– Жизнь такая. Думаешь, легко одной ребёнка растить?
– Я вообще был против и твоего ухода, и твоего возвращения.
– Мне рожать здесь надо было?
– Это осталось на моей ответственности и совести. Ладно, не надо спорить, лучше посмотри на экран. Она перемещается. О, пошли уже чёткие импульсы.
– Ясно, она спала. Там ведь время отличается от нашего. Чудесно. Ещё раз такой сон, и нас уже не будет в живых.
– Последний раз она разговаривала с Патриком о его прибытии на Землю в другом теле.
– И она тоже собиралась.
– Сейчас она изучает архив душ, так она его называет, и передаёт из него информацию. Значит, правильно, что существует перемещение души после смерти из одного тела в другое.
– Ой, даааа! – Марина приободряется и отрывается от сети и развлекательных передач. – А Патрика мы теперь потеряли. Нашли и потеряли.
– Будем надеяться, с Евой у них прочная связь, и они не потеряются.
– Посмотрим. Тогда ей нужно уже сейчас перемещаться на Землю, а то время быстро пролетит, и у них будет большая разница в возрасте.
На следующий день Марина не пришла по причине того, что заболел её сын, и появилась в институте только через неделю.
– Оооо! Здравствуйте! Ну что, выздоровел наш боец? – интересуется Джон, когда Марина заходит в лабораторию.
– Выздоровел. Мне кажется, что он слабенький и часто болеет. Впрочем, мне не с кем сравнивать, – Марина наливает себе чай и мешает с финиковым вареньем.
– Мой первый сын тоже часто болел. Видимо, такая экология, и передаётся страх от матери. Другим уже страх не передавался. Я имею в виду, что жена уже не боялась рожать.
– Я-то не собираюсь больше рожать. Всё, это единственный, и хватит.
А мне настолько хорошо в раю, что я напрочь забываю про эксперимент, пролистав духовные хроники и утомившись от этого занятия. У моей души много близких и друзей. Меня все любят и уделяют мне внимание. Никогда не думала, что у меня столько родственников. Постепенно я начинаю вспоминать много своих жизней на Земле. Кем я только ни была! И во мне всё перемешивается, все мои жизни. Я легкомысленно порхаю по полям и лесам. Летаю наперегонки с другими душами, играю в прятки.
Я прихорашиваюсь, наряжаюсь и иду на бал. Здесь все красивые и нарядные. Много любви, тепла и радости исходит от окружающих. Я никогда не видела столько света в одном месте. Это рай!
– Я первый раз здесь! – говорит одна душа, приближаясь ко мне. – А ты давно здесь? Вернее, ты здесь новичок или старичок?
– Я старичок уже, но каждый раз воспринимается, как первый. Я почти всё забываю и вижу всё по-новому. И только со временем вспоминаю. Может, и ты здесь уже не новичок, просто пока не вспомнила.
– Нет! Я здесь уже давно нахожусь. Я точно была в другом мире. И пока отсюда не хочу никуда. По сравнению с другими мирами и отэспаре, здесь лучше всего.
– Надо полагать, рай!
– Я смотрю, некоторые снова отправляются на Землю прожить жизнь. И зачем это надо, мне непонятно. Лично я не хочу.
– Никто и не заставит, это по желанию. У кого крепкая душа, и кто не боится её потерять.
– Да, у меня ещё не крепкая, и она может потеряться. И потом опять блуждать во тьме? Не хочу. Это ужас.
– Не переживай, никто насильно не отправит.
Так, в философской праздности, разговорах, отдыхе, проходит время. Я его не замечаю. Ничего необычного не происходит. Я собираюсь отправиться на Землю, только не могу вспомнить, зачем мне туда нужно. Однажды я получаю необычный посыл и тягу. Я понимаю, что это вызов на какое-то важное дело. Иду прогуляться в лес. Неожиданно я вспоминаю Патрика, хотя давно не думала о нём, настолько забылась, расслабилась.
