Агунта остановил лошадь и стал ждать. Он не смотрел на приближающегося соперника - слишком много чести. Наверху среди встречающих раздался смех, послышались шутки. Незнакомец спустился со склона и шел теперь по тропе навстречу каравану. Низкорослый, не слишком широкоплечий, он переваливался на коротких кривых ногах, помогая себе при ходьбе взмахами слишком длинных рук. На нем меховые сапоги до колен, обмотанные ремнями на голенях, и короткая набедренная повязка мехом внутрь. Обнаженная волосатая грудь крест-накрест перехвачена ремнями. Над правым плечом из-за спины торчит конец толстой палки, к поясу справа и слева привешены длинные плоские предметы в чехлах из шкуры. Они стукают его по бедрам и мешают идти. Все это Агунта увидел в первую очередь, а потом рассмотрел лицо и голову этого урода: скошенный назад подбородок, выступающие надбровные дуги, черные гладкие волосы, туго стянутые в две толстые короткие косички по бокам головы.
"Нелюдь! - мысленно обрадовался Агунта. - И искать не надо - сам пришел! Когда-то их здесь было много, и на них можно было спокойно охотиться - они даже сами иногда нападали. Только их слишком быстро истребили - мне досталось лишь девять жизней. Впрочем, другие взяли еще меньше. Теперь предки посылают мне десятую, да еще на виду у всех - воистину этот день исполнен удачи! Только бы не помешали!"
Да, для беспокойства была причина: сыновья Ланги-той и Долпес-той оставили лошадей и, с дротиками в руках, прошли вперед, встав справа и слева от тропы. "Нет, он - мой! - решил Агунта и ловко соскочил с лошади. - Только мой, и никаких дротиков! Нельзя упускать такой случай - духи войны не улыбаются дважды!"
Ритуальный дротик из мамонтового бивня Агунта воткнул в снег древком вниз, отцепил от седла длинную палицу, ощетинившуюся на конце волчьими клыками, и прошел по тропе вперед - так, чтобы оказаться во главе воинов, стоящих в снегу на обочинах.
- Не сметь! - приказал он. - Это мое право.
- Да, - признал сын Долпес-той и опустил оружие.
- Сегодня твой день, - насмешливо откликнулся сын Ланги-той. - Духи войны так берегут тебя, что послали достойного противника.
- Уж не считаешь ли ты достойным - себя?! - с угрозой спросил Агунта. - Я запомню это!
- Запомни… - прошептал воин.
Агунта уже знал, кто из воинов-имазров падет следующим от его руки. Самое обидное, что сын Ланги-той был прав: этот нелюдь был слишком молод и мал, чтоб победа над ним добавила славы великому воину.
Между тем мальчишка-нелюдь приближался. Его длинное темнокожее лицо оскалилось в улыбке.
"Наверное, он безумен, - думал Агунта, баюкая в руках оружие. - Лишился разума от голода, одиночества и торопится присоединиться к своим сородичам".
Он посмотрел вверх, пытаясь разглядеть в толпе на обрыве фигуры вождя и матерей: "Нужно не просто убить эту нелюдь, нужно сделать это красиво. Может быть, сначала сломать руки, потом ноги. Раздробить суставы - медленно, чтобы выл и кричал. Потом отрезать уши и выколоть глаза - отдать каплю за каплей духам войны его ужас и боль. Это будет достойным поступком, щедрой платой за дарованную удачу!"
Когда Агунта вновь взглянул на тропу перед собой, низкорослый нелюдь стоял шагах в десяти - так, что можно было рассмотреть его крупные желтые зубы, обнаженные в улыбке.
- Хорошо, что ты решил умереть перед ними, - кивнул Агунта в сторону зрителей. - Иди сюда.
Нелюдь, конечно, ничего не понял, но перестал улыбаться. Только теперь воин заметил, что чехлы на его поясе пусты, а в опущенных руках тускло поблескивают странные длинные предметы.
- Не хочешь? - вновь улыбнулся Агунта и, подняв палицу, неторопливо двинулся навстречу.
- Не хосес? - как бы передразнил его нелюдь. Он остался стоять на месте, сморщив морду так, что глаза превратились в узкие щели.
