Неожиданно хор разных голосов, знакомых из прошлой жизни, проносится у меня внутри. Это уже целый оркестр, где звучат скрипка, виолончель, труба, контрабас, саксофон, аккордеон, фортепиано, домбра, клавесин, гитара и много других звуков. Всё пространство наполняется музыкой, теплом и ароматами. Белый свет из ослепляющего холодного становится мягким и нежным молочным. Он разливается в моей душе и заполняет каждый уголок, клеточку, частичку, бьёнстри, своим умиротворением и безмятежностью, и светом. Я обретаю чёткие и совершенные очертания. Невероятное ощущение полноты, которое я всегда стремилась получить, – и поэтому заполняла свою жизнь различной деятельностью, наукой, общением, творчеством, – распространяется повсюду и дарит душевный покой и счастье. Я дома. Наконец-то я дома, я вернулась. Как долго я странствовала и скиталась. И какой сложный экзамен – эта жизнь.
Глава 9
Рай
Неожиданно я наталкиваюсь на что-то очень твёрдое, и различаю дверь, тоже белого цвета. Я толкаю её и прохожу. Ангелы подносят мне шёлковое платье, и я надеваю его. Передо мной прекрасный, чудесный, божественный край. Большая зелёная долина, на которой растут деревья и кусты с бесподобными цветами и фруктами. Живые краски, не те, что были в цветовых волнах. Я различаю свои руки, ноги. Я молодая тридцатилетняя красавица. Ко мне со всех сторон подходят такие же красивые люди, и впереди всех идёт мой супруг Патрик. Души теперь принимают очертания и структуру человеческого тела, только это тело совершенной формы и молодое. Все улыбаются и радостно простирают ко мне руки, раскрытые для объятий. Я бегу к Патрику, он бежит ко мне. Мы сталкиваемся и заключаем друг друга в крепкие объятия. Он кружит меня, а я радостно повисаю у него на руках. Я ловлю воздух ртом и не могу поверить. В первый раз, когда я встретилась с супругом после смерти, я не успела всё разглядеть или была не в том душевном состоянии, чтобы осознать всю красоту и радость. Столько любви и счастья! Воздух ни жаркий, ни холодный. Здесь умеренная температура, и освежающий ветерок обдувает моё лицо и раздувает платье. Со мной здороваются люди, родственники. Мы идём к поляне, где накрыт стол. Множество фруктов, сладостей и пудингов. Необыкновенные яства, о которых я знала только из сказок и даже не представляла, что они существуют на самом деле. Патрик подносит мне незнакомый фрукт, и я с любопытством пробую его. Невероятный, божественный вкус! Сок стекает у меня сквозь пальцы, капает на поляну. Как только капля касается земли, от неё поднимается легкая струйка ароматного дыма, и мгновенно появляется росток.
– Скоро вырастет новое дерево с такими же плодами. Это твой первый саженец. Поздравляю. Частичка бьёнстри твоей души дала ростки, – Патрик подносит мне новый фрукт.
– Невероятно! Где-то далеко, в глубине души, я верила в этот рай, но даже не представляла, что он именно такой.
– Ты обманываешь себя, что верила только в глубине души. Вся твоя душа была наполнена верой, ты просто так говоришь. Скромничаешь, как всегда, – Патрик поправляет мой локон, который выбился из причёски. – Какая ты красивая! Такая же, как в день нашей первой встречи.
– Ты тоже такой же молодой, как тогда, – я любуюсь своим супругом, как будто впервые встретила его. – Я нигде не вижу солнца, но тем не менее здесь светло и тепло. И луны нет.
– Это же не Земля. Ты в раю.
– А где он? В каком мире вселенной? Я побывала в разных отэспаре.