– Помоги мне! Мне нужна твоя помощь, – слышу я знакомый голос из вселенной.
– Кто это? – спрашиваю я.
– Это твой возлюбленный на земле и на небе, Патрик. Он в беде, – отвечают ангелы.
– Что я могу сделать?
– Есть несколько вариантов. Надо всё взвесить, прежде чем выбрать. Он нагрешил, и у него будут проблемы с переселением в рай. Он может пойти на исправительные работы, а этот процесс может затянуться на тысячелетия, или ещё хуже, он может попасть в ад, и тогда вы рискуете не увидеть друг друга никогда.
– Ой, да! Он же говорил, что рискованно нам снова перемещаться на землю и проживать новые жизни. Зачем я его отпустила!
– Ты тогда горела экспериментом, а сейчас успокоилась.
– Ах, эксперимент! – вспоминаю я. – Как же я могла забыть про него? Это же очень важно! Я должна немедленно отправиться на Землю для продолжения опыта.
– Имей в виду, с момента твоей смерти прошло более ста лет. Джон умер, коллеги по институту и твои дети, – все умерли.
– Интересно, а где же они тогда? Почему я их не вижу в раю?
– Они в Пути. Кого-то ты пока не узнала. Не со всеми у тебя настолько сильная духовная связь, как с Патриком.
– Надо же, на Земле прошло сто лет!
– Да! Патрик переместился почти сразу, как только ты появилась здесь. Сейчас ему там девяносто лет. И он умирает. Он был сыном твоей последней сотрудницы в лаборатории, Марины, и продолжил дело своей матери. Правда, нельзя сказать, что относился к нему ответственно. Он прожил беспутную жизнь, много пил, курил, играл в азартные игры, у него было много разных женщин.
– Как же так? – я чуть ли не плачу. – У нас ведь была сильная духовная связь. Как он мог?
– Но ведь ты забыла про него и про эксперимент? И он тоже забыл тебя. Там, на Земле, ещё труднее помнить всё и вспоминать.
– Ой, ой, ой! И что теперь делать?
– Есть отличный вариант, и надёжный, и быстрый. Учитывая то, что твой возлюбленный умирает, ты перенесёшься к нему в теле барашка. У него в хозяйстве есть несколько. И тебя принесут в жертву после смерти Патрика. Таким образом ты поможешь ему перейти через мостик от смерти в рай.
– Отлично. А потом я буду в образе человека или барана?
– Конечно, человека. У тебя человеческая душа изначально. Просто иногда мы можем поместить душу человека в животное, чтобы он прожил короткую жизнь и умер, и тем самым очистился.
– Да уж, не очень-то приятно быть бараном.
– Зато сколько пользы. Сколько людей поедят твоего мяса, и сколько детей выздоровеет. Баранье мясо, баранья шерсть, хвостик очень-очень полезны.
– Хорошо, я согласна. Тем более, я даже не знала, что прошло столько лет. Я здесь не считаю время.
– Здесь никто не считает время.
– Надо же!.. И как я забыла про миссию своей жизни? Непонятно.
– Это легко. Здесь так прекрасно, что можно забыть обо всём, и никто тебя не накажет за это. И потом, здесь ты вспоминаешь не только последнюю жизнь, но и все предыдущие, и идёт наложение, наслоение всех жизней таким образом, что чёткие ориентиры стираются.
– Но так я могу потерять важных для себя людей и близких.
– Не волнуйся, твоё родное и самое близкое всегда будет с тобой.
– Всё, ладно, я готова отправиться в виде барана на землю и принести себя в жертву ради Патрика.
– Хорошо.
Ангелы хлопают в ладоши, и меня начинает крутить и вертеть в разные стороны.
– Мееее, мееее, – чувствую я близко душу Патрика, хочу сказать ему, что это я, но выходит только блеянье.