Агунта сделал еще шаг, прикидывая, как ударить, чтобы не убить эту тварь сразу - она действительно слишком мала…
Но произошло странное: нелюдь поднял руки и коротко крутанулся корпусом сначала в одну, а потом в другую сторону. Что-то светлое, крутящееся с тихим посвистом пронеслось справа и слева от Агунты, едва не задев мех рубахи на плечах. Сзади послышался хриплый выкрик, затем стон. Агунта понял лишь одно - бой начался, и ринулся вперед, замахиваясь палицей.
Нелюдь схватился за конец палки, торчащей над плечом, и отпрянул назад, пропуская зубастую палицу перед грудью. Агунта сделал еще шаг вперед и на возвратном движении снизу вверх нанес удар в корпус. Он снова не достал - совсем чуть-чуть. "Это даже и лучше, - успел подумать воин, - он уходит, пятится. Сейчас, наверное, упадет".
Агунта чуть подпрыгнул, продвигаясь вперед и меняя опорную ногу. У противника в руках уже было какое-то оружие, похожее на толстый дротик со странным широким лезвием. Впрочем, рассматривать его не пришлось - третий удар палицы коротышка принял на косо подставленное древко. Вставленные в дерево и приклеенные смолой клыки не дали оружию соскользнуть, и противник как-то хитро крутанул свою палку, отбрасывая тяжелую палицу далеко в сторону. А потом…
Потом был стремительный тусклый всплеск.
И кровавая вспышка.
И чернота небытия.
В полуобморочном оцепенении люди на обрыве смотрели, как отрубленная голова Агунты, описав короткую кровавую дугу, падает в снег. Как обезглавленное тело, выпустив палицу, оседает на бок.
Маленький полуголый человечек неторопливо двигался внизу.
- Что он делает?! - прошептала Ланги-той и закусила пальцы.
- Снимает скальпы и собирает свое оружие, - ответила Долпес-той и вдруг завыла пронзительно и дико: - Дух смерти посетил нас!!!
Другие женщины, охваченные ужасом, на разные голоса подхватили этот крик. Воины - все как один - бежали к жилищам за оружием. Они вернулись очень быстро, но все равно опоздали - человечку внизу оставалось лишь два-три шага, чтоб скрыться за скальным выступом противоположного склона. Он не полез в снег, а побежал по тропе в обратную сторону - туда, откуда пришел караван Агунты. В правой руке он держал свое странное копье, а левой придерживал оружие, висящее на поясе. Глава клана имазров поднял руку, и ни один дротик не расстался с метательным крюком. Впрочем, и без этого всем было ясно, что убийцу уже не достать.
Глава 5. Рейд
- "Остановись! - попросил Семен. - Давай отдохнем и подумаем, что делать дальше".
- "Убивать чужих, - ответил Волчонок. - Иначе зачем мы пришли сюда?"
Зверь сбавил скорость, а затем и вовсе остановил свою команду.
- "Мы потихоньку этим и занимаемся, - заверил его Семен. - А вы поешьте пока".
Он отвязал мешок с рубленым мамонтовым мясом и высыпал куски на снег. Прихрамывая, вернулся к нарте, на которой неподвижно, как изваяние, восседал Хью. Семен развязал другой мешок, вытащил меховую парку и штаны неандертальца. Сварливо буркнул себе под нос:
- Не пойму, зачем тебе вообще одежда, если ты не мерзнешь? Давай одевайся!
- Хью там тепло, - ткнул себя в грудь парень. - Хью хорошо.
Тем не менее рубаху и штаны он надел. Потом засунул руку в мешок с остатками волчьего корма, извлек кусок мяса и принялся его со смаком грызть, словно это было спелое яблоко. Семен смотрел на него и не знал, радоваться нужно или наоборот. С одной стороны, одним махом выполнено сразу несколько поставленных задач, а с другой… Может, зря он все-таки согласился на этот спектакль? Это же был почти экспромт, импровизация: интересующую Хью особь они обнаружили уже на подходе к главному стойбищу, так что заниматься разведкой было некогда. Кто ж знал, что он двинется домой впереди основного каравана?! Последним - решающим - аргументом стало отсутствие у встречающих метательного оружия. Во всяком случае, разглядеть таковое на расстоянии не удалось. Расчет был на то, что Хью покинет зону поражения до того, как враги успеют вооружиться. Волки не подвели - оставив Семена на противоположном водоразделе, они спустились с пустой нартой в долину, дождались за скалой Хью, а потом вместе с ним забрали Семена.
