"Имперская армии – гордость и слава, – раздумывал, глядя на это пришпиленный холодом к каменистой почве Фейн. – Что вы здесь делаете? С кем воюете? Почему вы не там, на берегу моря? Вы ведь так нужны, для сброса назад захватчиков". Он напрягал слух, очень желая хоть что-нибудь расслышать, уловить их смех. Ничего не выходило, только иногда долетало потрескивание особо противящихся огню бревен.
Затем, когда Фейн и его группа почти превратились в леденцы, танки, наконец, двинулись дальше. Теперь получилось пошевелиться, растереть друг другу занемевшие члены, прокашляться и обменяться мнениями. Разведчик Боно, который не снимал с головы звукоусиливающую технику доказывал, что танкисты говорили на чужом языке.
– Прикалывались! – стукнул его по плечу командир группы. – Видел, какие они веселые?
– Конечно, – кивнул молодой повстанец Боно. – А какие у них каски, заметили?
– Вообще прикол! – заулыбался отошедший от окоченения Фейн. – Маскарад!
Однако командор Лумис, после доклада, не разделил его веселья.
– Вы хорошо рассмотрели шлемы? – спросил он обеспокоено.
– Конечно, прямо смех, – все еще радовался жизни командир развед-группы.
– И на них большущий глаз? Переливается? Похож на живой?
– Ну, на счет переливается, не уверен, – пожал плечами Фейн, – темно ведь, хоть и костры.
– Циклопы, – произнес Лумис тихо, уставясь в одну точку.
– Что, командор?
– Это браши, Фейн. Это браши. Явились, не запылились, – сообщил Лумис Диностарио.
И у командира разведчиков отвисла челюсть.
30. Работа за двоих
Нельзя сказать, что дирижабль "Пустотелый удалец" являлся старой машиной. Ведь что значит старой? Все познается в сравнении и нельзя, к примеру, краткий миг-жизнь бабочки равнять с существованием буравящей небо, тысячелетней секвойи. Вот так и эксплуатацию "тянитолкаев" нужно мерить с сородичами, а не с эфемерными умозаключениями. Да, надувные геликоптеры такого вида появились давно, и почти нисколько они с тех пор не изменились. Зачем это было надо, если дармовое природное топливо из планеты повыкачали, а добываемое из растений, ни ценой, ни количеством с ним сравниться не желало? Так что "тянитолкаи" уже десять циклов как не производились; зачерствевший слой смазки берегущий линии сборки покрылся пылью. Какой смысл строить новые, а тем более разрабатывать что-то, когда стратегических запасов горючего припасенного к войне не хватало даже для тех машин, что уже накоплены? И значит, из того, что "Пустотелый удалец" долго лежал в охраняемом ангаре, следует только его временная давность, но уж никак не изношенность. По внешнему виду он мог дать фору новомодному брашскому рашиду – совсем недавно, в преддверии накатывающейся горячей фазы войны, пущенной в обращение монете – ведь воздухоплаватели Брашпутиды не часто садились за настоящий штурвал, по причине того же топливного кризиса. Они все больше тискали и оставляли перчаточные отпечатки на тренажерах. Так что, можно сказать, "Пустотелый удалец" был совсем не выработанной машиной. По крайне мере, он являлся самым надежным из двух оставшихся на борту "Сонного ящера" летательных аппаратов.