– Рай не находится где-то. Это твоя душа, всякий раз поднимаясь на новый уровень развития в отэспаре, обретает способность видеть окружающий мир в новом восприятии. Проходя разные миры и сферы отэспаре и учась жить в этом, душа совершенствуется. Каждое отэспаре – это очередной экзамен после жизни на Земле. Просмотр своих жизней, ошибок… Для большинства людей после жизни предстоит ещё долгое путешествие сквозь эти микромиры. В Рай попасть очень сложно. В Ад прямая дорога сразу после смерти. Там не надо учиться и совершенствоваться. Душа после быстрого путешествия в отэспаре вязкости, видя свои ошибки, возвращается обратно в трёхмерное пространство. Имея больше духовных возможностей, но не имея тела, она ограничена и сжата, и оттого мучается.
– Получается, что жизнь на Земле, это и есть ад.
– Да. Мы там находились, так как нагрешили в предыдущей жизни и исправлялись. Большинство людей после экзамена на Земле либо возвращается туда снова и снова, либо блуждает по отэспаре. И так до бесконечности, пока не дойдут до рая. Лишь единицы, живущие на Земле, сразу попадают в рай. Это практически невозможно. Мы с тобой заслужили, потому что занимались наукой и верили. Потому что усыновили двенадцать детей, дали любовь обездоленным, несчастным, лишённым материнской и отцовской любви.
– Значит, обычные люди проходят все отэспаре, и только тогда попадают в рай?
– Обычно да, но бывают исключения. Некоторые души минуют одно или даже несколько отэспаре, если прожили жизнь правильно, без ошибок и грехов. Ещё здесь существует классификация ошибок, в зависимости от тяжести и осознания вины.
– Как я заметила, в других мирах отэспаре нет таких чётких телесных очертаний. Души еле различимы.
– Да, это возможно только в раю.
– А в аду? Если жизнь на Земле – это ад, тогда и в аду возможны очертания тела и физическая оболочка.
– Про ад ничего не могу сказать точно. Это моё предположение, что жизнь на Земле – тоже ад. Но, судя по всему, ад и рай – единственные весомые и устойчивые миры. Остальные летучие и непостоянные. Ты же помнишь цветовые волны?
– Да, помню.
– Эти отэспаре волнообразны и сливаются друг с другом, образуя необыкновенные цвета и плотности в зависимости от количества и качества душ, находящихся там в конкретный момент времени, и от их взаимодействия.
– Хорошо, что мы сделали эксперимент тайным до его окончания и ограничили доступ к программе. Если станет известно, какие этапы проходит душа после смерти, люди начнут придумывать подлоги, и это нарушит естественный порядок вещей и природу бытия. Так что мы всё сделали правильно!
– Высшие силы решили, что в будущем это поможет человечеству. И потом, мы были бескорыстны в своих делах, это тоже не надо сбрасывать со счетов, – Патрик ласкает меня влюблённым взглядом. – Что мы всё про дела да про дела? Пойдём.
Он легко встаёт, увлекая меня за собой. Мы идём по мягкой поляне зелени и пуха. Повсюду павлины распустили свои хвосты и машут ими, давая полюбоваться переливчатой красотой оперения. Лица окружающих светятся счастьем, любовью и добротой.
– Вот ради чего мы проходили все испытания и страдали на Земле! Вот зачем мучились и отдавали последнее. Жили в нужде, и бывало, что нечего было есть. Не спали, в научных изысканиях, и грызли гранит науки.
– Да, милая, ради этого. Если бы мы на Земле знали, к чему мы идём, жить было бы легче.
– Теперь, когда люди узнают, что загробная жизнь существует, и что она может быть прекрасной, если жить по совести и с верой в это, тогда, представь, насколько совершенным станет человечество!
Я не перестаю восхищаться и изумляться окружающему миру.
– Тогда уж точно не будет страхов и желания достичь превосходства любой ценой. Не будет стремления к власти, славе, богатству. Не станет тщеславия и обмана.
– Главное, – вера в это и вера вообще.
Мы идём сквозь густые деревья с диковинными плодами. Патрик срывает фрукт жёлтого цвета, похожий на абрикос, и протягивает мне. Я откусываю. Не сок, – нектар, – льётся по моему подбородку. Внутри плода косточки, похожие на маленькие каштаны. Вкус у фрукта очень сладкий, но не приторный, а с кислинкой. У другого дерева ветки опустились чуть не до земли под тяжестью ягод.