Теперь я живу в стойле, родившись маленьким барашком, и подрастаю. Иногда Патрик выводит меня на лужайку, и я пасусь с другими баранами и овцами, ем травку, отгоняю мух. Патрик еле-еле ходит. Иногда он разговаривает со мной. Он уже не пьёт алкоголь, здоровье не позволяет. Его внешний вид говорит многое об этой его жизни. Зубов почти нет, щёки впалые, худой, землистый цвет лица. Я смотрю на него бараньими глазами. Может, он почувствует и поймёт, что я хочу ему сказать.
– Что ты смотришь на меня и мекаешь? – кивает он в мою сторону. – Сказать что-то хочешь?
– Меее, меее, – отвечаю я.
– Мучает меня совесть, что я не продолжил дело матери. Хотя это даже не её дело, ей его поручили, а она мне перепоручила и завещала. А я запустил. Я должен был следить за программой и ловить импульсы души женщины, которая начала этот эксперимент. Я ждал, ждал долго, и не дождался. Мать ещё умудрилась назвать меня именем мужа этой женщины. Надо же. И зачем всё это? Я ничего не понимаю. А догадки, которые у меня возникают, только пугают. Может, мне надо было больше учиться и стать умнее? Я по своей безграмотности и невежественности не могу понять смысл этого дела. И вот сейчас я умираю с горьким чувством, что бесцельно прожил свою жизнь, бессмысленно. Даже потомства не завёл. Моя мать, хоть и без мужа и отца, а меня вырастила. А я даже и этого не смог сделать. И для чего прожил жизнь, непонятно. Вот отвезут тебя после моей смерти на жертвоприношение, может, хоть от этого будет польза.
Патрик треплет меня по голове. Я пытаюсь укусить его пальцы. Прихватываю губами, как соску и причмокиваю.
Так мы проводим дни. Проходит несколько лет моей жизни на Земле в бараньем теле. Мне предстоит умереть снова. Я уже точно не боюсь, и мне не страшно, главное, чтобы душа Патрика не заблудилась и не попала в ад. Я проведу его через мостик в рай. И вот Патрик умирает, а мне отрезают голову. Из всех его баранов оставалась только я, потому что была моложе остальных. Других зарезали раньше и съели. Я еле-еле распознаю душу Патрика среди множества других в вязкости. Мне помогают в этом ангелы. Бьёнстри Патрика уже раздираются в разные стороны. Наконец мне удаётся схватить его и протащить сквозь вязкость в световое пространство. Здесь полегче, хотя тоже выходит спор между ангелами, и его хотят отправить на исправительные работы. Я отстаиваю любимого и говорю, что он ошибся, заблудился, я принесла в жертву для него своё тело барана. С трудом мне удаётся его отвоевать у тёмных цветов, но в светлые тона его не пускают ни в какую.
– Оставь его здесь на некоторое время. С ним ничего не произойдёт. Хуже уже не будет, – советуют мне ангелы. – Вскоре мы проконтролируем, чтобы он попал в рай. Ну и ты не забывай о нём.
– Да уж, теперь постараюсь не забыть. Мы ведь хотели наш эксперимент продолжить.
Ангелы прощаются и исчезают. А я снова оказываюсь в раю. Повесила портрет с бараном, который сама нарисовала, и он мне всегда напоминает мою жертву ради души Патрика. Рисунок помогает мне не забывать о нём.
Глава 10
Ближняя жизнь
– Ну, наконец-то ты вернулся, – однажды душа Патрика присоединяется ко мне во время трапезы и отдыха на лужайке.
– Да, я вернулся. Кажется, ты меня спасла, – говорит он благодарно.
– Что-то в этом роде, – я улыбаюсь и с нежностью любуюсь мужем. – Я соскучилась.
– И я тоже, – Патрик обнимает меня и крепко прижимает к себе.
Моя душа растворяется в его душе, проходит сквозь неё и возвращается, и остаётся в ней.
– В следующий раз отправимся вместе, в одно время, чтобы не было такой большой разницы в возрасте, и мы имели большую вероятность встречи на Земле.