- Какого черта ты так долго возился? - сурово поинтересовался Семен. - Вы что, с ним беседовали? Договорились же: пока никто не разобрался, всех мочить и сматываться!
Хью не ответил - только смиренно опустил голову, как обычно делал, когда его ругали. Впрочем, глянуть в глаза Семену он мельком успел, и тому стало понятно, что ни о чем парень не жалеет. Скорее всего, он испытывал себя - нарочно длил, растягивал момент смертельной опасности.
- Давай так: больше никаких вольностей. Действуем строго по плану! Делаешь только то, что скажу! - Ругаться всерьез Семену не хотелось, и он решил смягчить тон: - Ну, куда теперь двинем?
Хью поднял голову, как-то странно посмотрел и произнес на языке неандертальцев:
- Домой.
- Не получится, - вздохнул Семен. - За нами может быть погоня, а вести ее к поселку нельзя. Они, конечно, его все равно обнаружат - рано или поздно. Но поздно - это лучше, чем рано. Так что надо забрать груз и где-то отсидеться или, по крайней мере, двигаться окольными путями.
- Домой надо, - обнажил зубы в улыбке Хью. - Там хорошо.
"Скальпами похвастаться не терпится?!" - хотел возмутиться Семен, но сообразил, что на родной язык парень перешел не зря. "Дом" на этой "мове" вовсе не означает "крышу дома своего". Скорее уж, это хорошо знакомая, освоенная, точнее, мистически опробованная местность, на которой известны все "плохие" и "хорошие" места.
- И где же это? - с некоторым недоверием поинтересовался Семен.
- Там, - кивнул парень куда-то в южном направлении. - Хью помнить хорошо.
- Тогда веди, - принял решение Семен. - Может, у нас, как у партизан, будет преимущество в знании местности?
То, что погоня за ними все-таки организована, волки сообщили на следующий день утром. К вечеру упряжка уже была на условной границе страны хьюггов и по пологому водоразделу поднялась на поверхность плато. До темноты она смогла продвинуться вглубь на добрый десяток километров, пробираясь между верховьями ручьев и распадков. Здесь можно было чувствовать себя в большей безопасности, чем в открытой степи, однако Семена начали одолевать какие-то дурные предчувствия: что-то было не так то ли в природе, то ли в нем самом, то ли во всей ситуации в целом.
Тем вечером они остановились в скалистых верховьях какого-то ручья, спустившись метров на двадцать ниже плоскотины. Уснуть Семен не мог долго - все ворочался в своем спальнике, не находя удобной позы и слушая завывание ветра наверху. До палатки, укрытой между камней, долетали лишь отдельные порывы. Утром он чувствовал себя усталым и вялым, так что не сразу сообразил, что изменилось вокруг. Он долго возился с одеждой, упорно попадая головой в рукав вместо ворота, и вдруг понял: "Да ведь мне же почти не холодно! Оттепель, бли-и-ин…" Забыв про все остальное, Семен вывалился из палатки и кинулся к нарте. Схватился за капыло и потянул вверх - на полозья налипли тяжелые комья снега.
Он перевернул пустую нарту набок, опустился рядом на корточки и стал думать, забыв даже справить малую нужду. Члены экспедиции - и Хью, и волки - молча смотрели на своего предводителя.
