Сейчас превалировала, ширилась и свешивала ножки над другими следующая версия: на борту "горы" выявлена, давно сидящая на крючке у РНК, банда распространителей электро-наркотических приспособлений; банда большая, раскинувшая щупальца-присоски по всему "организму" "Сонного ящера"; среди опознанных членов имеются даже люди из управленческого офицерского звена; по законам военного времени, за действия могущие привести к снижению порога боевой готовности, может быть применена публичная смертная казнь; тех из экипажа, кто знает что-либо о случаях распространения или употребления "электро-заразы", РНК и командование призывает поделиться информацией – анонимность, а возможно, повышение по службе гарантируется. Не просто неплохая, а прямо-таки гениальная версия!
Генерал-канонир не знал, изобрел ли ее сам Мурашу-Дид, либо кто-то из его подчиненных – это, по большому счету, не имело значения. Многих, ох многих из экипажа и подвижного десанта "горы" версия такой направленности насторожила и заставила предпринять лихорадочную активность: кого, скоренько написать анонимный рапорточек на не в меру возомнившего о себе непосредственного начальника; кого пометаться по отсекам, разыскивая местечко, куда бы перепрятать, а лучше вообще испарить, стереть из памяти и реальности этот чертов приборчик с присосками, клеящимися на стриженную черепушку. Этой версией, внезапно вознесенный в апогей власти, РНК сразу же развязывал себе руки для неограниченного террора. Нет, конечно, Комитет его не начал – не было причин: он по-прежнему вел его избирательно. Но вот повод для большой читки теперь имелся.
Ну, а в чем же была реальность? Она была в том, что со своего возвышенного кресла, Тутор-Рор не наблюдал некоторых из "своих", тех кого он втянул в заговор. Он даже не мог узнать, живы ли они сейчас, в каком состоянии их тела, а уж тем более, души. Наверняка большинство из них все-таки оставались в здравии. Они являлись заложниками, теми, кто обеспечивал лояльность командира "боевой горы". А те, кто корчился, привязанный к "детекторам дознания", оказались платой. Платой за проигранную битву и платой за сегодняшнее предательство генерала-канонира.
Мог ли он отказаться от сделки с вознесенным на трон Мурашу-Дидом? Запросто! Что он терял? Подумаешь, жизнь. Все, рано или поздно, с ней расстаются, и даже прощаются с ней под пытками. Мало ли таких? А из солидарности с молодыми, поверившими ему, соратниками нужно бы было вообще брать на себя повышенные обязательства. Но, не взял. Что-то помешало. Долг перед остальным, ведать не ведающем о перевороте и контр-перевороте, экипажем? Кто же еще выведет его из раскинутого в округе пепелища? Кто сбережет от эйрарбакских супер-калибров? А может еще один долг, тот от которого планировалось на определенном этапе улизнуть? Перед присягой, родимой противолежащей на шарообразности Геи суше? Перед столицей островной, водоплавающей в секретных морях-океанах? Ведь можно теперь действительно, пусть и для своих "горно-боевых" целей, но истребить, перемолотить в труху, еще пару-тройку дивизий Империи, и этим, пусть немного, но снизить "баковский" напор на высаживающиеся по берегу пехотные легионы. Так что все-таки помешало? Конкуренция долгов? Соратники по заговору или все остальные?
Но Тутор-Рор знал, что даже эта конкуренция долгов – не главное. Это только вывеска, реклама для внутреннего пользования, маскирующая совсем другую причину предательства. Страшное слово! Но то, что это предательство сомнений не оставалось сразу. Главное, как не повернись события – а все едино – предательство. В случае успеха того, не удавшегося заговора – предательство по отношению к Республике, и даже к волне десанта накатывающейся на берег. Сейчас, в случае непринятия предложения Мурашу – по отношению к экипажу. Ну, а в настоящем, согласившись на сотрудничество и поклонившись РНК – точнее лично другу Меча – предательство товарищей по духу. Как не верти, а везде клин. И даже если сделать неожиданный ход – наложить на себя руку (сейчас уже имеется возможность: наручники сняты и куча различного оборудования под рукой, включая сильные токи и сверх-частоты), то и тогда это предательство, причем в кубе. Ведь даже соотносительно с корчащимися под ловкими ручками учеников Честного Меча и то. Почему ушел, уклонился от их участи?
Но дает ли оправдание предательству безысходность выбора? Судя по маскируемым под бесстрастностью чувствам, абсолютно не дает. И генерал-канонир цедил через трубочку подслащенное какао, заваливая тяжелый, неперевариваемый ком внутри оперативными разведывательными сводками.