– Да, согласен. Лучше отправляться вместе. И то это не исключает вероятность попадания во временную воронку и торможения в ней.
– Попросим ангелов, чтобы убрали с нашего пути разные неожиданности. Это ни к чему хорошему не приводит.
– Гм, попросим, попросим.
– Ты так отвечаешь, как будто не веришь.
– Ой, нет! Да что ты! Верю, конечно, просто устал. Всё, отключаюсь, – душа Патрика устраивается у моих ног прямо на газоне и умолкает.
В это время на Земле проходит ряд войн и катастроф. Минуло ещё примерно триста лет. Здание института разрушено и практически сравнялось с землёй. Но эксперимент продолжается, правда, в полностью автоматическом режиме. По завещанию Евы оборудование с работающей программой 5 марта 2191 года заключают в капсулу, которую помещают под землёй, на сто метров глубже захороненного в инкубаторе тела Евы. Для этого бурят почти вертикальную скважину и по этому тоннелю спускают капсулу. Вход в тоннель закрывают прочной металлической крышкой с гравировкой "Открыть в 3000 году". Дети Евы и Патрика давно умерли, умерли и их дети и внуки. Правнуки Руди и Амира носят те же имена и очень похожи на своих прародителей. Руди такая же непоседа, а Амир такой же тихоня и амёба. Абсолютно все забывают про эксперимент Евы, и все посылы её души погребены под землёй навечно. Родственные связи нарушены, и потомки одной семьи разбредаются по всей Земле, даже не зная о существовании друг друга. БАК, – большой адронный коллайдер, – запрещён к использованию и демонтирован, так как это угрожает Земле. Учёные сделали вывод, что он своей вибрацией и энергетическими выбросами влияет на земную гравитацию. Вследствие сдвига тектонических плит происходит ряд землетрясений и катастроф, в том числе и техногенных. Человечество, пусть поздно, но всё-таки признало, что коллайдер нарушает все законы природы.
Руди планирует завести потомство, и в капсуле-имбераторе скоро созреет её плод. С тех пор как женщинам запретили рожать и вынашивать детей в связи с возросшей смертностью и ущербом для здоровья, вырос спрос на имитированную беременность – имберацию. Теперь плод созревает в капсуле, где полностью созданы условия, как в чреве матери, и родители самостоятельно следят за его развитием. У Амира тоже созревает плод, и он становится более активным и деятельным. В отличие от естественного протекания беременности, имберация длится двенадцать-пятнадцать месяцев. Медики пришли к выводу, что такое продление фетального периода оказывает адаптивное влияние и способствует появлению более здоровых младенцев, чем через девять месяцев. К тому же оказалось, что продолжительность жизни напрямую зависит от количества месяцев внутриутробного развития. Увеличение срока до пятнадцати месяцев дало эффект в продолжительности жизни до ста пятидесяти лет.
– Какая хорошенькая девочка! – восхищается мать Амира.
Он так и не смог встретить спутницу жизни и по настоянию своей матери решился вырастить ребёнка самостоятельно. Так же, как и его мать, которая, не встретив любимого мужчину, прибегла к имберации и вырастила Амира.
– Давай назовём её Евой. Это имя одной из первых женщин на Земле. И ещё, моя мама как-то говорила мне, что так звали мою прапрапрабабку. Она была очень умной и проводила эксперименты над душой.
– И чем закончились эти эксперименты?
– Не знаю. Мама это рассказывала, как легенду, и я не очень-то верила в это. И как я ни пыталась найти своих родственников, у меня ничего не вышло.
– Понятно, – Амир рукой приглаживает свои волосы. – Раз такие дела, давай назовём Евой. Мне вообще-то без разницы, имя – не главное.
– Да, конечно, не главное. Просто это мои глупые суеверия. Что если ребёнка назвать именем предка, душа вселится именно в него.
– Ещё месяц, и будем открывать имбератор. Хотя, думаю, наша малышка уже готова увидеть свет.