Когда-то их значилось четыре, но первый угробили порожденные катаклизмом и невиданные доселе силы природы, еще там на берегу Вдвойне Теплого Утра, а второй потеряли при разведке прохода в горах: ведь нужно же было гига-танку вести хоть какую-нибудь рекогносцировку во время похода по неведомым тропам эйрарбакского континента? Судьба этого тянитолкая осталась тайной. Скорее всего, он попал на прицел каких-то недобитых "баковских" ПВО-шников, но, тем не менее, Мурашу-Дид еще долго "рыл землю" разыскивая корни заговора на борту. Он опасался, что экипаж исчезнувшего с экранов "купола" дирижабля уже дает показания где-нибудь в верхних эшелонах Расового Наблюдательного Комитета. Гораздо более грамотный по технической части Тутор-Рор не верил в параноидальное предположение, он предусматривал такой вариант с самого начала и проконтролировал заправку геликоптера лишь минимально необходимым запасом горючего. Так что даже до ближайшей линии фронта машина при всем желании не смогла бы дотянуть. По крайней мере теоретически, но кто теперь мог дать гарантию, что где-нибудь в высоте не дуют какие-то сверхскоростные ветряные течения, способные унести летательный аппарат хоть к бесам Оторванной Черепашьей Головы? Так что вероятность дезертирства потерянного "тянитолкая" все-таки наличествовала, а для убеждения в обратном возможности не существовало, ведь не могли же они, в самом деле, исследовать все окружающие ущелье Верблюжьей Шеи скалы на предмет поиска обломков?
Парящий в настоящий момент "Пустотелый удалец" являлся, как уже говорилось, лучшим, то есть менее изношенным из оставшихся боевых летающих машин. Кроме того, он показал себя молодцом при захвате эйрарбакского предателя и нескольких бомбардировочных вылетах в долину. То, что его близнец, дирижабль-геликоптер "Черный клык", находящийся в походное положение с самого экватора и до сих пор ни разу не летавший имел большую изношенность, было обычным нонсенсом военно-технической судьбы. После полета над заливом Северного Сияния у его собратьев выявили целую серию неисправностей – устранимых, но, тем не менее, внушающих опасения. Некоторых сменных блоков и модулей, а так же мелкой технической дребедени в запасе не имелось. Пришлось пустить законсервированный "Черный клык" "в расход" – с него сняли все, что требовалось для ремонта. А любой военных техник знает, как только в отношении какого-то сложного устройства производится шажок в направлении энтропии, движение становится однонаправленным навсегда, до превращения в гору металлолома. Самое интересное, процесс происходит так исподволь и незаметно, что, согласно документации, техника по-прежнему соответствует стандартам высочайшей боевой готовности. По всем этим причинам "Пустотелый удалец" "отдувался" за двоих.
Разумеется, теперь и он покидал "гору" только по чрезвычайным поводам. После начала войны между членами команды, даже генерал-канонир Тутор стал опасаться дезертирства всерьез. Не хватало ещё чтобы у бунтующих танкистов оказался в распоряжении дирижабль. Понятно, по здравому размышлению, они бы не смогли его долго эксплуатировать: у них не имелось ни технической службы, ни даже причальных мачт. Кроме всего, что мешало "Сонному ящеру" в случае прямой угрозы сотворить с перебежчиком тоже самое, что когда-то проделали с проверяющей комиссией? Да и вообще, чем мог одинокий геликоптер "насолить" гига-танку, ведь он не являлся носителем ядерных боеголовок, правда? Однако в конце концов, теоретически, он имел возможность сбросить на броню "боевой горы" десант.
Тем не менее, в настоящий момент "Пустотелый удалец" продолжал служить верой и правдой своему истинному командованию и делал обратную теоретически возможной работу – он нес десантников-диверсантов в стан враждебно настроенных мятежников.