"Для улучшения скольжения лыжники применяют специальные мази - их сотни видов, если не тысячи. Что делать нам? У народов, использующих нарты, кажется, имеется лишь два способа улучшения скольжения - облицевать полозья костяными пластинами (у нас их нет) или наморозить на них слой льда. Последнее, кажется, вовсе не для оттепели, а скорее наоборот. Что еще? Вроде бы для весенних поездок используются полозья не из березы, а из какой-то другой древесины. Из какой именно - можно не вспоминать…"
Ему так ничего и не удалось придумать, кроме одного: даже если волки и смогут тянуть нарту, людям придется двигаться пешком. Именно так все и получилось…
К вечеру их положение можно было считать безнадежным - всадники их практически уже догнали, но держались пока в отдалении - то ли выбирали удобное место для нападения, то ли чего-то опасались и изучали противника. Их было семь человек на низкорослых лохматых лошадках, которые двигались спорым шагом. Еще пять лошадей двигались в связке за ними - они несли какой-то груз. Рядом бегали несколько собак. У самих же всадников к седлам были приторочены прямоугольные предметы довольно большого размера. Семен заподозрил, что это щиты, и, как показало будущее, не ошибся. Ему, впрочем, было не до размышлений - день пешей ходьбы по мокрому снегу привел его ногу в изначальное, если не худшее, состояние. Местность была еще незнакомой для Хью, так что выбирать направление приходилось Семену. Правда, особого выбора у него и не было - идем туда, где можно двигаться, где из-под оседающего на глазах снега меньше торчит камней. В конце концов, очумев от боли и слепящего солнца, он сделал ошибку. То, что представлялось ему сплошным водоразделом, уходящим вдаль, оказалось ловушкой: заснеженные склоны узкой глубокой долины сливались, создавая иллюзию ровной поверхности.
Упряжка остановилась, Семен доковылял до края, заглянул вниз. Всадники вдали спешились, отвязали щиты и, прикрываясь ими, начали приближаться. Судя по всему, метать дротики, торчащие в связках за спинами, эти щиты им не мешали. Неприятно удивило и поведение собак: как только люди удалились, они согнали лошадей в плотную кучку и крутились вокруг, не давая им разойтись на кормежку.
- Влипли, однако, - оценил ситуацию Семен.
- Низ ехать надо, - невозмутимо отреагировал Хью. - Камни сидеть, арбалет стрелять, бомба бросать.
- Гениально! - буркнул Семен. - Ну, иди искать спуск, а я тут пока…
Все, что было известно об оружии противника, говорило в пользу безнадежности боя на открытой местности: дротики они мечут со снайперской точностью чуть ли не на полсотни метров. Примерно такова и "прицельная" дальность арбалетных болтов, но щиты… А укрыться можно лишь за грузом, который лежит на нарте, - смешно даже!
"Блин, - мысленно ругался Семен, взводя арбалет, - хоть с обрыва прыгай! Может, там снег мягкий? Или бомбу в них бросить? А вдруг они не испугаются? Да и пока огонь раздобудешь…"
Семен решил попытаться если и не нанести урон противнику, то хотя бы попугать, чтоб боялся. Расстояние было еще слишком большим, так что целиться пришлось с "превышением". Болт ушел по пологой дуге вверх. Рассмотреть все в точности не удалось, но создалось впечатление, что снаряд на излете заметили и один из воинов специально поднял щит, чтобы его поймать. После этого остальные собрались вокруг него и стали как бы совещаться. "Ну, вот, - расстроился Семен, - теперь они будут знать, чем я стреляю и как. Впрочем, хуже, наверное, уже не будет".
Вернулся Хью. Он тяжело дышал:
- Путь низ есть. Снег мягкий, камень путь нет.
- Круто там? - поинтересовался Семен, натягивая рычагом тетиву. - Не разобьемся?
- Биться нет, снег мягкий.
- Ну да, конечно, - вздохнул Семен. - Ты же на нарте с горки еще не катался - откуда тебе знать-то?
Впрочем, было ясно, что другого выхода у них все равно нет. Нет даже времени разгружать нарту и распрягать волков - только отцепить центральный ремень.
- "Сами распрягайтесь, - ответил Семен на вопросительный взгляд вожака. - Мы вниз пойдем, а вы тут оставайтесь. Можете заняться лошадьми и собаками".
Пыхтя и проваливаясь в снег по колено, они кое-как развернули нарту, подтащили к началу спуска…
Ни проверить крепеж груза, ни сообразить, как управлять и тормозить, они не успели - в них уже летели дротики. В четыре руки Семен и Хью просто пихнули нарту вниз и попадали на нее. Снег на спуске оказался почти сухим, так что скольжение было… В общем, хорошее было скольжение.