109. Очищение
Шлюзовая камера являлась необходимым атрибутом "боевой горы". Еще бы, ведь гига-машина предназначалась для войны в зараженной радиацией, химией и прочей мерзостью местности. Прибывающие из вне танки запускались вначале под надежность брони, а уже здесь подвергались мойке, дегазации, дезактивации и санобработке. Существовали разные ступени тщательности этих процессов. В самых строгих, каждый "Циклоп-10", обязан был торчать в шлюзе почти час, однако в реальности на это не было ни времени, ни средств. Времени потому, что танки ездили по Эйрарбии не в одиночку, и как бы это выглядело, если б несчастную "квадратную пятерню", вернувшуюся из далекого похода, держали перед воротами много часов. Конечно, общее количество шлюзов на "Сонном ящере" равнялось восьми. Но ведь каждая "пятерня" имела свое собственное место внутренней дислокации, а "гора" – вовсе не испещренное автострадами сооружение, не из каждого места можно попасть в произвольно выбранное другое на четырехгусеничной машине. Бесконечность ожидания своей очереди, когда вот она – перед носом, безопасность от ударной волны атомных взрывов, а главное, от распыленных в воздухи нуклидов, очень плохо действует на психологическое состояние танкистов: в следующий раз их, чего доброго, не выгонишь на боевое задание.
К тому же, есть еще и материально-технические факторы. Лучший из распространенных растворителей – вода. "Ящер", покуда, не пополнял ее внутренние запасы, а значит та, что имелась на борту, гонялась по замкнутому циклу. То есть, даже вода уже несколько зараженная чем-либо, после проведения фильтрации-очищения, снова бросалась в дело. Потому, с каждым разом, дезактивация, по сути, проводилась всё хуже. Кстати, если бы гига-танк и всосал в себя какое-нибудь подвернувшееся под руку озерцо, то и это решило бы проблему не до конца – вся окружающая местность являлась зараженной в той или иной мере. Так что стоило потерпеть до лучших времен, когда период полураспада ядер, несколько нивелирует заражение, а пока гонять по кругу свои собственные водные ниагары.
По всем этим причинам, на обработку одного танка отводилось десять минут, и ни секундой больше. Потом стена брони распахивалась, и "Циклоп" катил дальше. Здесь он снова замирал, поскольку оказывался на мощном подъемнике, способном двигать по вертикале больше тысячи тонн груза за раз. Отсюда танки забрасывались двадцатью-тридцатью метрами выше, согласно схеме их расположения, а порой даже сорока – там находились ремонтные мастерские.
Так что, на приемном шлюзе хватало суеты. Правда, в основном это была суета механизмов, а не организмов. Давно миновали времена, когда "Циклоп" поливали из шлангов облаченные в защитные костюмы техники – всё творила не слишком разумная, но надежная автоматика. А пока наведенные загодя брандспойты обрабатывали танк, его измотанный экипаж дремал. В принципе, единственными, кто обязан был нести какое-то наблюдение, значились только водитель и командир, но чего им следовало опасаться теперь, когда за "Циклопом" задвинулась толстущая бронеплита?
А операторы шлюза, руководящие обработкой запущенных машин? Только за последний час, сюда попала шестая – им уже наскучило пялиться в черно-белые экраны.
Поэтому, в шуме бьющих под давлением струй, никто не услышал, как вывалилась, зазвенев, выломанная с помощью игломета (не за счет стрельбы, а в силу рычажного момента) решетка и как за ней, мешком, абсолютно неловко, ляпнулся попривыкший к ползучему образу жизни Хорис-Тат.
А когда брандспойты выдохлись, то в окутавшем все паре (не забывайте, что подвергаемый обработке танк явился из холодного мира "синхронного задувания солнц", а здесь, внутри, была нормальная, пригодная для жизни температура), никто не обратил внимание на мелькнувшую тень полуголого человека. Миг, и он уже лежал, втиснувшись между башней и принайтованной поперечно, запасной сталерезиновой гусеницей.
Рыкнула короткая сирена. Броне-лейтенант замер, опасаясь что, наконец, пришел его черед умирать. Он ошибся, сирена выла на всякий случай: было замечено, что иногда, за время короткой стоянки, вымотанный экипаж успевает заснуть в полном составе.
Затем впереди двинулась в сторону тяжеленная створка. И трансмиссия танка включилась в дело.