31. Гадания
"Итак, снова молодость в шинели, а юность туго перетянута ремнем, – размышлял Лумис Диностарио. – Как хотелось, чтобы хоть в этот раз, если уж началось, то пролетело, прожужжало сторонкой где-нибудь в отдалении. Вроде и без того, подлезли мы под пирамиду тяжелейшего, рискованного, но праведного дела. Хоть нас-то должна была миновать чаша сия. Но не миновала. Мало того, что с иных материков и полушарий прилетевшие техногенные кошмары бьют справа-слева, едва не прихлопывая молодцеватым обухом, так явились не запылись сами их хозяева. Честь имею, отставной "чёрный шлем" имперский парашютист Лумис Диностарио. Чем могу быть полезен, господа колонизаторы? Вас ведь так, наверное, следует называть, я не ошибаюсь? Ведь для вас наша опостылевшая, но единственная родина, является целью, я прав? Но забери меня Мятая луна, мало того, что вы снова пересекли мою маневрирующую по времени судьбу, дострелили меня на излете, трётесь гусеницами вскользь, вы еще… Если, конечно, не ошибаюсь! Хотя, где там. Испари меня Красный Гигант Эрр, если моя догадка не верна. Вы еще сотворили двойное чудо – дополнительно к тому, что явились – приволокли в эти отгороженные от морей-океанов горы свою гигантскую "свинью". Поправь меня мать-звезда Фиоль, если я путаюсь: такое возможно, ибо не видел я её никогда вблизи, да и издали не приходилось, и даже сейчас не наблюдал, а только слушал доклады и рисовал в головушке соответствующие картинки. Но, приголубь меня Мятая, если там, в ущелье, не "свиноматка" южан-республиканцев, то что? У Фейна и компании случилась галлюцинация – сдвиг по фазе на почве зеленой луны? Однако расчеты астронома касательно зависания одного из солнц сошлись, или почти сошлись. Ну, пусть это совпадение – учитывая аппаратную ошибку, все может быть. Но тогда кто, тут и там разъезжает на четырехгусеничных монстрах? И как они сюда добрались со своих, вроде бы плотно зажатых и не ширящихся, плацдармов? Хотя представить, как по соседству с окаменевшей холодом долиной оказалась миллионотонная "свинья" – вообще нельзя. По крайней мере, мне. Почему молчит адмирал Дук? Вдруг его далекая гениальность даст мне какой-то ответ? Ведь не хочется, не желается влезать в творящуюся вокруг бойню совсем слепым котенком. Безусловно, было бы великолепно, попытаться не встревать вовсе, но удастся ли ничего не ведающему и незнающему слепому долго уклоняться от ударов зрячих врагов?".
Последнее время командор Лумис вел такие монологи с собой часто. Что еще оставалось делать? Идти вперед, напролом и прямо, и сходу интересоваться у первого проносящегося мимо танка: откуда, куда, по какому праву и по чьему приказанию он тут раскатывает ландшафт? Ответ, по всей видимости, исходя из старого опыта имперского парашютиста, будет однозначен. Небольшая кнопочная манипуляция где-то там, под многослойным железом, легкий занос многотонного чудища в сторону, и красная, раскатанная блином, мороженная кукла на обочине.
Кстати, за всю свою службу императору, Лумис так никогда и не прыгнул с парашюта. Хуже того, он даже ни единожды его не сложил. Нет, он не являлся каким-то арьергардным придатком эйрарбакских парашютных частей, каким-нибудь кухонным подносчиком, или погонщиком съедобных свино-лягушек. Он был привилегированным бойцом-убийцей передовой линии. Но дело в том, что "парашютистами" элитная пехота называлась по традиции. Даже во времена юности Лумиса, обилие военных летательных аппаратов навсегда ушло в легенду. Кстати уже тогда, "парашютистов" значилось гораздо больше, чем когда-либо в прошлом, ведь теперь их число не требовалось соотносить с реально стоящим на вооружении авиационным парком. По слухам, в настоящее время, до нанесения брашского стратегического удара по гарнизонам, в армии Эйрарбии наличествовало пять миллионов "парашютистов". Если бы такую массу одновременно и над одной и той же местностью выбросили с какой-нибудь мифической летающей армады – она бы закрыла свет обоих еще не погашенных солнц.
Размышляя и на эту тему, Лумис прикидывал возможность появления в Скупой долине загадочных танков по средством такого гипотетического плана. Сколько нужно парашютов и какой они должны быть площади, хотя бы для посадки с неба одного четырехгусеничного монстра? Этого он не знал. Однако даже если б такое свершилось реально, как оно объяснит наличие в ущелье Верблюжьей Шеи металлической горы? Лумису Диностарио крайне требовался совет опытного военного стратега или, на худой конец, подробный рассказ кого-нибудь из местных жителей.