Куда они мчатся, Семен толком не видел - он оказался лежащим почти на спине. Единственное, что он успел отметить, это что борта долины значительно круче и выше, чем ему показалось вначале, а наверху нависают неприятного вида снежные карнизы. Потом был удар, треск, полет и новый удар…
Люди обошлись почти без травм, но нарта лежала на боку с надломленным полозом. Судя по уходящему вверх следу, спустились они довольно удачно - чудом миновали несколько скальных выходов. А потом долина оказалась перегороженной двумя снежными валами. Нарта слишком сильно разогналась и, взлетев как с трамплина на первом валу, ухнула вниз и перевернулась. Откуда взялось тут такое препятствие, понять было нетрудно: с левого склона сошла небольшая снежная лавина, а внизу скальный выступ разделил ее на два языка, перегородивших русло. Вообще-то, явление вполне обычное, но уж больно неуместное - могли бы и подальше уехать.
Дружными усилиями нарту перевернули и, разрезав крепежные ремни, начали торопливо извлекать оружие. "Мешок с гранатами, колчан с болтами, топор, пальма, арбалет - блин, как все это тащить?!"
Хью подхватил обе сумки и полез на склон, где возле скалы из снега торчали ржавые глыбы известняка. Семен двинулся за ним следом. Прежде чем оказаться среди этих глыб - метрах в пятнадцати над урезом воды, - он успел раза три провалиться по пояс, набить снег во все щели одежды и окончательно растянуть связки на ноге. Впрочем, он подозревал, что необходимость ходить и бегать у него в ближайшее время не возникнет. Если вообще когда-нибудь возникнет.
"Огневая позиция" оказалась безобразной: перемещаться между камней было почти невозможно, как ни расположись, или ничего не видно, или сам оказываешься на виду. К тому же наверху - на перегибе склона - многообещающе нависал снежный козырек, который, надо полагать, активно подтаивал. Правда, он располагался чуть в стороне, и была надежда, что обвалом здесь все-таки не накроет. Семен, приготовив арбалет к стрельбе, занялся высеканием искр, чтобы поджечь трут. По ходу дела в голове его возникла простая и очевидная мысль, что они, по сути дела, находятся в ловушке: "Что может помешать этим ребятам обойти нас с тыла или зайти сверху? Арбалетный болт с близкого расстояния, наверное, пробьет щит, но не навылет же! Если только попасть в руку, которой этот щит держат. На бомбы-гранаты надежда слабая - уж больно несолидно они хлопают. В темноте хоть вспышку видно, а днем на снегу… Да и осколки летят недалеко… Чертовы щиты - кто бы мог подумать, что эти примитивные приспособления окажутся такими эффективными? А может быть, они вообще сюда за нами не полезут? Испугаются чего-нибудь, а?"
Надежда, конечно, не оправдалась: преследователи оказались внизу даже раньше, чем можно было ожидать. Они просто съехали на своих щитах вниз по санному следу и теперь шли по дну долины, время от времени проваливаясь в наст. И чем ближе они подходили, тем тоскливее становилось Семену.
"На них меховые рубахи-парки и такие же штаны, заправленные в высокие теплые сапоги. Каждый из этих парней, похоже, по комплекции не уступает Черному Бизону. Как только их таскают такие мелкие лошадки?! Щиты у них от глаз до колен и, похоже, очень тяжелые и толстые - вероятно, рассчитаны на противостояние их же бронебойным дротикам. А дротиков у каждого целая связка за спиной, а еще, кажется, что-то для ближнего боя - типа дубин или палиц. На головах поверх меховых шапок некое подобие шлемов, набранных из костяных пластин. Эх, сюда бы автомат или карабин! Да что там говорить, хотя бы мой старый арбалет - с такого расстояния я снес бы одного-двух вместе с их щитами! М-да-а… Или не снес бы?"
- Если уцелеем и вернемся домой, - сказал он вслух, - то в первую очередь надо будет сделать щиты и научиться ими пользоваться. А сейчас давай покричим.
- Кричать зачем? Пока драться нет, - удивился неандерталец.