– Это шелковица! – восклицаю я. – Я ела в детстве у бабушки, в последней жизни. Мы с другими детьми забирались на дерево, срывали ягоды и сразу клали в рот. После этого у меня руки были красные. От красной шелковицы. Есть ещё и белая. Да вот же она!
Я срываю ягоды одну за другой и с наслаждением ем. Патрик с умилением смотрит на меня.
– Сначала я тоже ел много ягод и фруктов. Теперь уже более или менее спокойно отношусь к дарам природы.
– А вот билимбо!
Я бегу к дереву с плодами, похожими на огурцы. Они несъедобны в сыром виде. Но сок билимбо можно добавлять как приправу, или варить желе. И ещё очень вкусный получается кисель.
– Я ждал тебя, потому что мне предстоит, если так можно выразиться, командировка, – обращается Патрик ко мне, взяв меня за руки и пристально глядя в глаза.
– Какая ещё командировка?
– Здесь мы имеем право выбора, и кто хочет, может прожить ещё одну жизнь на Земле, в отличие от тех, кто застрял в цветовых отэспаре. Они принудительно отправляются на исправительные работы, чтобы снова пройти экзамен.
– И я тоже хотела бы.
– Я и не сомневался, что ты захочешь это пройти ради нашего эксперимента.
– Да, это даже необходимо.
– Уверяю тебя, что здесь никто не проявляет желания снова оказаться там и мучиться. И ещё неизвестно, вернёмся ли мы с тобой сюда.
– Мы-то наверняка вернёмся, благодаря эксперименту.
– Ты вернёшься. Вероятнее всего. У тебя душа сохранена и привязана. И если ты снова захочешь прожить жизнь в другом теле, из-за контроля над твоей душой тебя всё равно, скажем так, засосёт сюда обратно.
– А ты можешь потеряться… – догадываюсь я. – Может, тогда ты всё же откажешь себе в своём желании? Подождёшь меня здесь?
– Мне тебя так тяжело здесь ждать в бездействии, – Патрик размышляет. – Есть вероятность, что мы снова встретимся там. Но она маленькая. Ты должна будешь меня найти, так как будешь больше информирована в какой-то момент времени о своей миссии на Земле. А я даже знать ничего не буду. И могу встретить кого-нибудь, и тогда здесь буду уже не с тобой. И ты на Земле можешь быть не одна.
– Да, нам надо как-то договориться встретиться там. Интересно, наша программа предусматривает такой поворот?
– Она ловит импульсы твоих бьёнстри. Какой-то период времени ты будешь неуловима в земной жизни, но вскоре бьёнстри обретут массу, проявятся и будут зафиксированы программой.
– Если у нас сильная духовная связь, то мы найдём друг друга в любом случае.
– Несколько легкомысленно просто так верить в это. Тебе надо сейчас отправить импульсы на Землю и предупредить их о возвращении в другом теле.
– Это ведь отличное продолжение нашего опыта. Когда человек сможет зафиксировать свою душу и наблюдать за её перемещением, он сможет узнать, кем был в прошлых жизнях.
– Да, поэтому я решился на такой риск.
– Когда ты собираешься уйти?
– Как только ты отдохнёшь, насладишься всеми благами рая, тогда можно в Путь.
– Неугомонная твоя душа, – смеюсь я.
– И твоя тоже.
– Мы успокоимся когда-нибудь, как ты думаешь?
– Как только откроем для человечества новую жизнь и подарим людям счастье и любовь. Когда они станут более совершенными и развитыми.
Мы заходим в белый шатёр, где разложены перины и стоят вазы со всевозможными фруктами и ягодами.
– Теперь отдыхай, любимая, – говорит Патрик.
– Да я не устала, но понежиться в перинах не откажусь.
Я падаю на одну из перин и проваливаюсь в невесомости, как в желе. По бокам и сверху меня накрывает другая перина. Патрик раздвигает края и заглядывает сверху. Он улыбается и неожиданно бросает на меня лепестки роз, собранные с пола. Чудесно пахнет розами и ванилью. Непонятно откуда слышен плеск воды, словно разбиваются о берег волны океана.