Однако первого у него в отряде не имелось, а адмирал Дук Сутомо сгинул где-то в эфирных далях. Ну, а касательно второго, пока все встреченные мстителями местные оказывались либо кремированы без урн, либо раскатаны в замороженный блин, либо давным-давно заморожены без раскатки, то есть без непосредственной помощи шляющихся по окрестностям брашей. Эти последние сохранились лучше, но в плане добывания новой информации – так же бесполезны. Вот и приходилось заниматься анализом скудных и совсем-совсем недостаточных для принятия решений полу-сказок Фейна и остальных. Именно отсутствие данных рождало в голове монстров, подобных плывущим в чёрных небесах танкам. Но как, рационально и без бредовых допущений, получалось объяснить происходящее вокруг?
32. Особая миссия
И какая же задача стояла перед десантниками-диверсантами? Взорвать, отправить в гости к Оторванной Голове Черепахи все взбунтовавшиеся танки "одноглазых" вместе с экипажами. Нет, их поручение было не столь глобально, но, наверняка, более трудно: "обезглавить" всю оппортунистическую группировку; устранить, а если улыбнется Кровавый Пожиратель, то выкрасть для того же устранения, но уже на борту "горы" и после обработки друзьями Честного Меча, самого главного мятежника – Хориса-Тата. Поскольку в теперешние времена даже генерал Тутор не слишком доверял "пассажирам", а уж совсем не питал иллюзий в отношении их лояльности "верный друг" Мурашу, то группу специалистов по вылазкам, как и в прошлый раз, при штурме "радиоисточника", солидно разбавили представители комитета, самые бравые из всех сотен помещенных под многослойной броней "Ящера". Разумеется, как и прежде, их задача сводилась, в основном, к наблюдению за исполнительностью "аэропехоты" и за их лояльностью. Почему почти? Потому, как на их долю оставались добывания сведений из захваченных пленных, ведь здесь приходилось иметь дело со своими, а не с говорящими на чуждом языке "баками". И значит, мускулистых, узкоспециализированных разведчиков-мясников, зубрящих в свободное время брашско-эйрарбакские разговорники, легко оставили на палубах гига-танка в качестве добровольно-принудительных помощников в регламентно-профилактических работах: тряпки, отвертки и гаечные ключи – вот к чему начали привыкать их руки, вместо любимых карманных щипчиков для вырывания ногтей, походно-переносных "дергунчиков", для дерганья коротких, неухватных волос армейских причесок (разумеется, вместе с кожей головы), и прочих достижений прикладной военно-разведывательной науки.
Понятно, магнитные мины и остальная обыденность боевых походов на "Пустотелом удальце" тоже имелась. Ведь, скорее всего, никто не собирался подавать голову предводителя мятежников на тарелочке, наверняка придется пробиваться через танковые заслоны. Но ведь это дело, которому аэропехоту учили в добром, невозвратном далеке предшествовавшего новой Атомной мира.
Кто на борту "Пустотелого" мог ведать, что в одном из ящиков с боеприпасами… Нет не тикает – ибо электронному будильнику не требуется различимый уху млекопитающего фон – он просто отмеряют бесшумно время и всё. Безусловно, он соединен с детонатором, а тот, в свою недолгую очередь, с миной. Так что на борт не пришлось проносить нечто, не значащееся в тщательно отслеженном списке. И, разумеется, тот, кто это совершил, произвел действие намеренно. Мурашу-Дид вел себя до ужаса правильно, не доверяя всем и вся. Кому-то, действительно, очень не понравилась задуманная акция: возможно, этот техник питал странную привязанность к "одноглазым"; считал их дело правым, а внутри туловища вынашивал жажду мести к вышестоящему начальству. Наверно так. Ну, а Мурашу-Дид оказался не вездесущ и не всезнающ.
