видит злых духов, видит: поражение неизбежно, не велит воинам отступать, велит стоять до последнего. Когда из пустоты, из ниоткуда появляются другие духи. Добрые. На других крылатых колесницах обрушиваются на войско мамаево, разят воинов…
Сторонники Мамая и сторонники Дмитрия Донского устремляются друг на друга, видят, что силы слишком велики, что если использовать своё оружие во всю мощь, от планеты останутся рожки и ножки.
Предводитель сторонников русичей делает знак, приглашает отправиться на переговоры в какой-нибудь мирок с событиями, но без времени, посидеть среди неподвижных папоротников и ящеров, обсудить ситуацию.
…на поляне среди трицератопсов противоборствующие лидеры с пеной у рта доказывают каждый свою правоту, да что вы говорите, Русь, Русь, вот Золотая Орда через две тысячи лет великой империей станет…
Разливают вино. Чокаются. За встречу…
…через трое суток подписывают договор о невмешательстве в миры.
– Не трогай мои чертежи…
Странник неловко объясняет, что он и не думал трогать чертежи. Сбивчиво рассказывает о подступающих римлянах, пока ещё можно бежать, а вот с минуты на минуту они будут здесь, они убьют тебя, учёный муж… Пойдём со мной, я знаю, как отсюда скрыться…
Странник ведёт учёного мужа через портал, ещё думает, как будет объяснять ему пространственно-временной континуум… Учёный муж за спиной странника распадается в прах.
Безутешный Орфей видит окно в мир – в другой, непривычный, незнакомый. Что это? Что за наваждение в лесу? Может, боги сыграли с ним злую шутку? Если так, то лучше уйти отсюда подальше, не любят боги, когда вмешиваются в их дела.
Орфей хочет уйти, когда видит Эвридику, вот она, плетёт венок на берегу реки. Орфей понимает, что это Стикс, река смерти. И Эвридика, ужаленная змеёй, оказалась в царстве мёртвых. Он окликает подругу…
Эвридика изумлённо смотрит на Орфея, как же так, ведь в её мире Орфей мёртв, его ужалила змея. Эвридика бежит к Орфею через тёмный портал, тает, как тень, рассыпается в прах…
Таймолог ещё раз придирчиво смотрит на расчёты и графики, на мёртвого мальчика, утонувшего в реке. Кивает взволнованному лаборанту:
– Ну… негативных последствий на графике не вижу… Можете вытащить, раз вам так неймётся, сердобольный вы наш…
Лаборант возвращается по времени назад, вытаскивает маленького Адольфа из реки, у-у, не реви, пацан, беги домой, тебя мама потеряла…
XVIII
– Ну… не убий… не укради… не…
– Вы мне тут все библейские заповеди перечислять будете?
Смущённо смотрю на экзаменатора. Завалить он меня решил, что ли… Бывает такое, если хочет экзаменатор завалить, то будь ты хоть лауреат всех Нобелевских премий, не видать тебе зачёта…
– Ну… соблюдать нормы морали…
– Морали какого времени?
– Ну… нашего времени.
– Ах, нашего? То есть, попадаете в средние века, видите монашку в лесу, пойдёте к ней клеиться, как к нашим девкам…
– Да к нашим-то девкам чёрта с два подступишься…
Зачем я это сказал…
– Умничать дома будете… дальше.
– Ну… не менять ход истории… – пытаюсь отшутиться, – еретиков из костров не вытаскивать, христиан у львов не отбирать…
Зря ляпнул, кажется, экзаменатор у нас набожный…
– Ну-ну…
– Всё.
– Что всё, а третье правило?
Заливаюсь краской. Третье, третье… вылетело из головы это третье, что там на третье… компот, блин, с булочкой…
– Ну что у нас на третье? – щурится экзаменатор.
– Компот с булочкой, – отвечаю под хохот аудитории.
– Ой, мил человек, что мне с вами делать… давайте зачётку… четыре. За красивые глаза… а третье правило дома обязательно посмотрите, стыдно не знать… хронолог… хренолог…
Это было вчера, а сегодня я иду по улице чужого города, чужого мира, оглядываю огни витрин. Чувствую себя буквально не от мира сего, да я во всех мирах чувствую себя не от мира сего. Кто таймологом стал, тот везде чужой. Прохожие пугливо косятся на хроноскаф на моей руке, чего боятся… а вообще, боятся, и правильно делают…
Я повелеваю временем.