– Да, как раз прошло двенадцать месяцев. Хотя можно подождать и ещё три.
– Мне кажется, она уже готова.
– И мне так кажется, но, может, лучше посоветоваться со специалистом? Давай вызовем врача.
– Хорошо.
Амир нажимает кнопку вызова врача. В комнате тут же проявляется голографическое изображение доктора в синем платье и платке, сшитыми вместе, что свидетельствует о его квалификации.
– Слушаю вас. Что беспокоит? – участливо интересуется он и пытается разглядеть помещение.
– У нас ребёнок, уже двенадцать месяцев в имберации. Нас интересует, когда его можно выводить в свет?
– Я понял вас. Подсоедините меня к имбератору, – быстро говорит врач, без лишних разговоров приступая к делу.
Амир направляет луч сети на капсулу, и врач перемещается в сторону малыша. Вот он уже повис над имбератором и быстрыми движениями рук с инструментами проводит обследование плода. Он прислоняет невидимые палочки, из которых выходит свет, в устройство подачи энергии к плоду, трогает пальцами крышку инкубатора, проникая внутрь благодаря тепловому эффекту и лазеру в его руках. Наконец процедура диагностики заканчивается. Врач отводит свои волшебные руки от имбератора, спускается и вальяжно располагается в кресле, закинув ногу на ногу. Как будто живой, однако сетевую голограмму выдаёт легкое дрожание воздуха вокруг неё и огоньки видеокамеры в глазах. К этому все уже давно привыкли.
– Итак, ваш ребёнок готов родиться на свет. Все данные о состоянии его здоровья и развития говорят о стойком положительном результате имберации. Можете планировать новую жизнь.
– Хорошо. Отлично! – Амир волнуется. – Тогда это произойдёт завтра.
Он оглядывается на свою мать, которая стоит за его спиной и кивает ему в знак согласия.
– У меня тоже, кстати, завтра родится ребёнок. Мальчик, – врач смущается, что говорит о личных переживаниях, но в последнее время он не может сдерживаться. – Мы с женой Руди так долго ждали этого момента! Раньше никак не могли решиться.
– Это прекрасно! – мать Амира выходит из-за спины сына. – Уже решили, как назовёте?
– Да! Патрик.
– Надо же! Удивительно! У нас в далёком прошлом был родственник Патрик.
– Ничего удивительного нет, мама! Это же не самое редкое имя в мире.
– Да, но… – женщина замолкает на полуслове, недосказав мысль. – Спасибо вам, доктор, за помощь. И добро пожаловать к нам в гости с новорожденным Патриком. Будем рады видеть ваше семейство.
– С удовольствием принимаю приглашение! Я сообщу вам о визите.
Врач исчезает, оставляя после себя облачко света.
– Ну что, Ева, готова увидеть мир? – Амир улыбается и смотрит на малышку сквозь стекло.
Девочка дёргает ногами, сосёт кулачок и улыбается. Комочек жизни, излучающий свет и счастье.
А в это время наши с Патриком души перескакивают из отэспаре в материальный мир Земли и стремительно облетают планету. Мы должны успеть к рождению малышей. Мы должны успеть! Вот уже открывается крышка имбератора. Амир берёт на руки дочку и шлёпает её. Сейчас она заплачет. Она делает вдох… Воздух попадает в лёгкие ребёнка, и вместе с воздухом моя душа устремляется в новую живую плоть и сущность. В это же время душа Патрика летит к своему младенцу и с первым глотком воздуха входит в плоть сына врача и Руди.
– Она прелесть, – мать Амира, новоявленная бабушка, не отходит от внучки. – Такая живая и шустрая! И в кого, интересно? Мы с Амиром вялые. Может быть, яйцеклетка донора?
– А может, какая-нибудь ваша бывшая родственница? – Руди, держа младенца на руках, располагается в кресле в гостях у Амира. Её муж, врач, гордо стоит за креслом.