– А я не видела здесь водоёма, – удивлённо говорю я. – Где здесь океан или море, что так отчётливо слышен шум волн?
– Это в твоём воображении. В этом мире всё воссоздаётся, стоит тебе только подумать о чём-либо. Поэтому здесь могут быть только чистые и просветлённые души. Подлецам, лжецам, и другим порочным и испорченным душонкам здесь не место.
Меня накрывает пеленой сна. Я удивляюсь, что мне вообще захотелось спать. С того момента, как я умерла, я никогда и не думала об этом. Может, спала и не понимала этого? А может, я вообще всегда во сне находилась. Мысли проносятся у меня в голове. А в переходном периоде не было и мыслей, тут же соображаю я. Получается, что рай, это почти та же жизнь, только более усовершенствованная, даже не то чтобы более, а максимум совершенства. Вот где неуместно было бы сказать, что нет предела совершенству… Я засыпаю безмятежно и умиротворённо. Патрик засыпает рядом.
– Ну, наконец-то она в раю, – выдыхает Марина, как только открывает программу.
Она только что пришла в институт. До этого неделю отдыхала.
– Да, она в раю, – Джон, уже несколько дней наблюдавший сон Евы, скучает. – Как отдохнула?
– Отлично. Только мало, ещё бы подольше отдохнуть.
– Когда очень хорошо, всегда кажется мало.
– Ну, не то чтобы очень хорошо. Домашние дела – это не особенный-то отдых. Просто отвлеклась от работы и этого однообразия. Скучно здесь стало.
– Да, наша работа не из весёлых. Зато полезная.
– Кому полезная-то? Неизвестным людям и будущему поколению? Мне-то что от этого? Уже прошло много лет со дня смерти Евы, и эксперимент тянется очень вяло из-за разницы во времени. Когда Ева была жива, было много работы, здесь жизнь бурлила. А сейчас всё почти замерло.
– В этом ты права. Может, позже будет поинтереснее. Ты же не знаешь, куда дальше отправится душа Евы.
– Да что тут думать? Она попала в рай и уже никуда оттуда не пойдёт. Надо быть совсем сумасшедшей, чтобы из рая устремиться на новые подвиги.
– Ева у нас такая, как будто ты забыла.
– Может быть, всё-таки её душа успокоится в раю?
– Посмотрим. Поживём – увидим.
– Да уж, вот это да! И ведь действительно рай существует.
– Только не всем дано попасть туда.
– Что же, основное в жизни – быть чистым и попасть в рай? Кажется, и так многие люди безгрешны. Вон, ходят улыбаются. На позитиве.
– Дело не в улыбках и не в позитиве. Это может быть защитная маска. Главное, что внутри. И главное – быть честным с самим собой. Это очень сложно. Ведь большинство людей живёт в иллюзиях, обманывая самих себя и окружающих. А вот обмануть Бога невозможно.
– А что это? Ты прочитал? – Марина листает отчёт назад и читает информацию, которую пропустила.
– Что ты имеешь в виду?
– Вот ведь, точно, её душа никак не успокоится! Она хочет снова прийти на Землю в другом теле.
– Это же ради эксперимента. Она так и говорит. И Патрик тоже, кстати, будет приземляться. Это понятно из её послания.
– Это же небезопасно. Она может потеряться, и тогда эксперимент провалится.
– Мы должны быть готовы к этому. Будем тщательно наблюдать и контролировать передвижения души Евы.
– Да уж!.. А я уже скучать начала в затянувшемся эксперименте.
– Как ты можешь так говорить?