Я повелеваю мирами.
Я жду тебя.
Ты выходишь из дома, цокаешь на каблучках к машине, я преграждаю тебе путь. Ты готова обрушиться на меня снежной лавиной, да ты такой, да ты сякой, да не смей ко мне подходить, да…
Умолкаешь.
Смотришь на хроноскаф на руке.
То-то же, знай наших.
– Следуйте за мной.
Я увожу тебя из твоего мира. Это я нарочно так с тобой, холодно, официально, чтобы ты ни о чём не догадалась…
– Пройдите.
Закрываю тебя в кабинете. Перевожу дух. Краем глаза вижу, как в твоём мире – бывшем твоём мире – пьяный лихач врезается в столб.
Иду в библиотеку: мне нужно подготовиться к разговору с тобой, объяснить тебе всё. Собраться с мыслями, как назло, ни одной мысли не осталось. Листаю учебник, в силу привычки листаю учебник, вот что значит, жизнь после сессии…
N. n +2 И, наконец, третье правило, которое следует неукоснительно соблюдать: никогда, ни при каких обстоятельствах не пытайтесь вынести что-то из параллельного мира в свой мир.
Причина здесь – в многомерности времени. В нашем мире время одномерное, представляет собой прямую линию. Однако в большинстве миров время многомерное, чаще – трёхмерное. Если существо из мира с трёхмерным временем переместить в мир с одномерным временем, наступает временной диссонанс, существо гибнет.
Холодеют руки.
Во рту рассыпается пустыня Сахара.
Кидаюсь на поиски справочников, мать моя женщина, какое время было в твоём мире, а какой вообще был у тебя мир, я и не помню…
Глава 17. Подасфальтье
Голоса.
Где-то там, там, не поймёшь, где, в этом мире всё не поймёшь, где. Только вот голоса эти я ни с чем не спутаю, голоса борисовских дружков, или братков, или как их там правильно называть прикажете.
Идут. Приближаются. В смысле, братки. Ну и голоса тоже. Где здесь можно спрятаться, нигде здесь не можно спрятаться, мир весь прозрачный, воздушный, эфирный, ну ещё бы, люди добрые в мире будущего и представить себе не могли, что кто-то кого-то будет здесь искать, более того: кто-то кого-то будет убивать…
Стопицот фейков, как скажет Кверти.
И бан.
Крадусь в темноту города, даже бежать нельзя, сразу услышат. Почему здесь никого нет, люди-то где, а-у, лю-ди… а, ну да, это же не будущее, это только вариант будущего, который только может быть. А может и не быть.
И чёрта с два он будет…
Проваливаюсь в какое-то подземелье, подасфальтье, поддорожье, что у них здесь, метро… не похоже на метро, только бы не провалиться в какой-нибудь портал до самой преисподней…
Жду.
Да не колотись ты так, сердце проклятущее, где у тебя кнопка выкл… Вот вы мне скажите, вот почему когда прячешься, сразу в туалет хочется… вот ещё в детстве замечал, затаишься во дворе, чтобы папка не увидел, домой не загнал…
Ладно, не о том речь…
Идут братки, такие неуместные здесь, в городе будущего.
– Ну что… этот-то где?
– Ба-а-ан!
– Это она нас чё, в баню посылает?
– Тебе, Кирюш, не мешало бы…
– Да нет… ругается…
– Я ей поругаюсь… говори давай, этого-то куда дела, нам шеф потом бошки открутит!
И хорошо, думаю про себя.
– Но… но…
– Не нокай, не запрягла.
– Она вообще по национальности кто?
– Ты ещё политические убеждения спроси.
– Дура она… Слушай, девка, ты этого-то куда девала?
Почему-то хочется высунуться и крикнуть, я тут. Вот тоже, почему когда прячешься, всегда хочется высунуться и крикнуть. Как в детстве, ищут-ищут тебя по двору, кричат – сдаёмся, и ты выскочишь из мусорки, а я тута прятался… потом мамка дома… ладно, не о том речь…
– Чего, робя, допрос с пристрастием?
– Да какой там допрос… ты на неё посмотри, тут мозгами и не пахнет… и даже не воняет…
– В расход?