110. Бессонница
Уже абсолютно вымотанный Тутор-Рор наконец-то добрался до собственной каюты. Теперь можно было поспать, пусть и не с чистой совестью, зато удовлетворившись в самоистязании. Он не давал себе заснуть более суток. Несколько раз за последние часы глаза норовили сомкнуться, слипнуться веками и более не поддаваться на провокации, бодрствующего самому себе на зло, разуму, но генеральский рефлекс стискивал виски железом и давил, покуда воспаленные очи снова не растворялись миру. А мир вокруг генерала-канонира был в эти сутки однообразен до жути – "купол" – центральный командный пункт (ЦКП), иногда для смены фона – пост боевого скоординированного управления оружием (ПБСУО). И если уж на ЦКП было в эти часы скучно, ни одного интересного сообщения от радио-разведчиков, ни каких заметных перемещений Восемнадцатой имперской армии, то что говорить о ПБСУО? Тишь да гладь. Не только ни одного выстрела хоть каким-то калибром, а даже прицеливания. Ничего! Дежурной смене можно ногти маникюрить и полировать бляхи, умным исключениям – пялить глаз в секретные наставления и "Правила стрельбы по загоризонтным целям". И в этой тиши-глади шатался, пугая "зеленых" летёх, неприкаянный командир "Сонного ящера", противясь не только природе, но и названию собственной боевой машины.
И ведь зря, зря он себя изматывал. Знал же, предчувствовал, что ничегошеньки в эту смену не произойдет. Да собственно, и интуиции особой не надо было иметь. Поскольку сам гига-танк все еще утрясал внутри себя накипевшие в последние дни проблемы, то внешняя активность его свелась к нулю – предельная маскировка, вот и вся активность – то и внешний мир, раскинувшаяся во все стороны пустыня холода, тоже его не трогал. Обычно, такие дни Тутор-Рор использовал для подтягивания хвостов, всегда накапливавшихся в большой механизированной организации дел. Ведь можно спуститься в недра "горы", вздрючить за нерадивость механиков или реакторщиков? Неплохо внезапно проинспектировать оружейников: лично царапнуть смазочку на гига-снаряде; извлечь белоснежный, накрахмаленный платок, покуда великанские шестерни бесшумно сдвигают прочь двухсоттонную зарядную крышку, провести им по краю бесконечности зеркала круглой внутренности полутораметрового ствола (и невдомек гига-кононирам, что не наличие пыли проверяет начальник, а именно плавность хода чудовищной крышки, и даже не это – куда её тонны денутся? – визуальное наличие такой вот, не представимой разумом и даже механикой прошлого штуки, способной в мгновение разгонять в небо пятидесятитонные, неподъемные цилиндры). Можно попытаться (никогда не удавалось, почему-то) неожиданно нагрянуть с инвентаризацией в канцелярию, к бухгалтерским крысам, если не хочется пачкать платочки и потеть подмышками, спускаясь по вертикали лестниц в бездонности гига-машины. Много чего было можно. Только не сейчас – раньше, до перепереворотов.
Теперь, допустим, тоже можно, только если обосновать данную нужность перед Мурашу-Дидом. А очень не хочется обосновывать, да и как обосновать? И как, вольготно размахивать крахмалом платка, когда за спиной будут направленцы от РНК, друзья или подруги Меча? Как корчить из себя снизошедшего в реакторную святого небожителя, когда сам под колпаком? Вот и пришлось сидеть на центральном командном, ждать изменений внешней для "горы" ситуации. Не изменилась. Но как спать сном праведника, когда где-то внизу пялятся незакрытыми веками в жалящие лампы, принесенные в жертву соучастники неудавшегося мятежа?
Вот и пришлось позволить себе это только сейчас, почти через полтора суток бессонницы и многодневности недосыпаний до того.
111. Беглец
Ой, не зря броне-лейтенант Хорис-Тат обитал в вентиляционной системе "Сонного ящера". За время нахождения там, он явно повысил свои, и до того уникальные, способности к выживанию, возможно, он даже научился видеть ходы противника наперед. Ведь что не говори, а следы его пребывания в трубах остались. Поломанные там и тут вентиляторы, которые явно двигали в сторону, дабы пробраться дальше. А в танковом шлюзе номер "один", нашли выломанную решетку и, хуже того, в спешке брошенную одежду и обоймы к полицейскому игломету. И друзья Честного Меча пошли по следу. Однако в этот день через шлюз пропустили десять машин. Не все они после неминуемого подъемника поехали в одну сторону, и даже не все попали на один и тот же этаж. Кроме того, на диво предусмотрительный Хорис-Тат покинул оседланный им танк еще до того, как тот замер в конечном пункте поездки.
Здесь, в бортовом танковом парке, среди десятков машин, не мудрено было потеряться. Для начала, броне-лейтенант обогатился одежонкой – вокруг хватало рассеянных техников, там и тут из под корпусов и из люков торчали их неприкаянные, бездельничающие ноги. Теперь, облачившись в спецовку и дополнительно к наличествующему слою грязи измазав смазкой лицо, ничего не стоило перейти из одного танкового парка в любой другой, и даже поменять этаж. Короче, через не столь большое время, Хорис уже дремал внутри одного из "знакомых" "Циклопов".