Марина молчит. На душе у неё противно, даже гнусно. Дело в том, что она не так давно начала искать новую работу. Более интересную и высокооплачиваемую, и где в коллективе есть мужчины. Марина никогда не любила шумных мест и компаний, она была убеждённой домоседкой и свободное время предпочитала проводить дома. Поэтому для неё было затруднительно встретить спутника жизни, разве что на работе. Но и здесь не сложилось. Джон был женат, и с кучей детей, да и староват уже, так что этот вариант отпадал точно. А поскольку она была полностью занята в эксперименте, с другими коллегами по институту практически не виделась. Она долго терпела, чего-то ждала, надеялась, что всё образуется как-нибудь само, и вот решилась на перемены. Уже побывала на нескольких собеседованиях, говоря в институте, что идёт на приём к врачу. Раньше она встречалась с парнем, но они расстались, не устроив друг друга в интеллектуальном и эмоциональном плане. И что теперь делать, она не представляла. Даже домашний недельный отпуск не поставил её мозги на место и ничего не изменил в её сознании. Она страдает. А Джон, погружённый в программу, ничего не замечает. Так, в молчании, проходит рабочий день, потом другой, и ещё много других дней. Их разговоры становятся всё реже и всё лаконичнее. Минуло пять лет, а потом ещё десять. Марина по-прежнему одинока, Джон кряхтит над программой, а Ева отдыхает в раю. От неё не поступает никаких сигналов, и все уже думают, что её душа оторвалась от программы.
В один прекрасный обычный райский день я открываю глаза, рядом со мной сидит Патрик и смотрит на меня.
– Проснулась, принцесса, – говорит он и проводит рукой по моей щеке.
Я потягиваюсь и наслаждаюсь мягкими пуховыми перинами, сладким ароматом, присутствием рядом Патрика и в целом безмятежностью и спокойствием на душе.
– Я долго спала?
– Не знаю, – Патрик улыбается. – Я жду, когда ты отдохнёшь, и отправляюсь на Землю с нашей миссией. И буду ждать тебя там.
– Ну и я вскоре отправлюсь, – спохватываюсь я, вспоминая наше обсуждение перед сном.
– Ты не торопись. Может, я вернусь, и тебе не надо будет отправляться на Землю.
– Как это, не надо? Душа-то моя закодирована, а не твоя. И только с моей помощью можно завершить эксперимент.
– Кто знает… Возможно, ещё кто-то проводит подобный опыт.
Патрик целует Еву на прощание.
– До встречи. Теперь я уверен, что мы всегда найдём друг друга по духовному влечению.
– Ты уже уходишь? – я грустно опускаю голову. – Чем бы мне здесь заняться пока?
– Вот! А займись-ка вот чем. Я хотел тебе сказать, что здесь существует духовная хроника, кем мы были в прошлых жизнях, в каких телах, и какие миссии выполняли.
– Надо же! Это почти то же самое, что мы реализуем в эксперименте.
– Разве?
– Ну да, если быть дальновидным, то к этому всё и идёт.
– Пожалуй, ты права. Вероятно, эта информация осталась у нас с тобой на очень глубоком духовном уровне, и мы транслировали её в нашей земной жизни. Всё, дорогая, я пошёл. Духовно я всегда с тобой, ты это знай.
– Хорошо. До встречи!
Я остаюсь нежиться в пухе и перинах. Вставать не хочется совершенно. Как будто я отсыпаюсь за долгие годы тяжёлого труда. На самом деле так и было. Прожить жизнь на Земле – это трудный экзамен и тяжёлое испытание, которое не все могут пройти достойно.
– Есть короткие импульсы! – радостно почти подпрыгивает Джон.
За двадцать земных лет тишины он потолстел, отпустил густую бороду, а вот на голове волосы поредели. Марина несколько раз увольнялась, находя новую работу, потом снова возвращалась. Она встретила мужчину, забеременела, родила и снова рассталась. И осталась одна с ребёнком. От спокойной жизни она тоже раздалась вширь.
– Неужели? Не может быть, – иронично отвечает Марина, не отрываясь от сети. Она смотрит все передачи и шоу-программы подряд, лишь бы утолить эмоциональный голод.
– Да, вот, посмотри внимательно. Слабые, но есть! Я каждый раз проверяю установку и убеждаюсь в её исправности. Всё работает, как и раньше, просто от Евы не было сигналов. Может, она была вне зоны досягаемости или занята.
– Ага, она устроилась на работу к Богу, и ей стало некогда.
– Ты стала очень злой на язык, – вздыхает Джон.