Взрыв произошел на сто метров выше очередной группы скал. А где же ему еще осуществляться, если "тянитолкай" старался не лететь слишком высоко, дабы не попасть в зону видимости далеких эйрарбакских радаров, а скалы внизу тянулись бесконечно?
Поскольку, вокруг мины находились ее славные, но лишенные детонаторов, подружки, сам по себе мощный взрыв восполнил эту несправедливость. Несколько ящиков с боеприпасами успешно детонировали и без столь необходимой запчасти.
Все произошло практически мгновенно, и все же, натасканный на тренажерах пилот успел разблокировать замки удерживающие бронированный пехотный модуль, ибо кнопка жмется разово, а электрический сигнал по цепи несется почти со скоростью света. Тем не менее, не смотря на предсмертную заботу летчика – профессиональный подвиг оправдавший академический диплом – уложенный в специальном отсеке строенный парашютный факел, никак не мог успеть сработать на столь малой высоте – точнее, за ограниченное время в течение которого бронированный цилиндр достиг припорошенного инеем ландшафта. Начавшие, но не сумевшие заслонить небо матерчатые культи так и не смогли хоть раз в жизни преобразиться в натянутые встречным потоком гектары шелка. Это было очень обидно.
Зато короткая, родившаяся и тут же умершая невесомость успела предупредить оглохших от предшествовавшего, еще длящегося наверху взрыва десантников о грядущей – нет, нет, уже вершащейся – катастрофе.
Понятно, они не могли ничего успеть. Разве что подумать.
Их мысли были горьки, но недосказаны.
33. Находки, языки и эра гуманизма
Можно констатировать, что Лумису и его отряду повезло. Они первыми, а может и единственными, нашли остатки, еще в небесах развалившегося на части "тянитолкая". Естественно случайность помимо себя самой имела какие-то предпосылки для возникновения. Например, в сегодняшней непрозрачной атмосфере, требовалось постоянное наблюдение за небом, дабы не пропустить что-то интересное. Дирижабль подорвался ближе к мстителям, чем к танкистам. Объяснялось это, видимо, тем что к намеченным для нападения врагам он подбирался с неожиданной стороны, а вот об отряде Лумиса Диностарио ведать не ведал.
Самой интересной из находок оказался смятый, но все же не расколовшийся орехом пехотный модуль. Внутри нашлось много-много любопытного: целый арсенал пехотного снаряжения, а главное, несколько покалеченных, но еще не успевших замерзнуть брашей. Отряд Лумиса не готовился к войне с заокеанским агрессором, и в его рядах чисто случайно отыскалось несколько людей относительно разбирающихся в языке, однако в вещь-ранцах большинства пришельцев имелись неплохие брашско-эйрарбакские разговорники. Что мешало, при наличии мозгов, использовать брошюры для обратной операции? А накопившаяся за время нахождения в Скупой долине злость позволила не слишком церемониться с полумертвыми обмороженными врагами. В этом действе не было ничего аппетитного, однако шанс пролить хоть какой-то свет на происходящие вокруг события требовалось использовать сполна.
И они действительно кое-что узнали. Пообщавшиеся с поднаторевшими в развязывании языков мстителями, и без того покалеченные браши рассказали о том, что за сооружение красуется посреди ущелья Верблюжьей Шеи; о захвативших власть друзьях Честного Меча; о мятежных танкистах и еще о всякой всячине относящейся к тактике и стратегии. Теперь эти знания следовало обобщить и обдумать, и, вполне возможно, применить с пользой для себя. А выживших после аварии, падения с высоты и многого другого пленных, их…
Ну а что же с ними требовалось делать? Расходовать имеющийся в отряде небольшой запас бинтов и лекарств в целях милосердия? Времена гуманизма на планете Гея давным-давно миновали, если она вообще когда-либо переживала такую эру.
Разумеется, следы своего вмешательства в события мстители тоже тщательнейшим образом "затерли".