– Ну а ты как хотел… смотреть на неё, что ли… смотреть не на что, кожа да кости… минус первый размер, блин… слышь, Кирь, а почему у этих там в тридцатых минус первый размер?
– Так белая раса того… ёк… ты там на африканок посмотри, на китаек… во где подержаться-то есть за что…
Два выстрела. Это кто, это в кого, это зачем, сдавленный хрип, нет, человек не может так хрипеть…
Что-то падает в подземелье, в подасфальтье там, в конце туннеля.
Жду.
Голоса наверху уходят. Вместе с шагами. Кажется, обошлось. Может, только кажется.
Ползу к тому, что лежит там. Осторожно. На четвереньках, в полный рост тут не выпрямишься. Ещё толком не понимаю, в кого стреляли…
…Кверти откручивает голову маленькому розовому пони, вытаскивает микросхемы, проводки… а как это так получается, что пони крылышками машет, а как он ходит, а как разговаривает…
– Ну что за ребёнок, ты посмотри, что она сделала, а? Все дети как дети, а это…
Осторожно подбираюсь к тому, что лежит в конце туннеля, уже вижу ногу в разорванных джинсах, во-о-о-т такенный каблук, а как они на таких ходят, да мало того, ходят, такая дура ещё на каблуках за руль сядет, на педаль газа жмёт…
Бонапарт НЕ В СЕТИ
Кверти осторожно открывает планшетник, не терпится ей посмотреть, а где же Бонапарт, когда он не в сети, где-то тут прячется… ничего нет, ни Кверти, ни картинок, ничего. Кверти снова закрывает планшетник, а почему на экране ничего нет, он умер, умер…
Осторожно подсвечиваю себе телефоном, здесь в этом углу особенно темно.
Вижу Квертину рожу, вздрагиваю. Только что сам мечтал её подстрелить, и на что-то надеялся, что это не её, не её…
Кверти спускается по времени. Тут холодно, не как зимой, а как-то по-другому холодно. И страшно. Кверти хватает телефон, прижимает к себе, сейчас и правда себя какой-нибудь супергероиней чувствует, вот как Бэсси Кэт, на неё скелет напал, съесть хотел, а она…
Ищу дрожащую жилку на шее, не нахожу…
– Ну что… этот-то где?
– Ба-а-ан!
– Это она нас чё, в баню посылает?
– Тебе, Кирюш, не мешало бы…
Кверти ругается, Кверти прекрасно знает, этот где, вон он, юркнул куда-то под тротуар… и чёрта с два Кверти про него скажет, утритесь вы все… Кверти храбрая, ну как Бэсси Кэт, её в той серии Армагеддон в плен взял, хотел, чтобы она сказала, где Старки Стар прячется, а Бэсси Кэт не сказала…
– Но, но…
– Не нокай… не запрягла…
Это что, дядьки достают кольт, совсем как Старки Стар, это что… это они так, попугать… где это видано, чтобы Кверти…
Два хлопка…
А потом ничего…
М-мать моя женщина… расстёгиваю какие-то блузеры-блейзеры-гейзеры, а вы мне скажите, зачем девки на грудь минус первого размера лифчик надевают, ты что этим прикрыть хотела, голуба… Как это вообще расстёгивается… тут, чего доброго, кодовый замок и газовый баллончик встроенный, и ещё чего… режу ножичком, пропади оно всё, он, чего доброго, и не режется… лямки падают мне в руки, Кверти меня убьёт… да нет, это Кверти кто-то убил…
Слушаю сердце, не слышно, если у них вообще сердце в груди, а не где-нибудь в пятой точке, а то в тридцатом веке все ожидать можно… Круглая дырочка в плече, даже не кровоточит, ну что ты, вставай, ну подумаешь, прострелили, люди вон вообще на минах подрывались или там плутонием по ним грохнули, они обгорели все, но выжили…
Перетягиваю плечо, вспомнить бы ещё, как накладывать жгут, посмотрел бы на меня обэжешник наш, по стенке бы размазал, и был бы прав… что вы будете делать, если у вашего товарища пойдёт кровь из носа… наложу жгут на шею… Это папка мне рассказывал…
Осторожно встряхиваю за плечи.
– Лайк… лайк…
Не слышит.
– Ла-а-айк!
Отблески экрана на посиневших губах…
– Твит… тви-и-ит! Твит-твит-твит!