Друзья Честного Меча, которых направили по его следу, заплутали. Если бы они могли действовать гласно, то шанс имелся бы наверняка. Объявили бы по всей "горе", что "бортовой серийный убийца" спрятался где-то в танковых ангарах и…
Однако реакцию "населения" гига-машины нельзя было предсказать. Пришлось бы рассказывать историю о уничтоженных "активной броней" танкистах, а такая прибаутка наверняка бы не понравилась большинству. Так что Расовый Комитет действовал достаточно осторожно. Потихоньку осматривал мастерские, боксы и танки – один за другим, всё, под видом поисков "электро-наркотиков". До Хориса-Тата очередь должна была добраться не скоро.
112. Переговоры
Однако, он зря надеялся – поспать не удалось. Он успел улечься в расстеленную кровать, плюя на торчащего в комнате ученика Честного Меча, когда в каюту прибыл новоиспеченный начальник "Сонного ящера".
– Отдыхаем? – спросил Мурашу-Дид привычно приземляясь в кресло. – Солдат спит – луны всходят-заходят – служба идет! – он уже приклеил на бледность лица улыбочку-оскал. – Как наш боевой поход? Когда, генерал Тутор, мы двинемся к милой вашему сердцу свободе?
Тутор-Рор прикрыл веки, дабы не радовать РНК-шника бессильной злобой. Хотелось стукнуть его чем-нибудь поувесистей, и понятно, не единственный раз.
– Мы еще так и не прояснили оперативной обстановки, Мурашу-Дид, – вяло отбоксировал самый старший канонир гига-танка.
– А почему так, а, генерал Тутор?
– Честно говоря, будет чудом, если мы вообще что-то выведаем, ведя пассивную тактику. Нам надо делать разведку боем, нам надо заставить их атомные батареи выдать себя.
– Но это же опасно? – притворно удивился друг Меча.
– Все опасно, – устало отозвался Тутор-Рор, внезапно осознав, что уплывает в сон. Нужно было раскрыть глаза, но сил не было.
– Генерал Тутор, что это вы раскисли? Приболели? – похохатывая сказал Мурашу-Дид приподымаясь с кресла. – Вставайте, вставайте, не расслабляйтесь сильно, вы ведь при исполнении, – он тряхнул генерала за плечо. Тутор-Рор сразу вскинулся, он не привык к столь фамильярному обращению. – Что это вам приспалось, генерал? – продолжал издеваться РНК-шник. – Может пригласить вашу милую даму? Подсобить в лечении? – он залился веселым, но искусственным смехом.
– У вас, что ко мне дело, или вы пришли посмешить меня? – не сдержался Тутор-Рор.
– Полегче, генерал. А то, знаете, можно ведь вашу "царевну" все-таки привлечь по делу… Ну, допустим, распространения "электрической заразы". Да? А можно просто переменить её место жительство, к примеру, на казарму механиков. Не подумайте, что я люблю только своих меченосцев. Я абсолютно бесстрастен! – Мурашу-Дид снова заржал.
– Пусть уж живет, где живет, – сказал генерал вставая и протягивая руку за брошенным кителем.
– Бросьте фамильярности, – остановил его кисть Мурашу-Дид, – мы ведь с вами друзья-соратнички. Или нет?
– Куда от вас денешься, – вздохнул Тутор-Рор. – Так о чем мы?
– Когда, генерал Тутор, мы поедем кататься подальше от этого минированного бережка?
– Поверьте на слово, а можете, если надо расспросить других специалистов – без активной разведки мы ничего не сможем.
– Почему нельзя просто двинутся к цели? Имперцы, похоже, о нашем местоположении понятия не имеют. Тихим, в смысле бесшумным ходом, мы сможем идти по тридцать км в час, так?
– Да, сможем. Но в один прекрасный момент, без передовой разведки, мы напоремся на хороший ядерный фугас.
– Ну и пессимист вы, генерал.
– Я реалист.
– Не смешите. Какой вы реалист, показало подготовленное вами восстание. Пессимист, пессимист!
– Короче, друг Мурашу, двигаться напропалую нельзя. Дайте мне оперативную свободу для ведения разведки.
– Вы требуете?
– Пусть будет "прошу". Вам от этого легче?
– Еще как легче, генерал Тутор. Еще как. Но, срази меня Оторванная Голова Черепахи, мне это не нравится.
– Что именно?
– Разведка ваша. Точнее, разведчики. Именно среди них выявилось более всего участников бунта, так?
– Но бунт вы подавили. Чего боятся, то?
– Вы что, Тутор, меня совсем за дебила после-атомного принимаете, да? – почти натурально удивился Мурашу-Дид. – Сейчас для нашей родины-мамы мы с вами оба на крючке. И к вам, а главное, ко мне, можно смело применять высшую меру с предварительным дознанием. И ляжет моя головушка под заточенную сталь Честного Меча, – с мечтательной романтикой пояснил комитетчик. – Ведь откуда я знаю, вдруг ваши голубчики выйдут на связь и доложат?